Художественная литература

Гарри Гаррисон. Кольца анаконды


     [= Звезды и полосы навсегда]
     Изд. ЭКСМО-Пресс, 1998



     Войну легко  начать,  но чертовски  трудно закончить,  -- считал герцог
Веллингтон, повоевавший на своем  веку как никто другой. А гражданскую войну
тем более.  До сих пор Гражданская  война в  США была  известна  российскому
читателю  в  большей степени  по  мелодраме  М. Митчелла "Унесенные ветром".
Естественно, что  у блестящего  фантаста Гарри Гаррисона, решившего  на этот
раз поэкспериментировать не с будущим, а с прошлым, получилась принципиально
иная историческая  картина, ведь, опираясь  на реальные  факты,  он позволил
себе   невинную   шалость  --   на   самую   малость   подправил   биографию
одного-единственного человека, -- и река истории потекла по другому руслу.
     Роман впервые публкуется на русском языке.

А ВЕДЬ МОГЛО БЫТЬ И ТАК...
     В самом  центре Лондона  блистает  классическим  великолепием мраморная
статуя  --  сидящий человек  в  тоге.  Это  принц Альберт,  супруг  королевы
Викто-рии.  Он  был добрым человеком, и королева страстно любила его, ибо он
подарил ей настоящее счастье. Но свершил ли этот саксонский князек, так и не
сумев-ший избавиться от германского акцента, хоть что-ни-будь  значительное,
разумеется, кроме того, что был отцом будущего короля ?
     Несомненно. Он предотвратил войну с Соединен-ными Штатами.
     В 1861 году  Американская  гражданская война была в самом  разгаре; шел
первый  год  смертоубийст-венной сечи.  К  ужасу  Севера  Британия и Франция
собирались  признать   Юг  самостоятельным   государ-ством.   Именно   тогда
британский  паровой  пакетбот  "Трент"  повез в  Англию  двух новоиспеченных
по-сланников  Конфедерации  --  Уильяма  М.  Мейсона   и   Джона  Слайделла,
уполномоченных представлять президента Джефферсона Дэвиса.
     8  ноября 1861 года  "Трент"  был остановлен  в  море  военным кораблем
Соединенных  Штатов "Сан-Хасинто". Когда его командиру капитану Уилксу стало
известно,  что  оба мятежника находятся на  борту  "Трента",  он  тотчас  же
приказал взять их под стражу и снять с британского корабля.
     Англия всколыхнулась,  вне себя  от гнева. Еще свежа была в памяти  что
учрежденными  Соединенными  Штатами  Америки.  Флот   северян  перекрыл  все
под-ступы  к  портам  Конфедерации, хлопок  с  Юга почти не поступал,  и над
ткацкими фабриками Мидленда нависла угроза банкротства. Премьер-министр лорд
Пальмерстон счел  захват  британского судна  и арест  пассажиров  намеренным
оскорблением  британскому  суверенитету.  Министр иностранных  дел лорд Джон
Рассел  выразил  общественное  мнение,  подготовив  проект  ноты  президенту
Линкольну,  предписываю-щей  освободить  пленников  незамедлительно  --  или
пенять на себя. В Канаду были отправлены британ-ские полки и тысячи винтовок
и к границе Соединен-ных Штатов подтянуты войска.
     Вот  тут-то  на  сцену  и  выступает  миролюбивый  принц  Альберт,  уже
смертельно больной брюшным тифом, подхваченным из-за дурного водоснабжения и
скверного  состояния  канализации в  Виндзорском  замке. Переписав  послание
заново,  он  смягчил  выра-жения,  чем  дал  Линкольну  возможность пойти на
по-пятную, не  роняя достоинства.  Королева  Виктория  одобрила  поправки, и
депеша отправилась в Вашинг-тон.
     26  декабря президент  Линкольн  приказал  отпус-тить  обоих  посланцев
Конфедерации.
     Как ни  печально, принц Альберт так и не узнал, что сумел предотвратить
противостояние, которое могло бы повлечь  за  собой  настоящую  трагедию. Он
скончался четырнадцатого числа того же месяца.
     Но  давайте  на  минутку представим, что случи-лось  бы,  не  измени он
роковое послание.
     Что,  если   бы  крепкие   выражения  вынудили  Лин-кольна   отвергнуть
ультиматум?
     Если бы британское вторжение в Соединенные Штаты все-таки состоялось?
     Если бы началась война?

8 НОЯБРЯ 1861 ГОДА
     Корабль  морского  флота  США  "Сан-Хасинто"  тихонько  покачивался  на
ласковых  волнах  Южной  Атлантики, между  голубыми водами моря  и голубы-ми
небесами. Огонь в топке  был  притушен,  из вы-сокой  трубы поднималась лишь
тоненькая  струйка  дыма.  В  этом месте,  близ  маяка  Парадор-дель-Гранде,
Багамский пролив сужается до каких-то  пятнадцати миль, превращаясь в эдакое
бутылочное горлышко, пропускающее  через  себя  все  корабли,  крейсирую-щие
между  островами.  Капитан  Чарльз Д. Уилкс стоял  на  мостике американского
военного корабля, сцепив руки за спиной и устремив мрачный взгляд на запад.
     -- Вижу дым! -- выкрикнул вахтенный мат-рос. -- Восток-юго-восток!
     Капитан  даже не шелохнулся, когда лейтенант  Фэрфакс  повторил  доклад
впередсмотрящего. Ожи-даемый корабль  должен  прийти  с  запада, и  довольно
скоро, если  расчеты капитана верны. По донесениям агентов северян  на Кубе,
разыскиваемые находятся  на борту этого корабля. Пока  что  погоня по  всему
Карибскому  морю  была  безрезультатной;   преследуе-мые  на  шаг  опережали
"Сан-Хасинто" с тех  самых пор,  как он покинул Флориду.  Это последний шанс
перехватить их. Если  же капитан  ошибся, и  "Трент" пошел не  по этому пути
между островами, то он уже преспокойно плывет в Англию, а вместе с ним и эта
парочка.
     Решение  расположить   судно  здесь,   в   Старом  Багамском   проливе,
основывалось на сплошных домыс-лах. Если эти двое действительно находятся на
борту  "Трента" да если  пакетбот отчалил  из Гаваны по  графику, да если он
взял курс на остров  Сент-Томас --  что ж,  тогда он будет здесь  к полудню.
Капитан потянулся было за  часами, но одернул себя, не желая выказывать свое
нетерпение перед  экипажем. Вместо этого он с прищуром взглянул на солнце --
наверняка уже близится к меридиану. И только креп-че сцепил  руки за спиной,
еще угрюмее сдвинул брови.
     Прошло минут пять -- с равным успехом они могли бы оказаться часами, --
прежде чем вперед-смотрящий крикнул снова:
     -- Вижу корабль! Чуть влево по носу!
     -- Поднять пары!  -- приказал капитан, стукнув кулаком по  планширу. --
Это "Трент", я знаю, что это "Трент"! Свистать всех наверх!
     Лейтенант Фэрфакс повторил команды. В ма-шинном отделении дверца  котла
с лязгом распахну-лась, и кочегары принялись бросать уголь в топку лопата за
лопатой. Палуба  загрохотала  от  топота  бе-гущих  ног.  Заметив  на  губах
капитана улыбку, Фэр-факс чуточку расслабился. Служба под  началом Уилкса не
сахар при любых  обстоятельствах. Чело-век крутого, вспыльчивого нрава из-за
того, что его часто обходили  по службе, капитан дожил  до шести-десяти двух
лет и был бы обречен до скончания дней просиживать штаны в роли председателя
совета  мая-ка,  не  выручи его  война.  Получив  распоряжение сле-довать на
Фернандо-По, чтобы отвести этот старый деревянный пароход на Филадельфийскую
военно-морскую верфь, он нарушил приказ,  как только до-брался до Флориды  и
услышал, что объявлен ро-зыск. Ему бы даже в голову не пришло вести судно на
верфь, пока двое предателей на свободе.  И он во-все не нуждался в приказах,
чтобы задержать их, как не нуждался в приказах вышестоящих в давно ми-нувшие
дни, когда исследовал и картографировал ле-дяную антарктическую пустыню.  Не
очень-то дове-ряя чиновникам, он всегда предпочитал действовать в одиночку.
     Винт   заработал,   перед   носом   судна   вздыбился   бурун,   палуба
завибрировала. Фэрфакс направил  подзорную трубу на  приближающийся корабль,
мед-ля с ответом, пока не проникся абсолютной уверен-ностью.
     -- Это "  Трент", сэр,  я прекрасно знаю его обво-ды. Как вы и сказали,
одиннадцать сорок, почти пол-день, -- в голосе его прозвучало благоговение.
     Уилкс кивнул:
     --  Наши  английские  родственнички  доки   по  час-ти  пунктуальности,
лейтенант. А больше ни на что не годны.
     Он  был  четырнадцатилетним юнгой, когда брита-нец "Шеннон" расстрелял,
почти потопив, "Чеса-пик"  -- самый первый корабль, на котором  ходил Уилкс.
Смертельно раненный мушкетной пулей ка-питан Лоуренс умер  у него  на руках.
Последние сло-ва умирающего навсегда врезались в память Уилкса:
     "Не сдавайте корабль". И все же, несмотря на при-каз капитана, флаг был
спущен, корабль сдан, а  Уилкс и оставшиеся в живых члены экипажа угоди-ли в
вонючую британскую тюрьму. С тех пор он и возненавидел британцев.
     --  Поднять флаг,  --  скомандовал капитан. -- Как только  они будут  в
пределах   видимости,   просема-форьте,   чтобы   остановили   двигатель   и
приготови-лись принять нас на борт.
     Рулевой плавно развернул судно и повел его па-раллельно курсу пакетбота
     Судно не сбавляет ход, сэр, -- доложил Фэр-факс.
     --  Добрый  выстрел  поперек  дороги  заставит его капитана предпринять
надлежащие действия.
     Через считанные мгновения прогрохотал пушеч-ный  выстрел;  на  "Тренте"
его заметили, но предпо-чли проигнорировать.
     помедлив  на пороге, пока  Слайделл  лихорадочно  швырял  документы  на
кровать.
     --  Придумай  что-нибудь, потяни  время... Ты же  политик, так что игра
словами, проволочки и об-струкция должны  получаться у  тебя  сами собой.  И
запри за мной дверь. Я  хорошо знаком  с почтмейс-тером  и  в  курсе, что он
флотский офицер в отставке. Настоящий  морской волк.  Мы много беседовали за
виски с  сигарами,  и я выслушал немало морских баек. Он  недолюбливает янки
так же сильно, как и мы. Не сомневаюсь, он поможет нам.
     И  последовал  за Юстином, нагруженным доку-ментами.  Позади тотчас  же
клацнул в замке повер-нувшийся ключ.  Юстин споткнулся, и связка писем упала
на трап.
     -- Спокойнее,  --  сказал ему  Мейсон.  --  Нет,  ос-тавьте, я подниму.
Ступайте вперед.
     Бледный,  сам  не свой  от  страха  Макферленд  до-жидался  их у дверей
почтовой каюты.
     -- Тут заперто!
     --  Да постучитесь же, идиот! --  Сунув принесен-ные бумаги  помощнику,
Мейсон заколотил в дверь кулаком и отступил назад, когда та отворилась.
     -- Что,  мистер Мейсон... В чем дело?  --  осведо-мился открывший дверь
старик с абсолютно седыми бакенбардами  и лицом, загорелым и  обветренным за
годы службы на флоте.
     -- Янки, сэр. Стреляли в корабль и остановили его.
     -- Но... зачем?
     --  Ими высказано желание сделать  нас своими пленниками, захватить нас
против воли, заковать в кандалы и швырнуть в какой-нибудь грязный каземат. А
то и похуже. Но вы можете нам помочь.
     Лицо почтмейстера окаменело от гневной реши-мости.
     -- Конечно. Чем могу служить? Если вы спряче-тесь...
     -- Это было бы проявлением трусости. К тому же
     нас все  равно найдут. --  Схватив стопку конвертов, Мейсон протянул ее
перед  собой.  -- Нашу участь  переменить  нельзя.  Но тут наши  верительные
грамо-ты, наши документы, наши секреты.  Будет просто ка-тастрофой, если они
попадут в руки янки. Не сбере-жете ли их для нас?
     -- Конечно. Вносите. -- Старик  подвел их к мас-сивному сейфу в дальнем
конце  каюты, вынул из кармана  ключ и отпер  дверцу. -- Положите их сюда, к
правительственной почте и валюте.
     Как только  бумаги оказались  в сейфе, он захлоп-нул дверцу, запер ее и
убрал ключ.
     --  Джентльмены, хоть я  ныне и в отставке, я ни-когда  не уклонялся от
своего  долга в качестве  офи-цера  флота. Ныне  я бульдог, стоящий у вас на
стра-же,  -- он похлопал себя по карману. -- Я буду держать ключ  при себе и
не  выну его, пока судно не будет стоять в безопасной английской гавани. Они
войдут в  эту каюту только через  мой труп. Ваши бу-маги  сберегаются так же
надежно, как и королевская
     почта.
     -- Благодарю вас, сэр. Вы настоящий офицер и джентльмен.
     -- Я всего  лишь выполняю  свой долг...  --  Тут  на палубе послышались
какие-то сдавленные вопли и топот тяжелых сапог. -- Я должен запереть дверь.
     -  Поторопитесь  же,  --  отозвался  Мейсон.  -- А  мы  должны  поспеть
вернуться в каюту до прихода синепузых.
     --  Я  вынужден  выразить  протест  против  подоб-ных  действий,  самый
решительный протест,  --  заявил капитан  Джеймс Муар.  --  Вы  стреляли  по
британскому   кораблю,  под  угрозой  расстрела   остановили  его  в   море,
пиратскими...
     -- Это не пиратство,  капитан,  -- оборвал его Фэр-факс. -- Моя  страна
воюет, и я  лишь преданно служу ей, сэр.  Вы уведомили меня о  том,  что  на
борту  этого  судна  находятся  двое  предателей  -- Мейсон и  Слай-делл. Вы
видите, что я безоружен. Я лишь хочу убе-диться в их присутствии лично.
     -- А затем?
     Американец  не отозвался,  прекрасно  понимая, что  каждым  словом лишь
распаляет гнев английского  капитана. Ситуация  чересчур деликатна, чересчур
чревата международными осложнениями, чтобы по-зволить  себе право на ошибки.
Пусть капитан сам до-гадается.
     --  Юнга!  --  рявкнул капитан,  неучтиво  повернув-шись  к  лейтенанту
спиной. -- Сопроводи эту особу вниз. Покажи каюту его соотечественников.
     Фэрфакс  сдержал  собственный  гнев на  столь  не-учтивое  поведение  и
последовал  за   юнгой   на   нижнюю  палубу  просторного,  комфортабельного
пакетбота.   В   обшитом   деревянными   панелями,   сверкающем  брон-зовыми
украшениями коридоре юнга указал на бли-жайшую дверь.
     -- Здесь,  сэр.  Американский джентльмен по фа-милии Слайделл, он и его
семья.
     -- Семья?
     -- Жена, сэр, и сын. И три дочери.
     Фэрфакс колебался лишь мгновение.  Присутст-вие семьи  Слайделла ровным
счетом ничего не меня-ет; обратного пути нет. Лейтенант громко постучал.
     -- Джон Слайделл, вы здесь? За дверью послышался шепот и шорох. Фэрфакс
подергал за ручку. Заперто.
     -- Еще  раз спрашиваю, сэр. Я лейтенант  военно-морских сил Соединенных
Штатов Фэрфакс. Прошу вас немедленно открыть дверь.
     Единственным  ответом  послужило молчание. Лейтенант заколотил  в дверь
так,  что  она   затряслась.  Но  не  открылась,  и  ответа  по-прежнему  не
последо-вало.
     --  Ответственность лежит  на вас, Слайделл. Я офицер, выполняющий свой
долг. Мне даны при-казания, которым я должен следовать, и я им после-дую.
     Так и  не  дождавшись  ответа, Фэрфакс развернул-ся  и  сердито затопал
прочь. Юнга торопливо юркнул вперед. На  верхней палубе уже собралась группа
пассажиров, не сводивших глаз с лейтенанта,  подо-шедшего к планширу,  чтобы
прокричать приказ людям в шлюпке.
     --  Сержант, я хочу,  чтобы ваши подчиненные  поднялись на борт! Все до
единого.
     -- Протестую! -- вскрикнул капитан Муар.
     -- Протест принят к сведению,  -- бросил Фэр-факс, поворачиваясь к нему
спиной, чтобы отплатить капитану его же монетой.
     По палубе  затопали  тяжелые ботинки облаченных  в синюю форму  морских
пехотинцев, вскарабкав-шихся на борт судна.
     -- На  пле... чо! --  рявкнул сержант, и мушкеты с  лязгом  заняли свое
положение.
     -- Сержант, велите примкнуть штыки, -- распо-рядился  Фэрфакс, желая  с
самого   начала   продемон-стрировать  силу,  дабы   избежать  нежелательных
инци-дентов. Сержант выкрикнул команду, и на солнце блеснула сталь. При виде
штыков британские  матро-сы попятились;  умолк даже капитан. Чувства  теперь
выражали только пассажиры-южане, вышедшие на верхнюю палубу.
     -- Пираты!  -- кричал один, потрясая кулаком.  --  Кровожадные  ублюдки
янки!
     Остальные подхватили его слова, двинувшись вперед.
     -- Стоять на месте! --  приказал лейтенант Фэр-факс. -- Сержант, велите
подразделению приготовить-ся открыть огонь, если эти люди подойдут ближе.
     Эта  угроза остудила  пыл южан. С  недовольным  ворчанием они  медленно
попятились от шеренги, ощетинившейся штыками. Фэрфакс кивнул.
     -- Вот так и стойте. Сержант, я возьму с собой капрала и еще двоих.
     Прогрохотав по трапу, ботинки пехотинцев зато-пали  в коридоре. Фэрфакс
указал им нужную дверь.
     -- Капрал, пускайте в ход приклад  мушкета, но пока не ломайте дверь. Я
хочу, чтобы они чертовски отчетливо поняли, что мы здесь.
     Приклад грохнул по тонким доскам двери  -- раз, другой, третий.  Жестом
остановив капрала, Фэрфакс громко произнес:
     --  Со  мной  вооруженные морские пехотинцы, и  если эта  дверь  сию же
минуту  не откроется, они вы-полнят свой долг. Как  я понимаю, там находятся
женщины,  и  потому не хочу  прибегать к крайностям. Но если вы сейчас же не
отопрете, мне придется во-рваться в каюту силой. Выбор за вами.
     Напряженную тишину  нарушало  только тяжелое  дыхание  солдат.  Фэрфакс
почувствовал,  что больше не в  силах ждать,  и уже  открыл было  рот, когда
дверь задребезжала, приоткрылась на долю дюйма, и все.
     --  Приготовить  оружие, --  приказал Фэрфакс.  -- Пускайте  его в  ход
только  в  случае  оказания сопро-тивления. Следуйте за мной.  --  Распахнув
дверь, он переступил порог и тут же оцепенел, услышав пронзи-тельный визг.
     --  Стойте,  где стоите! --  выкрикнула  разъярен-ная дама, прижимая  к
своей пышной груди трех де-вочек.  Сбоку к ней льнул мальчишка, дрожащий  от
страха.
     Я не причиню  вам вреда, --  промолвил Фэрфакс.  Визг стих до горестных
всхлипов.  -- Вы мис-сис  Слайделл? -- Получив в  ответ  короткий, серди-тый
кивок, лейтенант оглядел роскошную каюту, за-метил в  глубине еще одну дверь
и указал на нее. -- Я хочу переговорить с вашим мужем. Он там?
     Джон Слайделл стоял, прижавшись  ухом к  двери.  Тут  с противоположной
стороны  послышался  не-громкий  стук  в  дверь,  выходящую  в  коридор.  На
цы-почках перебежав к ней, Слайделл хрипло шепнул:
     -- Да?
     -- Это мы, Джон, отпирай скорее. Первым в дверь  протиснулся Мейсон, за
ним то-ропливо последовали Юстин и Макферленд.
     -- Что происходит? -- поинтересовался Мейсон.
     -- Они уже в каюте,  с моей  семьей  --  офицер  фло-та  и  вооруженные
морские пехотинцы. Мы задержи-вали их, сколько могли. Бумаги?..
     -- В надежных руках. Ваш отвлекающий маневр был решающим фактором нашей
маленькой победы в этом морском  бою. Почтмейстер, как я вам  уже  гово-рил,
принял бумаги  под личную опеку. Запер их в сейф, сказав, что ключа никто не
получит, пока  он  не увидит  английские берега.  Сказал  даже,  что его  не
поколеблет и  угроза смерти.  Наши  бумаги в таких же  надежных руках, как и
королевская почта.
     --  Хорошо.  Теперь давайте  выйдем.  Моя семья и  так  уже натерпелась
оскорблений.
     Как только дверь  смежной  каюты открылась, всхлипывания  прекратились.
Один солдат шагнул  вперед,  выставив штык, но  лейтенант жестом  велел  ему
сдать назад.
     ---- Не надо насилия -- пока предатели подчиня-ются приказам.
     Фэрфакс  холодно  смотрел  на  входящих. Мужчи-на,  переступивший порог
первым, тотчас же обратил-ся к сгрудившимся женщинам:
     -- Все ли у вас хорошо?
     -- Да, более-менее
     -- Вы Джон  Слайделл? -- осведомился  Фэрфакс. Тот сдержанно кивнул. --
Мистер Слайделл, как я понимаю, вы посланы особым уполномоченным мя-тежников
во Францию...
     -- Ваши  речи  оскорбительны,  молодой  человек.  На самом деле я  член
правительства Конфедерации.
     Не  обращая внимания на  протесты,  лейтенант  по-вернулся  ко  второму
политику.
     -- А вы, полагаю, Уильям Мюррей Мейсон, по-сланный с такой же миссией в
Соединенное  Королев-ство.  Вы  оба  отправитесь  со  мной,   а  также  ваши
по-мощники...
     -- Вы не имеете права! -- взревел Мейсон .
     --   Имею  полное  право.  И  вам,  как  бывшему   члену  американского
правительства, прекрасно об этом известно. Вы восстали против своего знамени
и своей страны. Все вы предатели, и все арестованы. Отправитесь со мной.
     Но  сделать это оказалось не так-то просто. Слай-делл вел  бесконечные,
страстные  разговоры  по-фран-цузски  с  женой,   французской  креолкой   из
Луизианы, в которые то и  дело  встревали  заливающиеся  слезами дочери.  Их
бледный, трепещущий сын в полуобморо-ке привалился к  стене. Мейсон громовым
голосом из-рыгал  протесты, на которые никто не обращал внима-ния. Так все и
тянулось добрый час, и конца-краю было не видать. В конце концов, не в силах
более сдерживать нарастающий гнев, Фэрфакс рявкнул, заставив всех замолчать.
     -- Я не позволю превращать  столь серьезное дело в балаган! Теперь  все
будут следовать  моим прика-зам. Капрал, пусть ваши подчиненные проводят вот
этих двоих, Юстина и Макферленда, в их каюты. Там каждый должен собрать себе
по одному  чемода-ну  одежды  и личного имущества,  после  чего  их сле-дует
тотчас  же препроводить на верхнюю палубу. Переправьте их  на "Сан-Хасинто".
Когда шлюпка вернется, на палубе будут ждать двое других плен-ных.
     Дело  стронулось с мертвой точки, но покончить с челночными переправами
удалось лишь под вечер.  Мейсона и Слайделла сопроводили на верхнюю па-лубу,
но  они отказывались покинуть корабль, пока все их личное имущество  не было
упаковано  и  достав-лено  к  ним. Вдобавок  к одежде они потребовали  взять
тысячи сигар, приобретенных ими  на Кубе.  Пока переправляли сигары, капитан
Муар  настоял, чтобы  они взяли  несколько десятков бутылок шерри, кувшины и
тазы  для  умывания, а  также  прочие  туа-летные  принадлежности, наверняка
отсутствующие на борту военного корабля.
     Так что  пленные и их  пожитки были доставлены на "Сан-Хасинто" лишь  в
пятом часу  пополудни. Военный корабль тотчас же развел пары и  повернул  на
запад, к побережью Америки.
     Дождавшись,когда оставшиеся пассажиры  "Трента"  разойдутся по  каютам,
капитан  Муар  под-нялся  на  мостик   и   отдал  приказ  следовать  дальше.
Американский военный корабль уже превратился в темную  точку на горизонте, и
капитан с трудом удер-жался, чтобы не погрозить ему кулаком вослед.
     --  Не в  добрый  час  они  это  затеяли,  -- сказал  капитан  старшему
помощнику. -- Англия не потер-пит унижения со стороны этой мятежной колонии.
Здесь заварилась такая каша, что скоро не расхле-баешь.
     Он даже не догадывался, насколько пророчески-ми окажутся его слова.


ОСОБНЯК АДМИНИСТРАЦИИ, ВАШИНГТОН, 15 НОЯБРЯ 1861 ГОДА
     Косой дождь неустанно барабанил в окно кабине-та, сквозняки разгуливали
по всему древнему зда-нию. Джон Хей, секретарь Авраама Линкольна, под-бросил
в огонь еще совок угля и ворошил его, пока пламя не разгорелось как следует.
Подняв взгляд от заваленного бумагами стола, президент одобритель-но кивнул.
     --  Холодновато, Джон, хотя сегодня даже вполо-вину не так холодно, как
вчера вечером в доме гене-рала Макклеллана.
     --  Этот  человек,  сэр!..  Надо  что-то  делать!..  --  от  гнева  Хей
захлебывался слюной.
     -- Мне как-то не приходит  в голову ничего подхо-дящего. За неучтивость
не принято расстреливать даже генералов.
     --  Это не просто неучтивость, это явное оскорбле-ние! Пока мы сидели в
гостиной,  ожидая его прихо-да,  он  зашел через другую  дверь и  направился
пря-миком наверх! Отказавшись увидеться с вами, президентом!
     -- Да, я и в самом  деле президент, но пока еще не абсолютный монарх. И
даже  не  абсолютный  прези-дент,  поскольку,   как  вы  помните,  я  избран
меньшин-ством голосов народа, о чем демократические поли-тики  неустанно мне
напоминают. Порой мне  кажется, что  в Конгрессе у меня  больше противников,
чем в Ричмонде.  Иметь дело  со сварливым Сенатом и Пала-той --  чуть ли  не
поденный труд.  -- Линкольн  пятер-ней пригладил густую  копну волос, мрачно
глядя  на ливень за окном. -- Вам следует помнить, что  дело прежде всего, а
наипервейшее дело  для нас -- этот ужасный конфликт, в котором мы увязли так
глу-боко. Чтобы выиграть  эту  несчастную  войну,  я  дол-жен  полагаться на
солдат и генералов. Текущий момент требует  немалого терпения  и просто-таки
гран-диозной  мудрости  и осмотрительности, особенно в  отношениях с молодым
Макклелланом; он ведь  не  только главнокомандующий,  но еще  и  командующий
армией на Потомаке, стоящей между этим городом ивражескими войсками.
     --"Стоящая "-- самое подходящее слово. Армией, которая только и делает,
что занимается мушт-рой без конца и краю, все наращивает численность -- И не
трогается с места, как гвоздем прибитая.
     -- Истинная правда. Прошло уже шесть месяцев с тех пор, когда мятежники
захватили форт Самтер  и начались военные  действия. С той  поры радость мне
доставляет  только  успех  эскадр,  ведущих блокаду. Нынешний год  начался с
вражды и  мрачных  пред-чувствий. Мы сколачиваем армию, а отступники де-лают
то же  самое. Со времени битв при Булл-Ране  и  Боллс-Блаф никаких действий,
кроме мелких сты-чек. И все же напряженность нарастает.  Выйти из этой войны
будет  не  так-то  просто,  и я  боюсь  ужасаю-щих  грядущих  битв,  которых
наверняка  не мино-вать. -- Президент устремил взгляд на отворившую-ся дверь
кабинета.
     --  Господин  президент,  извините, что мешаю,  --  сказал  его  второй
секретарь, Джон Николай, -- но к вам пришел министр военного флота.
     Авраам  Линкольн  устал, невероятно  устал. Бума-ги на  его  столе  и в
ячейках бюро с каждым  днем мно-жились. На месте одной решенной проблемы тут
же вырастали две новые. Положив ладонь на темя, он небрежно взъерошил волосы
своими  длинными  пальцами,  радуясь  возможности отвлечься. --  Ничего,  вы
ничуть не помешали, Джон. Пусть войдет.
     -- А вот еще  доклады, о которых вы спрашивали, а  также  письма вам на
подпись.
     Линкольн со вздохом указал на забитые бумагами ячейки бюро.
     -- Суньте к остальным, Нико, я уделю им внима-ние, обещаю.
     Встав, он устало  потянулся и  прошаркал мимо  портрета  сурового Эндрю
Джексона к мраморному камину. Приподняв фалды фрака,  он грелся перед огнем,
когда Хей удалился, и вошел министр Уэллс.
     --  Полагаю, в  этой  депеше,  --  президент  указал на  принесенный им
документ, -- содержится нечто важное.
     Чрезмерно  пышные  бакенбарды  и экзотический  парик придавали министру
военного флота Гидеону  Уэллсу  простоватый  вид, но за этим фасадом  таился
острый, проницательный ум.
     -- Военный телеграф только что принес кое-какие волнующие  и любопытные
новости  из  Хэмптона,  --  он  хотел  было  передать  листок,  но  Линкольн
загородил-ся ладонью.
     --  Тогда,  пожалуйста,  расскажите мне о  них, по-берегите мои усталые
глаза.
     -- Это довольно просто, господин президент. Винтовой шлюп "Сан-Хасинто"
остановился  в  Хэмптоне, чтобы пополнить запасы топлива, и капитан  по-слал
эту телеграмму. Мейсон и Слайделл у него на борту.
     -- Ну вот и  вправду добрые вести, столь редкост-ные в наши времена! --
Линкольн сел в старое клено-вое кресло,  скрипнувшее под его весом, и сложил
пальцы домиком. -- Полагаю, теперь все мы будем спать крепче,  зная, что это
двое не затевают заговоры по всей Европе, всячески злоумышляя против нас.
     -- Боюсь,  ситуация не так  проста.  Как вам из-вестно,  поскольку  они
бежали с Юга и прорвались сквозь блокаду на "Гордоне", они всю дорогу на шаг
опережали нас.  Сначала на Багамах, затем на Кубе. Мы разослали на их поиски
целую флотилию.
     -- И теперь она добилась успеха.
     --  Это  действительно  так,  однако  не  обошлось  и  без  осложнений.
Мятежники  арестованы не на  земле и  даже  не  на конфедератском судне. При
нынешнем  военном положении подобный  арест был  бы  вполне законным. Однако
получилось так, что их захватили  на  британском почтовом пакетботе "Трент",
каковой был остановлен в море.
     Линкольн  глубоко  задумался над  этой  вестью, по-том  вздохнул.  Беды
плодятся, как драконовы зубы.
     -- Надо послать за Сьюардом. Государственному секретарю стоит узнать об
этом  незамедлительно.  Но  как  подобное  могло  случиться?  Разве не  было
прика-зано не трогать в море нейтральные суда?
     -- Было.  Но  капитан "Сан-Хасинто" не  получил  этих приказов -- более
того, как выяснилось, ему был отдан вообще совершенно иной приказ. Он был  в
море довольно долго и должен был вернуться из Фернандо-По, доставив  корабль
на верфь,  ничего более.  Должно быть, услыхал о розыске, когда вер-нулся за
топливом. С того момента он действовал на свой страх и риск.
     --   Это  демонстрирует   независимость  его  духа,  хотя  и  несколько
неуместную.
     --  Да.  Мне   дали  понять,  что  капитан   Уилкс  --  на-тура  весьма
независимая.  Правду говоря, кое-кто в военно-морском ведомстве называет это
открытым неповиновением и скверным характером.
     Тут открылась дверь, и вошел Сьюард.
     --  Прочтите это,  Уильям, -- попросил прези-дент. -- Потом  решим, как
следует поступить.
     Госсекретарь быстро пробежал депешу глазами, по мере чтения все сильнее
хмуря   брови.  Затем,   бу-дучи   человеком  осторожным  и  не  склонным  к
оп-рометчивым решениям, перечитал ее еще раз, уже помедленнее. И постучал по
бумаге указательным пальцем.
     -- Мне в голову приходят сразу две вещи. Преж-де всего, предателей надо
держать за семью замками. Теперь они у нас в  руках, и упускать их не стоит.
Предлагаю, Гидеон, телеграфировать на "Сан-Хасинто", чтобы после  пополнения
запаса  топлива он  сразу  же направился  в Нью-Йорк. Дальнейшие ин-струкции
будут ждать его там.
     -- Согласен, -- кивнул Линкольн. -- Пока он будет совершать переход, мы
можем  всерьез  пораз-мыслить,  как  нам  теперь следует  поступить с  этими
людьми, раз уж они у нас в руках.
     -- Я тоже согласен, -- промолвил Уэллс и поспе-шил отдать приказы.
     Вдруг  из-под  президентского  стола  раздался  громкий  лай,  и  Уэллс
испуганно вздрогнул.
     --  Не бойтесь, этот пес не кусается, --  улыбнулся Линкольн, когда  из
укрытия  выскочил мальчонка, ух-мыляясь во весь  рот, и обнял  длинные  ноги
отца.
     -- Наш Вилли  --  великий искатель приключе-ний,  -- сказал  президент,
когда  радостный  мальчик выбежал  из  комнаты.  --  Когда-нибудь он  станет
ве-ликим человеком, нутром чую. -- Его улыбка помер-кла. -- Но тем же нутром
я  чую  тревогу  из-за  этого  происшествия  с"Трентом".  --  Первоначальное
удо-вольствие,  доставленное президенту этими  новостя-ми, сменилось дурными
предчувствиями. -- Догады-ваюсь,  какие соображения приходят вам  в  голову.
Каких  последствий следует  ждать, когда эта весть дойдет  до Лондона?  Наши
друзья  британцы и без того обеспокоены войной  с мятежниками-южанами, о чем
то и дело напоминают нам.
     -- Именно  об  этом  я и  подумал.  Но проблемы  на-до решать  по  мере
возникновения. По крайней мере, смутьяны теперь у нас.
     -- В  самом деле. Два  зайца одним выстрелом. По-лагаю, дипломатические
протесты и прения будут, как всегда,  тащиться  черепашьим  шагом.  Протесты
пойдут  через Атлантику  на корабле, да еще ответы пойдут  обратно еще более
тихим ходом. Дипломатия  всегда  требует времени.  Быть  может, если пройдет
достаточно времени  между  вопросами, ответами и от-кликами, есть  шанс, что
дело забудется.
     -- Дай Бог, чтобы вы оказались правы, господин
     Президент. Но, как вам наверняка  известно, текущий конфликт уже сейчас
вызвал у британцев волнение.  Они поддерживают мятежные штаты,  горько сетуя
на перебои в поставках хлопка, вызванные нашей
     блокадой.  Поступают сообщения о том,  что в  Ланкашире закрылась часть
ткацких фабрик.  Боюсь, наша  страна в последнее время не  пользуется особой
попу-лярностью в Британии, да и на материке тоже.
     -- На свете есть вещи похуже, чем отсутствие по-пулярности. Скажем, как
в той байке про кролика. Рассердившись на гончую, он созвал кроликов, что-бы
вместе задать  собаке изрядную взбучку. Нельзя сказать, чтобы  собака была в
претензии -- она впе-рвые за многие годы наелась до отвала.
     -- Англичане не кролики, мистер Линкольн.
     Разумеется,  не кролики. Но эта старая гончая будет беспокоиться, когда
придет беда,  и  не  раньше.  Зато  из  нашей  шкуры  вытащили  две  занозы,
причи-нявшие  немалую  боль. Теперь  надо  найти  надежный  сосуд  для  них,
запечатать  его крепче, убрать с глаз долой и уповать, что тогда  все о  них
позабудут. Быть может, эта гроза минует и тоже забудется.
     -- Разрази и прокляни Господь этих гнилых янки!
     Премьер-министр  Великобритании  лорд  Паль-мерстон протопал через весь
кабинет и обратно, схва-тил лежавшую на столе депешу из Саутгемптона и снова
перечитал ее; его  крупные ноздри раздувались, уподобившись пушечным жерлам.
Его лордство не  отличался  благодушием даже в лучшие времена, а уже  теперь
кипел вовсю. Лорд Джон  Рассел сидел тише воды ниже  травы, желая оставаться
совсем не-заметным. Увы, чаяниям его не суждено было сбыться.
     Скомкав листок, лорд  Пальмерстон отшвырнул его и повернулся к Расселу,
уставив на него трясу-щийся от гнева указующий перст.
     -- Вы министр иностранных дел,  откуда следует, что это по вашей части.
Итак, сэр, что же вы намере-ны предпринять?
     -- Послать  протест, разумеется.  Мой секретарь уже  готовит  черновик.
Затем я проконсультируюсь с вами...
     -- Этого мало, разрази меня  гром! Дайте этим мя-тежным янки палец, так
они всю  руку отхватят. На самом деле надо схватить их за  шкирку  и  задать
до-брую  трепку,  как  терьер   крысе!   На   этот  постыдный  акт   следует
отреагировать незамедлительно, с пре-дельной решимостью и категоричностью! Я
освобож-даю вас от ответственности,  и  сам  позабочусь обо  всем. Я  твердо
намерен  послать  депешу,  которая  за-ставит   этих  янки  взлететь   вверх
тормашками.
     --  Я  уверен,  что  имеются   прецеденты,   сэр.   Затем   мы  обязаны
проконсультироваться с королевой...
     --  К  черту прецеденты,  и...  да,  конечно,  мы  несо-мненно  обязаны
представить  это  дело  вниманию  ко-ролевы.  Хотя  меня повергает в  трепет
необходимость  столь  скоро  встретиться  с   ней  вновь.  Во  время  своего
последнего визита в Букингемский дворец  я  как раз застал ее в самый разгар
очередного приступа исте-рики. Надеюсь, что эти  скверные  новости  все-таки
привлекут ее внимание. Я ничуть не сомневаюсь, что она будет возмущена  даже
более нашего, эти амери-канцы ей совсем не по душе.
     -- Если мы поведем себя более деликатно, нужды  встречаться с королевой
не  возникнет.  Быть  может,  не так уж разумно палить по янки сразу из всех
ору-дий?  Мы  можем  доказать  свою  правоту,  прибегнув  к  соответствующим
средствам.  Начнем с протеста,  затем последует ответ.  Если  они и тогда не
согласят-ся  на  наши  вежливые  требования,  мы  забудем о  снис-хождении и
доводах рассудка. Мы больше ж станем их просить. Мы  будем <диктовать им,
как следует поступать.
     -- Быть  может, быть может, -- проворчал Паль-мерстон. -- Я приму это к
сведению, когда  будет  со-зван  кабинет. Срочный  созыв кабинета становится
настоятельнойнеобходимостью.
     Легонько постучав, вошел секретарь.
     -- Адмирал Милн, сэр. Интересуется, можете ли вы его принять.
     - Конечно, проводите его ко мне.
     Встав навстречу вошедшему адмиралу, лорд Пальмерстон пожал ему руку.
     -- Как я догадываюсь, адмирал, это отнюдь не визит вежливости?
     -- Никоим образом, сэр. Позвольте присесть?
     -- Конечно. Ваша рана?..
     -- Отлично зажила, но я  еще не так крепок,  как следовало бы.  -- Сев,
адмирал перешел прямо к делу: -- Я чересчур засиделся на суше, джентльме-ны.
Сей внезапный оборот событий настоятельно на-поминает мне об этом факте.
     -- "Трент"? -- осведомился Рассел.
     --  "Трент",  что  ж  еще!  Корабль,  ходящий под британским  флагом...
остановлен в море чужим бое-вым кораблем... не нахожу слов.
     -- Как и я, сэр, как и я! -- Гнев Пальмерстона
     вспыхнул  с  новой  силой.  --  Я вижу это злодеяние ва-шими глазами  и
разделяю  ваш пыл. Вы  с честью  би-лись  за  родную страну,  были ранены на
службе оте-честву в  Китае. Вы адмирал самого могучего военно-морского флота
на свете. А тут такое! Я знаю, что вы должны чувствовать...
     Теперь Милн нашел слова и прямо затрясся от ярости, выплевывая их.
     --  Унижение,  сэр!  Унижение  и  бешенство!  Этим  колонистам  следует
преподать  урок! Видит Бог, они не смеют стрелять по британскому судну -- по
коро-левскому почтовому  пакетботу! --  и  не  испытать на  себе последствий
столь кощунственных действий!
     --  Каковы  же должны  быть  эти  последствия,  по  вашему  мнению?  --
полюбопытствовал Пальмерстон.
     -- Не мне  об  этом судить. Это по  вашей  части, джентльмены,  решать,
какого  курса придерживаться в подобных вопросах. Но я хочу, чтобы вы знали,
что весь флот Ее Величества до последнего человека поддержит вас от начала и
до конца!
     -- Вы считаете, что они разделяют наше возму-щение?
     -- Да не считаю, а знаю! Все, от младшего кано-нира на орудийной палубе
до высочайших чинов  в  адмиралтействе,  испытывают ярость  и  омерзение.  И
острейшее желание следовать туда, куда вы их на-правите.
     Пальмерстон медленно склонил голову.
     --  Спасибо  за  откровенность,  адмирал.  Вы укре-пили нашу решимость.
Кабинет будет созван тотчас же. Уверяю вас, меры будут приняты сегодня же. И
не  сомневаюсь, что  ваше  возвращение на  боевую  службу  будет  оценено по
достоинству, а ваше прошение --
     принято.
     --  Здесь  офицер  с  "Трента",  сэр,  -- доложил  сек-ретарь, проводив
адмирала. --  Хочет получить  ин-струкции,  как  распорядиться  документами,
оказав-шимися у него на руках.
     -- Какими еще документами?
     --  Похоже,  он  принял  под свою  ответственность  документы,  которые
господа  Мейсон и Слайделл хо-тели утаить  от американского правительства. А
теперь   он   желает  получить   инструкции  касательно   то-го,   как   ими
распорядиться.
     -  Превосходно! Пусть несет их, и мы посмотрим, почему янки так спешили
изловить этих господ.

     Как  только  "Сан-Хасинто"  на всех парах пошел  на  север,  в  сторону
Нью-Йорка, погода испортилась. Дождь вовсю хлестал по плащу капитана Уилкса,
стоявшего на полубаке.  Море разгулялось,  пошел снег  с дождем. На  полубак
поднялся лейтенант Фэр-факс, и капитан обернулся к нему:
     --  Механик докладывает,  что  мы  принимаем  на  борт  воду, сэр.  Швы
подтекают в таком бурном море.
     -- Помпы справляются?
     -- Отлично справляются,  капитан.  Но он хочет  сбавить обороты,  чтобы
снизить нагрузку на обшив-ку. Корабль порядком послужил на своем веку.
     --  Да  уж, действительно.  Ладно,  восемьдесят  оборотов, но ни  одним
меньше. Полученные приказы весьма недвусмысленны.
     На более тихом ходу течь прекратилась, так что откачку даже пришлось на
несколько  минут  приоста-новить,  чтобы  уровень  воды в  помповом  колодце
под-нялся повыше.  Дела  пошли намного лучше.  Но ветер  все крепчал,  качка
усиливалась.  Плавание  выдалось  не из  приятных.  Ко  времени  прибытия  в
Нью-Йорк снег валил вовсю, теперь вперемешку с хлестким гра-дом, и видимость
упала почти до нуля.  Однако при-бытия  "Сан-Хасинто" ждали,  и в  проливе у
Стейтн-Айленда его встретил буксир.
     Уткнув  нос в воротник бушлата, капитан Уилкс  с мостика  смотрел,  как
бросают  трос  и   крепят  буксир  к  борту.  По  штормтрапу  не  без  труда
вскарабкались  двое людей в мундирах;  остановившись  на палубе,  они ждали,
пока поднимут их  кожаные  саквояжи. Лейтенант Фэрфакс  явился  на мостик  с
докладом.
     -- Это федеральные исполнители, капитан. Им
     приказано явиться к вам, сэр.
     -- Хорошо. Позаботьтесь, чтобы их проводили в
     мою каюту. Как там наши пленники?
     -- Активно возмущаются погодой и условиями

     содержания.
     -- Это несущественно. Они под замком?
     -- Так точно, сэр. А у дверей круглосуточно несут

     вахту часовые.
     -- Позаботьтесь, чтобы так было и дальше. --
     С этими словами капитан направился в собственную каюту, чтобы подождать
федеральных исполните-лей.
     Новоприбывшие, оба рослые  и крепко сложен-ные, с громким топотом вошли
в каюту. В тепле каю-ты снег, облепивший их тяжелые шинели, начал по-немногу
таять.
     --  У вас  имеются  новые приказы для  меня?  Старший  из  исполнителей
передал ему кожаный бювар. Вынув бумаги, Уилкс пробежал их глазами.
     -- Вам известно содержание приказов?
     -- Да, капитан. Мы должны  остаться на борту и не спускать глаз с ваших
заключенных.  Далее  ко-рабль  должен  проследовать прямо  в форт  Уоррен  в
Бостонской гавани. Департамент военного флота бес-покоило только одно: чтобы
у вас  хватило угля.  --  Бункеры почти полны. Выходим тотчас же. Как только
судно  вышло из гавани,  шторм  обру-шился  на  него  в  полную силу.  Волны
перехлесты-вали через палубу,  в  шпигатах бурлила вода.  "Сан-Хасинто"  так
швыряло  и  мотало,  что  винт то и дело оказывался на воздухе, когда  волны
прокатывались под кормой. Та  ночь далась нелегко даже бывалым морякам, а уж
для сухопутных жителей обратилась в сущую пытку. Морская болезнь довела всех
четве-рых  заключенных  до  полнейшего   изнеможения,   как  и   федеральных
исполнителей.  Слайделл  громко сте-нал, молясь  о  том,  чтобы  судно  либо
прибыло в  спо-койную  гавань,  либо  затонуло  --  что  угодно,  только  бы
избавиться от мучений.
     Лишь  на второй день  после  полудня  потрепанный штормом "Сан-Хасинто"
вошел в более тихие воды Бостонской гавани и пришвартовался к причалу фор-та
Уоррен. Отделение вооруженных  солдат увело из-мученных  пленников прочь,  а
федеральные  исполни-тели  на  заплетающихся ногах побрели следом. Лейтенант
Фэрфакс проследил  за  выгрузкой  их  бага-жа и припасов, взятых с "Трента".
Форт Уоррен, своими стенами опоясывающий весь крохотный ост-ровок, -- тюрьма
весьма надежная.  Вернувшись  на корабль, Фэрфакс принес  капитану  в  каюту
свежие газеты.
     -- Сэр, вся страна ликует. Вас приветствуют как спасителя нации.
     Уилкс ничем не выказал, что новость эта достави-ла ему удовольствие. Он
всего лишь  исполнял  свой долг,  как  сам  его  понимал,  хотя  кое-кто  из
флотского начальства может воспринимать это  дело несколько иначе. Но  успех
окупает все. Капитан едва  не улыб-нулся, услышав  добрые  новости.  В свете
народного ликования  командованию будет трудновато порицать его действия. Он
прочел заголовки, испытывая угрю-мое удовлетворение.
     -- Очевидно, лейтенант Фэрфакс, в этой стране наших пленников не так уж
и любят. Поглядите-ка, Мейсона называют мошенником, трусом и задирой... ну и
ну! И даже  более того -- помпезным снобом, а также тщеславным пустозвоном и
предателем.
     Фэрфакс тоже читал газеты.
     --  В  "Глоуб"  точно так  же  обходятся  со  Слайдел-лом.  Его  рисуют
бездушным, хитрым, себялюбивым, кровожадным и развращенным.
     --  А мы-то  думали,  что  захватили всего  лишь  па-рочку политических
ренегатов. Любопытно, английские  газеты  смотрят  на эту проблему с той  же
точки
     зрения?
      Весьма в этом сомневаюсь, капитан.
     В ожидании, пока Кабинет соберется, лорд Паль-мерстон  читал лондонские
газеты,   угрюмо   кивая   в    знак   согласия   с   напыщенными   гневными
разглаголь-ствованиями.
     -- Поддерживаю каждое слово, джентльмены,
     буквально  каждое, -- он  помахал над столом пачкой газет. -- Страна за
нас, публика  просто  вне  себя. Мы  должны действовать  быстро, иначе  этим
мятежным  колонистам  вздумается, будто  их наглость останется незамеченной.
Итак,  все  ли  из  вас  получили  возмож-ность ознакомиться с документами с
"Трента"?
     --  Я изучил их весьма внимательно,  --  сообщил  Уильям  Гладстон.  --
Помимо,  разумеется, писем,  ад-ресованных  лично  королеве  и  французскому
импера-тору.
     -- Они будут отосланы адресатам, -- кивнул
     Пальмерстон.
     --  Что же  до  предписаний  верфям и прочих  до-кументов,  они  вполне
подтверждают  полную легитимность обоих  послов. Не  знаю,  как  отреагирует
Франция, но лично я поражен действиями янки, от-важившихся пойти на перехват
посреди моря.
     -- Вполне разделяю ваши чувства, -- поддержал
     Пальмерстон.
     -- Итак, что вы порекомендуете, милорд? -- ос-ведомился Рассел.
     --  По  тщательном  размышлении  и  учитывая  об-щественное  мнение,  я
полагаю, что следует  прибег-нуть  к самым  решительным  мерам.  Передо мной
лежит  набросок ноты,  -- Пальмерстон постучал по листку, лежащему на столе.
-- Поначалу  я  считал,  что было бы довольно  отправить протест  по обычным
дипло-матическим каналам, потому-то и созвал вас вместе.
     Однако с той поры я проникся  убеждением,  что все-общее волеизъявление
нельзя оставить  без внимания.  Мы должны от лица всей страны высказать янки
справедливое негодование. Я подготовил эпистолу американскому правительству,
прибегнув  к  самым  сильным  выражениям.  Я  отдал  распоряжение,  чтобы  в
Саутгемптоне стоял  под  парами почтовый пароход, дожидаясь  прибытия  этого
послания. Королева уви-дит его сегодня же и несомненно согласится с  каж-дым
словом.  Как  только  ее одобрение  будет  получе-но  --  депеша  тотчас  же
отправится в путь.
     --Сэр!
     --  Да,  мистер  Гладстон?  --  улыбнулся   Пальмерс-тон.  На  канцлера
казначейства  Уильяма  Гладстона  всегда  можно  было   опереться  в  годину
испытаний.
     -- Я с  радостью извещаю вас, что  нынче  вечером мы с женой обедаем  в
обществе королевы и принца Альберта. Пожалуй,  я мог бы  подать депешу ей на
рассмотрение,  сделав  особый акцент  на  единодушии правительства в  данном
вопросе.
     -- Великолепно!  -- Пальмерстон испытал не-малое облегчение и готов был
чуть ли  не  хлопнуть  Гладстона  по  спине, радуясь,  что удалось  избежать
встречи с королевой. -- Мы все  в долгу перед вами за  то, что вы берете эту
обязанность на себя. Меморан-дум в полном вашем распоряжении.
     Хотя  собрание  Кабинета  министров   Гладстон  по-кинул   в  наилучшем
настроении, горя желанием по-мочь своей партии и послужить родной стране, он
по-рядком подрастерял  свой  энтузиазм, ознакомившись с  документом, который
так охотно  вызвался пред-ставлять. Позже вечером,  когда колеса  кареты уже
затарахтели по булыжной мостовой перед въездом в Букингемский дворец, жена с
беспокойством замети-ла, как сурово сжаты его губы.
     -- Что-нибудь стряслось, Уильям? Я не  видела тебя  таким мрачным с тех
пор, когда мы были в этом ужасном Неапольском королевстве.
     -- Должен  просить  у  тебя  прощения. Я крайне со-жалею,  что не  смог
оставить свои  беды в стороне. --  Он ласково пожал руку жены,  затянутую  в
перчат-ку.  --  Как и в Неаполе,  меня весьма тревожат дела  государственной
важности. Но давай  не позволим им портить нынешний  вечер.  Я  ведь знаю, с
каким не-терпением ты ждала этого обеда в обществе Ее Вели-чества.
     --  Ты  прав, --  голос  ее  чуточку  надломился.  По-колебавшись,  она
спросила: -- Искренне надеюсь, что  королева вполне здорова? Поговаривают --
ко-нечно, я не верю -- о ее... ну, состоянии рассудка.  В конце концов,  она
ведь внучка  Георга  Безумного  (То есть  короля  Георга  III,  в 1811  году
признанного душевнобольным.).
     -- Дорогая,  тебе не должно быть  никакого дела  до  праздных  сплетен,
распространяемых отбросами общества. Она ведь, в конце концов, королева.
     Их проводили в гостиную, где  Гладстон покло-нился, а его  жена сделала
реверанс королеве Викто-рии.
     -- Альберт подойдет через минутку, мистер Гладстон. Сейчас он отдыхает.
Боюсь, мой дорогой муж сильно перетрудился.
     -- Прискорбно  слышать,  мэм. Но  я не  сомнева-юсь, что ему  обеспечен
наилучший уход.
     -- Конечно!  Сэр Джеймс  Кларк  осматривает его  ежедневно.  Сегодня он
прописал эфир и капли Гоф-мана. Но угощайтесь же, на буфете есть шерри, если
желаете.
     -- Спасибо, мэм. -- Гладстону, сидевшему как на иголках, и в самом деле
хотелось выпить.  Непроиз-вольно похлопав себя по груди, где  во  внутреннем
кармане покоился принесенный  документ, он как раз наливал себе шерри, когда
вошел принц Альберт.
     -- Мистер Гладстон, добрейшего вам вечера.
     -- И вам, сэр. Здоровья и счастья.
     Принц-- обожаемый супруг,  отец большого се-мейства -- счастьем обделен
не был, а вот здоровья ему явно не помешало бы, ибо выглядел он, бесспор-но,
больным.  Годы  не пожалели его. Элегантный, грациозный юноша  стал  рыхлым,
лысеющим, до срока постаревшим мужчиной с бледной, землистой кожей и темными
кругами у  глаз. Опускаясь  в крес-ло,  он вынужден был  вцепиться дрожащими
руками в подлокотники. Королева с тревогой поглядела на него,  но принц лишь
отмахнулся:
     -- Обычный бронхит, как пришел,  так и  уйдет. После доброго  обеда мне
станет куда лучше. Пожа-луйста, не беспокойся.
     Утешившись, королева обратилась к прочим делам.
     --  Мистер  Гладстон, мой  секретарь  уведомил  ме-ня,  что  вы  хотите
обратиться к нам по вопросам госу-дарственной важности.
     --  Это  касательно  ноты,  которую  премьер-ми-нистр  намерен  послать
американцам,  мэм,  по  поводу "Трента".  С  вашего  одобрения,  разумеется.
Впро-чем, она может обождать, пока мы не отобедаем.
     --  Вероятно.  Тем не  менее мы взглянем на нее сейчас. Это дело весьма
тревожит меня, даже не тре-вожит, а, следует признаться, шокирует. Мы весьма
серьезно  озабочены  тем  фактом,  что  британский  ко-рабль  был  не просто
остановлен в море, но и подверг-ся захвату.
     Как только Гладстон достал письмо, королева указала на принца-консорта.
     -- Пусть Альберт прочтет. Мне и в голову не при-дет написать письмо, не
посоветовавшись с ним.  Он оказывает мне величайшую  помощь  и в этом,  и во
многих прочих делах.
     Будучи прекрасно осведомленным, как и все вокруг, что  королева даже не
оденется,  не посоветовав-шись  с  супругом,  лорд Рассел поклонился в  знак
со-гласия и передал конверт принцу Альберту.
     Развернув листок, принц поднес его к свету, а затем вслух зачитал:
     "Касательно  вопроса  о  насильственном  изъятии четырех  пассажиров  с
британского судна в открытом море. Правительство Ее Величества даже мысли не
допускает,  что  правительство  Соединенных  Штатов  не  проявит  рвения  по
собственной  воле  всяческим  об-разом загладить  столь  вопиющий проступок.
Мини-стры  Ее  Величества  ожидают  следующего.  Первое.  Освобождения  всех
четырех  джентльменов,  захва-ченных  силой,  и  передачи их лорду  Лайонсу,
бри-танскому  послу  в  Вашингтоне.   Второе.  Извинения   за   оскорбление,
нанесенное британскому флагу. Тре-тье..."  -- Он утробно кашлянул. --  Прошу
проще-ния. Весьма  крепкие выражения и, боюсь, далее пос-ледуют подобные же.
Крайне сильные выражения.
     --  Как  и  должно  быть,  --   отозвалась   королева  с   нескрываемым
негодованием. -- Я не в восторге от американцев -- и презираю этого  мистера
Сьюарда, отпустившего такое множество лживых замечаний в адрес нашей страны.
И все же, если ты считаешь, что необходимо внести поправки, Любимый...
     Когда принц  Альберт услышал ласковое  немец-кое слово, его изможденное
лицо  озарилось мимолет-ной  улыбкой.  Он  искренне верил,  что  его жена --
Превосходнейшая, несравненная женщина, мать и коро-лева.  Разве что склонная
к резким переменам настро-ений -- то кричит на  него, то ластится. Но всегда
остро нуждается в  его советах. Лишь его скверное здо-ровье мешает ему стать
великой  подмогой  в  ее неус-танных  трудах,  лежащих  на  плечах  правящей
монар-хини. А теперь еще и это. Пальмерстон изложил
     требования в самой воинственной и угрожающей ма-нере. Эта манера, равно
как и само послание, оскор-бит любого главу государства.
     --  Да не  то чтобы  поправки,  -- сказал  он,  --  ибо премьер-министр
высказывает  совершенно  справед-ливые  требования. Совершено  международное
пре-ступление, в том  нет ни малейших сомнений. Но, может статься,  вина  за
сей  инцидент целиком  лежит на  капитане  американского судна.  Прежде  чем
сы-пать угрозами, мы должны в точности выяснить, что же именно там случилось
и  почему. Ни в коем случае  нельзя  позволять  этому  делу  идти самотеком.
По-сему,  полагаю, необходимо  внести  кое-какие  изме-нения.  Не  столько в
содержание,  сколько в  тон. Су-веренной  державе  нельзя  приказывать,  как
своенрав-ному  ребенку. -- Он  не  без  труда  встал на  трясущиеся ноги. --
Пожалуй,  мне  не помешало бы  сейчас  немно-го  поупражняться  в  письме. В
настоящее время я не голоден. Если позволите, поем попозже.
     -- Тебе нехорошо? -- спросила королева, при-поднявшись из кресла.
     -- Легкое  недомогание, пустяки. Пожалуйста,  не стоит  прерывать  обед
из-за меня.
     Попытавшись  улыбнуться, принц Альберт дви-нулся вперед, но вдруг будто
споткнулся.  Колени  у  него  подломились,  и  принц-консорт  рухнул, крепко
ударившись головой о пол.
     --  Альберт! -- вскрикнула королева.  Тотчас  же бросившись  к  принцу,
Гладстон пере-вернул его и потрогал бледную кожу.
     -- Он без сознания, мэм, но дышит довольно ровно. Может, врача...
     Королева не  нуждалась  в подсказках, чтобы при-звать  людей на  помощь
своему  дорогому  Альберту. Тотчас  же  появилось  огромное множество  слуг,
бро-сились  разыскивать  одеяло,  укрыли  ему  ноги,  под  го-лову подложили
подушку,  нашли  носилки, послали гонца  за сэром Джеймсом. Королева  ломала
руки, лишившись дара  речи.  Поглядев на бесчувственного  Альберта, Гладстон
впервые  заметил,  что  принц  по-прежнему  держит  послание в  конвульсивно
стисну-том кулаке.
     -- Если позволите,  мэм, -- шепнул канцлер, пре-клонив колени и бережно
освободив бумагу. Он ко-лебался, понимая, что сейчас не время и не место, но
все-таки чувствуя, что обязан упомянуть об этом. --  Может,  отложим ноту до
завтра?
     -- Нет! Заберите ее. Посмотрите, что она натво-рила! Это ужасная бумага
так подействовала на до-рогого Альберта. Она взволновала его, вы же виде-ли.
При его хрупком здоровье подобное было  уж  чересчур. Снова  эти американцы,
это  они во всем ви-новаты. Бедняжка, он так  встревожился... Заберите ее  с
глаз моих долой! Делайте с ней что хотите. Док-тор, наконец-то!
     О трапезе  никто больше и не вспомнил. Королева ушла вместе  с принцем.
Когда дверь  за  ней закры-лась,.  Гладстон распорядился, чтобы  им принесли
пальто и вызвали карету.
     Вечер выдался недобрый.
     Послание уйдет, как написано.
     Жребий брошен.


ОРУЖИЕ

     Когда  президентский  поезд  остановился  в  Джер-си,  чтобы  заполнить
цистерны паровоза, доставили последние рапорты и донесения; личный секретарь
президента сам  принес  их.  Авраам Линкольн,  вдали от Белого дома на время
избавившись  от  постоянного  напряжения и  тягот  управления  государством,
любо-вался  сквозь заиндевевшее  окно зимней красотой  реки  Гудзон. Пышущая
жаром угольная печурка
     гнала  холод  прочь. На  сиденье  напротив  безмятежно  дремал  военный
министр  Эдвин  М.  Стэнтон.  После  Белого  дома,   поминутно   осаждаемого
искателями президентской  благосклонности,  поезд  казался  при-ютом мира  и
покоя. Президента не смог потревожить даже вид кипы принесенных бумаг.
     -- Я вижу, война по-прежнему преследует меня повсюду, Николай.
     -- Война с отщепенцами и с Конгрессом. Порой мне кажется, что последний
куда хуже. Конгресс-мены в...
     -- Избавьте меня от  политиков хоть на минутку.  Свинец и порох кажутся
куда милосерднее.
     Кивнув  в знак согласия,  Джон Николай зашелес-тел  свежими  рапортами,
переданными ему Хеем.
     -- А вот этот доставит вам удовольствие. Высадка на острове Тиби в реке
Саванна  прошла  весьма  ус-пешно. Командир  докладывает,  что  далее  будет
ата-кован форт Пуласки. Как только с ним будет покон-чено, Саванна наверняка
падет.  Далее,  наш  тайный агент  в  Норфолке сообщает,  что  прибыла новая
пар-тия брони  для "Мерримака".  А также  пушки.  Они  переименовали  его  в
корабль военного флота Конфе-дерации "Виргиния".
     --  Давайте  пока не будем тревожиться  о нем. Но  позаботьтесь,  чтобы
копия  рапорта  дошла  до коман-ды  "Монитора".  Это  заставит  их трудиться
круглые сутки.
     Президент перелистал газеты. В последнее время пресса будто сговорилась
против него и его админи-страции. Аболиционисты снова единодушно накину-лись
на него -- их послушать, так  надо перебить всех южан поголовно и освободить
всех рабов до единого, а о меньшем даже говорить не стоит. О  дна из заметок
привлекла  его внимание, и  Линкольн улыбнулся, чи-тая ее,  а  потом скомкал
газету в кулаке.
     -- Вот это настоящая журналистика, Николай.
     Наши защитники порядка и права одержали гранди-озную победу на пароходе
в Балтиморе. Послушайте:
     "Их  подозрения пробудила  дама,  чересчур нервни-чавшая и  старательно
уклонявшаяся  от   встречи  с   ними.  Когда   ее   ридикюль  обыскали,  там
обнаружи-лось множество перчаток, чулок и писем, предназна-чавшихся для Юга.
Также  выяснилось, что  малолет-ний мальчик вез изрядное  количество хинина.
Обоим было позволено  следовать  дальше после  того, как  их  груз подвергся
конфискации". Наши защитники не смежают век ни на минуту.
     К  тому  времени,  когда  они  покончили  с бумага-ми,  поезд подошел к
станции  Уэст-Пойнт, и  паровой  свисток локомотива провозгласил о прибытии.
Лин-кольн надел пальто и шарф, потом нахлобучил ци-линдр,  прежде чем  сойти
на  перрон,  к встречающим  его  армейским  офицерам  и  служащим  литейного
за-вода. Стэнтон и его секретари последовали за прези-дентом. Все вместе они
взошли на паром, чтобы пере-правиться через реку Колд-Спринг.  Было довольно
холодно, но переправа прошла быстро,  а у пристани уже ждали крытые экипажи.
Лошади топтались на месте, и  пар их дыхания клубился в недвижном  мо-розном
воздухе. У первого экипажа стоял серьезный мужчина в сюртуке.
     -- Господин  президент, -- сказал  Стэнтон,  --  по-звольте представить
мистера   Роберта  Паркера  Пэр-рота,  изобретателя  и  оружейника,  хозяина
металлур-гических мастерских Вест-Пойнт.
     Линкольн кивнул, а Пэррот тряхнул руку сперва ему, а потом Стэнтону.
     --  Весьма  польщен, мистер  Линкольн, что  вы  по-сетили мой  завод  и
собственными глазами увидите, что мы тут делаем.
     --  Не  мог  отказаться  от  такой  возможности,  мис-тер  Пэррот.  Мои
командиры криком кричат, что им
     нужны пушки, больше пушек, а их желания следует уважать.
     -- Мы здесь стараемся изо всех сил, чтобы удов-летворить  их запросы. Я
подготовил  к испытанию только  что законченную трехсотфунтовку. Если вы  не
против,  первым  делом  мы отправимся на  полигон, а  уж  затем  в  пушечные
мастерские.  Уверяю вас,  эта пушка -- самая впечатляющая и мощная  из всех,
ка-кие я когда-либо производил.
     Так оно и оказалось. Черное орудие, надежно  за-крепленное на массивной
испытательной платформе,  выглядело  весьма  зловеще. Линкольн  одобрительно
кивнул, прошагав вдоль пушки, и, несмотря на свой немалый рост, не без труда
дотянулся до жерла, чтобы взглянуть на желобки нарезки в стволе.
     --  Заряжена,  господин  президент,  --  сообщил  Пэррот.  --  Если  вы
удалитесь на некоторое расстоя-ние,  то сможете увидеть, на что способна эта
пушка.
     Когда  гости  отошли,  прозвучала  команда,  и спус-ковой  механизм был
приведен в действие.
     От силы взрыва содрогнулась земля, и,  хотя зри-тели  крепко зажали уши
ладонями,  грохот  оглушил  их.  Жерло  орудия  изрыгнуло  грандиозный  сноп
пла-мени,  и Линкольн, стоявший  позади пушки, увидел,  как  черный  снаряд,
смахивающий  на огрызок каран-даша,  понесся  за  реку  и  мгновение  спустя
разорвался  среди  деревьев полигона  на  другом берегу. К небу  взмыл столб
черного  дыма,  во все  стороны полетели ветви  и  щепки, а  через несколько
секунд до слуха до-катился грохот взрыва.
     -- Впечатляющее  зрелище, мистер Пэррот, --  за-метил Линкольн,  -- мне
никогда  его  не  забыть.  'А  те-перь   расскажите  о  своей  работе  более
досконально, но только в тепле литейного цеха, если позволите.
     После короткой поездки с полигона они  торопли-во устремились навстречу
манящему  теплу,  разливающемуся от  ревущих  горнов. Там их  ждал лейтенант
армии, при их приближении отдавший честь.
     -- Генерал Рипли послал  меня вперед, господин президент.  Он сожалеет,
что  обязанности в  Вест-Пойнте  помешали ему присоединиться  к вам  раньше.
Однако он уже выехал.
     Линкольн  кивнул.  Бригадный  генерал  Джеймс У.  Рипли,  возглавляющий
департамент  материального  снабжения,  отвечал  не  только за  производство
ору-дий, но и  за разработку новых  конструкций. По на-стоянию президента он
неохотно  согласился  поки-нуть свою бумажную  работу  и  принять участие  в
посещении производства.
     Под  предводительством Пэррота  инспекционная  комиссия  обошла  завод.
Работа  не  останавливалась  ни  на  минуту;   литейщики,  имеющие   дело  с
расплав-ленным железом, не могли терять время даже на то, чтобы взглянуть на
своих  сановных  гостей. Два  де-сятка зданий были заполнены  орудиями  всех
кали-бров,  находившимися на различных стадиях произ-водства  -- от черновой
отливки  до  окончательной  сборки.  На  каждом  из  них  стояло  клеймо   с
инициа-лами  "МУП"  и "РПП"  --  "Мастерские  Вест-Пойнт"  и "Роберт  Паркер
Пэррот". Линкольн шлепнул ла-донью по казенной части тридцатифунтовой пушки.
     --  Мои инженеры докладывают, что  своими успе-хами ваши пушки  обязаны
бандажам казенной части. Это правда?
     --  В каком-то смысле да, но  это  чисто техничес-кий аспект,  господин
президент.
     --  Не стесняйтесь посвятить меня в детали, мис-тер Пэррот. Вам следует
помнить, что, перед тем как  податься в  политику, я был землемером и весьма
си-лен  в  математике.  Как я  понимаю, источником  ны-нешних проблем служит
нарезка орудийного ствола.
     --  Вы  совершенно правы,  сэр. Гладкоствольные пушки ушли  в  прошлое.
Винтовая  нарезка  закручи-вает  снаряд  во  время  его  движения в  стволе,
обеспе-чивая большую  точность  и дальность стрельбы.  Но  она  же порождает
проблемы.  Благодаря  нарезке сна-ряд сдерживает напор пороховых газов  куда
эффек-тивнее, что и  обеспечивает увеличение дальности по-лета. Увы,  это же
более высокое  давление приводит к  разрыву  орудия.  Потому-то  и  делаются
бандажи  на казенной части, чтобы погасить возросшее давление. Использование
для этого колец отнюдь не в  новинку. Однако мое  изобретение  заключается в
создании более прочного кольца,  как  я вам сейчас  продемон-стрирую. Будьте
любезны, сэр, вот сюда.
     Только  что   выкованный,  нарезанный  ствол  двад-цатифунтовой   пушки
покоился на металлических валах, с  выставленной в сторону казенной  частью.
По  сигналу  Пэррота двое дюжих  кузнецов  взялись  за  клещи,  вытащили  из
ревущего горна  раскаленный добела  железный бандаж  и с привычной сноровкой
насадили  его  на  казенник ожидающего орудия.  Бан-даж оказался  лишь самую
малость больше  пушки, так что они кряхтели от  напряжения, натягивая его  и
молотами вгоняя на место.
     -- Готово, начинайте вертеть!
     Едва  заново опоясанная  бандажом пушка начала  вращаться, как  в ствол
сунули трубу и начали зака-чивать в нее воду, чтобы охладить ствол изнутри.
     -- При нагревании металл расширяется, -- пояс-нил Пэррот,  --  и сейчас
диаметр бандажа больше,  чем  перед нагреванием. Как  видите, вода охлаждает
казенник,  а  за  ним и  бандаж. Как только бандаж  ос-тынет,  он равномерно
сократится, плотно охватив ствол по всей окружности. Прежние способы обвязки
пушек  бандажами не  обеспечивали  подобной  крепос-ти и  надежности.  Ствол
обжимался  неравномерно, всего в  нескольких местах.  Стволы,  изготовленные
подобным  способом,   могли  выдержать  гораздо  мень-ший  заряд,  иначе  их
разрывало.
     -- Впечатляет. И сколько же этих новых пушек вы производите в настоящее
время?
     -- На сегодня мы делаем десять тяжелых  орудий еженедельно. А также две
тысячи снарядов для них.
     -- В своем письме вы писали, что можете увели-чить производительность?
     --  Могу. И  увеличу. С  новыми  горнами и токар-ными станками я за три
месяца  смогу  так расширить-ся, что  буду  еженедельно  выпускать  не менее
два-дцати пяти пушек и семи тысяч снарядов. --  Он мгновение помялся, словно
что-то  его тревожило.  -- Все детально разработано и ждет вашей  инспекции.
Однако нельзя ли... переговорить с вами с глазу на глаз?
     -- Мистер Стэнтон и мои секретари пользуются моим всемерным доверием
     Пэррот уже взмок, -- но отнюдь не из-за жары в цеху.
     -- Ничуть не сомневаюсь. Но это вопрос величай-шей секретности, люди...
-- Голос его совсем стих и  пресекся, изобретатель  уставился в пол, пытаясь
со-браться с духом.
     Задумчиво   погладив   бороду,  Линкольн  повернул-ся  к   Стэнтону   и
секретарям:
     -- С вашего позволения, джентльмены, мы уда-лимся на пару минут.
     Испытавший  громадное  облегчение  Пэррот  про-вел  президента  в  свой
кабинет, плотно  закрыв за  со-бой дверь.  Пройдя в  другой  конец  комнаты,
Лин-кольн остановился перед оправленной в рамку картиной на стене.
     --  Мистер Пэррот, минуточку, если позволите. Что  это за  распроклятая
машина?
     --  Это копия с рисунка, сопровождавшего одну  заявку на патент. Я взял
за правило просматривать  все патентные заявки,  имеющие касательство к моей
работе. Эту я обнаружил во время своего визита в
     Лондон несколько лет  назад.  В  1855  году два  джен-тльмена,  Коуэн и
Свитлонг,  если  память мне  не  изме-няет,  попытались  запатентовать  этот
бронированный боевой экипаж.
     --  Он  так   ощетинился  пушками  и  шипами,  что  выглядит   довольно
внушительно.
     --  Но  крайне непрактичен, господин  президент. При  таком  количестве
пушек,  да учитывая  вес брони,  для приведения его в  движение  понадобится
паровой  двигатель   больше   самого   экипажа.  Я   пытался   пере-смотреть
конструкцию, с единственной пушкой и бо-лее легкой броней, но все  равно  он
слишком непрак-тичен.
     -- Благодарение Господу за это.  Война и сейчас  чересчур  адская штука
без дьявольских конструк-ций, подобных этой, которые усугубят ее еще  более.
Хотя если  бы  на поле  боя появилось нечто эдакое,  это могло бы привести к
прекращению всех войн. Но вы сказали, что построить такой экипаж невозможно?
     --  В  настоящее  время  --  да. Но  паровые  двигате-ли становятся все
миниатюрнее и  в  то же  самое  время  мощнее, а  еще  я читал  об  успешных
испытаниях  ке-росиновых  двигателей.  Так  что  я  бы  не  стал  исклю-чать
возможность, что когда-нибудь бронеэкипаж на-подобие этого будет построен.
     --  Да  не настанет  сей  черный и пагубный  день ни-когда. Но ведь  вы
пригласили меня не для того, чтобы обсуждать это диковинное сооружение?
     На лице Пэррота снова появилось тревожное  вы-ражение. Как  только  оба
уселись, он заговорил:
     --  Позвольте  поинтересоваться, мистер  Лин-кольн,  знакомы  ли  вы  с
офицером флота Российской империи по фамилии Шварц?
     -- Странный вопрос. Почти столь  же странный, вынужден  заметить, как и
не очень русская фамилия капитана.
     Пэррот мучительно старался подобрать слова.
     Сняв свои очки в металлической оправе, он протер их и снова надел.
     -- Я человек чести, господин  президент, и, хотя радуюсь своим успехам,
я вовсе не желаю приписы-вать себе чужие заслуги.
     -- Не объяснитесь ли?
     --  Разумеется.  В  прошлом году этот  господин по-сетил  мой  завод  и
спросил, не  сделаю ли  я пушку  для русского правительства. Согласившись, я
осведомил-ся, каковы  его требования. Он высказался крайне конкретно. Хотел,
чтобы я воспроизвел британскую нарезную пушку системы Армстронга. Я счел эту
просьбу  весьма необычной, о  чем и поведал  ему. Ска-зал также, что не имею
доступа к  секретным  планам бриттов.  Ничуть  этим не смутившись,  он  лишь
кив-нул  в  знак согласия -- и  передал мне  полный ком-плект чертежей пушки
Армстронга.
     -- И вы сконструировали эту пушку?
     -- Да.  Это  уникальное стофунтовое орудие  с за-рядкой через казенник,
что делает его исключитель-но эффективным в морском бою.
     -- Почему бы это?
     -- Если вы рассмотрите разницу между  сухопут-ными и морскими  пушками,
то  поймете. На суше после выстрела канониры просто выходят  вперед,  чистят
ствол и  перезаряжают  орудие. Но  на корабле пушка стреляет через орудийный
порт -- отверстие в обшивке.  Так что после каждого  выстрела ее прихо-дится
откатывать -- а это тонны металла, учтите -- чтобы почистить и перезарядить,
затем,  с  громадным  усилием, на талях снова выкатывать вперед, на  бое-вую
позицию.
     -- Начинаю понимать.
     --  В точности. Если же пушка  заряжается с ка-зенной части, на корабле
ее не надо  катать взад-впе-ред  ради  каждого  выстрела. В теории  все  это
хоро-шо, но казенник данного типа пушек закрывается
     плохо,  дает утечку  пороховых газов,  да и ненадежен.  Взглянув на эти
чертежи, вы поймете, почему.
     Заряжать орудие крайне несподручно. Первым делом надо ослабить вот этот
винт казенника, чтобы снизить давление  в запальном канале. Вот эта  мощ-ная
металлическая плита  перекрывает  казенник. Она  весьма тяжела,  и требуется
сила двух  дюжих муж-чин, чтобы взяться за рукоятки и поднять ее на опор-ные
салазки. Когда канал ствола продраят банником, а  запальный  канал очистят и
вставят новый фитиль, снаряд заряжают в открытую камору. Позади него  ставят
картуз с  черным порохом. Далее затвор опус-кают на место и затягивают  винт
казенника. Пушка готова к выстрелу.
     --  Сложно,  согласен, но такой способ наверняка дает массу преимуществ
по  сравнению  с  практикой  откатывания пушки и  выкатывания  ее на позицию
снова.
     -- Согласен, сэр, но вскоре  возникают трудности. Всего через несколько
выстрелов пушка  нагревается, и детали  расширяются.  Скапливается сгоревший
по-рох,  затвор   заклинивается  и  начинает   пропускать  по-роховые  газы.
Несколько  выстрелов -- и  пушка ста-новится  неработоспособной. Испытав это
орудие перед  доставкой  его русским, я вынужден был  прий-ти  к выводу, что
таким  способом  орудие,  заряжаю-щееся  с  казенника,  не  создашь.  Однако
внимание мое  привлекло  другое усовершенствование в этой пушке. В  чертежах
имелись подробные наставления о том, как делается подобный бандаж.
     Пэррот привстал, но одумался  и снова сел.  Поло-жив сцепленные руки на
стол и ломая пальцы, он му-чительно подбирал слова.
     -- Это... пару недель спустя я сам взял патент на первую пушку Пэррота.
     Линкольн   подался   вперед,   мягко   положив   ладонь   на   запястье
взволнованного оружейника.
     -- Вам  не  за  что  себя  винить. Вы поступили  ра-зумно  и правильно.
Существует множество способов послужить собственному правительству. Особенно
в военную пору.
     -- Значит... вы знали?
     -- Скажем так: капитан Шварц известен  соответ-ствующим людям. Так что,
полагаю, нам лучше оста-вить эту тему, если вы не против.
     --Но...
     --  Вы хорошо служите родной  стране, мистер  Пэррот. Если это служение
оборачивается для вас прибылью-- что ж, тем лучше. И, быть может,  вам будет
небезынтересно узнать, что британцы сняли пушку  Армстронга с вооружения как
раз в силу толь-ко что упомянутых вами причин.
     --   Ничуть  не  сомневаюсь.  Однако  я  занимался  усовершенствованием
запорного механизма затвора при  помощи разорванной сцепки, как я ее назвал.
Первые эксперименты прошли весьма успешно.
     -- Вы обошлись без запального канала?
     -- Да. Вы  только представьте, насколько надеж-ным стал бы затвор, если
бы он ввинчивался в казен-ник. Бороздки резьбы в  затворе и казеннике плотно
прилегали  бы  друг к другу  на  большом протяжении, удерживая и давление, и
газы.
     --  По-моему,  чрезвычайно  действенно.  Но  ведь  для  завинчивания  и
вывинчивания такой  большой  ме-таллической детали  потребуется  грандиозное
усилие?
     -- Вы абсолютно  правы!  Потому-то  я  и  разрабо-тал  то,  что  назвал
разорванной  сцепкой.  И  в  казенни-ке,  и  в   затворе  проделаны  взаимно
соответствующие проточки. Так что  в деле затвор просто вдвигается на место,
а затем доворачивается, запирая канал ствола.
     -- И это устройство работает?
     -- Уверен, будет работать,  но  подгонка -- дело  трудное, и разработка
пока находится в начальной стадии.
     -- Ни в  коем случае не оставляйте  своих  стара-ний. И держите меня  в
курсе  всех будущих достиже-ний. А теперь давайте вернемся  к остальным. Мне
го-ворили, что вы совершенствуете запалы для своих разрывных снарядов, чтобы
обеспечить более высо-кую точность...
     Инспекционный   обход    едва-едва    возобновился,   когда   торопливо
приблизившийся  к группе  офицер  отвел Николая  в сторону.  Пэррот  как раз
объяснял принцип  действия  нового запала,  но секретарь Лин-кольна  перебил
его:
     -- Извините, сэр, но произошел несчастный слу-чай.  С генералом  Рипли,
господин президент. По-дробностей  этот офицер  не знает, но он докладывает,
что в военном госпитале требуется ваше присутствие.
     -- Разумеется. Отправляемся  тотчас же.  Спасибо за все, мистер Пэррот.
За все.
     Паром не трогался с места, дожидаясь  их появле-ния. На пристани стояло
два    экипажа.   В    первом   сидел   командир    гарнизона    Вест-Пойнта
генерал-лей-тенант   Уинфилд  Скотт,  приехавший,  чтобы  прово-дить   их  в
госпиталь. Стэнтон со  своими  секретарями  уселся во  вторую карету.  Когда
президент неуклюже  забирался  в карету Скотта, для обоих наступил не-ловкий
момент.
     -- Как поживаете, Уинфилд?
     --Как и следует ожидать в моем возрасте, мистер Линкольн.
     Бывший  главнокомандующий  армией  Союза,  сме-щенный более  молодым  и
энергичным  Макклелла-ном, не сумел скрыть нотки горечи, сумрачно взирая  на
человека, отдавшего приказ об этой  замене. Герои-ческий седовласый  генерал
на славу служил родной стране на протяжении многих десятков лет и множе-ства
войн.  Уходу  в отставку он предпочел командова-ние Вест-Пойнтом, но при том
прекрасно  понимал,  что  служба его  фактически  закончилась. И падение это
подстроил высокий, нескладный человек, усев-шийся в карете напротив него.
     --  Так  что  же  с  Рипли?  --  спросил Линкольн,  как  только  карета
тронулась.
     -- Трагический несчастный случай,  лишенный причины и смысла. Он верхом
ехал к парому,  чтобы  присоединиться к вам --  во всяком случае, так он мне
сказал. Избранная им  дорога пересекает железно-дорожный  путь неподалеку от
станции.  Очевидно,  поезд  должен  был  вот-вот   тронуться,  и,  когда  он
подъезжал,  машинист  дал гудок.  Лошадь генерала испугалась и вскинулась на
дыбы,  выбросив  его из седла.  Упав на  пути,  он  жестоко  пострадал. Я не
ме-дик, как вам прекрасно известно, так что подробнос-ти пусть вам объясняет
главный хирург.  Он ждет  вас  в госпитале.  -- Скотт  устремил на Линкольна
прон-зительный взгляд. -- Как идет война? Полагаю, ва-ши генералы все крепче
сжимают  кольца  моей  ана-конды  вокруг  мятежников?  (Речь  идет  о  плане
"Анакондам,  согласно  которому  наступление  на  войска  южан  должно  было
вестись одновременно  с запада, севера и юга в сочетании с морской  блокадой
Южных штатов.)
     -- Искренне надеюсь. Хотя, конечно, война -- штука сложная.
     --  Что дает нашему  наполеончику очередной повод для  медлительности и
колебаний, -- прого-ворил генерал  с нескрываемой желчностью и гневом. С той
поры, когда Макклеллан занял  его место во главе армии на  Потомаке,  всякое
поступательное   движение  прекратилось,  наступление  с   черепашьего  шага
замедлилось до  полной  остановки. В каждом жесте и  слове Скотта  сквозило,
что,  будь армия  под его началом, сейчас  она уже стояла  бы в Ричмонде. Но
Линкольн отнюдь не собирался пускаться в до-мыслы на сей счет.
     -- Зима  -- скверная пора для армейской службы.  А-а, вот  и  госпиталь
наконец!
     --Мой адъютант проводит вас.
     Скотт был настолько  толст, что  потребовались со-вместные  усилия трех
человек, чтобы усадить  его в карету; вскарабкаться же по лестнице госпиталя
он чувствовал себя просто не в состоянии.
     -- Рад был повидаться, Уинфилд.
     Генерал   промолчал.  Выбравшись   из   кареты,  пре-зидент  подошел  к
остальным, и  все  вместе  отправи-лись в  госпиталь вслед  за  ожидавшим их
офицером. Хирург оказался пожилым  человеком  с длинной се-дой  бородой,  за
которую он себя рассеянно дергал во время разговора.
     --Травматический  удар по  позвоночнику,  вот  здесь, -- протянув  руку
поверх плеча,  врач  постучал пальцами между  лопатками.  -- Видимо, генерал
спи-ной упал на рельсы. По моей оценке,  удар был очень силен, все равно что
удар  кувалдой по  хребту. Сло-мано как  минимум два  позвонка,  но  причина
нынеш-него состояния генерала  в другом. Поврежден спин-ной мозг,  разорваны
нервные волокна. Это повлекло за собой прекрасно знакомый нам паралич. -- Он
вздохнул.--  Тело парализовано, конечности обездвижены и дышит он с  большим
трудом.  Хотя   в  по-добном  состоянии  пациенты  обычно  могут  есть,  для
поддержания   жизнедеятельности  этого  недостаточ-но...   Пожалуй,   просто
счастье, что пациенты с подоб-ными травмами неминуемо умирают.
     Визит  в   Вест-Пойнт,  начинавшийся   так  замеча-тельно,   завершился
несчастьем.  В  вагоне  поезда, отъ-езжающего от станции, царило  удрученное
молчание.  Стэнтон сидел  спиной  к  паровозу,  глядя  на проле-тающие  мимо
снежные поля. Напротив него Лин-кольн тоже смотрел в окно, но мысленно видел
только  бесчисленные  проблемы  военного времени,  осаждаю-щие  его  со всех
сторон. Сидевшие через проход от них  секретари разбирали стопку документов,
взятых на оружейном заводе.
     -- Генерал Рипли был не из тех, с кем так уж легко поладить, -- заметил
Линкольн спустя долгих десять минут после отъезда со станции. Стэнтон мол-ча
кивнул  в  знак  согласия.  --  Но  он  нес  грандиозную  ответственность  и
справлялся  с  ней  весьма  професси-онально.  Он  мне говорил,  что  должен
снабжать  сна-рядами  и патронами более шестидесяти типов  воору-жения. Тем,
что мы  сражаемся -- и,  хочется верить,  победим, -- во  многом мы  обязаны
именно его тру-дам. Что же теперь будет?
     --  Его  заместителем  довольно долго  был  генерал  Рамси,  -- сообщил
военный министр. Линкольн кив-нул.
     -- Я как-то раз с ним  встречался. Ответственный офицер.  Но достаточно
ли он квалифицирован для подобного поста?
     -- Более чем, -- ответил Стэнтон. -- Встречаясь с ним в министерстве, я
просматривал все его рапорты и передавал их вам, когда они имели отношение к
делу. Пожалуйста,  не сочтите  за дерзость,  --  или что  я  дурно говорю  о
мертвом, -- но Рамси талантливый офицер современной школы.
     --  В то  время  как  Рипли был  крайне  консервати-вен,  как всем  нам
известно.
     -- Более чем консервативен. Ко всякому новому оружию или изобретению он
относился с крайней по-дозрительностью. Он знал, каким было оружие и как его
использовали.  Знал, какие войны  были  выиграны таким оружием, и  был  этим
вполне доволен.  По-мо-ему,  он не  одобрял  вообще никаких нововведений. Но
прежде  чем  принять  решение, вам  следует встре-титься  с генералом Рамси,
мистер Линкольн. Тогда  и определитесь.  Думаю,  его  подход  покажется  вам
бо-лее чем интересным.
     -- Тогда переговорите с  моим секретарем и орга-низуйте встречу. Завтра
же. Этот  важный пост не мо-жет оставаться вакантным ни секундой дольше, чем
требуется.

БРИТАНСКИЙ УЛЬТИМАТУМ

     --  Миссис  Линкольн  сказала,  что вчера  вечером вы,  почитай,  и  не
обедали, и теперь должны явиться завтракать.
     Кекли давно переросла  роль чернокожей служан-ки; в ее словах президент
отчетливо услышал эхо го-лоса жены. Поначалу Мэри наняла ее в качестве швеи,
но  со  временем взаимоотношения изменились,  так что Кекли заняла  в  семье
неопределенное, но важное место.
     -- Всего одну минуточку, сейчас спущусь...
     --  Она  сказала, что  вы  всенепременно так и ска-жете,  и чтоб  я  не
верила.
     Кекли  продолжала стоять в дверях немым уко-ром, и  Линкольн со вздохом
поднялся.
     -- Ступай вперед. Надеюсь, ты веришь президен-ту на слово, что я  пойду
за тобой по пятам.
     Холл, как всегда, был забит  просителями, желаю-щими получить  работу в
правительстве.  Линкольн прокладывал себе дорогу среди  них, как  корабль  в
бурном море. Если обратишься хотя  бы к одному,  придется говорить со всеми.
Уже  не   в  первый  раз  Линкольна  поразила  давно  устоявшаяся  практика,
открывающая всем и каждому беспрепятственный доступ в президентский особняк.
Ну  конечно,  Амери-ка,  общество  равных  возможностей. Но  Линкольн  начал
понемногу склоняться к мнению, что у полней-шей открытости есть свои минусы.
С  тяжким  вздо-хом  отворив  дверь  столовой,  он  удовлетворенно  с  шумом
захлопнул ее за собой.
     Стол был  уже накрыт  --  булочки  на пахте  с ме-дом, любимое семейное
кушанье.
     -- Начни с них, отец, -- сказала Мэри. Тут в ком-нату с громким топотом
ворвались мальчики.
     --  Хвать-похвать! --  крикнул Тэд,  бросаясь  к отцу и обнимая его  за
ногу. Вилли, всегда более сдер-жанный, присел к столу.
     --  Тэд, прекрати! -- приказала Мэри, но маль-чонка пропустил ее  слова
мимо ушей, взбираясь на отца, как на дерево, попутно сминая и без того мятые
брюки   и  пиджак.  И  не  останавливался,  пока   с  видом  триумфатора  не
взгромоздился  отцу на плечо.  Лин-кольн  дважды  обошел вокруг стола, а Тэд
визжал от -восторга, пока отец не опустил  его на стул. Вилли уже полил свои
булочки медом и старательно пере-жевывал огромный кусок.
     Кекли  и  Мэри принесли другие блюда,  а  также свежезаваренный горячий
кофе.  Линкольн наполнил  свою чашку и  понемногу потягивал кофе,  пока стол
заполнялся все новыми и новыми аппетитными блю-дами. Под бдительным надзором
Мэри президент подцепил  вилкой  пряную  виргинскую колбаску,  взял  немного
кукурузной  каши  и  полил  все  это  каким-то  жгучим  соусом. Ел медленно,
мысленно пребывая за  сто миль  от  уютной  семейной сцены.  Все эта  война,
бесконечная,  омерзительная война. Ясно увидев это  в его глазах, Мэри молча
пожала  плечо  мужа и  тоже  села  за стол.  Она-то  питается  хорошо,  даже
черес-чур, если теснота платья что-нибудь значит.
     Потом пошла принести мальчиками  еще молока, а когда вернулась, его уже
не было;  еда  на  тарелке почти не  тронута. Он  слишком  много трудится  и
слишком мало  ест. И все время тощает. Эта война пожирает его. Наверное, уже
сидит в своем кабинете,  а  сви-деться  с ним, быть может, до  завтра уже не
удастся.

     -- Джон, -- сказал Линкольн. -- Я хочу продик-товать вам письмо.
     Для   записи   под   диктовку   Хей  разработал   собст-венную  систему
стенографирования. Последовал оче-редной меморандум генералу  Макклеллану, в
кото-ром президент ставил ребром вопросы о возможности
     продвижения  вперед  армии на Потомаке.  Под  конец  в голосе Линкольна
звучало нескрываемое раздра-жение.
     --Долго  ли вам требуется собираться, чтобы перейти  к действиям? У вас
есть армия, у вас есть  но-вобранцы,  и все они хорошо обучены,  если верить
ра-портам. Но чтобы выиграть войну, армию надо ис-пользовать в бою.  Ричмонд
должен быть взят. На этом заканчивайте и телеграфируйте немедленно. А теперь
развеселите меня, Джон. Поведайте  какие-нибудь  добрые  вести,  принесенные
утренними докла-дами.
     -- Добрые вести и  в самом  деле есть, сэр.  Мы  уже заняли Шип-Айленд,
сопротивление полностью по-давлено.  Устье Миссисипи довольно  близко к этом
острову,  так  что  тамошняя часть  флота,  ведущего блокаду, теперь  хорошо
обеспечивается. Новые вести с моря.  Военный корабль  США "Сантьяго-де-Куба"
остановил британскую шхуну "Эжени Смит" близ устья реки Рио-Гранде.
     -- Причины приводятся?
     -- Разумеется. Капитан  Дэниел Риджли  объясня-ет, что британское судно
останавливалось  в техас-ском порту.  Его подозрения подтвердились, когда на
борту судна  был обнаружен хорошо известный  торго-вый агент конфедератов --
Дж. У. Захари,  купец  из Нового Орлеана.  Его  сняли  со  шхуны, после чего
по-зволили ей следовать дальше.
     -- Это  лишь подольет масла в огонь,  разгорав-шийся из-за "Трента", --
утомленно покачал головой Линкольн. -- Это все?
     -- Нет, сэр. Мятежники настолько уверены в ско-ром падении Саванны, что
жгут  весь  хлопок  на  при-станях  и  в полях.  На  море  канонерская лодка
"Пин-гвин"  перехватила   контрабандное  судно,   пытавшееся   проскочить  в
Чарльстон.  Груз  весьма  богатый. В дек-ларации упоминаются  ручное оружие,
боеприпасы, соль,  провизия всякого рода. Не  только  модная ма-нуфактура из
Франции, но и седла, упряжь и  кава-лерийское  снаряжение на сумму около ста
тысяч долларов.
     -- Превосходно. Они потеряли, мы нашли. Министр юстиции еще не пришел?
     -- Сейчас схожу поглядеть.
     Как только Эдуард Байте вошел, Линкольн под-нял глаза от разложенных на
столе бумаг и сказал:
     -- Я хочу  занять  минутку вашего  времени.  Завтра я должен  выступить
перед  Конгрессом  с  отчетом  о  со-стоянии дел Союза. О  том,  что Союз  в
опасности,  им  должно быть  известно,  но  я  должен посулить им  ка-кую-то
надежду на  будущее. Вы позволите зачитать вам выдержки из намеченной речи и
выслушать ваше мнение?
     -- С удовольствием приму на себя эту обязан-ность.
     Слегка откашлявшись, президент начал:
     --  Союз  должен  быть  сохранен,  и  посему  в  ход  должны  идти  все
необходимые  средства.  Но  не  сле-дует  поспешно  решать,   что  столь  уж
необходимыми являются радикальные и крайние меры, каковые могут обрушиться и
на лояльных, и на вероломных. Сбор средств  для продолжения войны и победы в
ней настолько же неизбежен, насколько необходим. -- Линкольн поднял глаза, и
Бэйтс кивнул.
     --  Согласен.  Полагаю,  речь  о налогах.  Для  фи-нансирования  боевых
действий они  вновь  должны  быть повышены. И нужно объявить  новый набор  в
армию. Вы обязаны идти вперед, невзирая на при-зывные бунты среди ирландских
иммигрантов в Нью-Йорке
     -- Ценю вашу поддержку. Мне придется также остановиться на общественных
установлениях,  ибо  мы  поминутно  должны осознавать, ради  чего ведем  эту
войну,  -- Президент  перешел  к следующей  странице.  -- Труд  предшествует
капиталу и  не зависит от него. Капитал -- лишь продукт  труда, и никогда не
возник  бы,  если  бы прежде  не  возник труд. Но  капитал  обладает  своими
правами, ничуть не менее до-стойными защиты, чем всякие другие.
     Бэйтс,   и   сам   проницательный  политик,   прекрасно   понимал,  что
умиротворить надо все заинтересован-ные стороны. Рабочие, отдающие свой труд
и  свои силы во  имя войны, несомненно, заслужили призна-ние своего радения.
Но в то же время и фабриканты  не должны считать, будто они в одиночку несут
нало-говое  бремя  военного  времени. Но  когда Линкольн зачитал  отрывок  о
проблеме негров, Бэйтс отрицательно затряс головой, перебив президента:
     -- Вам  же известно мое  мнение  на сей  счет,  госпо-дин  президент. Я
считаю колонии свободных негров весьма отдаленной перспективой.
     -- А не следовало бы. Место можно найти -- ска-жем, в одной из  Америк,
где-нибудь  южнее,  где  мож-но основать  независимую  колонию. Если  негров
уб-рать из уравнения, повод для продолжения войны просто-напросто исчезнет.
     -- Но я беседовал со свободными неграми здесь, на Севере, и они считают
подобный подход  опромет-чивым. Они считают себя такими же американцами, как
и мы, и отнюдь не питают желания отправляться за тридевять земель. Насколько
я понимаю, когда вы примете делегацию свободных негров, они скажут вам то же
самое.
     Не успел Линкольн ответить, как раздался стук в дверь и вошел Николай.
     --  Извините,  что  помешал,  но  прибыл  генерал  Рамси.   Вы   хотели
встретиться с ним как можно раньше. Он ждет за дверью.
     --  Отлично.  Пусть  войдет,  как  только мы  закон-чим.  --  Президент
повернулся к министру юстиции: -- Позже обсудим это  более детально. Я тверд
в своем убеждении, что это настоящее решение наших про-блем.
     -- Мне трудно  такое говорить, господин прези-дент, но мне кажется, что
в  этом  вопросе  вы  окаже-тесь в полнейшем  одиночестве. Быть может,  идея
отыскать подобные колонии  мудра  -- но  кто  в них от-правится? Добровольно
негры  не  согласятся, тут ца-рит почти  полное  единодушие. Но можем ли  мы
от-править  их туда в кандалах? Прежде всего такое ничуть не  лучше, если не
хуже, чем  работорговля,  из-за которой они оказались здесь.  С  глубочайшим
уважением  я  прошу  вас пересмотреть это  решение,  приняв  к  сведению все
привходящие аспекты.
     Как только  Бэйтс  удалился,  в  кабинет  пригласи-ли Рамси -- рослого,
одетого в простой синий мун-дир, лишенный аксельбантов  и  прочих украшений,
столь  обожаемых остальными  штабными  офицерами. Инженер по складу  ума, он
явно  уделял  технике  --   и  войне   --  гораздо   больше   внимания,  чем
блистатель-ному  мундиру. Войдя,  он вытянулся в  струнку  и  сел лишь после
того, как Линкольн указал на стул.
     --  Этот  несчастный  случай  с  Рипли  -- событие  трагическое, весьма
трагическое.
     Кивнув,  Рамси  на  миг  задумался,  прежде  чем  за-говорить,   будучи
человеком решений твердых, но от-нюдь не поспешных.
     --  Он  был хорошим офицером, господин  прези-дент, и отважным  воином.
Совсем не так хотелось ему уйти.
     -- Ничуть не сомневаюсь. Нет ли новостей о его состоянии?
     -- Только те, что он слабеет и дышит с большим трудом. Доктора считают,
что долго ему не продер-жаться.
     -- Весьма сожалею. И все же, несмотря на  поте-ри, война идет дальше. А
жизненно  важная  работа генерала  Рипли должна продолжаться. Вы  ведь  были
некоторое время его помощником?-- Был.
     -- Значит, не  мне рассказывать вам о важности материального снабжения,
о том, как оно жизненно важно для нашей страны?
     -- Совершенно  согласен, господин  президент. Нам  обоим  известно, что
войну не выиграть без  постоянного притока  оружия и  боеприпасов. Мы всегда
снабжались лучше противника и  не должны отсту-пать  от  этого правила, если
хотим победить.
     -- Да будет так  всегда,  --торжественно кивнул Линкольн.  -- Я как раз
консультировался  со  своим  Кабинетом  по  этому  вопросу.  Военный министр
Ка-мерон  весьма  высокого  мнения о вас.  Он  полагает,  что  вы  идеальная
кандидатура  на пост главы бюро материального  снабжения. Что вы  думаете по
этому поводу?
     -- Я знаю, что работа мне по плечу, сэр. Но  преж-де чем будет одобрено
какое-либо назначение, пола-гаю, вам следует знать, что мы с генералом Рипли
не находили общего языка по целому ряду вопросов. Но что более  существенно,
наши воззрения на  один весь-ма  весомый предмет  расходились  диаметрально.
Когда я  был его  подчиненным, честь  налагала  на  мои уста печать молчания
касательно этого,  но теперь, по-моему, я обязан открыться. Мной  движет  не
злоба  и не  зависть.  Я  убежден, что  был хорошим и  лояль-ным  помощником
генерала  Рипли. Когда  он  был жив, мне  даже  в голову  не приходило вслух
выска-заться о наших разногласиях. Но теперь все переме-нилось. Если я займу
этот пост, то не смогу не внести перемен, которые считаю необходимыми.
     --Я  восхищен  честностью,  побудившей  вас  от-крыться.  Что  являлось
яблоком раздора?
     Офицер вдруг  смешался,  и потянулись  долгие се-кунды, пока он пытался
взять себя  в руки. Сперва потупился, Потом устремил взгляд за окно. Наконец
сел еще прямей, будто аршин проглотил, и собрался слухом.
     -- Генерал твердо верил в достоинства  стандарт-ных ружей, заряжаемых с
дула.  Они  хорошо зареко-мендовали  себя,  надежны  и  при  соответствующей
вы-учке обеспечивают неплохую скорострельность.
     -- А вы с этим не согласны?
     -- Конечно, согласен, господин президент. Но мы живем в  век прогресса.
Я  вижу  новые  изобретения чуть ли не каждый  день. Я убежден, что  их надо
про-верять  и проверять,  но  я  также  убежден  в  достоин-ствах  винтовок,
заряжаемых с казенной  части.  Мы  подвергли испытаниям несметное количество
образ-цов, и, откровенно  говоря,  большинство  из них  про-сто никчемны. Их
заклинивает, они взрываются, очень часто ломаются, а ухаживать за ними очень
Трудно.  Но  были  и две  винтовки  нового  типа,  кото-рые мы исследовали и
обстреливали весьма долго, два ружья, стоящие  особняком от остальной массы.
Винтовка системы  Спенсера и снайперская. Я хотел заказать изрядные партии и
той  и  другой,  но генерал Рипли решительно воспротивился.  Посему  не было
сделано ничего.
     -- А он не объяснил, почему воспротивился? Рамси Замялся с ответом. Так
и не дождавшись от него ни слова, Линкольн сам нарушил молчание:
     --  Я ценю вашу лояльность  по  отношению  к свое-му  непосредственному
армейскому начальству. Но,  говоря честно  и откровенно, ему вы не повредите
-- и сделаете громадный вклад в общее дело. Если  это по-может, то я, будучи
вашим главнокомандующим, могу приказать вам доложить все, что вам известно.
     -- Это не понадобится, сэр, -- с трудом выдавил Рамси. -- Тут дело в...
ну, вопрос  спорный.  Генерал считал,  что  зарядка  ружья с казенника будет
поощ-рять солдат на растрату боеприпасов попусту. Я же
     не  считаю подобные  затраты  пустыми, ибо  роль сол-дата--стрелять  по
врагу.
     --  Согласен, Рамси,  Согласен.  Вы должны  орга-низовать  демонстрацию
своих замечательных  винто-вок  при  первой же возможности. Это  будет вашим
первым поручением в  новом  качестве  начальника де-партамента материального
снабжения. Больше вы мне ни о чем не хотите поведать?
     --  Ну-у,  о  полковнике Бердане(Любопытно  отметить,  что впоследствии
полковник Бердан участвовал  в разработке  российской винтовки,  принятой на
воору-жение в русских  войсках. Отсюда  и  се название --  "берданка") и его
снайпер-ском полке. Вы слыхали о нем?
     --Докладная записка лежит где-то у меня на столе.  Это ведь он снарядил
полк за свой счет, да? И каждый из его подчиненных бьет без промаха.
     -- Так  точно. Но и  здесь  я  опять-таки  не  виню  ге-нерала Рипли за
твердые убеждения. Но люди Бердана обременены револьверной винтовкой  Кольта
-- подобием револьвера, только с длинным стволом. Они дают осечки и... ну, в
общем,  ничего  хорошего о  них не  скажешь. Выбор  откровенно неудачный. На
самом  деле им  нужны снайперские винтовки, заря-жающиеся с казенной  части.
Такая винтовка в руках меткого стрелка -- инструмент точный.
     --Позаботьтесь, чтобы они их получили.  Отдав  честь, генерал удалился.
Отличный чело-век, великолепно справится с работой. Линкольну вдруг пришло в
голову,  что трагический случай с ге-нералом Рипли  мог быть  благословением
свыше -- вмешательством Вседержителя, подмогой в этой  войне. Смерть  одного
человека во спасение  бесчис-ленного множества других.  Но Линкольн отбросил
эту  недобрую  мысль.  Что ж, если  Всевышний и в самом деле на их  стороне,
лично  он отнюдь не про-тив. Быть президентом  Соединенных Штатов -- зна-чит
нести на себе груз бесчисленных обязанностей, и отнюдь  не последнюю скрипку
тут  играет великая война, начавшаяся, как только он  был  избран. Побе-да в
войне  имеет  наивысший  приоритет,  и  всякая  по-мощь --  особенно  помощь
Всемогущего -- будет при-нята с благодарностью.
     А всего  в каких-то шестидесяти милях от Белого дома, в городе Ричмонд,
штат   Виргиния,   президент  Конфедерации   бился  с  бременем   таких   же
непре-одолимых проблем и приоритетов, как и президент Соединенных Штатов. Но
Джефферсон Дэвис, ли-шенный силы и выносливости Линкольна, находился  в куда
менее  выгодном положении. Для президента Конфедерации, вечно хворого  из-за
перенесенного много  лет назад  сильнейшего воспаления  легких,  да вдобавок
страдающего  куриной  слепотой,  каждый  день  являл   собой   битву  против
неутихающей боли.  Ни  одна живая душа ни разу  не слыхала от  него и  слова
жалобы.   Джентльмен  не  унижается  ни   перед  кем.   Сегодня  ему  мешало
сосредоточиться воспале-ние среднего уха, и он  изо всех сил бился, чтобы не
показать, как донимает его мучительная боль.
     Юг болел,  как и  его президент. Зима выдалась холодная, абсолютно  все
запасы подходили к концу.  А список погибших в боях все удлинялся, что южане
старались не замечать, тщились не терять надежды, поддерживать боевой дух на
высшем  уровне.  Песни и  собрания вроде  бы  помогали,  но блокада  взимала
тя-желую дань, да и начала сказываться нехватка всего подряд, всего -- кроме
доблести.
     На днях Дэвис назначил нового военного мини-стра, искренне надеясь, что
тот  поможет ему спра-виться  с бесчисленными трудностями в снабжении войск.
Джефферсон  Дэвис постучал  пальцем  по  тол-стой стопке  бумаги, высившейся
перед ним на столе.
     -- Иуда, вы знаете, почему я вас назначил на место Лероя Уокера?
     Сочтя вопрос  риторическим,  Иуда  П. Бенджамин улыбнулся в ответ.  Его
скрещенные руки уютно по-коились на обширном животе.
     --  Лерой  отличный  человек  и настоящий работя-га. Но  у него слишком
много  врагов  в правительстве. По-моему,  ему  приходилось  больше  времени
тратить на сражения с ними, чем с янки. Вот. -- Дэвис подви-нул бумаги через
стол.  --  Ознакомьтесь с этим  и  по-думайте, не  найдет ли  новый  военный
министр ка-ких-либо новых решений. Вот почему вы получили эту  должность. Вы
-- мирный  человек. Иуда, убе-ленный  сединами государственный  муж, имеющий
много друзей. Вы можете  положить конец  грызне и позаботиться о том,  чтобы
вся  упряжка  тянула  в одну  сторону.  Ознакомившись с  этими рапортами, вы
уви-дите,  что нам  не хватает буквально  всего, но главным образом  пушек и
пороха. Не будь мы сельскохозяй-ственной нацией, мы оказались бы в ужасающих
тис-ках. При  нынешнем же положении дел каждый добро-волец,  вступая в  наши
ряды,  приносит свое  оружие. Но  нам нужны  не одни только  мушкеты.  Чтобы
выиг-рать эту войну, надо отыскать пушки и порох.
     --  Как  я  понимаю,  господин  президент, в  битве у  Боллс-Блаф  было
захвачено изрядное количество боеприпасов.
     --  Это и в самом деле так. То была  великая побе-да,  и  синепузые так
спешили  отступить,  что  бросали  оружие. Наша  первая  победа  со  времени
Булл-Рана. Это  помогло, но не надолго. Также поступают доне-сения о захвате
фуражиров янки.  Все это хорошо, но все-таки недостаточно хорошо. Нельзя  же
рассчиты-вать, что единственным поставщиком для нас  будет Север. На фронтах
сейчас царит  затишье,  и мы  долж-ны  воспользоваться  преимуществами  этой
передыш-ки.  Армии  северян Макклеллана пока  что прикованы  к месту,  но мы
можем с  уверенностью  ожидать каких-либо боевых действий на  полуострове по
вес-не.  Но больнее, мучительнее всего ранит нас морская блокада. Вот почему
мы  бросаем все имеющиеся  ре-сурсы, чтобы снарядить  броненосную "Виргинию"
для битвы. Когда она выйдет в море, в ней воплотят-ся все наши упования, что
она разорвет кольцо бло-кады и потопит флот северян.  После этого мы  сможем
доставлять  грузы  целыми  кораблями.  В  Британии  ждут не  дождутся нашего
хлопка, и на прибыли от него мы сможем купить и порох, и пушки,  и припа-сы,
в которых так отчаянно нуждаемся.
     Пока  президент  говорил, Бенджамин  неторопли-во перелистывал  бумаги.
Джефферсон Дэвис извлек ворох газетных вырезок.
     -- С  Севера. Они  там распустили  хвосты,  как павлины,  раздувшись от
гордости  по поводу  плене-ния Мейсона и  Слайделла.  Пусть себе  бахвалятся
"начинаю   подозревать,  что  тут  украдкой  вмешалось  само  провидение,  и
провозглашаю,  что, сидя в темни-це янки,  эти  двое джентльменов делают для
Конфе-дерации  куда  больше, чем могли бы сделать в Евро-пе. Британцы  прямо
вне себя из-за столь вопиющего вторжения на их территорию. Полагаю, в данный
мо-мент все тамошние верфи до единой строят для нас либо контрабандные суда,
либо рейдеры. А самое восхитительное здесь то, что  янки  сами накликали  да
себя  беду.   Как  бы  ни  старались  мы  сами,  нам   не  уда-лось  бы  так
поспособствовать успеху.
       Согласен, господин  президент, решительно  со-гласен. Наши  послы  в
Бостоне отлично справляются со своим делом. Давайте Же возблагодарим Господа
и помолимся, дабы они  оставались в темнице, пока британцы будут распаляться
все  более  и  более. Их  следует  восславить  за  прозорливость, побудившую
отдаться в руки янки.
     Лорд Пальмерстон  сидел  в глубоком  кресле  перед камином, наслаждаясь
теплом рдеющих углей. Его вытянутая правая нога покоилась на груде подушек,
     вокруг  закрытых глаз залегли  морщинки боли.  Услы-шав,  как дворецкий
объявил о приходе лорда Джона Рассела, Пальмерстон открыл глаза.
     -- А, Джон, входите! Налейте себе портвейна -- и мне тоже,  пожалуйста.
Будьте так добры, большой бокал. -- Пригубив вина, он почмокал губами, потом
поморщился  и  указал на  вытянутую  ногу.  --  Пода-гра.  Досаждает  адски,
прямо-таки  смертно Терзает,  как пламя  адово. Наши шарлатаны-лекари просто
бессильны. Я пью все их гадкие снадобья, но это ни капельки не помогает. Они
пытаются взвалить всю вину на портвейн, вот ведь чушь какая. А на самом деле
портвейн -- единственное,  что помогает хотя бы капельку.  Впрочем, довольно
об  этом Перейдем  к  вещам  более важным.  Вы должны мне все поведать.  Как
прошло во дворце?
     -- Отлично. Ее Величество согласилась,  что мы  должны принять все меры
для  усиления нажима на американцев, даже  прежде  того, как им представится
возможность  ответить на наш  ультиматум.  С при-скорбием  сообщаю, что дела
принца  Альберта весьма плохи. Теперь врачи уверены,  что  его бронхит  куда
более опасен,  нежели они  ранее полагали.  Считают,  что у него налицо  все
симптомы тифозной горячки,
     --  Скажите  пожалуйста!  Но  ведь он  не  был на юге,  даже Лондон  не
покидал.
     --  В том  не было  нужды  Вам же ведомо,  как смер-дит  канализация  в
Виндзорском  замке.  Клоака! В ее недрах может  таиться что  угодно  Никто и
пальцем не  пошевелил,  чтобы улучшить тамошние клозеты и стоки.  Из  старой
канализации возносятся  пагубные испарения; из-за смрада  выгребных  ям иные
части  замка почти  непригодны  для  обитания.  Я удивлен, что эти миазмы не
свалили с ног больше никого.
     --Несчастный Альберт, бедный человек!
     -- Если от его болезни  и  есть  какой-то  прок, то  же  монарший гнев.
Королева считает, что силы его были и без того подорваны, и не следовало ему
браться за наш ультиматум. Она однозначно уверена, что он отдал свои силы за
нашу страну, боится,  что  мо-жет -- о, ужасная  мысль!  -- даже отдать свою
жизнь. И  во  всем,  во  всем она винит  американцев К каким бы мерам  мы ни
прибегли, она не сочтет их чересчур жесткими.
     -- Какая чудесная женщина --  и настоящий дра-кон, восставший на защиту
Святого Георгия. Что же мы предпримем первым делом?
     -- Первым делом продемонстрируем янки непре-клонность воли.
     -- Непреклоннее каковой не сыскать.
     --  Пересмотрим   свое  решение   соблюдать  нейтра-литет  в  отношении
снабжения  боеприпасами  обеих  воюющих  сторон  Можем объявить  эмбарго  на
по-ставки Северу селитры -- одного из главных ингре-диентов пороха.
     --Замечательное начало. А  если мы  хотим сде-лать все должным образом,
то запретим еще и по-ставки боеприпасов и  прочего военного снаряжения. Надо
ударить их по больному месту.
     -- А  заодно приготовиться побряцать перед ними сталью. Прямо сегодня в
Канаду отплыли два воен-ных  транспортных корабля Мне говорили, зрелище было
весьма  воодушевляющее,  оркестры  играли спе-рва "Британские  гренадеры", а
затем  "Дикси"(Так  могла называться любая  из  нескольких популярных  песен
Конфедерации  -- скорее всего,  песня  Дэниела Д. Эммета  "Край  Дикси". Так
называют регион на юго-востоке  Соединенных Шта-тов, обычно  отождествляемый
со штатами,  вошедшими в Конфеде-рацию). Но возникла и небольшая заминка Как
вы   помните,  мы  отрядили  для   отправки   в  Канаду   еще  один  полк  и
ар-тиллерийскую батарею.
     -- Помню, -- нахмурился  Пальмерстон. -- Но  я полагал, что в настоящее
время они в море или уже прибыли в упомянутую провинцию.
     -- Они все еще в казармах. Канадцы заявляют,
     будто не располагают ни квартирами, ни палатками для них...
     --  Чушь!  Это  закаленные  войска, способные жить и  сражаться в самой
неблагоприятной обстановке. Издайте приказ об их немедленной отправке: Кроме
того, я предлагаю не дожидаться военного флота с их транспортом. Я буквально
наяву слышу их аргумен-тацию в  пользу отсрочки. Наймите кюнардовский (В  те
годы   английская   пароходная   компания,  основанная   Сэмюэлом  Кюнардом,
практически  захватила монополию  По  части  гражданских  трансатлантических
перевозок.) пароход. Какова численность наших регулярных войск в Канаде?
     --  Боюсь,  в настоящий  момент там расквартиро-вано всего  пять  тысяч
человек.
     --Так  дальше  нельзя.   Видит  Бог,  надо  было  по-кончить  с   этими
колонистами еще в тысяча восемьсот четырнадцатом У нас были  силы для этого.
Мы  ведь  сожгли их города Буффало и  Вашингтон, не  так ли? Мы бы победили,
если б не французы. Что  Ж, после  драки кулаками  и всякое такое...  Каково
наше ны-нешнее положение на море? Как обстоят дела с  фло-том, находящимся у
берегов Северной Америки?
     -- Вполне  адекватно, значительно  более тридцати судов Три линкора,  а
также фрегаты и корветы.
     -- Хорошо,  но недостаточно.  Американцы долж-ны узреть,  что мы никоим
образом не шутим.  Оба  южных  посланника должны быть  отпущены,  извине-ния
должны быть принесены. В своих требованиях мы непреклонны. Сейчас, когда  за
нашей спиной стоит вся страна, мы не можем выказать ни слабости, ни робости.
Какое сегодня число?
     -- Двадцать первое декабря.
     -  Как  раз  сегодня  лорд Лайонс  должен  предъ-явить  наш  ультиматум
американцам. Событие, несо-мненно, исключительно достопамятное. А сейчас еще
немного портвейна, будьте любезны.
     ...Лорд Лайонс ненавидел  вашингтонскую пого-ду -- тропическая  жара  и
влажность  летом, арктичес-кий  мороз  зимой.  Карета скользила  по  снежной
сля-коти, то и дело  подскакивая и встряхивая его, как горошину в стручке. В
конце концов доехав до дома,  он выбрался из кареты, поспешно протопал через
мокрый снег и вошел в холл, с шумом  захлопнув дверь за собой. Приняв у него
выбеленное снегом пальто,  слуга распахнул дверь в кабинет,  где  в  ками-не
уютно потрескивал огонь.
     --  Уильям!  --  позвал  Лайонс,  согрев руки  перед  огнем. В  комнату
беззвучно скользнул секретарь.  -- Возьми  бумагу и чернила. Я  встречался с
американ-цами и должен  незамедлительно написать  отчет лор-ду Пальмерстону.
Утро  было просто ужасным. Этот  Сьюард  хладнокровен  прямо-таки как  рыба.
Прочел нашу ноту и Даже бровью не повел при  виде требова-ний  и приказаний,
содержащихся в ней. Ухитрился даже напустить на себя скучающий вид, когда  я
ска-зал ему, что мы должны получить ответ в течение  не-дели.  Я уверил его,
что если  наши требования не  бу-дут  удовлетворены, я изыму  свой паспорт и
вернусь в Британию. В ответ он улыбнулся, будто эта идея его восхитила!
     Секретарь лишь  понимающе кивнул, зная, что он всего  лишь свидетель, а
не участник беседы.
     Лайонс   --  невысокий,   полный,  наделенный  вкрад-чивыми   манерами,
характерными для  человека  себе  на  уме, --  расхаживал  взад-вперед перед
камином, тщательно подыскивая слова.  Уильям молча занес  гусиное  перо  над
бумагой.
     --  Обычные выражения почтения, сами  знаете. Далее: ваши требования об
освобождении  эмиссаров Конфедерации, господ  Мейсона и  Слайделла, вруче-ны
мной  сегодня государственному  секретарю Сью-арду. Я убежден,  что если  мы
воздержимся и на сей раз, не преподав нашим здешним друзьям доброго
     урока, то в ближайшее время столкнемся с тем же самым затруднением. Как
только они прочтут упомя-нутый ультиматум, неправедность их действий ста-нет
для  них  очевидной.  Необходимость  либо  сдаться,  либо  вступить  в войну
подействует на них весьма  благотворно. Хотя  вынужден  отметить,  встречены
наши требования были весьма холодно.
     Тишину  в комнате нарушали  потрескивание  дров в  камине да  негромкий
скрип  пера  по бумаге. Внезап-но Лайонса пробрал мороз, и  он  снова поднес
руки  к  теплу. Неужели  будет  война?  Неужели в конце  кон-цов дойдет и до
этого?
     Эта мысль вселила  в  его душу восторг,  хотя  и  по-действовала весьма
удручающе.  Одно  дело  война  против  аборигенов,  а  против  вооруженного,
опасного  врага -- совсем  другое. Но страна  расколота  надвое, и Север уже
бьется не  на жизнь, а на смерть. Зато Британия пребывает в мире с остальной
планетой,   и  если  дело  дойдет  до   схватки,   сможет  черпать  силы  из
неиссякаемого  источника  величайшей империи в мире. Богатейшей империи всех
времен. Америка ухитри-лась ускользнуть из  британской хватки, но  это можно
поправить. Этот материк -- сущий рог изоби-лия, с ним слава империи воссияет
еще ярче.
     Быть может, война все-таки не такая уж скверная идея.

НАД ПРОПАСТЬЮ

     Доктор  Дженнер  закрыл дверь  спальни  принца  Альберта  с  предельной
осторожностью, потихоньку  отпуская ручку, чтобы не допустить даже тишайшего
лязга  металла  о  металл.   Королева  Виктория  смотре-ла  на  него  широко
распахнутыми глазами,  в которых застыли испуг и дурные  предчувствия; пламя
свечи в ее дрожащей руке плясало и коптило.
     -- Скажите... -- почти бездыханно произнесла она.
     -- Спит, -- сообщил доктор. -- Очень добрый знак.
     -- Ну конечно, добрый! -- Виктория чуточку вос-прянула духом. -- Прошло
уж  я не знаю сколько дней с тех пор, когда он смежал веки хоть на минут-ку,
если вообще ложился.
     --  Как  и  вы,  если  на то пошло. Она лишь  пренебрежительно  махнула
маленькой пухлой ручкой.
     -- Я не больна, это о  нем вы с  сэром Джеймсом должны  тревожиться.  Я
спала  на  раскладной крова-ти у него  в гардеробной. А вот  он все  ходит и
ходит, и не ложится, а ведь он так исхудал! По-моему, иными ночами он вообще
не спит. И не ест! У меня прямо сердце разрывается, когда я вижу его таким.
     --  Развитие  его  желудочной лихорадки  идет  сво-им чередом,  так что
храните терпение.  Вы можете оказать грандиозную помощь,  взяв  на  себя то,
чего не сделать больше никому.  Вы должны позаботиться, чтобы он каждый день
кушал хоть что-нибудь. Пусть даже жидкую кашку,  ведь чтобы одолеть болезнь,
его  организму  нужно  подкреплять  свои  силы. -- Дженнер взял  свечу из ее
дрожащих рук  и поставил  на стол рядом  с кушеткой. -- Вам лучше  присесть,
мэм.
     Виктория села, как ведено, раскинув юбки. По-пыталась спокойно  сложить
руки на  коленях, но вместо этого принялась неустанно сплетать и распле-тать
пальцы.
     -- Я сегодня виделся  с лордом Пальмерстоном, -- продолжал Дженнер.  --
Он весьма озабочен состоя-нием здоровья принца и внес предложение, каковое я
полагаю чрезвычайно  ценным.  Конечно, я весьма  квалифицирован, но  не вижу
причины, почему бы другим медикам...
     -- Со мной он тоже беседовал. Можете не про-должать.
     -- Но  его  предложение  весьма разумно. Я не буду ничуть уязвлен, если
для консультации будет при-глашен другой врач или даже созван консилиум.
     --  Нет.  Вмешательство  Пальмерстона  мне  не  по  душе. Доктор  моего
дорогого муженька -- вы, вы же им и останетесь. Эта стремительная горячечная
ин-флюэнца и  расстройство желудка  скоро пройдут,  как  бывало  прежде.  По
крайней мере сейчас он отдыхает. Пусть поспит.
     -- В его состоянии это лучшее лекарство на свете...
     Будто в  опровержение  его  слов  пламя  свечи  вдруг  заколебалось  от
сквозняка,  потянувшего  из распах-нувшейся двери  спальни. На  пороге стоял
принц  Альберт, придерживая на груди распахивающийся халат; его бледная кожа
обтягивала скулы, как пер-гамент.
     -- Я проснулся... -- сказал  он  слабым  голосом  и  хрипло закашлялся,
содрогаясь всем своим хрупким телом.
     Дженнер подскочил с места.
     -- Крайне настоятельно  рекомендую вам немед-ленно вернуться в постель!
Довольно одного лишь ночного холода!
     -- Почему? -- с глубочайшей безысходностью в голосе спросил Альберт. --
Я  знаю, насколько се-рьезно болен. Мне  знакома эта лихорадка,  мой ста-рый
враг, и, зная ее, я понимаю, что никогда не оп-равлюсь.
     -- Что ты, что  ты!  -- воскликнула королева. -- Пойдем, дорогой, ляг в
постель. Я тебе почитаю, чтобы ты уснул.
     От слабости не в силах даже протестовать, Аль-берт лишь покачал головой
с тевтонской безысход-ностью и, опираясь  на  руку жены,  шаркающими шажками
двинулся через  комнату.  Своих шлепанцев он  не надел,  но к длинной ночной
сорочке, которую  он предпочитал, были пришиты подошвы из ткани, обеспечивая
хоть  какую-то  защиту от холода. Пока Виктория укладывала мужа  в  постель,
доктор Джен-нер зажег ночник на прикроватном  столике, после чего,  тихонько
отступив, поклонился и вышел.
     -- Теперь поспи, -- промолвила королева.
     -- Не могу.
     -- Тогда я тебе почитаю. Твою любимую, Вальте-ра Скотта.
     -- Как-нибудь  в другой раз.  Скажи-ка...  о  войне с Америкой все  еще
говорят?
     --  Тебе не  следует беспокоиться из-за политики. Теперь пусть у других
голова болит о государствен-ных делах .
     -- Я должен был сделать больше. Этот ультима-тум не следовало отсылать.
     --  Тес, дражайший мой. Если Скотт не годится -- почему бы не взять фон
Энзе? Ты ведь всегда обожал его труды.
     Альберт кивнул в знак согласия, и она сняла кни-гу с полки. Альберт и в
самом  деле  больше  всех  про-чих книг чтил  мемуары  Фарнхагена фон  Энзе,
знаме-нитого воина  и дипломата.  А услышав немецкую речь, полившуюся из уст
супруги,  принц вроде бы  немного утешился. Через какое-то время он  задышал
ровнее,  и королева  увидела,  что  Альберт спит.  Пога-сив  лампу, она  при
мерцающем  свете  углей  в  камине  его  спальни  отыскала  дорогу  к  двери
гардеробной и к своей импровизированной постели.
     Назавтра  настало одиннадцатое декабря --  самый холодный  день  самого
холодного  месяца.  Леденящие морозы  вцепились в  Англию  и  Лондон мертвой
хват-кой.  Здесь же,  в  каменных  стенах замка,  среди про-мозглой  сырости
выстуженных коридоров, стало даже  холоднее, чем на улице, если только такое
воз-
     можно. Слуги растопили все камины, но холод не отступал.
     В  полдень Альберт все  еще находился в постели и  даже не  просыпался.
Когда доктор Дженнер пришел осмотреть пациента, дочь Виктории Алиса дежурила
у постели вместе с матерью.
     --  Он  спит  хорошо, ведь  правда? --  не без опаски  поинтересовалась
королева. -- Это перемена к луч-шему?
     Доктор  кивнул, но не отозвался ни словом. А прежде чем проверить пульс
пациента, пощупал его лоб. И наконец неумышленно сумрачно проронил:
     --  Это  переломный момент.  Но  не  следует  забы-вать, что  он крайне
слаб...
     -- Что вы такое говорите? Вы что, потеряли вся-кую надежду?
     Молчание доктора было красноречивее слов.
     Больше  Виктория  против консилиума не  возра-жала.  Теперь  за принцем
ухаживали  и   другие  докто-ра.   Дженнеру  помогали   пять   специалистов,
перегова-риваясь между собой приглушенным шепотом, так что королева не могла
разобрать ни слова. Когда она совсем расстроилась, Алиса ласково увела ее из
ком-наты и послала прислугу за чаем.
     Два дня принц  лежал очень тихо, лицо его приоб-рело землистый оттенок,
дыхание давалось ему с большим трудом. Виктория не отходила от постели мужа,
держа его  бледную руку и чувствуя, как осла-бевает в ней биение пульса. Под
вечер второго  дня тучи разошлись,  и  золотые лучи солнца озарили ком-нату,
чуточку подрумянив его лицо. Открыв глаза, Альберт поглядел на супругу.
     --  Дело "Трента"... --  прошептал он, но продол-жать не мог.  Виктория
беззвучно плакала, сжимая его холодную, вялую руку.
     На закате детей привели  повидаться с отцом.  Бе-атрис была еще слишком
мала, чтобы ей позволили лицезреть столь гнетущую сцену, но все остальные --
Ленхен,  Луиза  и  Артур  --  были здесь.  Даже  Берти  приехал  поездом  из
Кембриджа,  чтобы  навестить отца  в  последний раз.  К несчастью,  Альфи  и
Леопольд  путешествовали  за границей, и связаться с ними  не  было  никакой
возможности.  Викки снова была на сносях и  не могла проделать изнурительное
путешествие из Берлина.  И все-таки  четверо  их детей  находились в комнате
больного, крепко держась за руки и  пытаясь постичь, что  же происходит с их
от-цом. Притих даже Берти, раньше никогда не ладив-ший с отцом.
     На следующее утро  --  при ярком свете  солнца, под едва слышную издали
музыку военного орке-стра -- Альберт  впал  в предсмертную  кому.  Викто-рия
по-прежнему не отходила от его постели. Теперь глаза его были распахнуты, но
он не  шевелился, не говорил  ни слова. Ее бдение затянулось с утра до самой
ночи.
     Незадолго  до  одиннадцати вечера  Альберт с тру-дом  сделал  несколько
последних, тягостных вздохов. Виктория все еще цеплялась за его  руку, когда
дыха-ние Альберта прервалось.
     --  О!  О,  дорогой мой, милый! -- громко восклик-нула она, в безмерном
отчаянии падая на колени. -- Мой  ангел ушел, дабы  найти покой среди других
ан-гелов!
     Склонилась,  чтобы  поцеловать  напоследок  его  холодный  лоб,  и  его
последние слова вдруг вспыхну-ли в ее памяти, язвя, как желчь.
     --  Дело  "Трента"...  Все  из-за  этих  американцев!  Они убили  моего
любимого!
     Она  испустила вопль,  разрывая  на себе одежды, за ним  другой, и  еще
один, и еще, и еще...

     По ту сторону  Атлантики  зима стояла такая же суровая, как и в Англии.
По реке плавали толстые льдины. Нос парома расталкивал их в стороны, и

     они  с грохотом  и  скрежетом  бились  о  борта.  Плава-ние  с  острова
Манхэттен длилось  ужасно  долго.  Когда  судно  наконец  пришвартовалось  к
бруклин-скому берегу Ист-Ривер,  двое сошедших с  парома  мужчин поспешили к
веренице экипажей, дожидаю-щихся пассажиров, и сели в первый же из них.
     --    Знаете,    где   находятся   "Континентальные   ме-таллургические
мастерские"? -- спросил Корнелиус Бушнелл.
     -- Да, ваша честь, если это и вправду те, что на реке в Грин-Пойнте.
     -- Наверняка. Отвезите нас туда.
     Густав Фоке открыл дверцу, пропустив старшего спутника вперед.
     В  разившей лошадьми  карете  было  сыро  и  холод-но, но оба пассажира
оделись тепло, потому что зима выдалась воистину холодная.
     --  Вам   уже  приходилось   встречаться   с   Джоном  Эрикссоном?   --
Поинтересовался Бушнелл. Они со-шлись только  на пароме и  до этой минуты не
имели случая переговорить с глазу на глаз.
     -- Только однажды, когда его вызывал министр военного флота. Но мы лишь
обменялись рукопожа-тием; мне пришлось пропустить эту встречу из-за  другого
неотложного свидания.
     Даже  будучи  председателем военно-морского  ко-митета,  финансирующего
строительство броненосца,  Бушнелл не стал  расспрашивать об этом  свидании,
понимая,  что  не  его ума  это  дело. Фоке не  просто за-меститель министра
военного флота, у  него есть  и другие  обязанности,  в связи с которыми  он
довольно часто посещает президентский особняк.
     --  Он гений по части механики... но... -- Буш-нелл замялся,  словно не
желая продолжать. -- Но порой поладить с ним довольно трудно.
     -- К сожалению, эти сведения отнюдь не новы.
     Мне уже доводилось слышать о нем подобное мне-ние.
     --  Но нам  нужен его  гений.  Когда он впервые представил  свою модель
комитету военного флота, я понял, что этот человек может решить проблему, не
дающую покоя всем нам.
     --  Вы, конечно,  имеете  в виду броненосец,  кото-рый южане строят  из
остатков корпуса "Мерримака"?
     --  Совершенно  верно.  Когда  конфедераты  закон-чат  строительство  и
спустят  судно  на  воду,  нам гро-зит катастрофа.  Весь  наш блокадный флот
подверг-нется  жесточайшей  опасности.  Этот  корабль  может даже  атаковать
Вашингтон и обстрелять город!
     -- Это вряд ли. К  тому же они закончат построй-ку не так уж скоро. Мне
из достоверных источников известно, что наблюдается острейшая нехватка брони
для его  обшивки,  хотя  корпус и  двигатель уже пере-строены  в сухом доке.
Железа на Юге нет, южане до-ведены до отчаяния. Плавят  ограды и решетки,  в
ход идут даже  железнодорожные  рельсы. Но  для одного только  этого корабля
нужно шестьсот тонн брони,  а  раздобыть  столько стали подобным образом  не
так-то просто. У меня есть свои люди в "Сталелитейных мастерских Тредегар" в
Ричмонде,  единственном  производстве  на  Юге,  где катают броневые  листы.
Сказывается не только нехватка железа, но  и нехват-ка  транспорта.  Готовые
листы ржавеют  на  заводе в ожидании, когда организуют доставку по  железной
дороге.
     -- Весьма отрадно  слышать.  Мы  должны  закон-чить  собственное  судно
первыми, чтобы оно  встало крепостью между  их броненосцем  и нашим уязвимым
флотом.
     Остановив экипаж, извозчик спустился с  козел,  чтобы распахнуть  перед
пассажирами дверцу.
     -- Вот они, мастерские. Клерк проводил их в контору, где дожидался
     Томас Фитч Роланд, владелец "Континентальных мастерских".
     -- Мистер Роланд,  -- начал Бушнелл,  -- по-звольте представить мистера
Густава Фокса, замести-теля министра военного флота.
     -- Добро пожаловать, мистер фоке. Полагаю, вы прибыли поинтересоваться,
как продвигается по-стройка плавучей батареи капитана Эрикссона?
     -- Меня это и в самом деле весьма интересует.
     --  Работа  идет согласно плану.  Плиты  для киля  уже прошли прокатный
стан.  Но  вы должны пони-мать,  что судов подобного  типа  еще ни  разу  не
стро-или.  И  хотя мы  уже начали сборку корабля,  мистер  Эрикссон  все еще
трудится над  чертежами. Потому-то я и  просил комитет  мистера  Бушнелла  о
неболь-шой отсрочке.
     -- Не вижу особых трудностей, -- ответил Буш-нелл. -- Я всегда полагал,
что три месяца от замысла до воплощения  -- срок весьма краткий. Вы уверены,
что дополнительных десяти дней будет достаточно?
     --  Эрикссон утверждает, что  корабль  будет спу-щен на  воду через сто
дней, а на моем веку он еще ни разу не ошибался.
     -- Вот  уж воистину  добрая  весть.  А теперь -- не  позволите  ли  нам
взглянуть на это замечательное судно?
     -- С этим возникают небольшие сложности.  Кор-пус все еще строится, и в
настоящий  момент увидеть  можно очень  немногое.  Я  полагаю,  что если  вы
взгля-нете на чертежи, то немножко  лучше постигнете суть  этого выдающегося
изобретения.  --  Он  разложил на  столе большие листы.  --  Дно  сделано из
броневых   листов  и  достигает  ста  двадцати  четырех  футов   в  длину  и
восемнадцати  в  ширину.  Оно  укреплено  стальными  уголками и  деревянными
шпангоутами,  поддерживающими  настил  палубы,  каковая намного обширнее  --
полные сто семьдесят два фута длины  и сорок один фут ширины. И бронирована,
тяжело  бронирована  сверху  и  по бокам, броня  опускается ниже ватерлинии.
Расположенные в трюме двигатели приводят судно в движение посредством винта.
Все это служит  одной-единственной цели -- доставить  эту орудийную башню  к
месту боя.
     -- Ничуть не сомневаюсь, -- сказал Фокс,  вертя чертеж  так и эдак.  --
Но, должен  признаться, моих технических познаний  маловато,  чтобы  оценить
мас-терство  конструктора.  Очевидно,  корабль  сделан  из  стали  и  усилен
деревом. Но разве сталь  не тяжелее воды?  Неужели он не утонет, когда будет
спущен?
     -- На  сей счет  не  опасайтесь. Сейчас на  плаву  целый  ряд  железных
кораблей,  в  том числе  и боевых.  У французов есть такой и у британцев  --
тоже. Кор-пус наверняка  выдержит  огромную огневую  мощь  ба-тареи, а новые
машины доставят ее ж месту битвы.
     --  Тогда  мы  должны  увидеть  саму  батарею  и  че-ловека, который ее
сконструировал.
     По всему огромному зданию эхом перекатывался лязг металла о металл. Над
головами  покачивались  тали,  доставляющие броневые листы  к  месту  сборки
растущего  корпуса корабля. Следуя  за  Роландом, они прошли в глубину цеха,
где мало-помалу обрета-ла форму круглая орудийная башня. Высокий седо-власый
мужчина с обширными  бакенбардами надзи-рал  за сборкой небольшого  парового
двигателя.  Хотя Эрикссону уже  исполнилось без малого семьдесят, сила этого
человека  оставалась феноменальной; он  легко поднял  и  поставил  на  место
коромысло, весив-шее более девяноста фунтов. Кивнув гостям, он вытер ветошью
испачканные смазкой руки.
     --  Итак, Бушнелл, вы пришли поглядеть, на что  тратите флотские двести
семьдесят   пять  тысяч  долла-ров?  --  Хотя  Эрикссон   стал  американским
гражда-нином  много-много  лет  назад, он  до сих  пор  не  утра-тил  явного
шведского акцента.
     -- Совершенно верно, Джон. Вы уже знакомы с мистером Фоксом?
     --  Встречался.  В приемной  министра  военного  флота. И он  самый тот
человек, которого я хочу ви-деть. Я хочу свои деньги!
     -- Боюсь, ассигнования не входят в мою компе-тенцию, мистер Эрикссон.
     --  Так  велите  кому-нибудь заплатить! Мой доб-рый  друг  Корнелиус не
получал ничего, хотя строит мой корабль! Он платил  за броню из собственного
кармана.  Это ситуация, которая быть не должна. Военный флот заказывает  эту
батарею, значит, воен-ный флот должен платить.
     "- Обещаю поговорить  со  своим начальством и  сделать все, что в  моих
силах, чтобы  загладить эту ситуацию. -- Хотя  это  вряд ли даст  какой-либо
толк, подумал Фокс про себя.  Военно-морское ведомство  весьма  прижимисто и
ненавидит платить долги, если можно уклониться. --  Но  в данный  момент мне
страстно хочется узнать, как будет работать эта вос-хитительная башня.
     -- Она будет работать просто невиданно, уверяю вас. -- Эрикссон любовно
похлопал по  вороненой  стали,  на  время забыв  о  финансовых проблемах. --
Убийственно и несокрушимо.  Эта броня восемь дюй-мов толщиной, и ни одна  из
пушек,  сделанных доны-не, не  сможет  пробить  своим снарядом  такую  толщу
стали. Подойдите вот сюда...  видите эти отверстия? Через них будут стрелять
две одиннадцатидюймовые пушки Далгрена. Помните:  это судно сконструирова-но
для действий в береговых водах Юга, для проник-новения вверх по тесным рекам
в поисках своей жер-твы. Поворачивать весь корабль, чтобы стрелять из пушек,
как  строят военные корабли  сейчас, больше не потребуется. Таков плод моего
гениального замыс-ла, ибо вся эта стодвадцатитонная башня крутится!
     Наклонившись, он провел ладонью по броневому брюху башни.
     -- Выровнено машиной, как видите: В море она будет покоиться на гладком
бронзовом кольце в па-лубе, и ее большой вес обеспечит водонепроницае-мость.
Во  время боевых действий башня  будет припо-дыматься,  опираясь вот на  эти
колеса. Внизу нахо-дится паровой движок, каковой  будет крутить сей зубчатый
венец, расположенный прямо под палубой и, конечно,  управляемый рукояткой из
башни. Ей потребуется меньше минуты, дабы совершить пол-ный оборот.
     -- Это великая идея, мистер Эрикссон, -- одоб-рительно  кивнул Фокс. --
Ваш броненосец изменит ход войны.
     -- Не броненосец. Он не носит броню. Он есть броня, -- сердито возразил
Эрикссон. -- Вот чего вы, идиоты из военно-морского ведомства, не понимаете.
Сне есть машина, творение инженера, движимое ста-лью  и паром боевое  судно.
Рукотворный стальной корпус  заполнен сложной машинерией, никоим обра-зом не
находящей  подобий  среди  деревянных  парус-ников прошлого. И  однако же  в
спецификации, что прислана вашими людьми... минуточку... она у меня с собой.
--  Он вытащил  из кармана помятый, сложен-ный несколько раз  листок и вслух
зачитал:  --  Они  хотят, чтобы  я... вот:  "поставил  мачты, реи,  паруса и
такелаж достаточных размеров, чтобы двигать судно со скоростью шести узлов в
час при умеренном бризе".  Невозможно! Движущей силой является пар, и только
пар,  как  я многократно  твердил в прошлом. Никаких мачт, никаких  парусов,
никаких веревок. Пар! А кретин, написавший это, демонстрирует свое полнейшее
невежество по части  мореходства словами "узлов  в час"! Как  вам  известно,
один узел означает,  что судно покрывает расстояние в одну морскую  милю  за
один час.
     -- Совершенно верно, -- подтвердил Фокс и по-спешил сменить тему: -- Вы
уже подобрали имя своей плавучей батарее?
     -- Я  посвятил  этому  немало раздумий,  учитывая,  что несокрушимый  и
агрессивный  характер   данной   конструкции   убедит   предводителей  южных
повстан-цев,  что их береговые батареи  на реках более не явля-ются барьером
для  проникновения наших войск.  Сей бронированный пришелец, таким  образом,
преподаст им урок, станет для этих Предводителей суровым ментором. Но есть и
прочие  предводители,  каковые будут также  устрашены и  наставлены  на путь
истин-ный  грохотом орудий  сей  несокрушимой  железной башни. Даунинг-стрит
вряд  ли сможет  безучастно взирать на  сей последний довод  янки,  на  сего
менто-ра.  По  оной и  многим  сходным причинам  я предлагаю  назвать  новую
батарею "Монитор"(Среди прочих значений английское слово "monitor"  означает
"ментор, наставник".).
     -- Блестящий  довод,  --  отметил Бушнелл. --  Я ре-комендую его своему
комитету.
     --  Поддерживаю, -- подхватил Фокс. -- Я  также доложу об этом министру
военного  флота.  А теперь прошу  меня простить, джентльмены, мне необходимо
удалиться на минуту-другую, чтобы обменяться па-рой  слов о морских  делах с
мистером Роландом.
     В   кабинете    владельца   металлургических   мастер-ских   Фокс   без
отлагательств перешел к делу.
     -- Мне было указано,  что  вдобавок  к тому, что вы предприниматель, вы
также  опытный инженер  не  только  в кораблестроении,  но также в постройке
судовых паровых двигателей
     --  Совершенно  верно. В  прошлом  я  передавал свои разработки  вашему
ведомству. -- Роланд указал на деревянную модель, стоящую на столе. -- Это
     одна из них. Двухвинтовой броненосец с двумя пово-ротными башнями.
     -- Конструкцию не приняли?
     -- Нет! Мне было сказано, что она лишена плаву-чести и остойчивости,
     -- Но так ли это?
     --  Конечно, нет.  Я  обсуждал  ее  с  Джоном  Эрикс-соном, прибегшим к
математическим  уравнениям  для  анализа  конструкции. Он доказал,  что  вес
двигате-лей  в  трюме  будет уравновешивать  вес  палубных  башен.  Он также
предложил  кое-какие  конструктив-ные  изменения  корпуса  ради  обеспечения
быстроход-ности. -- Он открыл ящик стола и вытащил стопку чертежей. -- Через
неделю после нашего разговора Джон передал мне вот это. Он  разработал новый
тип парового  котла,  который  называет поверхностным конденсатором, где пар
конденсируется  в  теплооб-меннике, состоящем  из  горизонтальных  бронзовых
труб. По прикидкам Джона  с двигателем  его кон-струкции судно должно делать
до пятнадцати узлов.
     -- Но это будет более крупный  корабль,  чем "Монитор", более пригодный
для морского судоходства?
     -- Совершенно верно. Этот корабль рассчитан на глубокие воды. Он должен
оставаться  в  море  для за-щиты  наших  берегов. --  Роланд  с любопытством
по-глядел на Фокса. -- А что, эти вопросы заданы не без умысла, сэр?
     --  Вы правы.  Прежде чем  "Монитор"  будет  за-вершен,  мы  хотели  бы
получить детальное описание  вашего корабля. На  сей раз  гарантирую, что он
будет одобрен. -- Подавшись вперед, Фокс прикоснулся к модели. -- Затем, как
только  "Монитор"  будет спу-щен на воду, мы желаем, чтобы вы  приступили  к
по-стройке этого корабля.
     --  Он будет куда крупнее, чем  "Монитор", так что построить его в этом
здании невозможно. Но к
     тому времени уже придет весна, и я смогу воспользо-ваться стапелями под
открытым небом.
     -- Так  даже  лучше.  Военно-морское ведомство  желает также, чтобы  вы
начали строить здесь второй  корабль  класса "Монитора",  как только  первый
бу-дет спущен на воду. Первый из множества, если я до-бьюсь своего.

СПОЛЗАНИЕ К ВОЙНЕ

     Члены  Кабинета  министров   яростно  спорили  и  были   так  поглощены
перепалкой,  что даже  не замети-ли, как дверь открылась  и вошел президент.
Авраам Линкольн с минуту  молча смотрел на них,  слыша возбужденные голоса и
видя  яростно  сжатые  кулаки.  Сев  у  дверей,  он  внимательно  выслушивал
аргумен-ты  и контраргументы,  но сам не  говорил ни  слова. Прошла не  одна
минута, прежде чем  его присутствие заметили. Встав, он  подошел к  столу, а
когда спор разгорелся снова, сказал:
     --  Сегодня Рождество,  господа,  Рождество. Же-лаю  всем  счастья,  --
достаточно громко, чтобы заста-вить собрание смолкнуть.
     Министры забормотали слова благодарности,  а он занял тем временем свое
законное   место   во   главе   стола,  спокойно   выждал,  когда   внимание
присутст-вующих обратится на него, и заговорил снова:
     -- Я знаю, что сегодня все вы хотите быть со  сво-ими  семьями, как и я
со  своей. Тем не менее я  созвал  вас  сюда,  потому что  сегодняшний  день
является ре-шающим.  Завтра утром  лорду Лайонсу  будет отправ-лено послание
касательно  дела  "Трента". Сейчас мы  собрались  как  раз  для того,  чтобы
решить,  что будет  содержаться в этом послании. Мистер  Камерон, вид  у вас
встревоженный.
     -- Я и вправду встревожен, господин президент.
     Будучи  военным  министром,  я обязан  заботиться  об обороне страны  и
покорении врага.  Как вам хорошо известно, у нас  имелись и свои  успехи,  и
свои не-удачи. Если мы хотим победить, то должны пригото-виться пожертвовать
очень  многим.  Нам придется не-легко. Для  победы в борьбе нам  понадобится
по-ставить под ружье  всех,  кого удастся  найти.  Каждый должен работать  с
предельной  отдачей.  Посему  пола-гаю,  что  будет  невероятно  рискованной
глупостью, если посреди войны против определенного врага мы  будем настолько
неблагоразумны, чтобы позволить втянуть себя еще и во вторую войну.
     -- Да нет никакого  риска! --  выкрикнул министр юстиции Бэйтс. -- Даже
пустоголовые британцы не так глупы, чтобы затеять войну по столь  ничтожному
поводу. Им  не причинили никакого ущерба, они не понесли никаких потерь- Тут
замешано всего  лишь их уязвленное  самолюбие. В  1812  году  мы вступили  в
войну, потому  что правда  была на нашей  стороне.  Они  останавливали  наши
корабли и силой вербовали  наших моряков в  свой флот. И хотя мы были горько
удручены,  все  равно  не рвались разжечь  войну,  а,  на-оборот,  старались
уклониться  от  нее.  Мы терпеливо  сносили  унижения  снова  и снова  и  не
объявляли войну, пока не осталось иной альтернативы, иного выбора. Теперь же
мы имеем дело с куда менее зна-чительным инцидентом -- остановлен всего лишь
один корабль, захвачено два врага нашей страны,  а корабль отпущен. Это буря
в стакане воды, со време-нем она утихнет, как утихает  любой шторм, каким бы
неистовым он ни был. Просто не  может быть,  чтобы подобный  инцидент повлек
войну с Британией. Сие невозможно!
     --  Совершенно  с вами согласен,  --  подхватил Ги-деон  Уэллс. --  Как
министр военного флота, я  был обязан захватить этих предателей,  прежде чем
они нанесут  урон нашей стране. Действуя  согласно  луч-шим традициям нашего
флота, капитан Уилкс имен-но так и поступил. Американский народ  считает его
героем и  венчает  его славой.  Неужели  мы повергнем их ликование в пучину,
обратим во прах  по  приказа-нию иноземной  державы? Неужели  мы уступим под
напором  угроз   и  команд,  отдаваемых   нашему   суве-ренному  государству
посторонними? Неужели мы предадим труды этого великого моряка, свершенные им
во имя родной страны? Общественность и газеты Не допустят такого. Я заявляю,
что мы не должны, не можем и не будем!
     -- Я бы  пошел даже дальше, -- вставил Сью-ард. --  Как госсекретарь, я
давно  поговаривал о воз-можности отвлекающей войны  с  иноземной держа-вой,
войны с внешним противником во имя воссоеди-нения расколотой нации. А сейчас
подобная  война  сама  идет  к нам  в руки, и  будет  неумно упускать та-кую
возможность.
     -- Как вам известно,  я никогда не разделял ваше-го мнения на сей счет,
-- тряхнул  головой Лин-кольн. -- Даже  рассмотрев  подобную  возможность, я
нахожу,  что вступление в  войну  с  мелкой централь-ноамериканской  страной
весьма и весьма отличается от войны, навязанной могущественной державой,  за
спиной которой  стоит империя, подмявшая под себя весь  мир. Мы должны найти
более основательные до-воды, чем этот, если хотим остановить  разгорающее-ся
пламя ненависти.
     Гневный ропот министров  вознесся  до крика, зато Линкольн погрузился в
молчание, выслушивая все сказанное, пока не  постиг аргументы обеих сторон в
мельчайших подробностях, и лишь потом заговорил:
     -- Джентльмены, с сожалением  извещаю, что мы застряли в мертвой точке.
Если  сейчас  поставить  вопрос  на голосование,  то,  по  моим наблюдениям,
голо-са  разделятся примерно поровну. Однако мы долж-ны быть в своем решении
едины. Посему я предлагаю компромисс. Мы пошлем письмо британцам  о том, что
не  поддаемся на угрозы. Мы  заявим, что донима-ем их позицию и  уважаем ее.
Быть может, мы освобо-дим  этих людей, позволив им  продолжить путешест-вие,
но  лишь в том  случае, если угрозы и приказания будут изъяты. Мы предложим,
чтобы лорд Паль-мерстон встретился с Чарльзом  Адамсом, нашим многоуважаемым
посланником  в  Лондоне, дабы  по-стараться совместно прийти к соглашению на
словах. Поступив подобным образом, мы не уроним лица и продемонстрируем свое
миролюбие. Что вы скажете на это предложение?
     Снова поднялся  шум,  и  Камерон  поспешил  вы-сказаться,  пока его  не
заглушили:
     -- Лично я -- "за".  Копия нашего послания как можно скорее должна быть
отправлена  Адамсу вмес-те с различными наметками  и предложениями, кото-рые
мы  тут  выработаем. Война  будет предотвращена,  а честь  спасена.  Давайте
единогласно примем это пред-ложение, а затем вернемся к нашим близким, чтобы
провести с ними священнейший из семейных празд-ников
     Один   за  другим  сомневающиеся  поддались   на  убеждения,   придя  к
взаимоприемлемому соглашению.
     -- На сегодня работа закончена, -- Линкольн улыбнулся впервые за  день.
-- Хей  и Николай напи-шут все  документы и завтра утром  представят нам для
одобрения.   Не   сомневаюсь,   что   этот   компромисс   удовлетворит   все
заинтересованные стороны.

     Лорд  Лайонс, британский  посланник  в американ-ской столице, испепелял
послание взглядом,  не чув-ствуя  ни  малейшего удовлетворения.  Он стоял  у
окна,  в  гневе  взирая  на  промороженный, отвратительный  пейзаж,  укрытый
снегом, все сыплющимся и сыплю-щимся с  небес. Разве это  ответ?! Ни рыба ни
мясо.
     Ультиматум не принят и  не отвергнут. Вместо этого предлагается третий,
весьма сомнительный путь. Од-нако изъять свой паспорт, как приказано, Лайонс
не может, поскольку требования не отвергнуты с ходу. Вопрос все еще далек от
окончательного разрешения Придется передать этот ответ лорду Пальмерстону;
     Лайонс заранее догадывался,  в какой  гнев  тот впа-дет. Лайонс звонком
вызвал слугу .
     -- Соберите мои вещи для морского путешествия.
     --  Если  помните, сэр, вы уже просили меня сде-лать это несколько дней
назад.
     --  Разве? Клянусь Юпитером, пожалуй,  вы пра-вы. А не просил ли я  вас
заодно проследить за рей-сами кораблей?
     --  Совершенно верно,  сэр.  Имеется  бельгийский барк "Мария Челеста",
сейчас  принимающий груз  в Балтиморском порту.  Отбывает в Брюгге через два
дня.
     -- Отлично. Утром же выезжаю в Балтимор. Ор-ганизуйте поездку.
     Надо  вернуться в  Лондон  незамедлительно,  дру-гого выбора  нет. Зато
утешает тот факт, что можно вырваться из этой захолустной столицы и  хотя бы
не-долго пожить  в  безмятежном городе, в сердце  самой  могучей империи  на
земле.  В городе,  чей  крутой нрав придется испытать на себе  этим дикарям,
если они будут упорствовать в своей непокорности.
     Лорд Лайонс был прав  по  крайней мере по поводу погоды  в Британии.  В
этот самый  декабрьский день над Лондоном  безмятежно  сияло солнышко, пусть
тускло  и  водянисто,  но  все-таки   сияло.  Чарльз  Фрэнсис  Адаме,  посол
Соединенных Штатов при дворе  святого  Якова, радовался возможности выйти из
до-ма,  прочь от бесконечной бумажной работы и дым-ных каминов  Должно быть,
прислуга обитателей Мэйфер встала ни свет  ни заря, чтобы подмести и вы мыть
тротуары,  так что шагать было одно  удовольст-вие. Свернув с  Брук-стрит на
Гросвенор-сквайр,  Адамс взошел по знакомой лестнице  на крыльцо до-ма номер
два  и легонько постучал  в  дверь рукояткой тросточки. Открывший ему  слуга
ввел  Адамса  в  ве-ликолепно обставленную гостиную,  где его уже до-жидался
друг.
     ---Чарльз, как любезно было с твоей стороны принять приглашение!
     -- Приглашение отобедать с тобой, Эмори, для  меня было как луч света с
пасмурных небес.
     Они   были   близкими  друзьями,   Являя  собой   ма-ленькую   частичку
американской  общины  в Лондоне. Эмори  Кэбот -- бостонский купец, сделавший
свое  состояние на  торговле с Англией. В этот город он приехал еще  юношей,
чтобы   представлять  семейное  дело,  и  это   временное  положение   стало
постоянным,  когда  он  женился  здесь   на  девушке  из  семейства  вид-ных
бирмингемских фабрикантов. Ныне, увы, жена его  скончалась, дети разлетелись
из родимого гнезда. Но Лондон стал для Кэбота родиной, а Бостон пре-вратился
в дальний  уголок мира. Теперь, когда  ему перевалило за восемьдесят,  Эмори
приглядывал за делом лишь  вполглаза, предоставляя тяжелую рабо-ту другим. А
сам изрядную часть внимания уделял висту и прочим цивильным развлечениям.
     Пока друзья  праздно болтали, слуги принесли трубки и подогретый эль. И
лишь когда дверь за ними закрылась, лицо Кэбота омрачилось тревогой. ----Нет
ли новостей о кризисе?
     --  Никаких. Мне ведомо., что  на родине  газеты  и общественное мнение
по-прежнему  весьма непре-клонны на  сей счет.  Предатели находятся в  наших
руках и должны в них оставаться. Освобождение их просто немыслимо. Вашингтон
пока  ни словом  не отозвался  на меморандум  касательно  "Трента". Мои руки
связаны, я ничего не могу предпринять по соб-ственной воле, а инструкции мне
не предоставили. И все-таки этот кризис следует предотвратить.
     --  Целиком и полностью согласен, -- вздохнул  Кэбот.--  Но удастся ли?
Наши  соплеменники  пыла-ют негодованием, но, как вам  прекрасно известно, в
Лондоне дела обстоят ничуть не лучше. Люди, с  ко-торыми я дружил много лет,
отказывают мне в приеме,  а при встрече напускают на себя непроницаемый вид.
Знаете,  что  я   вам  скажу?  Ситуация  такова,  буд-то  война   1812  года
разыгрывается сызнова. Я и тогда был здесь, но держался тише воды ниже травы
и переждал. Но даже тогда большинство моих друзей и коллег не повернулись ко
мне  спинами, как  сейчас.  Они  полагали,  что война навязана  им силой,  и
всту-пили в нее крайне  неохотно. Да  чего там, некоторые, самые либеральные
из них,  даже  сочувствовали  на-шей борьбе  и считали  войну  исключительно
безрас-судной, вызванной  не обстоятельствами, а высокоме-рием и  глупостью,
каковых всегда хватает  в избытке.  Но  сейчас все обстоит  абсолютно иначе.
Сейчас гнев и ненависть достигли высочайшего накала. А  газе-ты?! Вы читали,
что пишет "Таймс"?
     --  Разумеется,  читал.  Эти  так  называемые  "Го-родские вести".  Там
напрямую  сказано,  что  Лин-кольн  и  Сьюард  пытаются  замаскировать  свою
во-пиющую  внутреннюю  распрю,  затеяв  войну  с  иноземной  державой. Вздор
несусветный!
     -- Совершенно верно. А "Дейли ньюс" и того по-чище. Там пишут,  что все
англичане  считают,  будто  Сьюард  каким-то  неведомым  способом  самолично
ор-ганизовал весь этот инцидент с "Трентом".
     Трубка Адамса  погасла,  и он встал,  чтобы под-жечь лучинку от камина.
Раскурив трубку снова, он  выдохнул облако  ароматного дыма  от  виргинского
табака и продолжал:
     -- Политики беспокоят меня куда больше, чем га-зеты. Косная элита вигов
--  вроде  нашего  общего  знакомого  графа  Кларендона  --  люто  ненавидит
де-мократию. Им кажется, будто демократия угрожает Их классовой системе и их
могуществу.  Для  них  Со-единенные  Штаты  воплощают  собой оплот  дьявола,
заразу,  которую  надо  искоренить,  пока  она  не  пора-зила  здешние  низы
общества. Войну против нашей страны они встретят с восторгом.
     --  Королева  тоже, --  мрачно  заметил Кэбот, делая долгий  глоток  из
кружки,  словно стремясь из-бавиться от  дурного  привкуса  во рту.  --  Она
одобря-ет все. Более того, предрекает неминуемое поражение янки.  Хоть это и
кажется полнейшей нелепостью,  но  в смерти принца Альберта она винит именно
нас.
     --  Одними  угрозами  здесь  не  кончается.  В  рожде-ственский  день я
прогуливался вдоль Темзы, и даже  в праздник у  самого  Тауэра  вовсю кипела
работа -- грузили оружие. В одно лишь это утро я насчитал во-семь барж.
     -- Неужели ничего нельзя сделать?  Неужели мы должны сидеть, беспомощно
сложа руки,  пока  Со-единенные  Штаты  и Великобритания катятся  на-встречу
войне? Разве не могут вмешаться иноземные державы?
     -- Если  бы,--  вздохнул Адамс.  --  Император Луи  Наполеон совершенно
обаял  королеву Викто-рию. А он согласен с  ней, что Америку надо поста-вить
на  колени. По крайней  мере, в этом французы  его поддерживают. Они считают
Британию своим из-вечным  врагом  и  будут  только  рады  ее  бедам.  Далее,
конечно,  имеется Пруссия  и прочие германские госу-дарства. Все они так или
иначе связаны с королевой. Они не  будут  ничего предпринимать. Россия после
Крымской войны не питает любви к британцам,  но царь не  станет вмешиваться,
чтобы пособить Амери-ке. Да и все равно он слишком глуп. Нет, боюсь, мы одни
перед целым миром и не можем рассчитывать на
     помощь со стороны. Затевается нечто ужасное, и никто не находит способа
предотвратить это.
     Небо затянули черные тучи, заслонившие солнце, и в комнате стало темно.
Так  же  пасмурно  было и на  душе  у  сидевших в  ней  людей, так  что  они
оконча-тельно погрузились в молчание. Чем же это кончит-ся, чем кончится?
     А неподалеку, в  нескольких минутах  быстрой ходьбы  от  этого  дома на
Гросвенор-сквайр до Парк-лейн, находится  самый знаменитый дом в Лондоне  --
Эпсли-хаус, номер один, Лондон.  В  это  самое время перед  ним остановилась
карета из Уайт-холла, и лакей поспешил распахнуть дверцу. Кряхтя от уси-лия,
морщась от боли в подагрической  ноге, лорд Пальмерстон спустился на землю и
заковылял к дому. В доме слуга принял у него пальто,  а дворец-кий распахнул
дверь и ввел пред очи  хозяина дома, лорда Уэлсли, герцога Веллингтона, чуть
ли  не  само-го  знаменитого  человека   в  Англии  и  уж  наверняка  самого
знаменитого из живущих генералов.
     --  Входите же, Генри, входите, -- донесся голос Веллингтона, сидевшего
перед  огнем  в кресле  с  высо-кой  спинкой,  голос  тонкий,  скрипучий  от
старости, Но все еще не утративший отзвуков былой зычности.
     --  Спасибо, Артур,  давненько мы не  виделись. -- Лорд  Пальмерстон со
вздохом опустился в кресло. -- Выглядите вы на славу.
     Веллингтон издал скрипучий смешок.
     --  Когда  человеку  девяносто  два,  уже  неважно,  как  он  выглядит.
Первостепенную роль тут играет то, что он вообще может как-то выглядеть.
     Да, герцог исхудал, пергаментно-тонкая кожа  об-тянула череп, еще более
подчеркнув  пропорции  ог-ромного  носа Веллингтона.  "Носяра",  как любовно
звали его солдаты. Ныне все они почили, все лежат в могилах -- тысячи, сотни
тысяч воинов.  Перевалив  за  девятый  десяток,  человек  обнаруживает,  что
ро-весников можно счесть по пальцам одной руки.
     Раздался негромкий стук:  безмолвный  слуга по-ставил бокал  на стол  у
локтя Пальмерстона.
     -- Последняя  бутылка из последнего  ящика пор-твейна двадцать восьмого
года, --  пояснил  Веллинг-тон. -- Берег для  вас. Знал,  что  вы  заглянете
как-ни-будь на днях.
     Отхлебнув, Пальмерстон испустил вздох.
     -- Ну и ну,  музыка, музыка  небес, а  не  напиток!  За ваше неизменное
доброе здравие.
     -- Да сбудется  ваш тост! Тысяча восемьсот двад-цать восьмой... Помните
тот год?
     --  Его трудно забыть. Вы были премьер-мини-стром, а я -- неоперившимся
юнцом в Кабинете. Бо-юсь, тогда я был не так покладист, как следовало бы...
     -- Было и быльем поросло. Когда потихоньку близишься к вековой отметке,
очень многие  вещи, прежде казавшиеся  важными,  теряют  свое  значение.  Со
времени болезни в  пятьдесят втором мне  кажется, что  я живу  в долг,  и  я
намерен насладиться этим по-дарком.
     -- Для нас то было время великих тревог...
     -- Для меня тоже, уверяю  вас. Я стоял на пороге смерти, но сии ужасные
врата так и  не распахнулись.  А теперь перейдем к делу. Вас ведь привело ко
мне  не желание насладиться  портвейном или предаться воспоминаниям. В вашей
записке говорилось, что речь идет о делах великой важности.
     -- Так и есть. Как я понимаю, вы читаете газеты?
     --  Отнюдь.  Но секретарь  зачитывает  мне  вы-держки  из  большинства.
Полагаю, речь идет об этом инциденте с американцами?
     -- Совершенно верно.
     -- Тогда зачем же вы здесь?
     -- Меня просили прийти. Сама королева.
     -- Ах-х... -- Веллингтон поерзал в кресле и кос-тлявыми руками подтянул
сползший  плед. --  Доро-гая моя Виктория. Она была  весьма привлекатель-ным
ребенком,  знаете ли  --  круглолицая, румяная, прямо-таки пышущая энергией.
Частенько приходи-ла ко мне за  советом, даже после замужества и коро-нации.
Не подавая особых надежд, пережив столь странное детство, она превзошла себя
на  голову. По-лагаю,  она  стала королевой не  только по титулу,  но  и  по
деяниям своим. Чего же она ждет от меня теперь?
     -- Думаю, мудрого  совета. Ее  донимают со всех сторон  противоречивыми
мнениями касательно того, как  следует поступить с американцами. Сама же она
считает, что в смерти Альберта повинны именно они. Но  притом опасается, что
чувства ее возобладают над рассудком.
     -- В этом она одинока, --  с  теплом в голосе ото-звался Веллингтон. --
Вокруг  этого   дела  раздута  слишком   большая  истерия.   Слишком   много
истери-ческих чувств и ни  малейших попыток мыслить ло-гично. Народ, пресса,
политики --  все  шумно  требу-ют войны.  Во время своей  военной карьеры  я
всегда считал, что политики служат только себе и  более верны  своей партии,
нежели  родной  стране. Когда  же  я начал  свою  политическую  карьеру,  то
обнару-жил, что был прав куда более, нежели  мог  вообра-зить. Теперь же они
криком кричат о безрассудной, ненужной войне.
     -- А вы нет? Виконт Веллингтон, барон Дюоро?
     -- Баронство Дюоро пожаловано мне после Талаверы (Талавера де ла  Рейна
--  городок в  центральной Испа-нии  юго-западнее Мадрида, где  в  1809 году
британские  и испанские  войска  одержали  победу над  французами.).  Титулы
даруют  только победителям.  Вы  умышленно  выбрали именно эти титулы,  дабы
напо-мнить о моей военной карьере.
     --Да.
     -- Рассматривая проблему, поставленную передо мной ныне, я предпочел бы
помнить о своей полити-ческой карьере. В вопросах внешней политики я все-гда
выступал за невмешательство,  и вам это известно.  Начать  войну  легко,  но
прекратить  ее  ужасно труд-но.  Мы  не подверглись агрессии, никто из наших
со-отечественников  не  пострадал, наши  владения не претерпели ни малейшего
урона.
     --  Английский  корабль  был  остановлен  в  откры-том море.  Но  более
вопиющий противоправный акт -- на нем захвачены двое иностранных подданных.
     --  Согласен,  акт  вопиюще  противоправный. По  международным  законам
пакетбот  должны были от-вести в нейтральный порт. Далее была бы определе-на
надлежащая процедура. Обе заинтересованные державы затеяли бы  тяжбу в суде.
Буде  таковое  про-шло бы подобающим образом  и буде обоих  отдали бы в руки
американцев, у вас не было бы  к ним никаких претензий. Так почему бы вам не
привлечь юристов, раз уж речь зашла о нарушении закона? Нехватки в последних
не наблюдается, и они с радостью возь-мутся за подобное дело.
     --  Что  я  должен  передать королеве?  Откинувшись  на  спинку кресла,
Веллингтон ти-хонько вздохнул.
     -- И в  самом деле,  что? Со всех сторон -- что  добрые  и великие, что
низкие  и  глупые --  криком кричат  о войне. Ей трудно  будет  идти  против
течения, тем более что она и сама склоняется к тому же само-му. Да вдобавок,
вы говорите, в смерти супруга она винит американцев и инцидент с "Трентом".
     -- Именно так.
     -- У нее всегда был дар к иностранным языкам. Но в остальных отношениях
дарованиями  она не бли-стала. Частенько  ударялась в слезы и была склонна к
истерикам.  Скажите  ей,  чтобы  спросила  совета  у  соб-ственного  сердца,
поразмыслив  о  несметных  тысячах  людей,  живущих  ныне,  каковым  суждено
умереть,
     если грянет война. Скажите, чтобы  отдавала разуму  предпочтение  перед
чувством. Хотя она вряд ли при-слушается. Скажите, пусть ищет мира, не теряя
чес-ти, если сумеет.
     -- Это будет нелегко.
     -- Ни в воинском  искусстве, ни  в политике не бы-вает легких дел, лорд
Пальмерстон.  Вы  должны  ска-зать  Ее  Величеству,  что ей  следует  весьма
серьезно подумать о последствиях, подумать, позволять ли и дальше этому делу
катиться, как  прежде.  Я  видел  че-ресчур  много  битв  и  смертей,  чтобы
наслаждаться ими. Прошу вас, выпейте еще вина перед  уходом.  Больше вам  на
своем веку уже не отведать подобного.
     Веки  старика  опустились,   он  задышал  ровнее   и  Чуточку   громче.
Пальмерстон   допил   остатки   пор-твейна   и   вздохнул   об  окончившемся
удовольствии. Затем поднялся, стараясь не издать ни шороха, и удалился.

ПОБЕДА В БИТВЕ

     Пробудившись, как всегда, на рассвете,  генерал  Уильям Тикамси  Шерман
полюбовался, как разгора-ется заря за  окном гостиницы. Элен крепко спала, и
ее ровное  дыхание чуть-чуть не переходило  в легкое похрапывание.  Тихонько
встав, он  оделся и  вышел.  В  вестибюле царило совершенное  запустение, не
счи-тая ночного портье, дремавшего в кресле. Заслышав чеканный звук шагов по
мраморному полу, портье вскочил на ноги.
     --  Доброе утро,  генерал! Намечается хороший денек.-- Распахнув дверь,
он  вскинул руку в крайне  цивильном приветствии. Шерман не обратил на  него
внимания.  Президентский особняк расположен почти напротив  "Уильямс-отеля",
так что  генерал напра-вился в сторону Белого дома. При его приближении двое
солдат в синих мундирах, стоящие у въезда в особняк, вытянулись в струнку, и
Шерман козырнул , в ответ на приветствие.
     Денек намечается хороший. Если говорить о по-годе. Насколько удачным он
окажется  для  генерала,  зависит  от хозяина  Белого  дома. Шерман  зашагал
быстрей, будто стремился убежать от собственных мыслей. Потом остановился на
минутку,  чтобы  пона-блюдать за стаей ворон,  круживших  над недостроен-ным
памятником Вашингтону,  стараясь занять свои  мысли чем угодно, только бы не
думать  о предстоя-щей встрече с президентом.  Зная  себя,  он  понимал, как
легко может впасть  в  могильную  мрачность,  пре-вращающую  жизнь в  пытку.
Только бы не  сейчас.  Не  сегодня  Резко развернувшись, он зашагал обратно,
по-военному  четко печатая шаг, глядя  прямо  перед собой и стараясь держать
мысли в узде.
     Учуяв  на  подходе  к гостинице  аромат кофе,  он направился прямиком в
буфет и  немного поболтал  с  официантом.  Минута  мрачности  миновала; кофе
ока-зался превосходным, и Шерман заказал вторую чашку.
     Когда он вернулся в  номер, Элен причесывала свои длинные черные волосы
перед зеркалом, уста-новленным на туалетном столике.
     -- Ты сегодня на ногах с раннего утра, Камп, -- заметила она.
     --Как только я проснулся и начал думать...
     -- То начал  тревожиться  и изводить себя попусту, вот что ты сделал Но
сегодня тебе не о чем трево-житься.
     --Но сегодня такой важный день...
     --  Теперь  важен каждый  день.  Тебе следует  за-быть о случившемся  в
Кентукки. С  той поры ты про-делал  работу,  которой генерал  Халлек  просто
гордится. Он поддерживает тебя, как и твой друг Грант.
     -- Однажды я его подвел и забыть этого не могу.
     Обернувшись, она  взяла  его  за  руки  и крепко сжала их  между своими
ладонями,  словно  хотела  поддержать   еще   и  физически.  Шерман  пытался
улыбнуться, но не сумел. Встав, Элен прижалась к нему своим худеньким телом.
     -- Мне ли не знать тебя лучше других? Мы по-знакомились, когда мне было
всего девять лет. С той поры много воды утекло, мы давным-давно женаты, а ты
ни разу не подвел ни меня, ни детей.
     --  Я потерпел крах  с  банком  в  Калифорнии,  да вдобавок  с армией в
Кентукки.
     -- Халлек вовсе  так не считает, иначе не поставил бы тебя  командовать
снова.  И в  Сан-Франциско  ты  выплатил все свои долги, хотя отнюдь не  был
обязан.
     --  Нет,  обязан.  Лопнул  банк  не  по  моей  вине.  Но это  я  подбил
товарищей-офицеров  вкладывать  день-ги  в этот банк. Когда же  они лишились
денег, долг чести требовал, чтобы я уплатил им. Все до цента.
     --  Да, ты  сделал это, и я  горжусь тобой.  Но цена оказалась немалой.
Жить так долго, так далеко друг от  друга! Жизнь была нелегка, я  первая  же
признаю это, и мы пробыли порознь слишком долго. Мне было очень одиноко.
     -- Мне тоже, -- мягко отстранившись, он присел на край кровати. -- Я не
делился этим ни с кем, но не раз и не два... мне так хотелось... покончить с
собой.  Но  ради  тебя  и детей... Только видя Минни, Лиззи и Вилли, думая о
них... если б не это, я мог бы бро-ситься в Миссисипи.
     Элен  знала, что,  когда на мужа  находит сумрач-ное расположение духа,
урезонивать его бесполезно. Она глянула на часики, приколотые к платью.
     -- Сегодня слишком  важный день, чтобы ты по-зволил себе нервничать. Во
сколько вы встречаетесь с Джоном?
     -- Он сказал, что в девять будет ждать меня в вес-тибюле при входе.
     --  Значит,  времени  более  чем  достаточно,  чтобы ты  успел  сменить
сорочку. А пока ты будешь пере-одеваться, я хорошенько вычищу твой мундир.
     Тяжело вздохнув, Шерман встал и потянулся.
     -- Конечно,  ты  права. Идет  война, а я  солдат и  не боюсь  сражений.
Правду говоря, я  рвусь в бой. И пер-вое сражение я должен выдержать с этими
черными мыслями, отбросить их и думать только  о предстоя-щей встрече. От ее
успеха зависит мое будущее.
     Конгрессмен  Джон Шерман  только-только заку-рил  свою  первую за  день
сигару, когда  увидел  пару,  спускающуюся по  лестнице. Загасив сигару,  он
по-спешил  через вестибюль, чтобы  по-отечески поцело-вать  невестку в щеку.
Потом с довольной улыбкой повернулся к брату.
     -- Ты выглядишь как нельзя лучше, Камп. Готов к встрече с дровосеком?
     Шерман  улыбнулся,  но взгляд его остался холо-ден как лед. Сегодняшняя
встреча чересчур важна, чтобы подшучивать над ней.

     -- Неужто эти претенденты  на  должности не  могут  подождать?  Неужели
всякий,  кто претендует  на государственный  поет,  должен являться лично ко
мне?  --   спросил   президент,   приподнимая  толстую  кипу   непрочитанных
документов, неподписанных писем, неразрешенных проблем, неотложных дел.
     -- Тех, у кого дело не  горит, я вынуждаю ждать -- иных  неделями --  и
разубеждаю  самых  неприемле-мых  или  отказываю  им  в  приеме,  -- ответил
Нико-лай. --  Однако вы самолично назначили нынешнюю встречу с конгрессменом
Джоном Шерманом. А  он  хочет, чтобы вы повидались с  его  братом  генералом
Шерманом.
     Тяжко вздохнув, Линкольн уронил бумаги на стол.
     -- Что  ж,  эту войну приводит в  движение  полити-ка, так  займемся же
политикой. Пригласите их.
     С виду пришедшие не очень-то располагали к себе. Несмотря на молодость,
сенатор уже начал лы-сеть. Генерал, щеголяющий остроконечной рыжей бородкой,
оказался  невысоким   и   коренастым,   зато  держался   по-военному  прямо;
безупречная выправка выдавала в нем вест-пойнтского выпускника. Взор его был
холоден  и бесстрастен,  как  взгляд хищной птицы.  Сидел он молча, устремив
взгляд за  окно,  на реку  Потомак и  далекие вспаханные поля Виргинии по ту
сторону,  не  раскрывая рта,  если только  к  нему  не обращались  напрямую.
Очевидно, политика  его совершенно не интересовала.  Линкольн  следил за ним
краешком глаза, упорно пытаясь разбудить вос-поминание, затаившееся где-то у
самой поверхности сознания. Ну конечно!
     --  Что  ж,  конгрессмен,  --  перебил президент  ти-раду,  мало-помалу
переходившую в слишком уж зна-комую аболиционистскую  речь, -- все сказанное
вами  весьма резонно.  В ответ на  это я могу лишь по-вторить слова, которые
проговорила  девушка, натя-гивая чулок: "Сдается мне, в этом что-то есть". Я
при-му  ваши мысли  к  сведению.  А  сейчас  мне  бы  хотелось  перекинуться
словцом-другим  с вашим братом. -- Он развернулся в кресле,  чтобы оказаться
лицом  к  Шер-ману. -- Генерал, поправьте меня, если я  заблужда-юсь,  но не
встречались ли мы хотя бы однажды?
     --  Встречались, мистер  Линкольн, -- кивнул  Шерман.  --  Вскоре после
битвы при Булл-Ране.
     -- И конечно, по поводу  небольшого дисципли-нарного вопроса в одном из
ваших ирландских пол-ков, насколько припоминаю.
     -- Можно  сказать и  так. Насколько помнится  мне, это произошло  перед
самым  вашим визитом. Один  капитан,  адвокатишка,  простите  за  выражение,
при-шел  ко мне для беседы,  когда  нас могло слышать  множество его солдат,
находившихся   неподалеку.   Он  вполне   недвусмысленно   заявил,  что  его
трехме-сячный срок  завершен  и он отправляется  домой.  Я не  мог  стерпеть
подобного на  глазах  у  его  подчинен-ных.  -- Лицо Шермана,  переживающего
прошедшее заново,  окаменело  от  гнева. -- Подобные поползно-вения  надобно
пресекать в корне. Особенно перед ли-цом людей, однажды  уже бежавших с поля
боя. Так что я сунул руку за борт шинели, сказав: "Попытка покинуть полк без
приказа  считается мятежом,  и я пристрелю вас, как  собаку". На этом вопрос
был за-крыт.
     -- Не  совсем,  -- Линкольн улыбнулся при этом воспоминании. --  Должно
быть,  чуть  позже в  тот же день,  когда  мы  с государственным  секретарем
Сью-ардом  верхом объезжали лагерь, этот самый капитан приблизился к  нам и,
указывая на вас, сказал: "Гос-подин президент, у меня  жалоба. Сегодня утром
я разговаривал с полковником Шерманом, и он гро-зился застрелить меня".
     Как  всегда, смакуя  добрую байку, Линкольн вы-держал мелодраматическую
паузу, прежде чем про-должать:
     --  Я  чуточку  выждал,  потом  наклонился  к  нему  и  прошептал,  что
называется, театральным  шепотом. Что  ж, будь я на вашем месте, сказал я, и
он грозил  бы меня застрелить, я бы ему доверял, поскольку  он и  вправду на
такое способен!
     Все трое рассмеялись хорошему, умело поданно-му анекдоту.
     -- Конечно, -- добавил Линкольн, -- суть дела я узнал, когда ее изложил
мне полковник Шерман, ибо тогда  вы были в  этом звании.  Поскольку я ничего
толком не знал,  то решил  довериться  вашему  сужде-нию,  чувствуя, что  вы
знаете свое дело.
     -- После поражения при Булл-Ране войска были
     деморализованы, и подобные разговоры следовало пресекать тотчас же.
     --На лад Вест-Пойнта.
     -- Так точно.
     --   А   ведь  покинув  Вест-Пойнт,  вы  одно  время  были  начальником
Луизианской государственной военной академии? Это правда?
     Мне действительно выпала такая честь.
     -Камп чересчур скромничает, -- встрял Джон. -- Он основал эту академию,
чуть ли  не  построил ее  собственными  руками.  Начал  в голом поле, возвел
Здания, организовал учебное заведение, и через два Месяца оно уже открылось.
Президент кивнул.
     - Должно быть, у вас было на Юге много дру-зей, когда вы занимали такой
ответственный пост?
     ---  Было. Пожалуй, и  сейчас  еще  есть.  За  время  службы  я  хорошо
познакомился с южанами. У меня били друзья, человеческими качествами которых
я  Восторгался.  Но  вот  их  отношения к  порабощенным  неграм я отнюдь  не
одобряю. Они  встречают  челове-ка не  по  одежке, не по уму и  даже  не  по
воспитанию. В  их  глазах  человек обретает вес,  только если за ним следует
раб, угождающий его прихотям. Один чело-век порабощает другого -- и гордится
этим  до   беспа-мятства.  Во  всех   остальных  отношениях   они  чудесные,
благородные люди. После учебы становятся  отлич-ными  солдатами. Это военный
народ, с крепкими во-инскими традициями.
     --  К  несчастью, --  кивнул  Линкольн.  --  Слиш-ком  многие  из ваших
однокашников по Вест-Пойнту воюют на их стороне.
     -- Южане -- отличные  бойцы. Но порой они не внимают простейшей логике.
Я  знаю,  ибо  пытался бывать к их разуму. Однажды  я пытался  предупре-дить
офицеров, преподававших в академии, об их не-минуемой  участи, о  переменах,
которые сулит им будущее. Боюсь, они даже не услышали, ибо крайне не-гибки в
своих воззрениях.
     -- Вы  меня озадачили,  генерал,  -- с  недоумением  взглянул  на  него
Линкольн. -- О чем вы хотели их предупредить?
     --  Разговор состоялся, когда южные штаты уже  начали откалываться.  То
было  время  великих  тревог.   Все   преподаватели  академии   состояли  на
действи-тельной  службе  в армии  Соединенных  Штатов. Они разрывались между
верностью своему правительству и верностью своим штатам. Я пытался урезонить
их. Поведать  о неизбежности гибельной  войны, господин  президент.  Пытался
растолковать,  сколь  они  безрас-судны,  ибо мысленным  взором  видел,  что
прольются реки  крови,  если они не  сойдут с  дороги, ведущей к гражданской
войне. Реки их собственной крови. Мне не удалось убедить их, что миролюбивые
северяне пойдут в бой, если придется. Пойдут в бой и победят.
     -- Вы  говорите  весьма убежденно.  Вы  догадыва-лись,  что боевой  дух
Севера со временем возобладает?
     --  Не  совсем.  Южане  всегда  отличались  воин-ственностью, потому-то
многие  из них и пошли в Вест-Пойнт.  Ибо  считают, что во многом  на голову
превосходят остальных.  Но все  мы американцы -- и  северяне, и  южане  -- и
реагируем на конфликт оди-наково. Однако нынешнюю войну  выиграет отнюдь  не
боевой дух.  В  конечном  итоге  верх  возьмет воен-ная  техника.  Юг  не  в
состоянии построить,  скажем,  локомотив  или железнодорожный  вагон, вообще
про-извести что бы то ни было потребное  для ведения вой-ны и  окончательной
победы. Они выигрывают сра-жения, ибо они  отважный народ, но не располагают
ресурсами  для победы. Когда же  я говорил  об этом,  они улыбались мне, как
слабоумному.  --  Шерман  по-молчал, устремив свой  холодный, пустой взор за
окно,  в  сторону  раскинувшейся  за  рекой   вражеской  земли.  Видел  дела
минувшие... а  быть может, и гря-дущие. --  После  этого  мне не  оставалось
ничего дру-гого, как  покинуть Юг и  выступить за дело  Союза.  Конечно, мои
слова  пропустили  мимо  ушей и  скоро забыли, и мы стремительно  покатились
навстречу войне. Но эти люди -- мои добрые друзья,  и  по сей день я не могу
воспринимать их как мятежников или предателей. Они восстали на защиту  своей
родины,  своих очагов и  семей --  против чужаков,  вторгшихся  на их землю,
каковыми они нас считают.
     Его слова произвели на Линкольна неизгладимое впечатление, оказывается,
этот человек  не только  воин, но  и  мыслитель. Слишком уж  многие генералы
думают только о схватках и почти  ни о чем более. А у иных нету даже боевого
духа. Генерал  Макклеллан  Потратил  целых пять месяцев совершенно  впустую.
Теперь  он угодил с лихорадкой в госпиталь, и прези-дент принял командование
на себя. На западе  Халлек застрял и ни  с места.  Солдаты гибнут, но больше
ничего  не происходит.  Только  морская  блокада идет успешно. Контрабандные
суда  перехватываются поч-ти ежедневно, все  запасы у  южан на исходе. И все
равно, ситуация сложилась патовая.  Нельзя же  выиг-рать войну,  если сидеть
сложа  руки и надеяться,  что мятежники перемрут голодной  смертью. Будь  во
гла-ве  войск генерал Шерман, он сумел бы  повлиять на ситуацию. Конечно, не
прямо сейчас, но надо иметь его в виду.
     -- Вы далеко пойдете, генерал. Хотелось  бы мне  иметь  хотя  бы дюжину
таких,  как вы. Тогда с войной было  бы покончено  уже  к весне. Насколько я
пони-маю, вы хотите служить под командованием генерала Халлека?
     --  Так точно.  Он  хочет, чтобы я принял  дивизию под началом генерала
Гранта.
     -- Тогда по рукам! Приказ будет отдан. Желаю вам всяческих успехов.
     Николай,  с  безупречным  чутьем секретаря по-явившийся  именно  в этот
момент, проводил гостей. И заговорил лишь тогда, когда закрыл за ними дверь.
     --  Миссис Линкольн спрашивает,  не можете ли вы  зайти к ней в комнату
Вилли.
     Смуглое лицо Линкольна приобрело землистый оттенок.
     -- Никаких перемен?
     -- Не  знаю, больше она  ничего не  сказала. Линкольн поспешил прочь из
кабинета. Мэри стояла у двери, глядя на кровать. Ощутив его при-косновение к
локтю, обернулась. ----Он такой холодный!
     Один из друзей Вилли сидел у  большой кровати,  выпрямившись с  мрачной
серьезностью. Глаза Вилли были закрыты.
     ---Он ничего не говорил? -- спросил Линкольн у мальчика
     - Нет, сэр, сегодня нет. Но он наверняка знает, что я здесь, потому что
пожимает мне руку.
     Поставив  стулья,  они в  молчании  присели рядом с  парнишкой.  Тут уж
ничего  не  скажешь,  ничего  не   поделаешь.  Пришел  доктор,  поглядел  на
безмолвно-го ребенка, потрогал его лоб --  и  покачал  головой,  сказав этим
больше, чем под силу выразить словам
     Только  через  час Линкольн  вернулся  к  письмен-ному  столу  и устало
опустился в кресло. И обернул-ся, услышав голос:
     -- Ему это удалось, мистер Линкольн, Гранту это снова удалось.
     Военный  министр  вбежал в  комнату,  размахивая  депешей,  как  боевым
стягом. В  своем восторженном задоре он даже не заметил, как осунулось  лицо
пре-зидента,  не  разглядел беспросветного  отчаяния, за-стывшего  во  взоре
Линкольна Повернувшись к вися-щей на стене карте Соединенных Штатов, Камерон
постучал пальцем по штату Теннесси.
     -- Форт Донелсон  пал, и это  воистину  великая  победа! -- И зачитал с
принесенного   листка:   --  Шест-надцатого  февраля...  армия  конфедератов
сдалась... пятнадцать тысяч пленных. Вот оно, самое велико-
     лепное  доказательство,  что в  Гранте мы  нашли  вели-кого полководца.
Знаете,  что  сказал  Грант, когда  ге-нерал Бакнер  спросил его об условиях
сдачи?-- Отыскав на листке нужное место, Камерон назида-тельно поднял палец.
--  "Никаких условий, кроме безусловной и  немедленной  сдачи. Предлагаю вам
немедленно перейти к делу". -- Министр ликовал. -- Полагаю, если  позволите,
надо немедленно произвес-ти Гранта в генерал-майоры.
     Линкольн утвердительно склонил голову. Камеронснова обернулся к карте.
     --  Сперва  пал  форт  Генри,  теперь  очередь  форта  Донелсон,  сущая
катастрофа для противника! Кам-берленд  и  Теннесси --  две  важнейшие  реки
юго-запада --  в  наших  руках. Штат Теннесси  теперь  при-надлежит  нам,  а
Кентукки  распахнут перед  нами.  Южанам остается лишь горько сетовать.  Они
окру-жены и подвергаются непрерывным атакам. -- Он ткнул пальцем в карту. --
Наши  армии находятся вот здесь,  в  Виргинии  близ Вашингтона, и  здесь,  у
Харперс-Ферри. А также на полуострове, у форта Мон-ро, и готовы нанести удар
по Ричмонду и Норфолку. Стальное кольцо, вот как это называется! Наши войска
у  Порт-Ройяла  нацелены   на   Саванну  и  Чарльстон.  Далее  по  побережью
Мексиканского  залива  мы  гото-вы постучаться  в  ворота  Мобила  и  Нового
Орлеана.  А здесь,  на  Миссисипи, устремлены на  Камберленд  и  Теннесси.--
Утомленный восторгом  Камерон плюх-нулся  в  кресло. --Блокада  вдоль  всего
мятежного побережья  уже  не  просто докука  Джонни  Бунтарю, а  полновесная
угроза. Я не  удивлюсь,  если война  за-кончится  еще  до конца года  Тысяча
восемьсот шестьдесят второй станет нашим anus mirabilis, по-бедным годом.
     -- Дай Бог, чтобы это было так,  Камерон. Я мо-люсь, чтобы неисчислимым
смертям и разрушениям пришел  конец  и  наша  многострадальная страна  вновь
стала  единой. Но раненый  зверь бросается на обидчика, а Юг ранен, и  ранен
жестоко. Мы  не должны терять бдительности ни на миг. И важнее всего для нас
блокада.  Ее следует поддерживать и укреплять.  Надо  отрезать противника от
всех каналов поставок извне. Без  оружия, боеприпасов и снаряжения Югу долго
не продержаться. В конце концов их войска будут разбиты.
     Слова  были   полны  оптимизма,  но  в   голосе   Лин-кольна  прозвучал
беспросветный мрак. И столько в нем  было горечи, что Камерон вдруг  заметил
явное страдание, написанное на лице президента.
     -- Сэр, вам нездоровится?
     -- Нет, не мне. Тому, кто мне дорог. Моему сыну, Вилли.  Ему ведь всего
двенадцать. Доктора говорят, смертельно болен. Тиф. Сомневаются, что доживет
до вечера.
     Пораженный  горем  и болью президента, Камерон даже  не нашел слов  для
ответа. Встал, скорбно пока-чивая головой, и медленно вышел.

     Река  Джеме  пересекает  всю  Виргинию,  сердце  Конфедерации.  Покинув
Ричмонд, ее столицу, Джеме неспешно несет свои воды через щедрые земли этого
края  к  морю.  У  самого впадения в  широкий  залив, известный  под  именем
Хэмптон-Роудс, в нее вливает-ся река Элизабет.
     В это мартовское утро над рекой Элизабет курил-ся туман, и первые  лучи
рассвета с трудом проби-вались сквозь него, смутно  очерчивая голые деревья,
выстроившиеся  по  берегам  реки. На  ветке,  нависаю-щей над  водой,  сойка
распевала свою хриплую песнь -- и вдруг смолкла. Потом сорвалась в  воздух и
унеслась прочь, испугавшись темной  громады,  за-маячившей в тумане.  Птичье
пение  сменило  пыхте-ние,  напоминающее  тяжкие  вздохи  какого-то  речного
чудовища.  Вскоре  из  тумана  выползло  и  само  чудо-вище,  пыхтя  паровым
двигателем и изрыгая черный дым из единственной высокой трубы.
     Облаченный  в броню, пузатый, медленный и  не-казистый корабль двигался
едва-едва,  почти не  тре-вожа рябью зеркальную гладь  реки.  Но,  проплывая
мимо,  продемонстрировал серые борта  с орудийными портами, пока что  плотно
закрытыми, и  чудовищный таран,  укрепленный  на носу. На баке, прямиком над
четырехфутовым стальным бивнем, находилась  бро-нированная рубка,  а в рубке
-- командир корабля, адмирал Франклин Бьюкенен, стоявший позади ру-левого.
     Но  восторга  адмирал  отнюдь  не  испытывал.  Не  корабль,  а  скопище
компромиссов. Деревянный  кор-пус сделан из  обугленной обшивки "Мерримака",
со-жженного янки при отступлении из Норфолка. И этой сырой обшивке уготована
роль спасителя Конфедерации. Сгоревшие шпангоуты  и обшивку срезали, оставив
лишь прочное дерево.  На остатках днища возвели  бронированную надстройку из
сосны  и дуба, покрытых броневыми  листами ради защиты установленного  здесь
десятка  больших пушек. И вот теперь  " Мерримака, переименованный в корабль
военного флота Конфедерации "Виргиния",идет на войну в самый первый раз.  Да
притом мучительно медленно. Одноцилиндровый двигатель, и без  того хлипкий и
слабосильный, долго пробыл  под водой,  прежде чем  его подняли и  привели в
порядок.   Древ-ний   двигатель  с   самого  начала  не   получал   должного
обслуживания, а уж пребывание в соленой воде ни-чуть не пошло ему на пользу.
И тащить тяжелую по-судину быстрее пяти узлов в час хилый двигатель оказался
просто не в состоянии.
     Зато, по  крайней мере, судно наконец спущено на  воду и скоро отведает
вкус битвы. Оно пошло бы в бой и раньше, но суровые весенние шторма хлестали
побережье  много дней  подряд,  по  заливу  катились огромные  валы,  горами
обрушиваясь  на берег. Имею-щая малую осадку  "Виргиния" просто затонула бы.
Теперь шторм стих, волны за  ночь улеглись -- и бро-неносец наконец-то будет
испытан в деле.
     Повернувшись, адмирал Бьюкенен спустился по трапу в машинное отделение,
где громко крикнул, стараясь перекрыть лязг металла и шипение пара:
     -- Слишком медленно, лейтенант Джонс, слиш-ком уж медленно идем! Нельзя
ли развести пары по-сильнее?
     -- Нет, сэр! -- крикнул в ответ  перепачканный смазкой офицер. --Больше
нам не выжать. Давле-ние и так чересчур высокое,  еще чуток -- и что-ни-будь
взорвется.
     Бьюкенен  вернулся  на свой пост.  Когда  "Виргиния" дотащилась до реки
Джеме, к ней присоедини-лись  четыре деревянные колесные канонерские лод-ки.
Самая крупная  --  "Патрик-Генри"  --  с  целыми  шестью  пушками,  а  самый
крохотный -- "Тизер" -- вооружен только одной.
     Вот  и  вся  флотилия,  собранная  против   могучего   военного   флота
Соединенных Штатов.
     Туман уже разошелся, и пыхтящие пароходы медленно вышли в  широкие воды
Хэмптон-Роудс. За Норфолком они окажутся в открытом море.
     И  столкнутся с  блокадным флотом,  ибо именно там начинается удушающий
барьер  блокады. Эти под-ступы к сердцу  Конфедерации  так важны, что  здесь
встала на якоре целая флотилия кораблей Союза. Бьюкенен ни разу не видел ее,
но ежедневно получал рапорты о ее численности и состоянии.
     Прежде всего сорокапушечные паровые фрегаты "Роанок" и "Миннесота".  Их
сопровождают парус-ные фрегаты: пятидесятипушечный "Конгресс" и "Камберленд"
с двадцатью  четырьмя  орудиями.  В  об-щей  сложности  вход  в  реку Чарльз
контролирует
     свыше  ста  пятидесяти пушек.  Чтобы одолеть их, ну-жен  целый флот.  А
флота у Юга нет.
     Только один-единственный неказистый, наспех слаженный и не опробованный
броненосец. Да еще четыре крохотных пароходика, лишенных брони.
     Ни разу  не испытанная в бою,  нелепая, громы-хающая "Виргиния"  лениво
близилась к блокадной флотилии.
     --Открыть порты!-- прокричал Бьюкенен.-- Приготовиться к бою'
     Вахтенный на  корабле  Соединенных  Штатов  "Маунт-Вернон", стоявшем  к
берегу  ближе  других,  заметил  дым  над  мысом  Сьюэлл  и подумал, что там
разожгли огонь.  Он уже  собирался  доложить,  когда вдали  показался темный
силуэт. Корабль, но  какой?  Силуэт  укоротился: корабль повернулся носом, и
вахтенный забил тревогу. Пусть он  ни разу не видел подобных кораблей,  зато
прекрасно  узнал  флаг Кон-федерации,  развевающийся на корме.  Судно вполне
может оказаться давно ожидавшимся броненосцем, который якобы должен принести
Югу победу.
     "Маунт-Вернон"  поднял  сигнальный флаг,  чтобы  предупредить флотилию.
Сигнал остался незамечен-ным. Капитан приказал выстрелить  в приближаю-щийся
броненосец. Этот выстрел и стал первым в битве на Хэмптон-Роудс-
     Пыхтя, " Виргиния х лениво  приближалась к  стоя-щим  на  якоре  судам,
смехотворная  с  виду  и  ничуть не грозная -- пока  не  открылись орудийные
порты,  и  от-туда  не выглянули черные жерла пушек.  Мишенью  первой  атаки
Бьюкенен наметил "Камберленд". "Виргиния" открыла огонь шрапнелью из носовой
пушки уже с разделяющего их расстояния  в целую милю, выведя  из строя  весь
расчет турельной пуш-ки -- кого раненым, а кого и убитым.
     На  фрегате   северян   забили   тревогу.  Но   атака  была   настолько
стремительной   и  нежданной,  что  с  та  С  наступлением  сумерек  паровой
броненосец Конфедерации  с  пыхтением вошел в  гавань.  В бою судно почти не
получило повреждений, а личный со-став не понес потерь, не считая нескольких
ранений.  Бьюкенен и матросы ликовали, с нетерпением дожи-даясь  утра, когда
можно  будет вывести броненосец  в море, чтобы добить  застрявшую на  берегу
"Миннесо-ту"  и все остальные деревянные корабли военного флота Союза.  Флот
будет уничтожен, блокада снята, Юг спасен.
     Железо восторжествовало над деревом.  Паруса уступили место пару. И это
послание   миру  не  прошло  незамеченным,  ибо  битвы  ждали   уже   давно,
сущест-вование  "Виргинии/было   секретом   Полишинеля.  На   рейде   стояли
французские  и  британские  корабли,  весь  день  пристально  наблюдавшие за
происходя-щим.  Они  сочли, что  утром  блокадная  флотилия  бу-дет  разбита
окончательно;
     Родился совершенно новый тип морского  боя.  Со-лнце  закатилось,  алой
зарей провожая день победы южан.

СЕВЕРНАЯ СТАЛЬ



     Тот  же  самый  шторм,  который не  выпускал  "Виргинию"  из порта,  не
позволил  "Монитору" покинуть Бруклинскую военно-морскую верфь. После спуска
судна  на  воду в  середине февраля  последовали  му-чительные дни отсрочки,
затянувшейся на  целые не-дели. Эрикссон создал  изумительную конструкцию, а
постройка судна от киля до спуска на воду за сто один день являла собой чудо
механики. Конструктор не учел только человеческий фактор.
     В движение металлическое судно  должен  был  приводить  двухцилиндровый
двигатель, тоже кон-струкции Эрикссона, крутивший единственный винт.
     Инженеры,  делавшие  винт,  допустили  одну,  но  весь-ма  существенную
ошибку. Они  предполагали,  что вал  двигателя будет  вращаться совершенно в
проти-воположном направлении, чем на самом деле. Так что когда капитан судна
лейтенант  Джон   Уорден   на   первых  же  испытаниях  мореходных   качеств
скоман-довал  "малый  впереди,  оно задрожало,  подало  назад и  врезалось в
причал.
     -- В чем дело?! -- крикнул  Уорден старшему ме-ханику Альбану Штимерсу.
К   счастью,   прозвучав-шая  в  ответ   непристойность  потонула   в  лязге
механиз-мов. Когда  машина остановилась, Штимерс поднялся в рубку  и доложил
капитану:
     -- Похоже, никто не поинтересовался, будет ли винт вращаться по часовой
стрелке или против. Вместо того чтобы идти вперед, судно пятится задом.
     -- Нельзя ли приладить новый винт?
     -- Нет.  Этот был сконструирован и изготовлен  по  спецзаказу. Не знаю,
сколько  именно времени займет изготовление нового, но абсолютно уверен, что
нема-ло. Кроме того,  для его замены судно придется  вер-нуть в сухой док, а
это займет еще больше времени.
     --  Проклятье!  А  нельзя  ли  в  таком случае  запус-тить двигатель  в
обратную сторону? Тогда корабль наверняка пойдет вперед.
     Штимерс  мрачно  покачал  головой,  вытирая  чума-зое лицо  ветошью, но
только размазал машинное масло.
     -- Вообще-то можно. Но  тогда нам не выжать  больше двух-трех  узлов, а
судно рассчитано на семь. Уорден спустился из бронированной рубки.
     -- Почему? Что-то я не понимаю.
     --  Ну, чтобы вникнуть, надо немного  разбираться  в двигателях. Видите
ли, каждый золотниковый кла-пан приводится в движение  эксцентриком, который
частично проворачивается вокруг оси, чтобы заста-вить машину  крутить  вал в
другую сторону. Это дает  отличные результаты в одном положении, но только в
одном.
     -- Тогда как же быть?
     -- Надо разобрать всю машину и переставить экс-центрики.
     У орден знал, что на  счету  каждый день. Все газе-ты -- и северные,  и
южные -- трубили, что бронено-сец южан  будет вот-вот спущен на  воду. Кроме
того,  Уорден  располагал  более  специфическими донесе-ниями  разведки, что
остались  считанные недели,  а  то  и дни  до того  момента, когда вражеский
корабль  возьмется за блокадный флот.  Но винт должен сто-ять, как положен".
Негоже идти в первый бой кор-мой вперед!./
     -- Приступите сейчас же.
     Но  только"к  девятнадцатому февраля  были  собра-ны  крепкие/моряки  и
офицеры, и <!Монитор" нако-нец-то проделал  на  буксире короткое плавание
от Грин-Пойнта до Бруклинской военно-морской верфи,  где установили на место
пару  чудовищных   орудий  --   одиннадцатидюймовых   гладкоствольных  пушек
Даль-грена, способных стрелять ядрами весом  в сто шесть-десят шесть фунтов.
Заодно  судно  приняло  на  борт провизию,  а также порох,  ядра, картечь  и
шрапнель. Стальной корабль собрался в боевой поход.
     Хотя лишь после новой отсрочки.
     За  пробные  стрельбы  отвечал механик Штимерс, хотя  ему  ни  разу  не
доводилось  иметь дела  с  подоб-ными  противооткатными  механизмами.  После
вы-стрела пушка скользила назад по стальным рельсам, а инерцию отдачи гасили
тормозные  башмаки,  креп-ко  притянутые  к  рельсам.  Но  Штимерс  повернул
ма-ховик противооткатного устройства не в ту сторону, ослабив зажимы, вместо
того чтобы затянуть их.
     После пробного  выстрела первая  пушка  на боль-шой  скорости  отлетела
назад и была остановлена только ударом шишака казенника о стену орудийной
     башни.  Удар срезал несколько  болтов,  крепивших  подшипники люльки  к
лафету.   Добраться  до   них  было  трудновато,  масса  времени   ушла   на
высверли-вание их и замену новыми.
     Снова человеческий фактор. Этот инцидент так расстроил Штимерса, что он
повторил ту  же  ошибку  и  со  второй пушкой. И чинить  ее  пришлось тем же
способом.  Эрикссон  самолично присматривал за ре-монтом,  испепеляя  взором
пристыженного механика и злобно ворча по-шведски, пока не  был удовлетво-рен
итогом трудов.
     Ремонтные работы завершились лишь к двадцать шестому февраля. Следующее
утро  выдалось  хо-лодным и беспросветным, но ровно в семь  часов " Монитора
под  яростное  завывание ветра двинулся навстречу снеговой круговерти, держа
курс к Хэмптон-Роудс  и блокадному флоту Союза. Портовые ра-бочие  поспешили
укрыться от непогоды, и  на прича-ле  остались  только Джон Эрикссон и Томас
Фитч Роланд, владелец металлургического завода, постро-ившего корабль.
     --  Наконец-то,  --  выговорил  Роланд.  --  Теперь  батарея  Эрикссона
покажет, на что она способна. Вы изобрели  удивительную машину, и я безмерно
горд, что мы воплотили ее в металле ко всеобщему удовле-творению.
     -- Она покажет  все, для  чего была сконструиро-вана. Даю  вам слово,--
отозвался изобретатель. И вдруг охнул.--Но... Что стряслось?!
     "Монитор" внезапно повернулся носом к берегу тесного, бурного  пролива.
Столкновение   казалось  не-минуемым,  но  в  последний  момент   нос  судна
повер-нуло  в  противоположном  направлении  --  к другому берегу.  Стальной
корабль  шел все медленнее и  мед-леннее, рыская  из стороны в сторону, пока
наконец не врезался в хлипкий причал, едва не сокрушив его, и остановился.
     Эрикссон чуть ли не подскакивал от ярости.
     -- Возьмите  буксир,  --  процедил он сквозь  зубы. --  Отведите  судно
обратно в док.
     -- Я не  мог  его удержать,  -- оправдывался скон-фуженный рулевой.  --
Стоило мне повернуть шту-рвал в одну  сторону, и поворот в  другую давался с
огромным   трудом.  Даже  вдвоем  с  лейтенантом  Уорденом  мы   справлялись
едва-едва. Потом  стоило  пере-валить  через  середку,  как  все  начиналось
сызнова.
     Эрикссон настоял на  том, что Должен  изучить си-туацию лично, осмотрев
румпельные  тяги и коромыс-ла. Матросы передавали  от него команды рулевому,
чтобы тот поворачивал  руль то  в одну  сторону, то  в другую. Прошло больше
часа, прежде чем  конструктор  выбрался  из трюма,  напрочь промочив  брюки,
перепачкавшись в грязи и смазке, но не замечая по-добных пустяков.
     -- Руль разбалансирован. Надо увеличить  рычаг коромысла Удвоить,  если
понадобится.
     На это ушло меньше суток. Однако и трое суток спустя " Монитора все еще
стоял  на  приколе. Эки-паж  от беспокойства не находил себе места, понимая,
что их судно построено для поединка с "Виргинией", которая вот-вот сойдет со
стапелей, если верить свод-кам, регулярно появляющимся в газетах. А поделать
ничего нельзя. У  побережья  бушует сильнейший шторм, на  берег обрушиваются
исполинские волны,  а "Монитор" рассчитан  на  судоходство по  мелководью  и
рекам. Его  низкие борта и мелкая осадка не  позво-ляют выходить в море даже
при умеренном волне-нии.
     Шестого марта небо прояснилось, ветер  стих,  и море  успокоилось. Было
принято решение,  что "  Мо-нитора  будет доставлен  к  месту назначения  на
букси-ре, поскольку его  крейсерская  скорость  составляет всего семь узлов.
Прицепленный толстым канатом к буксиру "Сет-Лоу",  сопровождаемому  паровыми
ка-нонерками "Карритук" и "Сэйчем", "Монитор" на-конец-то вышел в море.
     День  прошел   довольно  легко,  и   экипаж  начал  привыкать  к  новой
обстановке.  На  обед подали от-варную  говядину  с картошкой, а  после  все
свободные от вахты спокойно отошли ко сну. Но поспать им по-чти не пришлось.
Ветер окреп, море  разгулялось,  и к утру  погода испортилась  окончательно.
Плавание превратилось в кошмар.
     Зеленые волны захлестывали  крохотное суде-нышко,  водопадом рушась  на
палубу,  перекатываясь  через рубку и врываясь сквозь узкие смотровые щели с
такой силой, что сшибали рулевого с ног, отбрасы-вая от штурвала.
     Но  куда  опасней  были  волны,  накрывавшие тру-бы  воздухозаборников,
возвышающиеся  над  палубой  достаточно  высоко, чтобы  при  спокойном  море
снаб-жать  воздухом  паровую машину  в  трюме. Вода  зато-пила  вентиляторы,
намочила их  кожаные приводные ремни и вывела их из строя. Без воздуха огонь
в  топ-ках угас; без вентиляторов  машинное отделение  за-полнилось ядовитым
угарным газом, едва не убив-шим находившихся там людей.
     Отвага экипажа не вызывала ни малейшего со-мнения. Добровольцы с риском
для  жизни пробра-лись  в машинное  отделение, вынесли потерявших  со-знание
людей  и уложили дышать  свежим воздухом на  куполе  орудийной  башни. Через
некоторое  время  те очнулись, но  корабль  по-прежнему  подвергался великой
опасности. Огонь в топках угас, без пара ос-тановились трюмные помпы. Буксир
по-прежнему  исправно  тянул  судно  по  бурному  морю,  но  оно  поне-многу
заполнялось водой. Пытались пустить в ход ручные насосы, но все тщетно. Люди
ликвидировали  течь  за  течью,  но вода все  поднималась. Да еще, про-бивая
носом очередную волну, корабль черпал воду через клюзы.
     снова сел на мель. Приблизившись к нему, "Монитор" бросил якорь. Уорден
послал лейтенанта Грина переговорить с командиром "Миннесоты".
     --  Слава  Богу, вы прибыли! --вымолвил  капи-тан Ванбрант, указывая на
продолжающий  пылать " Конгресса.-- То же самое будет  с нами утром, если мы
не выберемся  с мелководья. Наши пушки не  оста-вили на адской посудине даже
вмятины, хотя мы очень старались.
     -- Быть может, наши смогут. В любом Случае мы расположимся между вами и
вражеским кораблем.  Чтобы добраться до вас, ему придется обойти нас, а  это
будет не так-то просто.
     На следующее утро,  вскоре после девяти часов, настал исторический миг,
навсегда изменивший  об-лик  морских  баталий.  Наступила  эра  современного
морского боя. Когда "Виргиния"  неспешно прибли-зилась к застрявшему кораблю
северян,  "Монитор"  решительно преградил  броненосцу  дорогу к намечет  ной
жертве.
     --  В  чем  там дело?! -- крикнул лейтенант  Джонс, не  в силах  толком
разглядеть происходящее сквозь узкую смотровую щель.
     Юнга Литглпейдж вскарабкался на броню, чтобы лучше видеть.
     -- Буксиры уходят. Но рядом какой-то плот. На нем что-то стоит... Вроде
бы хотят отвезти котел и машину на берег.
     -- Чушь! Не сейчас  же! -- Подтянувшись наверх,  чтобы тоже  поглядеть,
Джонс гневно  скривился. -- Проклятье!  Это  не  плот, а  на  нем чудовищная
ору-дийная башня. Должно быть, это батарея Эрикссона.
     В самый неподходящий  момент! План добить "Миннесоту", а затем рассеять
остатки блокадной флотилии под угрозой.
     Твердо   вознамерившись   прикончить   раненый   ко-рабль,   "Виргиния"
выстрелила в сидящий на мели
     фрегат с расстояния  в  милю, и  часть ядер угодила  в цель. Но  больше
игнорировать  крохотный  кораблик было  нельзя.  Выдыхая  облачка  дыма,  он
двигался прямиком к огромному противнику, пока не зашел к нему с борта
     -- Стоп машина! -- приказал Уорден. -- От-крыть огонь!
     Первый орудийный  расчет  поднял  поворотный щит  с  орудийного  порта,
выкатил  пушку, и  Грин  дер-нул за спусковой  шнур" Пушка рявкнула, оглушив
артиллеристов,  наделав  больше вреда в  башне, чем противнику. Ударившись о
броню, ядро просто от-скочило.
     " Виргиния" дала бортовой залп. Сталь схлестнулась со сталью.
     "Монитор" сидел настолько низко,  что его палу-ба находилась  вровень с
водой,  и, кроме  крохотной бронированной  рубки, над морем высилась  только
чудовищная  орудийная башня. Попасть в  эти мише-ни было почти невозможно, а
несколько ядер, все-таки угодившие в цель, просто отлетели рикошетом.
     И каждые три минуты собственный  паровой  движок поворачивал 120-тонную
махину, чтобы распо-ложенные в ней две исполинские пушки могли при-целиться.
Не  попасть в громадную  мишень было невозможно. Юркий, идеально слушающийся
руля кораблик вертелся вокруг неуклюжего, почти неуп-равляемого броненосного
увальня южан.
     Два часа  корабли  обстреливали друг друга  моно-литными ядрами,  почти
соприкасаясь жерлами пу-шек. "Виргинию" чуть не  постигла катастрофа, ко-гда
ее нос увяз  в  илистой банке. В  течение четверти  часа ее чахлый двигатель
силился  стащить судно  с  мели,  а  "Монитора тем  временем  кружил  рядом,
не-прерывно  обстреливая   противника.  Вскоре  ядра  так  изрешетили  трубу
большого корабля, что она почти не давала тяги для машины. Ядро снесло жерла
двух пушек  "Виргинии". Стрелять  из них  по-прежнему б  снова  сел на мель.
Приблизившись к нему, "Монитор" бросил якорь. Уорден послал лейтенанта Грина
переговорить с командиром "Миннесоты".
     -- Слава  Богу, вы прибыли! --вымолвил капи-тан  Ванбрант, указывая  на
продолжающий пылать "Конгресс".-- То же самое будет с нами утром, если мы не
выберемся  с  мелководья. Наши  пушки  не оста-вили на адской  посудине даже
вмятины, хотя мы очень старались.
     -- Быть может, наши смогут. В любом Случае мы расположимся между вами и
вражеским кораблем.  Чтобы добраться до вас, ему  придется обойти нас, а это
будет не так-то просто.
     На следующее утро,  вскоре после девяти часов, настал исторический миг,
навсегда  изменивший  об-лик  морских  баталий. Наступила  эра  современного
морского боя. Когда "Виргиния" неспешно прибли-зилась к  застрявшему кораблю
северян, "Монитор" решительно преградил  броненосцу  дорогу  к  намечет  ной
жертве.
     --  В чем там  дело?!  -- крикнул лейтенант Джонс,  не в  силах  толком
разглядеть происходящее сквозь узкую смотровую щель.
     Юнга Литглпейдж вскарабкался на броню, чтобы лучше видеть.
     -- Буксиры уходят. Но рядом какой-то плот. На нем что-то стоит... Вроде
бы хотят отвезти котел и машину на берег.
     -- Чушь!  Не сейчас же!  -- Подтянувшись наверх,  чтобы тоже поглядеть,
Джонс  гневно  скривился.  -- Проклятье!  Это не  плот, а на  нем чудовищная
ору-дийная башня. Должно быть, это батарея Эрикссона.
     В самый неподходящий момент! План добить "Миннесоту",  а затем рассеять
остатки блокадной флотилии под угрозой.
     Твердо  вознамерившись   прикончить   раненый  ко-рабль,  <Виргиния"
выстрелила в сидящий на мели
     фрегат  с  расстояния  в милю, и часть ядер угодила в  цель. Но  больше
игнорировать  крохотный кораблик  было  нельзя.  Выдыхая  облачка  дыма,  он
двигался прямиком к огромному противнику, пока не зашел к нему с борта
     -- Стоп машина! -- приказал Уорден. -- От-крыть огонь!
     Первый орудийный  расчет  поднял  поворотный  щит с  орудийного  порта,
выкатил пушку, и Грин дер-нул  за спусковой шнур"  Пушка  рявкнула,  оглушив
артиллеристов, наделав больше вреда в  башне,  чем  противнику. Ударившись о
броню, ядро просто от-скочило.
     " Виргиния" дала бортовой залп. Сталь схлестнулась со сталью.
     "Монитор" сидел настолько низко,  что его палу-ба находилась  вровень с
водой,  и,  кроме  крохотной бронированной рубки, над морем высилась  только
чудовищная орудийная башня. Попасть в эти мише-ни  было почти  невозможно, а
несколько ядер, все-таки угодившие в цель, просто отлетели рикошетом.
     И каждые  три  минуты собственный паровой движок поворачивал 120-тонную
махину, чтобы распо-ложенные в ней две исполинские пушки могли при-целиться.
Не попасть в громадную  мишень было  невозможно. Юркий, идеально слушающийся
руля кораблик вертелся вокруг неуклюжего, почти неуп-равляемого броненосного
увальня южан.
     Два  часа корабли  обстреливали друг  друга моно-литными  ядрами, почти
соприкасаясь жерлами пу-шек.  "Виргинию" чуть не постигла катастрофа, ко-гда
ее нос увяз в  илистой  банке. В течение четверти  часа ее чахлый  двигатель
силился  стащить  судно  с  мели,  а  "Монитора  тем временем кружил  рядом,
не-прерывно   обстреливая  противника.  Вскоре  ядра  так  изрешетили  трубу
большого корабля, что она почти не давала тяги для машины. Ядро снесло жерла
двух  пушек  "Виргинии". Стрелять из  них по-прежнему  было можно, но  после
первого   же   выстрела  вырвав-шееся   из  них  пламя  подожгло  деревянную
внутрен-нюю обшивку.
     Однако и  на "Мониторе" была одна жертва. Его капитан выглядывал сквозь
смотровую  щель  рубки,  когда  ядро  попало  прямо в нее. Осколки краски  и
ме-талла полетели  ему в глаза, лейтенант закричал от боли. Его унесли вниз,
и судовой врач постарался сделать все, что мог. Один глаз спасти удалось, но
второй Уорден потерял.
     Битва не  затихала до тех пор, пока не  начался  от-лив.  Малоподвижная
"Виргиния" вышла из  боя и медленно зашлепала к устью реки, а ее непобедимый
противник остался на посту между ней и ее жертвой.
     "Виргиния" вернулась  в гавань, а "Монитор" поджидал ее на месте, будто
сторожевой бульдог у крыльца.
     Но броненосец южан  так  и  не вернулся.  Высокая труба  зияла  дырами,
некоторые броневые плиты дер-жались на  честном слове. Неисправный двигатель
ре-монту  уже не поддавался,  вес судна был чересчур велик, так что глубокая
осадка не позволяла  ему  вес-ти  боевые действия нигде, кроме спокойных вод
Хэмптон-Роудс.
     Боевому  кораблю, навеки  изменившему  облик мор-ских битв,  больше  не
суждено было вступить в бой.
     Кольцо блокады снова сомкнулось. Петля вокруг Юга начала затягиваться.
     Оптимисты на Севере потирали руки, считая вой-ну чуть ли не выигранной.

ШАЙЛО



     Конфедератский   генерал   Альберт  Сидни   Джон-стон   был,   конечно,
джентльменом, а также не  лишен-ным доброты  человеком. Но  в ту  минуту ему
хоте-
     лось  не быть  джентльменом, чтобы уклониться  от свидания  с Матильдой
Мейсон.  В конце концов, ведь надо еще и воевать. Нет, это пустая отговорка.
Все приказы уже отданы, войска отправлены, так что ему и в самом  деле нечем
заняться,  пока не  начнется  на-ступление.  Она  прождала  уже  два  дня, и
отклады-вать встречу  больше  нельзя,  потому что благовидных предлогов  для
этого уже не осталось. Никуда не де-нешься, она и  в самом деле близкий друг
семьи, и если разойдется весть, что он отказался ее увидеть..
     -- Сержант, проводите леди сюда. Затем прине-сите кофе.
     Входной  полог шатра  откинулся, и  Джонстон  поднялся, чтобы подать ей
руку.
     -- Давненько мы не виделись, Матти.
     -- Намного дольше, чем следовало, Сидни.  --  Она  все еще не  утратила
привлекательности,  хотя  во-лосы  уже засеребрились сединой.  Засопев,  она
уста-ло  рухнула  на  брезентовый стул.  -- Извини, мне  не следовало такого
говорить.  Видит Бог, тебе надо вес-ти войну, у тебя масса важных дел,  тебе
не до того, чтобы видеться со старой сплетницей.
     - Но к тебе это наверняка не относится!
     - Да где уж там! Видишь  ли, я страшно трево-жусь о Джоне, закованном в
кандалы в темнице на севере. Мы в таком отчаянии! Ты знаешь нужных людей, ты
генерал и все такое прочее, так что навер-няка можешь чем-нибудь помочь.
     Джонстон не стал говорить вслух, но  в душе не испытывал  сочувствия  к
сидящему  в  тюрьме Джону Мейсону.  Сообщали,  что тот  живет  с удобствами,
по-лучает превосходнейшую  пищу,  а уж сигары  у него наверняка  никогда  не
кончаются.
     -- Я ничего  не  могу  поделать, пока  политики  не  придут  к каким-то
соглашениям. Но взгляни на это с другой стороны, Матти. Идет война, и все мы
долж-ны так иди иначе  служить родине. И вот  именно сей  час, в этой тюрьме
янки, Джон и Слайделл стоят ди-визии,  воюющей  во имя Юга, а то и побольше.
Бри-танцы  все  еще   неистовствуют  из-за  этого   инцидента  и   испускают
воинствующие кличи. Как  ты понимаешь, все, что плохо для Севера, хорошо для
нас. Война идет не так гладко, как хотелось бы.
     -- От меня ты  не услышишь ни слова жалобы, равно как и от других, если
уж  на то пошло. Мы  знаем,  что вы воюете, не щадя себя. Дома  все мы то-же
помогаем фронту,  чем можем. В нашем  городе не осталось  ни одной  железной
ограды, все ушло  в пере-плавку для  броненосца.  И  если мы  самую  малость
не-доедаем, это никакая  не жертва  в свете того, что  де-лаете  вы,  люди в
серых мундирах. Я ведь не жалу-юсь. Я верю, что все мы исполняем свой долг.
     -- Ты не представляешь, с каким восторгом я слу-шаю эти слова, Матти. Я
тебе скажу, вовсе не секрет, что Юг окружен. Что я  хотел бы сделать сейчас,
это   Прорвать   кольцо  армий  янки,  удушающее  нас.  Я  за-ставлял  армию
маршировать  день  за днем,  чтобы  встретиться  с врагом  лицом  к лицу.  И
наступление начнется завтра. Но вот это как раз секрет...
     -- Я никому не скажу!
     -- Знаю, иначе не стал бы тебе говорить.  Я  сделал это для того, чтобы
ты поняла, что Джон, живущий  сейчас в комфорте, делает во имя войны гораздо
больше  на  своем месте,  чем  мог  бы сделать  где-ни-будь  еще,  так  что,
пожалуйста, не тревожься...
     Он поднял  глаза  на адъютанта, откинувшего входной  полог и  отдавшего
честь.
     --Срочные депеши, генерал.
     --  Несите.  Матти,  вынужден просить  прощения. Она молча  ушла, гордо
вскинутым  подбородком  демонстрируя, что думает  об  этой внезапной  помехе
разговору,  наверняка  подстроенной  заранее.  Правду  говоря,  помеха  была
непреднамеренной, но Джонс-
     тон все равно обрадовался ей. Отхлебнув кофе, он открыл кожаную папку.
     Как и  остальные генералы Конфедерации, Джонстон искал способ разорвать
петлю, стягивающуюся вокруг  Юга. Изучая обступившие Конфедерацию армии, они
искали  хоть крохотную лазейку.  Джонстон  не слишком восторгался Улиссом С.
Грантом  и  тем не менее понимал, что  имеет дело  с  противником волевым  и
целеустремленным. Победы  Гранта  в форте  Генри  и форте Донелсон усугубили
катастро-фу.  Теперь  Грант  расположился   лагерем  с   мощной   армией  на
Питсбургском плацдарме в Теннесси. Конфедератская разведка обнаружила, что к
нему  на  подмогу идет  подкрепление.  Когда  подкрепление  прибудет,  Грант
наверняка ударит в южном направ-лении вдоль Миссисипи в попытке разделить Юг
надвое. Надо  его остановить, пока не поздно. И Сид-ни Джонстон как раз тот,
кому это по плечу.
     Наступление начнется позже, чем запланировано, но в остальном  все идет
строго по замыслу.  За зиму он  собрал армию  даже более многочисленную, чем
армия Гранта, численность каковой кавалерийская разведка оценила  в тридцать
пять с  лишним тысяч человек. Джонстон принял  решение ударить первым,  пока
тридцать тысяч человек Дона Карлоса Бьюлла не прибыли Гранту на подмогу. Три
дня  подряд  его  новобранцы  маршировали  по  грязным  тропам и  про-селкам
Миссисипи, и маршруты их усталых колонн сходились на плацдарме  у Питсбурга.
Теперь наста-ло время в последний раз собрать офицеров.
     Они потянулись  в  палатку один за другим,  подо-двигали себе  стулья и
наливали  кофе,  когда  Джонстон  указывал  на  кофейник,  жестом  приглашая
угос-титься. Он дождался, когда соберутся все, и лишь тогда заговорил:
     --  Больше  задержек не  будет. Атакуем  завтра,  воскресным утром, как
только рассветет.
     Его  заместитель  генерал  П.  Дж.  Т.  Борегар не  ис-пытывал подобной
уверенности.
     --  Захватить их врасплох уже  не удастся. Они окопались по уши. А наши
люди всего  лишь  необ-стрелянные новобранцы и в большинстве  своем  даже не
слышали грохота канонады.
     --  Нам  об  этом  известно, но  еще  нам  известно,  что,  несмотря на
изнурительные тяготы марша,  люди не  растеряли своего задора.  Я  сражусь с
"врагом, даже будь против меня миллион. Атака состоится.

     -- Томас, не знаешь ли, который час?  А  то  мои часы  остановились, --
сказал генерал Шерман.
     Его ординарец Томас Д. Холлидэй лишь с улыб-кой покачал головой.
     -- Часы мне не по карману, генерал. Спрошу у кого-нибудь из офицеров.
     Бригадный генерал Уильям Т. Шерман и  его штаб объезжали позиции войск,
стоящих лагерем близ  церкви Шайло на берегах реки Теннесси. Ут-ренний туман
еще не рассеялся, под деревьями и из-городями лежала непроглядная темень. Но
дождь ночью перестал,  день сулил  быть  ясным.  Шерман  тревожился: решение
Гранта, что окапываться вой-скам не следует, отнюдь не порадовало его.
     -- Камп, их боевой  дух  на высоте, -- растолковал Грант, -- и  я хочу,
чтобы таким он и оставался. Если они выроют  эти ямы  и  спрячутся в них, то
начнут тревожиться. Лучше их не трогать.
     Шерману  это пришлось не  по душе.  Рапорты  о перемещениях  противника
впереди ничуть не обеспо-коили Гранта, но все-таки Шерман вывел свой штаб на
рассвете,  чтобы выяснить,  нет ли правды в  докла-дах пикетов  о  слышанном
ночью шуме, якобы свиде-тельствующем о передвижении войск.
     Повернув лошадь, Холлидэй рысцой вернулся к генералу.
     --  Только  что  пробило  семь,  --  сказал  он.  И  по-гиб.  Невидимые
конфедератские пикеты внезапно дали  залп,  и пуля угодила  в Холлидэя, сбив
его с ло-шади и прикончив на месте.
     --  За  мной!   --  крикнул  Шерман,  разворачивая  лошадь   и  галопом
устремляясь к собственным пози-циям.
     Выскочивший на опушку пикет кричал:
     -- Генерал, мятежников там больше, чем блох на дворняге!
     Именно  так.  Они шли  тремя  цепями,  атакуя  вдоль  всего  фронта.  С
нарастающим победным криком мя-тежники врезались  в неподготовленные позиции
се-верян,  вынудив их  отступить перед  жидким  ружейным огнем.  Захваченные
врасплох солдаты  заколебались, предпочитая сдать назад, чем  встретить град
пуль.  И  тут появился  генерал  Шерман, скакавший  верхом  между вражескими
цепями и собственными позиция-ми. Не  обращая внимания на пули, засвистевшие
во-круг него, он привстал в стременах и взмахнул саб-лей.
     -- Солдаты, в цепь, ко мне! Пли, заряжай и пли! Не отступать! Заряжай и
пли!
     Пыл генерала оказался заразительным:  его крики  вдохновили солдат, еще
мгновение назад готовых к бегству. Они остались на позициях, открыв огонь по
атакующим. Заряжай и пли, заряжай и пли.
     Положение сложилось отчаянно  трудное.  Здесь был самый  открытый фланг
армии Союза,  и  он-то  подвергся  наиболее  массированной  атаке. Вначале у
Шермана было восемь  тысяч человек,  но  под напо-ром  конфедератов их число
неизменно  убывало.  И  все-таки северяне  держали  рубежи.  Полки  Шерма-на
приняли на себя главный удар, но  не отступили. А генерал  держался  в самой
гуще  боя, все время разъ-езжая перед  фронтом и не обращая внимания на град
пуль.
     Когда лошадь под ним убили, он продолжал сра-жаться пешком, пока ему не
отыскали и не подвели другую лошадь.
     Через  считанные  минуты  убили и эту лошадь, когда  генерал  возглавил
контратаку, а еще позже за-стрелили и третью.
     Схватка была жаркой,  трудной, грязной и  смер-тельной.  Необстрелянные
конфедераты,  сумевшие  пережить  кровавую  увертюру сражения,  мало-пома-лу
учились  воевать, снова  и снова собирались с  сила-ми и  бросались в атаку,
тесня ряды северян. Те мало-помалу отступали, сражаясь за каждый  фут земли,
неся большие потери, но продолжая держаться. И Шерман всегда был в гуще боя,
подбадривая  обо-роняющихся.  Солдаты  гибли один  за  другим,  но  ди-визия
держала свои позиции.
     Да и сам генерал  Шерман вовсе не был неуязвим для пуль; позже в тот же
день пуля ранила его  в  ру-ку,  но генерал перевязал рану носовым платком и
продолжал командовать.
     Осколком  снаряда ему  срезало  часть  полей шля-пы. Несмотря  на  это,
несмотря  на потери, он оставал-ся во главе войск  и  сумел  стабилизировать
положение.  Через  три часа после начала боя Шерман  потерял  более половины
своих людей. Четыре тысячи уби-тых. Но позиции держались. Пороха и пуль было
так мало,  что приходилось брать боеприпасы у павших.  Те из раненых, кто не
уполз или не был унесен в  тыл, заряжали оружие для  боеспособных. Затем, во
время передышки, пока враг перегруппировывался, Шер-ман  услышал, как кто-то
окликает его по имени. Ка-питан на взмыленном коне небрежно отсалютовал ему.
     -- Приказ генерала Гранта, сэр! Отойти к Ривер-роуд.
     -- Я не отступлю.
     --  Это не отступление, сэр. Мы  окопались  на  Ривер-роуд,  те  рубежи
удержать легче.
     --Я  оставлю здесь отряды  прикрытия. Пусть стреляют, сколько смогут. В
дыму они смогут задер-жать следующую волну атакующих. Скажите генера-лу, что
я отхожу.
     Но  отходить пришлось с  боем. Выйти из сопри-косновения  с  решительно
настроенным  врагом  ни-чуть  не  легче,  чем удержать  его  на  месте. Люди
пада-ли,  но почти все оставшиеся  в  живых  добрались  до Ривер-роуд сквозь
стелющуюся по земле пелену дыма навстречу грохоту орудий.
     -- Это наши пушки,  генерал! -- крикнул один из солдат. ---- Так точно,
-- отозвался Шерман. -- Так точно.
     То был  первый  день  битвы при  Шайло. Ужасаю-щая  бойня. Несмотря  на
растущие потери, конфеде-раты Продолжали наступать,  медленно  и  неумолимо.
Только к половине шестого вечера им удалось про-рвать позиции  северян, но к
тому времени  было уже слишком поздно. Генерал Грант ухитрился организо-вать
линию обороны,  ощетинившуюся  пушками,  у  самого  Питсбурга."  При  помощи
артиллерийского  огня  канонерских  лодок,  стоящих  на якоре  у плац-дарма,
остатки атакующих сил Конфедерации были отброшены. Когда  это  случилось, на
подмогу оборо-няющимся войскам  Гранта подоспели свежие  войска Дэна Карлоса
Бьюлла, вышедшие на другой берег реки.
     Обескровленные,  обессиленные  войска   конфеде-ратов  уже   не   могли
сравниться в силе с окрепшими северными дивизиями.
     Контратаку  начали  на  следующий день  на рассве-те, и  к полудню  все
утраченные позиции были отбиты.
     Если в этой бойне  кто-то и победил, то северяне. Получили подкрепление
и  вернулись  на  свои  исходные   рубежи.   Но  ценой  ужасных   потерь.  У
конфеде-ратов погибло десять тысяч семьсот  человек, в том числе их командир
генерал  Джонстон, раненный  пулей  и  истекший кровью, потому  что  доктор,
кото-рый мог  бы спасти  его,  в это время занимался ране-ными северянами. У
северян  погибло тринадцать  тысяч человек. Несмотря на отвагу, несмотря  на
жер-твы  и  потери,   Юг  оказался  неспособным  прорвать  стальное  кольцо,
сомкнувшееся вокруг него.
     Грант и Шерман  стали героями дня. Шерман, удержавший позиции, несмотря
на собственную рану и ужасающие потери в личном составе.

     --  Его  следует наградить  за  отвагу, --  сказал  Линкольн,  прочитав
последние  донесения  с  поля боя. --  Джон,  приготовьте  письмо  в военное
минис-терство и напишите, что  я настоятельно  рекомендую, чтобы Шерман  был
произведен в генерал-майоры в награду  за доблесть и мастерство  полководца.
Подоб-ными  талантами нельзя пренебрегать.  И пусть  при-каз  о производстве
будет датирован седьмым апреля, тем самым днем, когда состоялась битва.
     --  Хорошо, сэр. Сделаю немедленно.  Сможете ли вы сейчас  повидаться с
Густавом Фоксом?
     -- Несомненно. Пусть войдет.
     Заместитель министра  военного флота  Густав Фокс был человеком  весьма
одаренным. Предлогом  для его визитов  в Белый  дом служила  якобы дружба  с
секретарями Линкольна, живущими через  коридор от кабинета  президента.  Эти
приятельские  отноше-ния  обеспечивали  идеальное прикрытие, ибо Густав Фокс
располагал властью и был наделен полномо-чиями, о которых знали только люди,
принадлежа-щие к высшим эшелонам администрации.
     --  Доброе утро,  Гус.  Хотите сообщить  мне что-ни-будь интересное? --
спросил президент.
     -- Весьма многое со времени нашей последней
     встречи. Мои  агенты в Канаде и  Британской Вест-Индии проявили немалое
усердие.
     -- Не является ли одним из них капитан Шульц из военного флота русских?
     Улыбка Линкольна отразилась и на лице Фокса.
     --  Не  на сей  раз,  господин  президент,  он занят в другом месте. Но
прежде чем  я  донесу о  британцах, должен  вам сказать,  что  моя поездка в
Бруклин  увен-чалась немалым успехом. После  победы "Монитора"  у Хэмптона и
согласия  флота вложить деньги в же-лезные корабли,  мистер Эрикссон проявил
грандиоз-ное  рвение.  Строительство  второго  броненосца клас-са  "Монитор"
идет,  как  запланировано. Фактически говоря, чрезвычайно гладко, потому что
рабочие  уже  приобрели опыт  в постройке подобных кораблей. Эрикссон теперь
тратит свое время на  улучшение конструкций более крупного железного корабля
с  двумя  орудийными  башнями,  обладающего  более   приличными  мореходными
качествами и  большим  радиусом  действия. Этот  человек  за работой  просто
демон. В тот же день был начат монтаж киля военно-го корабля "Тор".
     -- Сомневаюсь, что моряки примут в свой флот языческое божество.
     --  Не примут.  Они задержали  первый  платеж  до тех  пор, пока Тор не
отправится обратно в Вальгаллу, а на его месте не появится "Мститель".
     Вынув из внутреннего кармана листок, Фокс раз-вернул его. Его секретные
агенты и в самом деле не сидели сложа руки. Здесь  были приведены названия и
численность британских полков, только что при-бывших в Канаду, а также число
пушек, выгружен-ных на причалах Монреаля.
     Лицо президента омрачилось.
     -- Что-то они посылают сюда чрезвычайно мощ-ное воинство.
     --Больше армейского  корпуса. И, согласно  некоторым  донесениям,  сюда
переправляются  новые войска.  Однако эти Донесения  пока  не  подтверждены.
Британский военный флот тоже проявляет актив-ность.
     Он   зачитал  список  военных   кораблей,  базирую-щихся  в  Британской
Вест-Индии, а также привел численность новоприбывших  подразделений мор-ских
пехотинцев,  расквартированных там. Прези-дент никогда не  спрашивал, что за
люди  присылают эти  донесения, а  Фокс не  стремился  добровольно  раскрыть
источники  информации.  Если  донесение не  вызывало доверия или даже  могло
оказаться  лжи-вым,  Фокс   так  и  говорил.  Остальная   информация  всегда
оказывалась правильной.
     --Вы --  мои  глаза и уши, -- заметил  Лин-кольн. --  Хотелось бы  мне,
чтобы вы нашли  способ убедить мистера  Пинкертона, что ваши сведения  ку-да
более надежны, чем те, какими снабжают его южные агенты.
     --  Я  пытался  неоднократно,  окольными путями, но  он  весьма упрямый
человек.
     -- Генерал Макклеллан верит в него.
     --  Генерал Макклеллан  также верит  в раздутые цифры численности южных
войск, которые ему под-совывает Пинкертон. Настоящая численность на треть, а
то и наполовину меньше его цифр.
     --  Но  Макклеллан  пребывает  в  уверенности,  что  цифры  верны,  и в
очередной  раз находит отговорку, чтобы воздержаться от  боевых действий  Но
это уже  в сфере моих обязанностей, а не ваших. Итак, скажи-те же мне, какие
выводы  вы  делаете  из  этих   фактов  о  британцах,  которые   только  что
предоставили?
     Фокс тщательно продумал ответ, прежде чем рас-крыть рот и выложить свои
умозаключения.
     --  Страна готовится к войне в  Северной Америке. У Британии есть люди,
оружие, боеприпасы и кораб-ли, необходимые для победы в большой войне на
     нашем континенте.  Важнее  всего  тот  факт, что  абсо-лютно  никто  не
пытается противиться этому. Газеты призывают  к  войне,  чтобы преподать нам
урок.  Виги  и  тори в Парламенте объединились  и требуют  нашей  крови.  Да
вдобавок королева не питает и тени сомне-ния, что мы убили принца Альберта.
     --Это же полнейший абсурд!
     -- Для нас -- пожалуй. Но  у меня есть сведения из надежных источников,
что  состояние  ее  душевно-го  здоровья  внушает  опасения.  У  нее  бывают
внезап-ные приступы кровожадности, которые она не в силах контролировать.
     -- Неужели в этом хоре не звучит ни один здра-вый голос?
     -- Идти против течения неблагоразумно. Один баронет в палате лордов был
настолько недалек, что заговорил о возможности мирных переговоров. Он был не
только зашикан, но и подвергся побоям.
     -- Трудно  поверить, но, наверное,  придется. Не-ужели они  решатся  на
подобное? Сделают последний шаг?
     --  Вы  можете  ответить  на  этот  вопрос  куда лучше  меня,  господин
президент. Вы посвящены в суть переговоров касательно их ультиматума, а я --
нет.
      Мне почти нечего открыть вам из того, что вы еще не знаете.  Мы хотим
вступить  в переговоры, но а  боюсь,  что  они не захотят выслушать,  а  еще
начинаю подозревать, что выбора у нас уже не осталось. И на-ши, и  их газеты
мечут громы и молнии. Их министры непреклонны. Лорд Лайонс сдал свой паспорт
и  по-кинул наши берега, Наш посланник Чарльз Адамс из кожи вон лезет, чтобы
убедить  Лондон  изменить  формулировки  послания,  но  те  ни  в  какую  не
согла-шаются. Теперь лорд  Пальмерстон даже на порог  его  не  пускает, хотя
Адамс снова и снова стучится в дверь этого господина. Отговоркой этому лорду
служит по-дагра. В подагру я верю, но повод вижу в ином.
     Фокс закивал в знак согласия.
     --  Тем  временем  причина  всего  этого,  Мейсон и  Слайделл, в  своих
тюремных камерах катаются как сыр в  масле. Заказывают лучшую пищу и вино из
Бостона и одну за другой курят гаванские сигары из своих бездонных запасов.
     --  Несмотря на роскошь, это  все-таки тюрьма, а пока они  в заточении,
бритты  будут  неизменно осуж-дать нашу  страну. Найдите  мне выход из этого
тупи-ка, мистер Фокс, и я не постою за высочайшими на-градами.
     -- Как бы я хотел найти этот выход, сэр. Как бы я хотел...

У ВОЕННОЙ ЧЕРТЫ



     Хотя уже наступил первый  день мая,  в северных  холмах Вермонта погода
больше  смахивала на  зим-нюю.  Холодный  дождь хлестал  сосны.  Лошади  еле
тащились по раскисшей тропе, устало понурив голо-вы, и приходилось постоянно
тянуть  за  поводья. Люди  устали  ничуть  не  меньше  лошадей, но  даже  не
помышляли  о поездке  верхом.  Это  означало  бы,  что  утомленным  животным
придется тащить двойной груз. Им просто не сдюжить. Причина этого долгого, '
изнурительного путешествия таилась в бочонках, на-вьюченных на лошадей.
     Жак с  прищуром поглядел  на  небо,  затем  отер с  лица  воду  тыльной
стороной  ладони.  Часы по карма-ну  только богатеям, а он  весьма далек  от
этого. Но по неуклонно темнеющему небосводу понял, что скоро закат.
     --  Скоро,  Филипп,  скоро! -- крикнул  он  по-французски  с  канадским
акцентом. -- Остановимся перед перевалом. Потом будем идти дотемна.
     Его брат ответил что-то, но слова потонули в рез-
     ком  раскате грома.  Братья захлюпали  дальше, йотом свернули с  колеи,
чтобы поискать укрытие под ветвя-ми древней дубравы. Лошади отыскали кустики
мо-лодой  травы  и  принялись пощипывать ее,  а люди привалились  спинами  к
толстым стволам.  Жак выта-щил пробку  из  своей  фляги,  сделал  порядочный
гло-ток,  облизнул губы и снова ее  закрыл. Внутри нахо-дилась крепкая смесь
виски с водой. Увидевший это Филипп нахмурился.
     Заметив его выражение,  Жак громко рассмеялся, открыв взору  сломанные,
почерневшие зубы.
     -- Ты не одобряешь, что  я пью,  младший братец.  Тебе  бы в священники
податься. Тогда ты мог бы тол-ковать другим, чего  делать, а чего не делать.
Выпив-ка избавляет от усталости и греет кости.
     -- А заодно уничтожает внутренние органы и тело.
     -- И это тоже, как пить дать. Но надо наслаж-даться жизнью, как умеешь.
     Филипп выжал воду  из своей черной бороды  и  поглядел  на коренастого,
крепко сложенного старше-го брата. Вылитый отец. А он удался в мать, как все
говорят. Матери он никогда не знал, она умерла при его родах.
     -- Я больше  не  хочу  этим заниматься,  -- промол-вил Филипп.  --  Это
опасно, и когда-нибудь нас пой-мают.
     -- Ни  за что! Никто не знает эти холмы, как я. Наш  добрый батюшка, да
упокоится  его душа среди  ангелов, до самой  своей смерти возделывал  камни
нашей  фермы. Я уверен,  что эти неустанные беско-нечные труды угробили его.
Как  и  прочих  фермеров.  Но  у нас-то  есть  выбор,  разве  нет?  Мы можем
зани-маться  этим  замечательным  делом,  чтоб  помочь  на-шим  соседям.  Не
забывай, ежели 6 ты этим не зани-мался, так чем бы ты  занялся? Ты, как и я,
как и  все  мы, темный, неученый  квебекос.  Я  с  трудом  могу  на царапать
собственное имя, а уж читать и писать и вовсе не умею.
     -- Но я-то умею! Ты бросил школу, а ведь она да-вала шанс.
     -- Может, тебе. Лично мне терпежу  не хватало высиживать по  классам. И
ежели помнишь,  наш ба-тюшка  тогда болел. А кто-то должен был обрабаты-вать
землю. Так что ты остался в  школе  и получил  образование. И что  же? Никто
тебя в городе не  най-мет, ничегошеньки ты не умеешь  и даже не  говоришь на
этом вонючем английском языке.
     -- Английский  мне  вовсе  не  нужен. С тех  пор как был  принят  акт о
присоединении Нижней Канады, язык у нас французский...
     --  А свободы у нас нуль без палочки. Мы англий-ская  колония, и правит
нами английский губернатор. Наши выборные, может, и сидят в Монреале, но вся
власть  у королевы. Так что можешь читать, дорогой братец, И  писать. Только
где такого возьмешь, чтобы  нанял тебя за  эти умения?  Так уж тебе на  роду
напи-сано, что ты должен торчать в Котикоке, где ничего нет, окромя фермы  с
выдохшейся  землей,  да  потяги-вать  крепкое  виски,  чтоб  заглушить  муку
существо-вания. Пусть остальные держатся за землепашество, а мы позаботимся,
чтобы снабжать других.
     Поглядев на четыре бочонка, нагруженные на лошадей, он усмехнулся своей
щербатой усмешкой. Доброе виски  янки., беспошлинное и купленное за зо-лото.
Когда оно  окажется  в Канаде,  цена  его  удво-ится,  уж такие  жадины  эти
англичане со своими бес-конечными поборами. О да, таможенники Ее Величе-ства
довольно прытки  и  неуемны,  но  им нипочем не  узнать лес настолько,  чтоб
изловить  Дюмгара, кото-рый всю свою жизнь провел среди этих холмов. При-жав
ладонь  к большому  накладному  карману  своего кожаного  пальто,  он ощутил
приятную выпуклость пистолета.
     -- Филипп,-- окликнул он, -- ты порох не под-мочил?
     -- Да  нет,  конечно. Ружье  завернуто  в  брезент,  но  мне это  не по
нраву...
     --  Да оно  и не требуется, чтоб оно было  тебе по нраву, -- огрызнулся
Жак. -- От этого виски зави-сит наша жизнь, и отдавать его нельзя. Потому-то
нам и нужно  оружие. Да и  меня  взять они не долж-ны. Я лучше помру здесь в
лесу,  чем сгнию в какой-нибудь английской  тюряге.  Мы  не просили  о такой
жизни или  чтоб родиться в этой жалкой деревушке. Выбора у нас не было,  так
что надобно выкручивать-ся как можешь.
     После  этого  они  замолкли.  Сумерки  сгущались,  и   пасмурный   день
мало-помалу перешел в ночь. Дождь все еще шел, но уже немного поутих.
     -- Пора,  -- сказал Жак, неуклюже  подымаясь на одеревеневшие  ноги. --
Еще час, и мы будем уже за границей в хижине. Уютной и сухой. Пошли.
     Взяв лошадь  под уздцы, он двинулся первым. Филипп повел вторую лошадь,
ориентируясь на си-луэт лошади брата, едва маячивший в темноте.
     Здесь, среди холмов, не было никакой физичес-кой  границы между Канадой
и  Соединенными  Шта-тами -- ни изгороди, ни разметки. При  свете дня  можно
было  бы  найти межевые  столбы, но не без труда. Этой  тропой  пользовались
только животные, по большей части олени. Да контрабандисты.
     Перевалив  через  низкий  гребень, они  начали мед-ленно  спускаться  с
другой  стороны.  Граница  прохо-дит  где-то здесь, только  никто  толком не
знает,  где  именно.  Жак  вдруг  остановился  и  склонил  голову  к  плечу.
Подошедший Филипп остановился рядом.
     -- В чем дело?
     -- Тихо, -- хрипло прошептал брат. -- Там кто-то есть, я слышал шум.
     --Олень.
     -- Олени не бренчат, кретин. Вот, опять лязгает.
     Филипп  тоже услышал  звук, но  прежде чем успел  открыть  рот, впереди
замаячили высокие темные всадники.
     -- Merde! Таможенники... Патруль!
     Чертыхнувшись  под  нос,  Жак  выудил  револьвер  из  кармана  --  свой
драгоценный Лефоше сорок пер-вого калибра. Нацелил его на  группу  впереди и
на-жал на курок.
     Потом еще и еще.
     Вспышки  огня  во тьме.  Один, два, три, четыре выстрела, и  неизбежная
осечка.  Вогнав пистолет  в карман, Жак повернулся и побежал, увлекая лошадь
за собой.
     -- Да не стой же, идиот! Назад, возвращаемся! Они не смогут последовать
за нами через границу. Даже если и последуют, мы от них ускользнем. А по-том
обойдем их по другой тропе. Путь длиннее, но придем куда надобно.
     Оскальзываясь, таща за собой лошадей, они спус-тились по склону холма и
бесследно скрылись в лесу.
     Выехавшие в патруль кавалеристы  запаниковали.  Ни  один из  них еще не
бывал в этих горных  краях,  а тропа  была размечена очень  скверно. Пригнув
головы  от дождя, они даже не  заметили, когда капрал  прозе-вал  поворот. К
тому  времени  стемнело,  и  они  поняли,  что  заблудились.  Когда  же  они
остановились,  чтобы дать лошадям  передохнуть, Жан-Луи  подошел к кап-ралу,
командующему патрулем.
     -- Марсель, мы заблудились?
     -- Капрал Дюран; это вы должны были сказать.
     -- Марсель, я знаю тебя с тех пор, когда ты  по ночам мочился под себя.
Где мы?
     Дюран развел руками, но собеседник не заметил его жеста во тьме.
     -- Не знаю.
     -- Тогда  мы должны вернуться прежней  дорогой.  Если  мы и дальше  так
пойдем, кто ведает, куда нас занесет.
     После шумной  перебранки,  прозвищ  и оскорбле-ний, ведь  все они  были
родом из одной деревни, ре-шение было принято.
     --Если никто не знает  лучшей дороги, возвраща-емся, --  заявил  капрал
Дюран. -- По коням! .  Они кружили, натыкаясь во мраке друг  на друга, когда
началась   стрельба.   Увидев   внезапные   вспышки   во   тьме,   ополченцы
переполошились  окончательно.  Кто-то  закричал, и паника  усугубилась.  Они
завер-нули ружья в тряпки, чтобы уберечь от  дождя, а до-ставать их  было не
время.
     -- Засада!
     -- Я ранен! Матерь Божья! Меня подстрелили! Это было  уж чересчур.  Они
бросились  удирать вверх  по склону, прочь от выстрелов. Капрал Дюран не мог
задержать подчиненных и собрать воедино, пока  лошади не начали  спотыкаться
от усталости и не остановились сами. Наконец ему удалось собрать большинство
ополченцев, громкими криками в тем-ноте призывая отбившихся в сторону.
     -- Кого подстрелили?
     -- В Пьера угодило.
     --Пьер, где ты?
     -- Здесь. Нога. Прям огнем печет.
     - Надо перевязать да отвести  тебя  к доктору. Дождь кончился, и сквозь
облака смутно  просве-чивала  луна.  Все  они были деревенскими жителями,  и
этого  единственного  указателя  было вполне  доста-точно,  чтобы они  нашли
дорогу обратно в лагерь. Ус-талые и напуганные ополченцы съехали с холмов. И
всю дорогу их подгоняли душераздирающие стоны Пьера.
     -- Лейтенант, проснитесь, сэр! Извините, но вы должны проснуться.
     Лейтенант  Саксби  Ательстан не  любил, когда его  беспокоят.  Спал  он
всегда крепко, и разбудить его было трудновато даже в лучшие времена. А уж в
худ-шие,  после  вечерней  пьянки, стронуть  с места  почти  невозможно.  Но
придется. Сержант Слит прямо не знал, что делать. Повернув офицера в сидячее
поло-жение --  одеяло упало на  землю, --  сержант подна-тужился  и подвинул
лейтенанта так, что ступни его опустились на холодную землю.
     --Что...  Что  такое?  -- невнятно  пролепетал Ательстан, передернулся,
проснулся и понял, что про-изошло. -- Убери от меня свои лапы!
     Доведенный  до отчаяния Слит отступил назад, и слова горохом посыпались
из его рта.
     -- Это они, сэр, патруль канадского ополчения, они вернулись...
     -- Что ты городишь? Да какое мне, в Гадес они провались, дело до того в
подобный час ночи?!
     -- В них стреляли, лейтенант, стреляли янки. Один ранен.
     Теперь  Ательстан проснулся  окончательно.  Натя-нув  сапоги и  схватив
китель, он выбрался из  палатки  под  хлесткий ливень.  В  палатке-столовой,
сейчас  за-битой людьми, горел фонарь и стоял неясный  гомон. Очень немногие
добровольные  ополченцы могут изъ-ясняться на ломаном  английском, остальные
не зна-ют по-английски ни слова.  Темные крестьяне, толку от них практически
никакого. Протолкнувшись -между ними, лейтенант оказался у  стола.  Один  из
этого горе-воинства лежал на столе, нога его была об-вязана грязной тряпкой.
     -- Может  быть, кто-нибудь будет добр объяснить мне, что случилось?! --
рявкнул Ательстан.
     Капрал Дюран выступил вперед и неуклюже отдал честь
     --  То  был мой патруль,  сир, который вы приказали, чтоб  мы разведали
вдоль  границы  янки. Мы ехали, как вы нам сказали, но  очень  долго. Погода
была очень плохая.
     -- Меня не интересует ваша биография. Просто расскажите, что нашли.
     Мы  были на границе, когда  это  случилось,  много  янки, они атаковали
внезапно,  стреляли в нас. Пьер вот ранен. Мы дали отпор, стреляли  в  них и
прогнали их прочь. Они ускакали, мы вернулись сюда.
     Вы говорите, были на границе, вы уверены?
     --Sans  Doute![Несомненно (9"р.)]  Мои люди хорошо  знают край. Мы были
очень близко от границы, когда атака нача-лась
     - В пределах Канады?
     - Oui. [Да (фр.)]
     - И вы не сомневаетесь, что треклятые янки вторглись в страну?
     - Ни капельки, сир.
     Подойдя  к раненому, лейтенант Ательстан сорвал тряпку с его ноги.  Тот
хрипло застонал. На бедре ока-залась поверхностная рваная рана  длиной дюйма
три.
     -- Нечего  себя  жалеть! -- рявкнул Ательстан. -- Я, когда бреюсь, хуже
себя  раню.  Сержант, пусть кто-нибудь промоет  ему рану и  как  следует  ее
перевя-жет.  Затем пришлите капрала ко мне в палатку. По-пытаемся выудить из
его слов какой-то смысл. Ра-порт полковнику я доставлю сам
     Лейтенант Ательстан не удержался от улыбки.  Будет  прямо-таки  чудесно
вырваться от этих  лягу-шатников хоть ненадолго, повидаться с друзьями.  Вот
это  дело достойное. Не  для  того он  вступал на  военную службу при  своей
наследственности,  чтобы  гнить  до  скончания  веков  в  лесу.  Он  напишет
по-дробнейший рапорт  о  событиях нынешней  ночи,  что-бы  добиться внимания
полковника и получить одоб-рение. Вторжение  Соединенных  Штатов.  Трусливая
атака  исподтишка.  Несокрушимый  отпор.  Рапорт по лучится просто отменный.
Ательстан им  покажет,  на какую работу  годится. Да,  действительно. Он уже
мысленно потирал руки от нетерпения.
     -- На словечко, сэр, если позволите, -- попросил Харви Престон.
     Чарльз Фрэнсис Адамс раздраженно поднял го-лову от разложенных на столе
бумаг. Нежданная реплика прервала нить его размышлений.
     -- Не сейчас, Престон, вы же видите, я работаю.
     -- Это касательно слуг, сэр.
     --  Что  ж,  тогда  конечно. Лучше  закройте  дверь. Когда госсекретарь
Сьюард  добился   для  Адамса  поста  посланника  в  Великобритании,  Авраам
Лин-кольн лично пришел поздравить его.  Адамс для  Ад-министрации человек не
чужой -- как ни крути, отец его был президентом, да  и дед тоже. Но на самом
деле  этот  визит   был   весьма  специфичен.  Линкольн  познакомил  его   с
заместителем министра военного  флота, неким Густавом  Фоксом.  Для военного
мо-ряка  Фокс проявлял излишний  интерес к вопросам безопасности. Английские
слуги,  важные  бумаги,   го-сударственные  секреты  и  все   такое  прочее.
Рекомен-довал   назначить   Престона,  "отставного  военного",   в  качестве
домоправителя.  Или дворецкого, или ма-жордома. Конкретная его роль осталась
неясна. Да, он действительно управляет домом Адамса, присмат-ривая за кухней
и нанимая слуг.
     Но  делает он на  самом деле куда  больше.  Он  зна-ет  куда  больше  о
состоянии дел в Лондоне,  дворцо-вых сплетнях и даже делах  военных, чем сам
Адамс. Его информация всегда  оказывается точной. Не про-шло и двух месяцев,
как Адамс  начал  полагаться  на собранные  Престоном  факты и  использовать
некото-рые из них в качестве основы для донесений в Ва-шингтон. Упоминание о
слугах означало, что тот рас-полагает какой-то информацией.
     --В Уайт-холле происходит что-то очень важ-ное, -- сообщил Престон, как
только дверь закрылась.
     -- А что?
     --  Пока   не  знаю.   Мой   информатор,  младший  клерк  в  одном   из
департаментов, не скажет, пока я не уплачу ему некоторую сумму.
     -- Но вы ведь и так обычно платите за информа-цию?
     --Конечно,  но  обычно всего  пару шиллингов.  На  сей раз дело обстоит
иначе. Он хочет двадцать гиней, а подобной суммой я не располагаю.
     -- Но это большие деньги!
     -- Согласен. Но он ни разу меня не подводил.
     -- Что вы предлагаете?
     --  Заплатить ему. Надо попытать судьбу. Поразмыслив пару секунд, Адамс
кивнул.
     -- Я достану их из сейфа. Как вы с ним встречае-тесь?
     -- Он приходит в каретный сарай в заранее ого-воренное время.
     -- Я должен быть там, -- твердо заявил Адамс.
     -- Он не  должен вас видеть, -- Престон задумчи-во пожевал нижнюю губу.
--  Это можно  уладить. Придите  туда заранее  и  сидите в  карете в тени. Я
за-держу его у дверей.
     -- Так и сделаем.
     Адамс ждал  в  карете, все  больше и больше сомне-ваясь  в правильности
принятого решения.  Инфор-матор запаздывает; все это предприятие  может быть
коварным планом, чтобы поставить его в неловкое положение. Он совершенно  не
знает, как держаться в подобных случаях.  У него уже голова шла кругом,  так
что  он чуть  не подскочил, когда вдруг раздался громкий стук в дверь. Адамс
прижался  к  спинке  си-денья, стараясь  подобраться  как  можно  ближе,  не
по-павшись на глаза. Послышался скрип ржавых пе-тель.
     -- Они у вас? -- прошептал голос с акцентом кокни.
     -- Да, но сведения должны того стоить.
     -- Стоят, сэр. Клянусь матушкиной душой. Но позвольте мне сперва на них
взглянуть.
     Послышалось приглушенное звяканье золотых монет в ладони информатора.
     --  Ага,  совершенно верно.  Вы должны  сказать  своему  хозяину, что в
парламенте  жуткий  хай,  все  от  военных. Я  слыхал, могут  даже  пойти  к
королеве.
     -- По какому поводу?
     -- Нам-то знать не полагается,  но клерки  толкуют меж собой,  сдается,
что  американская  армия  втор-глась  в Канаду и перестреляла  там  каких-то
солдат. Поговаривают даже о войне.
     -- Имена, места?
     -- Узнаю, сэр. Завтра в это же время.
     -- Тогда вот вам половина. Остальное получите, когда будут подробности.
     Дверь захлопнулась, и Адамс выбрался из ка-реты.
     -- Он говорит правду?
     -- Несомненно.
     Адамс оказался в полнейшем тупике.
     -- Этого не могло произойти. Армия ни за что бы не пошла на подобное.
     -- Британцы ее"ям, что это случилось. Вот и все, что нам следует знать.
     Адамс зашагал было к дому, но затем вернулся.
     --  Выясните,  когда  отплывает следующий почто-вый пакетбот. Мы должны
отправить полный отчет об этом в госдепартамент, и как можно скорее.

     Экстренное заседание  британского Кабинета  ми-нистров затянулось почти
до  вечера.  Были  непрерыв-ные  хождения  туда-сюда между  Даунинг-стрит  и
Па-латой общин -- главным образом высших офицеров,
     генералов  и  адмиралов.  Когда решение было наконец достигнуто, приказ
отдан,  карета  лорда  Пальмерсто-на  затарахтела   по  булыжной   мостовой,
направляясь  к  главному входу в Палату  общин. Четверо сильных слуг вынесли
Пальмерстона из здания и осторожно подняли к двери кареты. Видно, не слишком
осто-рожно, потому  что он  вскрикнул  от боли, когда его перевязанная  нога
ударилась  о  раму двери, и  выру-гал  своих  носильщиков. Лорд  Джон Рассел
вскараб-кался следом, чтобы составить ему компанию во время короткой поездки
в Уайт-холл, затем вдоль по Пэлл-Мэлл в Букингемский  дворец. Об этом важном
визите было доложено заранее, и  когда обоих  ввели в аудиенц-залу, королева
уже ждала их.  Одета она была во все черное,  все еще оплакивала Альберта, и
траур этот грозил продлиться всю ее жизнь.
     Лорд Пальмерстон осторожно опустился в крес-ло. Боль явственно читалась
на его лице, но он совла-дал с ней и заговорил:
     -- Ваше  Величество. Ваш кабинет в течение всего сегодняшнего  дня  вел
весьма   серьезные   дебаты.   Мы   проконсультировались   с   командованием
вооружен-ных  сил,  прежде  чем  прийти  к  своему  решению.  Вы,   конечно,
ознакомились с депешей из Канады?
     --  Донесение? -- рассеянно переспросила она, глаза  ее затуманились  и
покраснели  от слез. Со вре-мени смерти Альберта она почти  ничего не  могла
де-лать. Порой пыталась, но большую часть времени  отказывалась  выходить из
личных  апартаментов. Се-годня, сделав  над  собой  грандиозное усилие,  она
вышла, чтобы  встретиться  с Пальмерстоном. --  Да, по-моему, читала.  Очень
путаное.
     --  Примите  извинения, мэм.  Конечно же,  оно  на-писано в пылу битвы.
Позвольте пролить свет. Наша кавалерия весьма разрежена вдоль всей канадской
границы.  Численность войск там  ограничена,  так  что  для  пристального  и
непрерывного  наблюдения,  на  сколько  я  понимаю,  были  использованы силы
мест-ного ополчения. Конечно, под командованием бри-танских офицеров. Именно
один из подобных патру-лей, расквартированных близ квебекской деревни Котику
к, и подвергся атаке.
     --  Мои  солдаты  атакованы?!  --  наконец-то  про-исходящее  завладело
вниманием  королевы. Голос  ее возвысился  до пронзительного  визга. --  Это
ужасно! Дело сугубо серьезное, лорд Пальмерстон. О, ужас!
     -- Совершенно верно, сугубо серьезное, мэм. По-хоже, границу пересекает
какая-то дорога, ведущая в Дерби  в американском штате Вермонт. Лорд Рассел,
не позволите ли карту?
     Рассел раскрыл  карту на краю стола,  а слуги  под-несли и положили  ее
перед королевой. Она огляде-лась  невидящим  взором,  а  потом  наклонилась,
когда Пальмерстон постучал по карте пальцем.
     --  Граница  между  Канадой  и  Соединенными Штатами  плохо размечена и
проходит по весьма пересеченной местности, как мне было доложено.  Очевидно,
отряд американской кавалерии пересек  границу вот здесь и был встречен нашим
патрулем. Захваченные врасплох во  время перехода границы американцы открыли
огонь самым  трусливым обра-зом, совершенно  без  предупреждения. Ополченцы,
хотя  это   всего  лишь  колонисты,  отважно  дали  им  от-"  пор  и  смогли
предотвратить  вторжение, хотя  не  без  потерь. Отважный воин,  раненный  в
перестрелке, сейчас стоит на пороге смерти.
     -- Это возмутительно, возмутительно! Вышедшая из себя королева Виктория
обмахива-ла  раскрасневшееся лицо  носовым платком. Потом  жестом  подозвала
свою фрейлину и  переговорила  с ней.  Леди  Кэтлин  Шил  поспешила  прочь и
вернулась с бокалом пива, из которого королева сделала изряд-ный глоток. Это
явственно  говорило  о  том,  как  рас-строила  ее новость,  поскольку  хоть
королева и любит
     пиво, но редко пьет его в присутствии посторонних. Немного освежившись,
она отхлебнула еще глоток и ощутила, как в душе вздымается волна гнева.
     -- Вы извещаете меня, что моя провинция под-верглась  вторжению  и один
из наших подданных убит американцами?! -- прокричала она.
     ----Да, вторжение действительно было и огне-стрельное ранение, но...
     --  Я  этого  не  потерплю!  --  распалившись,  разгне-ванная  королева
пребывала  уже  на  грани  истери-ки.  --  Мы   должны  дать  ответ  на  это
преступление! Что-то надо делать! Вы  сказали, что дискутировали весь  день.
Слишком много болтовни. Надо предпри-нять какие-то действия!
     -- Действия будут, мэм .
     -- И какие же? Что решил мой Кабинет?
     --С вашего позволения, мэм, мы хотим послать американцам ультиматум...
     --Довольно с нас ультиматумов. Мы пишем  и пишем, а они делают все, что
им вздумается.
     -- Но не  на сей  раз. Им  будет дано для ответа семь дней. В ответ они
должны  незамедлительно  ос-вободить  обоих посланников  Конфедерации  и  их
по-мощников.  Мы  также  требуем,  чтобы  нам  были  при-несены  официальные
извинения за это  вторжение  на суверенную  территорию Вашего  Величества, а
также за покушение на убийство одного из подданных Ва-шего Величества.  Лорд
Лайонс лично доставит это послание в Вашингтон и останется там на неделю, но
не  дольше. В этом  намерении  мы крайне  тверды.  В  конце  вышеозначенного
периода он покинет Со-единенные Штаты с ответом или без оного и вернется тем
же пакетботом, который доставил его туда.  Когда он вернется в  Саутгемптон,
ответ будет телеграфиро-ван в Уайт-холл.
     Эти  твердые речи немного утихомирили короле-ву.  Ее губы зашевелились,
когда  она  беззвучно  заговорила  сама  с собой.  Наконец  она одобрительно
кив-нула и утерла мокрое лицо своим черным платком.
     -- Это чересчур  мягкосердечно -- куда  более, чем чересчур,  учитывая,
насколько  вопиющим было  со-деянное. Они заслуживают худшего. А  что,  если
ответ  будет отрицательным?  Если  они откажутся  от-ветить  и  не освободят
пленников? Что мои смелые министры сделают тогда?
     Лорд  Пальмерстон  пытался  не  обращать  внима-ния  на  ее  чрезмерное
возбуждение. Тон его был мра-чен, но весьма решителен.
     --  Если американцы  не  согласятся  на эти разум-ные  требования,  вся
ответственность будет  лежать на них. Тогда будет объявлено, что Соединенные
Шта-ты   Америки  и  Соединенное  королевство  Великобри-тании  и   Ирландии
находятся в состоянии войны.
     В  комнате  воцарилось  молчание,  более   красноре-чиво  говорившее  о
чувствах собравшихся, чем  любой крик  или слова,  произнесенные вслух.  Все
присутст-вующие слышали сказанное,  все  присутствующие  по-няли,  насколько
серьезное и историческое решение должно быть принято. В глубочайшем молчании
все ждали ответа королевы. Она  оцепенела в кресле, по-ложив  руки на черный
шелк платья, потом припод-няла бокал, и леди Шил с  шелестом юбок  поспешила
вперед, чтобы принять его. С громадным усилием  королева взяла  себя в руки,
заставив сосредоточиться на  стоящих перед  ней вопросах. Положив ладони  на
подлокотники, села поровнее и заговорила:
     --  Лорд  Пальмерстон,  мои  министры  возлагают  на меня  серьезнейшую
ответственность за чрезвычай-но Важные решения. Но мы не можем уклониться от
истины, как не можем мы уклониться от выводов, ка-ковые должны быть сделаны.
--  Она  рассеянно  по-молчала.  --   Нас  не   радует  то,  как  американцы
над-ругались над  нашей честью  и нашей особой.  Они  должны быть  наказаны.
Шлите ультиматум.

ДОРОГА К ВОЙНЕ


     Губернатор штата  Луизиана Томас  О.  Мур был Крайне встревожен. Высшим
властям не следовало бы напоминать ему  о подобном. Он послал  за генера-лом
Мэнфилдом  Лоуэллом,  как  только  получил  письмо, и, когда  генерал вошел,
помахал листком в воздухе.
     --  Лоуэлл,  сам  Джефферсон  Дэвис  обеспокоен  нашим  положением.  Он
выражает серьезную озабо-ченность по  поводу города Нового Орлеана и  угрозы
означенному городу с двух направлений.  Вот  послу-шайте... "Деревянные суда
снизу,  стальные  катера сверху; первые  должны быть  уничтожены береговы-ми
укреплениями,   буде  они   попытаются  подняться.  "Луизиана"  может  стать
неоценимым барьером на  пути спускающихся  стальных  судов.  Целью  является
оборона города  и  долины;  остается  лишь  вопрос,  как  наилучшим  образом
распорядиться упомянутым объ-ектом".
     --  А президент не  высказывает  никаких предло-жений  касательно этого
наилучшего образа? --  басом  осведомился генерал, по-луизиански  растягивая
гласные, отчего голос его напоминал отдаленный па-роходный гудок.
     -- Нет, ни слова! Равно и не посылает никакой помощи, войск, оружия или
боеприпасов, хотя  у  нас  нехватка  всего подряд.  Как продвигаются  работы
над"Луизианой"?
     "Медленно, сэр,  чрезвычайно медленно. По-стройку задерживает отчаянная
нехватка броневой стали.  Но как только "Луизиана"  будет  достроена, она уж
задаст жару этим броненосным недомеркам явки.
     --  Если  только  она  будет  достроена.  --  Открыв  Спящий  на  столе
керамический контейнер, Мур из-влек сигару,  понюхал ее,  откусил кончик.  И
лишь тогда, спохватившись, угостил Лоуэлла. -- Да  если синепузые не нападут
раньше. Мне весьма  достопа-мятна речь старого  генерала  Уинфилда Скотта об
анаконде.  Дескать, Союз  обовьется вокруг  Юга,  как  чудовищная  анаконда,
обовьется, стиснет кольца  и задушит. Что ж,  Томас,  откроюсь  вам,  сейчас
чувст-вую себя малость придушенным, когда эти канонер-ки выше по реке только
и ждут случая, чтобы нале-теть на нас. Федералы сосредоточили свои войска на
Шип-Айленде в устье реки, рыскают по реке и  прито-кам  ниже форта Джексон и
форта  Святого Филиппа. Ниже  Нового  Орлеана по  течению стоит  целый  флот
военных  кораблей янки вкупе  с весьма немалым чис-лом транспортов,  забитых
войсками.
     -- Мимо фортов им не пройти, губернатор.
     -- И все же они прикладывают к этому массу сил.  Сколько уж дней?  Дней
пять, не меньше, как они об-стреливают форты из своих мортир.
     --  И все-таки ничего не добились. Может, и не добьются.  А ведь дальше
есть еще и барьер.
     -- Скопище старых лодок да путаница цепей по-перек реки. Как-то слабо в
него верится.  Янки вверх по реке, янки вниз по  реке, а старина Джефф Дэвис
толкует, что  мы должны постоять за себя,  но только  без его помощи. Может,
мне  и доводилось пережи-вать  более черные  дни, вот  только не  припомню",
когда.
     Они пыхтели своими сигарами до тех пор, пока над столом не повисла туча
синеватого дыма. И мол-чали, ибо что ж тут еще скажешь?

     Адмирал Дэвид Глазго  Фаррагут тоже не  очень-то верил в барьер. Но ему
было  не  по  душе, что ба-рьер преграждает путь вниз  по Миссисипи. Корабли
Портера  обстреливали форты  целых пять дней,  не добившись видимых успехов.
Фаррагут, не отличав-шийся долготерпением даже в лучшие дни, сидел как
     на иголках. Он давал Портеру шесть  дней на подав-ление фортов, и  срок
почти истек. А форты на месте. Да вдобавок барьер.
     Ну  хоть с барьером можно кое-что сделать,  и то ладно. Полночь пробило
давным-давно;  Фаррагут знал, что следовало бы поспать,  но понимал, что все
равно не  сможет.  В это  самое время отважные  люди  в ночи рискуют  своими
жизнями. Адмирал прошагал вдоль всего борта военного корабля США "Харт-форд"
до  самой кормы. Потом развернулся лицом  к носу -- и в этот миг небеса выше
по  реке  озарились внезапной вспышкой. А через несколько  секунд  до  слуха
докатился и грохот взрыва.
     --  Клянусь  Господом,  им  удалось!  --  грохнул Фаррагут  кулаком  по
планширу.
     Он  подразумевал добровольцев с "Айтаски" и  "Пинолы",  проскользнувших
вверх по реке с  запа-сом взрывчатки, но без оружия, полагая,  что темнота и
тишина защитят их.  Обернув весла  тряпками, что-бы не выдать себя береговой
охране плеском  воды,  они  должны были приблизиться  к барьеру,  закре-пить
заряды на обшивке перегораживающих реку по-судин, поджечь запалы и убираться
оттуда. Очевидно, запалы сделали свое дело; остается лишь уповать, что лодки
отплыли достаточно далеко, прежде  чем порох взорвался. Внезапно у Фаррагута
перед глаза-ми встало видение: все эти отважные юноши мертвы, все до одного.
Конечно, они добровольцы и с  радос-тью  отправились на задание. Но  план-то
принадле-жал Фаррагуту, а значит, и ужасающий груз ответст-венности лежит на
нем.
     Потянулись  минуты,  каждая из  которых  казалась  Фаррагуту вечностью,
прежде чем  послышался скрип уключин и в  темноте обрисовался силуэт шлюпки.
Шлюпка с "Пинолы" подгребла к трапу, и на палубу поспешно поднялся офицер.
     --Успех,   сэр!  Заряды   удалось  установить,   не  обнаружив   своего
присутствия. Зажгли запалы, и все лодки успели отойти задолго до взрыва.
     --Потери?
     -- Никаких. Безупречная операция.
     -- В самом деле, отличная работа. Передайте всем мои поздравления.
     К несчастью, когда взошло солнце, барьер ока-зался на прежнем месте.
     -- Но он определенно ослаблен, сэр.  На рассвете одна из  наших  шлюпок
подошла к нему довольно близко, так что удалось разглядеть большие проре-хи,
оставленные взрывом. Если ударить покрепче, сразу разлетится.
     -- Только и уповаю на то, что вы правы, лейте-нант.
     Фаррагут вошел в кают-компанию, где дожида-лись его Портер и Батлер.
     -- Сегодня шестой день, Портер, а ваши мортиры с работой не справились.
Форты все еще стоят, а их пушки перекрывают подступы к Новому Орлеану водным
путем.
     -- Еще бы немного времени, сэр...
     -- Времени  больше нет. Я сказал, что у вас будет шесть  дней, и они  у
вас были. Мы должны попасть в город иным путем. Генерал  Батлер, вы посылали
раз-ведчиков по обоим берегам реки. Что они доклады-вают?
     Признаться  в поражении генералу Бенджамину  Ф.  Батлеру было не так-то
легко. Насупившись, он сердито закусил  и без того изжеванную сигару. По-том
сумрачно покачал головой.
     --  Дороги  туда  просто  нет.  Повсюду  вода,  мест-ность низменная  и
болотистая.  Потом, когда  уже на-чинает  казаться,  что  вот-вот выйдешь на
ровную до-рогу,  путь перерезает водная  преграда, и перепра-виться  никакой
возможности. Зверье, насекомые,  змеи, аллигаторы-- словом, что у годно. Они
там
     благоденствует, но вот мои солдаты -- нет. Уж про-стите.
     -- В том не  ваша вина, так  что извиняться  вам  не за  что. Вам тоже,
Портер.  Ваши  громадные  мортиры  недостаточно велики. Как же нам  выйти из
этого ту-пика? У кого есть какие-либо предложения, джен-тльмены?
     --Можно продолжить артиллерийский обстрел фортов...
     -- Как выяснилось, это не выход. Генерал Бат-лер?
     --- Я бы послал разведчиков приглядеться к  этим фортам поближе. Они --
ключ обороны. Хорошо бы  вызнать их  сильные стороны, а заодно и слабинки --
ведь  не со всех же сторон они  так надежно  обороня-ются? Далее мои  войска
могли бы под покровом ночи высадиться на берег с малых судов, захватив форты
врасплох
     Фаррагут лишь медленно покачал головой.  --Не сочтите  за неуважение  к
вам, генерал, но,  по-моему, у вас нет ни малейшего опыта по части  вы-садки
десанта. В противном случае вы бы  увидели,  насколько  безрассудно подобное
предприятие. Вы-садка солдате малого судна, даже в безопасном месте  да  при
свете  дня,  процедура весьма  затяжная и  чре-ватая трудностями. Я даже  не
осмеливаюсь   вообра-зить  последствия  ночной   высадки  на   подступах   к
обороняемой крепости. Нет ли иных предложений? В  таком случае нам  придется
попасть в Новый Орле-ан Единственным оставшимся путем. Нынче же  вече-ром мы
поведем флотилию мимо фортов.
     -- Деревянные корабли против железных пу-шек!--охнул Портер.
     --Пробьемся.
     --Но реку преграждает баррикада, -- тряхнул головой Батлер.
     --Прорвемся.  Отплываем  в  два  часа   утра.  Будем   следовать  двумя
дивизионами.  "Хартфорд"  пойдет  последним  во втором дивизионе.  Сигнал  к
выступле-нию -- два  красных фонаря на бизань-мачте. Вот штатное  расписание
кораблей по дивизионам.
     Офицеры переглянулись, но не обмолвились ни словом. Долг зовет. Попытка
предстоит отчаянная, требующая немалой отваги, -- кое-кто мог бы на-звать ее
безрассудной,  --  но  командует  здесь  Фаррагут,  и  его  приказам следует
подчиняться.
     К двум часам утра все корабли стояли под пара-ми, ожидая лишь приказа к
выступлению  Все  под-зорные трубы  были  направлены  на "Хартфорд", и,  как
только вспыхнули два красных фонаря, атака на-чалась.
     Когда корабли первого дивизиона двинулись вверх по реке, из-за обложной
облачности  царила кромеш-ная тьма. Не зажигая  огней, они шли  самым  малым
ходом, чтобы машины  издавали как можно меньше шума. Чем  дольше  удастся не
открывать   своего  при-сутствия,  тем   меньше   времени   флотилия   будет
под-вергаться обстрелу.
     Не без трепета приближались  они  к барьеру,  смутно белевшему на  фоне
темной реки.  Первая ка-нонерка врезалась в  него  носом  и потащила вперед,
понемногу замедляясь.
     А  затем цепи  порвались,  и течение медленно поне-сло прочь сцепленные
посудины.
     Сквозь барьер  они  прорвались,  но враг  по-преж-нему  поджидал  их во
всеоружии.  Впереди темными  громадами замаячили на  фоне  ночного  неба два
форта.
     Тишину  нарушало  лишь тихое  журчание  воды вдоль бортов да  неспешное
биение  пульса  паровых машин.  Один за  другим  корабли  первого  дивизиона
проскальзывали мимо темных, безмолвных фортов, направляясь к Новому Орлеану.
     Не услышав ни единого выстрела.
     Второму  дивизиону повезло куда меньше. Он толь-ко-только приблизился к
фортам, когда в три  сорок взошла луна. Как ни  притупилась  к этому времени
бдительность часовых, не увидеть корабли при яр-ком свете луны они не могли.
Сухо треснул выстрел, за ним второй, и поднялась тревога.
     -- Полный  вперед!  -- скомандовал  Фаррагут. -- Передайте  сигнал всем
кораблям.
     Оба  форта  вдруг  расцвели огнями,  в  реку полете-ли  ядра. Некоторые
попали в  цель, но  большинство заскакало по воде во  тьму.  Корабли открыли
ответ-ный огонь, и ночь  озарилась вспышками выстрелов. Теперь в  шумный хор
влили свой громовой рев мор-тиры северян, пуская над самой водой густые тучи
дыма.  Замешательство  усилилось, когда  конфедера-ты  пустили зажигательные
плоты на деревянные корабли северян.
     И все же в конце концов все корабли прорвались мимо фортов в тихие воды
по ту сторону барьера. Кое-какой урон флотилия понесла,  и три мелких суд-на
были  почти выведены  из  строя. Зато  "Хартфорд" уцелел.  Без  попаданий не
обошлось, но на боеспособ-ности судна они не сказались. Фаррагут с громадным
удовлетворением наблюдал,  как  позади  стихает ар-тиллерийская стрельба. Он
пошел на риск -- и по-6едил..
     -  Передайте  всем  кораблям:  добрая  работа.  И   пусть  рапортуют  о
повреждениях, как только бросим якорь.
     В  ту ночь губернатор Мур спал скверно. Беспо-койство за судьбу  города
вынудило  его несколько  перебрать  кукурузного виски.  А  когда он  наконец
забылся его вдруг разбудил гром. Направившись к окну, чтобы закрыть его, Мур
не  обнаружил никаких  признаков дождя. Гром доносился  с  юга: должно быть,
гроза   там.  А  вдруг  палят   пушки?  Он  постарал-ся  выбросить  подобную
возможность из головы.
     Пробудился он с  первыми лучами солнца. По улице катили повозки, кто-то
кричал. Звонил цер-ковный колокол,  хотя  день  был  будний. Подойдя к окну,
губернатор уставился на корабли, стоящие у берегов Миссисипи.
     И устремил взгляд  мимо их  мачт и рей, в ужасе взирая на флот северян,
идущий по реке.
     А  за этим  последовал  последний  удар, последняя капля, переполнившая
чашу  отчаяния.  Мур  вдруг  осознал,  что стоящие у  ворот  Нового  Орлеана
кораб-ли  янки  еще  полбеды,  ибо "Луизиана", броненосец,  строившийся ради
победы над этими  самыми кораб-лями, уже  никогда не выполнит свою  жизненно
важ-ную задачу. Он стал бы не в меру роскошным трофеем, если бы попал в руки
северян. Допускать подобное было просто нельзя.
     Вместо  того   чтобы  прийти  Новому  Орлеану  на  подмогу,  охваченная
неистовым  пожаром "Луизиана"  плыла мимо города вниз по  течению. Ей уже не
суждено вступить  в  бой, не суждено сыграть свою спасительную роль. Столько
усилий, столько рабо-ты -- и все напрасно.
     Скоро  она затонет, исходя  паром и булькая,  ля-жет на  дно той  реки,
которую должна была защитить.
     Анаконда Скотта чуть сильнее сжала свои кольца.

     --  Вот  уж воистину восхитительные новости, гос-подин  президент, -- с
улыбкой сказал Хей, пока Линкольн читал телеграмму.
     Президент чуть заметно улыбнулся, но  промол-чал. После смерти Вилли он
будто лишился частички души. Ужасная усталость навалилась на него, и  лю-бое
дело давалось с  куда большим трудом,  нежели раньше. Усилием воли  стряхнув
апатию, он вынудил
     себя еще раз перечитать телеграмму, вникнув в со-держание.
     --Согласен всей душой, Джон. Восхитительные новости. -- Произнес он это
довольно гладко,  но без искреннего  чувства.  -- Захват  Нового  Орлеана --
ударяв  самое сердце Конфедерации. Теперь река Мис-сисипи наша от истоков до
самого моря. Я  почти готов искушать  судьбу заявлением, что  мы  на  пути к
победе. Я  был бы счастливейшим  из обитателей Бе-лого дома, если бы не наши
британские братья со своим упрямством.
     Линкольн утомленно покачал головой и погладил свою темную бородку,  как
всегда, когда о чем-то тре-вожился. Хей выскользнул из комнаты. Покойный Сын
президента все время незримо сопровождает его в душе.
     Теплый, безмятежный майский вечер почти не на-поминал о душном,  жарком
лете, идущем вослед. Выйдя через открытую дверь На балкон, Линкольн  положил
ладонь на перила, озирая город. Потом обернулся, услышав оклик жены.
     -- Я здесь.
     Вышедшая к  нему Мэри  Тодд Линкольн впилась  пальцами в  руку мужа,  у
видев  собравшуюся  на ули-це толпу, озаренную светом  факелов. После смерти
Вилли она  замкнулась  и почти не покидала своей комнаты. Порой ее поведение
выходило  за рамки  простой меланхолии -- она разговаривала  сама  с собой и
принималась обирать свою одежду. Доктора высказывались о ее состоянии крайне
сдержанно, и  Линкольн  начал  опасаться за ее  душевное  здоровье,  хотя не
упоминал об  этом ни одной живой душе Вот т! сейчас обнял ее одной  рукой за
плечи, но  не  проро-нил ни  слова. Боль  утраты по-прежнему оставалась  так
велика, что они не могли о  ней говорить. Собрав-шаяся  внизу толпа пришла в
движение -- кто-то ушел, кто-то пришел, возбужденные голоса порой вздымались
до крика.
     -- Ты знаешь, что они говорят? -- спросила Мэри.
     --  Наверное, то  же  самое,  о  чем  вопят  уже не  пер-вый  день.  Не
сдаваться.  Помните Революцию  и  тыся-ча восемьсот  двенадцатый  год.  Если
англичане хотят войны -- они ее получат. И тому подобное.
     -- Отец... что же будет?
     -- Мы молимся о мире. И готовимся к войне.
     -- Нет ли способа остановить это?
     -- Не знаю,  мать. Происходящее подобно лавине, устремляющейся под гору
-- все быстрее и быстрее. Попробуй встать на ее  пути, задержать ее -- и она
тебя сокрушит. Прикажи я отпустить Мейсона и  Слайделла  сейчас  --  и  меня
могут обвинить в госу-дарственной измене, а то и просто-напросто лин-чевать.
Таков уж общий настрой. Пока что газеты ежедневно подливают масла в огонь, а
каждый кон-грессмен считает своим долгом провозгласить речь  о международных
отношениях. Твердят,  что войну против Юга можно считать  почти  выигранной,
что мы  можем  дать  бой  и  им,  и  всякому,  кто  будет напра-шиваться  на
неприятности.
     --  Но  как  же англичане,  неужели  они и вправду  отважатся  на такое
страшное дело?
     --  Ты  же  читала  их  ультиматум, весь мир  его читал,  когда  газеты
опубликовали его от слова до слова.  Мы связаны по рукам и ногам. Я отправил
с  Лайонсом  предложение  мира, но  они  отвергли  его с ходу. Нам  придется
согласиться на их  условия, и  никак  не  менее. Согласившись на  требования
британ-цев, когда Конгресс и народ так и  бурлят,  я  с  равным успехом могу
затянуть петлю на своей шее собствен-ными руками.
     А  их  газеты даже  похуже наших. Они практичес-ки вышвырнули из страны
нашего посланника Адам-са. Сказали, чтобы без согласия на их условия не воз-
     вращался. Он привез кипу лондонских газет, како-вые  не высказывают  ни
тени сомнений. Тамошние иг-роки заключают пари о том, когда начнется война и
сколько понадобится времени, чтобы побить нас.
     --А Юг?..
     -- Ликует.  Южане ждут не дождутся этой  войны и взирают  на  Мейсона и
Слайделла,  как  на  велико-мучеников.  Британия  уже признала  Конфедерацию
свободной  и суверенной  державой. Обе  стороны уже  поговаривают  о военной
помощи.
     Толпа  вдруг  разразилась  громкими криками,  вспыхнули  новые  факелы,
озарившие цепь солдат, охраняющих  Белый дом. На Потомаке светились  огоньки
сторожевых судов, а еще дальше -- огоньки других кораблей и лодок.
     --Пойду в дом, -- промолвила Мэри. -- Пони-маю, это глупо,  вечер такой
теплый, но я вся дрожу.
     -- К несчастью, у нас гораздо больше поводов, чтобы дрожать.
     В доме дожидался министр  военного флота  Уэллс,  поправляя парик перед
зеркалом. Мэри безмолвно проскользнула мимо него.
     --  Как  я  понимаю,  военный  флот, как  всегда, на  высоте,  --сказал
Линкольн.
     --Как  всегда. Кольцо блокады на своем месте и стягивается все туже. До
меня только  что  дошла  весть, что  бывший военный министр  сел на корабль,
чтобы пуститься в дальнее плавание до Москвы.
     --  Я  решил,  что  из  него   выйдет  отличный  пред-ставитель  нашего
правительства при русском дворе.
     -- Уверен, скоро  он примется  продавать царю разводненный  акционерный
капитал, если будет  высту-пать в своем амплуа, --  громко рассмеялся Уэллс.
-- Любопытно, что  они подумают  о  криводушнейшем из политиков  Соединенных
Штатов?
     -- Я удостоил его этой награды не без колебаний.
     На это звание претендовала невероятная уйма дру-гих.
     Тут в комнату заглянул Джон Николай.
     -- У  дверей дожидается  военный министр, сэр.  Интересуется, нельзя ли
ему повидаться с вами на пару минут?
     -- Разумеется. -- Линкольн повернулся к Мэри. С улыбкой пожав ему руку,
она удалилась. Слушать разговоры о войне сегодня было выше ее сил.
     -- Вы не принесли  мне дурных вестей,  мистер  Стэнтон?  -- осведомился
Линкольн  у нового члена  своего кабинета министров. Они  со Стэнтоном редко
виделись с  глазу  на глаз, но после своего некомпе-тентного предшественника
Камерона Стэнтон являл собой прямо-таки образчик результативности.
     -- К счастью, нет. Я только что закончил совеща-ние со своим персоналом
и полагал, что надобно вас известить об итогах. Мы ничего не можем поделать,
пока  планы англичан  не  прояснятся.  Поскольку  мы в  настоящее время  уже
пребываем  в состоянии войны, то, полагаю, готовы, насколько  это  возможно.
Одна-ко предпринимаем и специальные меры на севере. Линия границы там весьма
протяженна   и  плохо  за-щищена.  Мобилизованы   ополченцы,  до   сих   пор
на-ходившиеся в резерве, и приведены в состояние бое-готовности. Ситуация на
море лучше известна Уэллсу.
     --   Как  и   вы,  мы  приведены   в  состояние  полной  боеготовности.
Единственный  факт, утешающий меня в эту черную  годину,  что после Крымской
войны анг-личане подзапустили свой флот.
     -- От генерала Халлека никаких вестей? -- поин-тересовался президент.
     -- Есть  вести. Он телеграфировал, что  занял свой новый пост во  главе
Северного  округа в  Нью-Йорке. Как и было согласовано, генерал  Грант занял
его место в округе Миссисипи. Шерман находится при
     нем,  и  совместно их  армии  образуют  надежный  ба-рьер против  любых
поползновений мятежников.
     -- И теперь нам остается только ждать.
     -- Совершенно верно...
     В  коридоре послышался топот  бегущих ног, а затем  Джон Хей ввалился в
двери, даже не постучав.
     -- Господин  президент,  депеша из...  из  Платсберга,  штат  Нью-Йорк.
Задержалась, телеграфные про-вода к югу от этого города перерезаны.
     -- И что там сказано?
     Хей  принялся  читать  принесенную бумагу,  по-перхнулся  словами, но в
конце концов выдавил:
     ----   А...   атакован   британскими   войсками.   Полков-ник   Янделл,
Платсбергское добровольческое ополче-ние.



ВТОРЖЕНИЕ!


     Должно быть, войска шли вею ночь. Потому что на рассвете они уже шагали
по полю, подошвами сапог попирая  всходы пшеницы. Часовой вызвал полковника,
и тот вышел, растирая лицо и заспанные глаза.
     -- Красномундирники! -- Он  захлопнул рот, осознав,  что  таращится  на
них, как юная барышня.
     Они  медленно   маршировали  через   поле  к   амери-канским  позициям,
построившись в две цепи, затем по команде остановились. Их пикеты находились
впереди, прячась  среди деревьев  и  складок  местнос-ти.  На обоих  флангах
располагались кавалерийские  отряды, а в тылу  --  приближающиеся по  дороге
по-левые орудия. Стряхнув с себя оцепенение, полков-ник Янделл крикнул:
     -- Сержант, подымайте роту! Я хочу передать со-общение для...
     --Не   могу,  сэр,   --   сумрачно   отозвался  сержант.  --  Попытался
телеграфировать,  как только  их увидал, но  провод, наверно,  порван. Очень
много ка-валерии. Они легко могли обойти нас ночью и пере-резать провода.
     --  Что-то надо  делать. Вашингтон должен знать, что  здесь происходит.
Возьмите  кого-нибудь,   возьми-те   Андерсена,   он  знает   здешние  края.
Воспользуй-тесь моим конем. Это наш лучший скакун.
     Полковник быстро нацарапал в блокноте запис-ку, вырвал  листок и  отдал
его солдату.
     -- Доставьте это на  железнодорожную станцию в  Киссвилле,  на тамошний
телеграф  Пошлите  в  Ва-шингтон.  Скажите,  чтобы  известили  всех, что  мы
подверглись нападению.
     Полковник   Янделл   мрачно   оглядел  своих   солдат.   Необстрелянные
добровольцы, молодые и напуган-ные. При одном  лишь  виде стоящей перед ними
армии  почти потеряли  рассудок  от страха. Некото-рые уже понемногу  начали
пятиться назад; один ря-довой заряжал свой мушкет, хотя он уже  зарядил  его
двумя   зарядами.  Отрывистые  приказания  Янделла  встретили  ошеломленное,
неохотное повиновение.
     -- Полковник, сэр, смахивает на то, что сюда кто-то приближается.
     Поглядев  через  ближайшую  бойницу, полковник  увидел офицера,  верхом
неторопливо приближающе-гося к укреплениям  и выглядевшего весьма живопис-но
в своей красной  форме с  золотым шитьем. Рядом с ним  шагал  сержант, держа
поднятую  пику с  наколо-тым на нее  белым флагом.  Вскарабкавшись  на  верх
стены, Янделл молча следил за их медленным при-ближением.
     --  Вы  зашли  достаточно  далеко! -- крикнул  он,  когда они  достигли
основания склона перед укрепле-ниями. -- Чего вы хотите?
     -- Вы здесь командир?
     -- Я. Полковник Янделл.
     --  Капитан Картледж,  Сифортские  горцы.  У меня послание от  генерала
Питера  Чэмпиона,   нашего  командира.  Он  извещает  вас,   что  в  полночь
британ-ское  правительство объявило войну. Моя  страна сей-час  находится  в
состоянии войны  с  вашей.  Он  прика-зывает  вам сложить  оружие.  Если  вы
подчинитесь его приказаниям, он дает слово чести, что никому из вас не будет
причинен ни малейший вред.'
     Офицер цедил слова с ленивым  высокомерием, положив одну руку на бедро,
а вторую -- на рукоять сабли. Мундир  его сверкал золотым шитьем, по ките-лю
сверху  донизу шли ряды золотых пуговиц. Ян-делл вдруг  мучительно устыдился
своего пыльного синего мундира, своих домотканых брюк с  громад-ной заплатой
сзади и ощутил всколыхнувшийся в душе гнев.
     -- Скажите своему генералу, что он может сту-пать прямиком в  пекло. Мы
американцы и не подчи-няемся приказам таких, как вы. Пшел прочь!
     Он  повернулся к  ближайшему  ополченцу --  без-бородому юноше,  обеими
руками вцепившемуся в мушкет, который был старше владельца.
     -- Сайлас,  хватит таращиться, бери ружье, стре-ляй поверх их голов.  В
них не цель. Я только хочу увидеть, как они улепетывают.
     Раздался  одинокий  выстрел,  и рассветный  вете-рок понес  над  стеной
маленькое облачко  дыма.  Сер-жант  побежал,  а  офицер  натянул поводья  и,
пришпо-рив, погнал лошадь к британским позициям.
     То был первый выстрел в битве при Платсберге.  Так было положено начало
новой войне.  Британцы  времени  понапрасну  не  теряли.  Как  только офицер
подскакал к боевым линиям, громко и ясно пропела труба. Ее  звук  тотчас  же
потонул  в гро-хоте  пушек,  стоявших позади войск  чуть  ли  не  ступи-ца к
ступице.
     Первые  снаряды  разорвались   на   берегу,  ниже  укреплений.  Другие,
направленные  слишком  высоко,  с  визгом  пронеслись  над  головами.  Затем
артиллерис-ты взяли укрепление в вилку, ядра начали взрывать-ся  на позициях
американцев, и обороняющиеся при-льнули к земле.
     Когда  обстрел  внезапно  прекратился,   наступила  такая  тишина,  что
находившиеся в  укреплениях  лю-ди  четко  слышали, как  командиры британцев
выкри-кивают приказы.  Затем единым движением,  с безуп-речной синхронностью
обе цепи пехоты двинулись вперед. Держа мушкеты наперевес, солдаты печата-ли
шаг  под  барабанный  бой.   И  вдруг  воздух  разо-рвал  унылый  вой.   Эти
нью-йоркские  фермеры  ни  разу  не слыхали  ничего  подобного, ни  разу  не
слы-шали безумного причитания волынок.
     Атакующие  одолели  половину поля, прежде  чем  оцепеневшие  американцы
осознали это и вскочили на ноги, чтобы занять боевые посты в полуразрушенных
позициях.
     Первая линия пехоты почти дошла до них. Сифортские горцы -- великаны из
вересковых горных долин в развевающихся вокруг ног кильтах. Они мар-шировали
с холодной точностью механизмов, надви-гаясь все ближе и ближе.
     --  Без  приказа  не стрелять!  --  крикнул  полков-ник  Янделл,  когда
напуганные ополченцы открыли огонь по атакующим. -- Подождите, пока подойдут
поближе. Не тратьте боеприпасы. Заряжай!
     Все ближе и  ближе подходил враг, пока не  ока-зался  почти  у подножия
поросшего травой склона, ведущего к укреплениям.
     -- Огонь!
     Залп  получился нестройный, но все-таки залп. Многие пули ушли  слишком
высоко, просвистев над головами противника, идущего сомкнутым строем. Но эти
мальчики были охотниками,  и  порой единст-венным их мясом  был  кролик  или
белка. Свинец
     нашел свои цели, и великаны рухнули  лицом в  траву, оставляя прорехи в
стройных рядах.
     Ответ  на  американский залп был моментальным и  сокрушительным. Шедшие
впереди все, как один, припали на колено -- и выстрелили.
     Второй  ряд  выстрелил  мгновение  спустя,  и  по  ук-реплениям  словно
пролетел  ангел  смерти. Люди  с  криками  умирали,  а  оставшиеся в  живых,
оцепенев, смотрели, как облаченные в  красное солдаты урага-ном устремляются
вперед с примкнутыми штыками. Второй ряд перезарядил ружья  и теперь стрелял
в каждого, кто пытался отстреливаться.
     Затем  ряды  разомкнулись,  и  сквозь  них пробежа-ли штурмовые отряды,
прислонившие свои длинные лестницы к полуразрушенным стенам. А затем горцы с
ревом  ринулись  в атаку, вперед  и  вверх,  на пози-ции, где засела горстка
обороняющихся.
     Полковник  Янделл  только-только  сформировал  вторую линию  для охраны
установленных там не-многочисленных пушек, и ему оставалось лишь смот-реть в
ужасе, как налетевший на его людей против-ник избивает их.
     -- Не стрелять, --  приказал он.  -- Вы только убьете своих собственных
ребят, подождите, пока  они  перестроятся для  атаки. А затем стреляйте  без
промаха. Ты, Калеб, беги назад и вели артиллерис-там поступать так же. Пусть
не стреляют, пока не прицелятся наверняка.
     Смотреть на это  ужасное  зрелище было  неперено-симо.  Очень  немногие
американцы  пережили  эту  ата-ку, чтобы  присоединиться к обороняющимся  во
вто-рой линии.  Снова забили  барабаны,  и  великаны в  диковинных  мундирах
построились  в  безупречные шеренги.  И  двинулись  вперед.  После  выстрела
аме-риканцев строй их поредел. Поредел -- но не остано-вился, перестроившись
снова, а место павших заняли другие.
     Полковник  Янделл  расстрелял   из  своего  пистоле-та  все  патроны  в
атакующих и поспешно перезаря-жал его, когда услышал, что к нему обращаются:
     --  Полковник Янделл, не по-джентльменски стрелять в  офицера под белым
флагом.
     Подняв глаза,  Янделл увидел стоящего  перед собой  капитана Картледжа.
Мундир  его почернел от дыма, как и лицо. Шагнув вперед, капитан поднял свою
длинную шпагу в издевательском приветствии.
     Полковник Янделл направил на него пистолет и спустил курок. Увидел, как
пуля  попала  противнику в руку. Отшатнувшись  от удара,  английский  офицер
перехватил шпагу левой рукой и шагнул вперед.
     Янделл щелкал курком снова и снова,  но  он успел зарядить только  один
патрон.
     Шпага вонзилась ему в грудь, и полковник рух-нул.-
     Еще один погибший американец, еще одна жертва этой новой войны.

     Полковой плотник  выстругал доску, затем  парой гвоздей прикрепил к ней
лист  белой  бумаги.   Полу-чился   неуклюжий,  но  приемлемый  планшет.   А
обуг-ленный ивовый прутик сгодился за карандаш. Сидя возле палатки, Шерман с
головой  ушел в рисование, изображая береговой  плацдарм и пароходы за  ним.
Услышав приближающиеся шаги, он обернулся.
     -- Не знал, что ты умеешь рисовать, Камп, -- за-метил Грант.
     -- Как-то оно само собой у меня получилось, и я со временем полюбил это
занятие. Пришлось много чертить в Пойнте и как-то незаметно прикипел душой к
этому занятию. Оно помогает мне успокоиться.
     -- Мне бы такое тоже  не  помешало, --  Грант взял из палатки  походный
стул и опустился  на  него.  По-том вытянул из кармана кителя длинную черную
си-гару и закурил. -- Никогда не любил ждать. Джонни
     Бунтарь затих, а британцы! Ума не приложу, за что на нас такая напасть.
Мне бы сейчас навалиться на кувшинчик кукурузного...
     Шерман  стремительно  обернулся  от  своего рисун-ка,  лицо  его  вдруг
перекосилось. Грант усмехнулся.
     -- Да  не  стану  я, ты учти,  это  все позади, с тех пор как  началась
война. По-моему, дела не залади-лись ни у тебя, ни у меня,  когда мы ушли из
армии.  Ну, ты  хоть  был Президентом банка в Калифорнии, а я-то возил лес с
упряжкой мулов и каждую ночь до ушей надирался до забытья.
     -- Но  банк лопнул, -- угрюмо сказал Шерман.  --  Я потерял все -- дом,
землю, все, что добыл  тяжким трудом за  все  эти годы. -- Поколебавшись, он
про-должал едва слышно: -- А порой мне казалось, что утратил и рассудок.
     -- Но  ты  вырвался, Камп,  точно так же, как  я  отделался от бутылки.
Пожалуй, война для нас с то-бой --единственное пристойное занятие.
     --И  ты хорош  в ней, Улисс. Я ничуть не  кривил душой, когда  писал то
письмо. Я верю в тебя. Я в полном твоем распоряжении.
     Грант почувствовал себя немного не в своей тарелке
     --Да тут не только  я. Халлек сказал, что ты  дол-жен служить  под моим
началом. И подчинился я с  неописуемой радостью. У тебя есть добрые друзья в
этой армии, вот как обернулось.
     -- Генерал Грант, сэр! -- окликнули  сзади.  Обер-нувшись,  они увидели
сержанта на высоком берегу. - Телеграмма с востока. Телеграфист говорит:
     насчет британцев.
     -- Вот оно! -- воскликнул Грант, подскакивая на ноги.
     -- Я тебя догоню, только уберу вот это.
     Военный  телеграф все  еще выстукивал  сообще-ние, когда  генерал Грант
вошел в палатку. Остановившись позади телеграфиста, Грант  через  его  плечо
читал,  что  тот  пишет. И  как только телеграфист по-ставил точку,  генерал
выхватил  бумагу, крепко заку-сил свою  длинную сигару, выдохнул облако дыма
над головой телеграфиста. Потом окликнул:
     --  Стюард! -- В палатку вбежал  адъютант. -- Со-бери штаб.  Встреча  в
моей палатке через полчаса. Если офицеры пожелают знать, в чем дело,  просто
скажи, что на нас свалилась вторая война.
     --Британцы?
     --Чертовски верно.
     Грант медленно вернулся в свою палатку, жуя си-гару и в уме прикидывая,
что делать дальше. Шер-ман  уже находился там,  выхаживая  из угла  в  угол.
Зайдя в  палатку, Грант  уже знал, какие приказы надо отдать, какие действия
предпринять.
     Налив из узкогорлого кувшина виски в стакан, Грант передал его Шерману.
Поглядел на кувшин, мрачно усмехнулся и вогнал пробку из кукурузного початка
обратно в горлышко.
     --  Они на это  пошли, Камп. На  самом деле по-шли  на это.  Мы воюем с
англичанами. На  сей раз по-чти  без  повода. Ума  не приложу,  как задержка
одно-го корабля и захват пары человек могли привести к подобному.
     -- По-моему, большинство войн начиналось со-вершенно без  повода. С тех
пор, как Виктория села  на трон, где-нибудь  в мире  британцы затевают войны
постоянно.
     -- Мелкие, а эта наверняка перерастет в боль-шую. -- Подойдя к стоящему
на козлах столу, Грант постучал указательным  пальцем по расстеленной на нем
карте. -- Они вторглись в штат Нью-Йорк  вот здесь и  атаковали укрепления в
Платсберге.
     Шерман  поглядел  на  подвергшийся  атаке  участок  чуть   южнее  озера
Шамплейн, недоверчиво покачал головой и отхлебнул виски.
     Кто бы мог  подумать.  Не  успеют британцы  закончить одну  войну,  как
начинается  новая. -А  те  и раньше. Поправь  меня, если я  не прав, Н разве
генерал  Бергойн не  шел этой  дорогой в  ты-сяча семьсот  семьдесят седьмом
году?
     -- Несомненно.  И это  не  все.  Словно  для того,  чтобы доказать, что
британцы никогда  ничему не  учатся  на  ошибках,  генерал  Провоет в тысяча
восемь-сот четырнадцатом повторил  в точности  то же самое  и атаковал точно
тем же способом. Однако получил хорошую взбучку  и лишился  всего провианта.
Может быть, это удается повторить.
     -  Боюсь, не в этот раз,  --мрачно покачал голо-вой Грант, откинулся на
спинку складного стула и пыхтел сигарой,  пока  ее  кончик  не зардел жаром.
Затем указал сигарой в сторону своего коллеги-гене-рала и близкого друга. --
На  сей  раз будет не  так просто, как  прежде. Сейчас с  нашей  стороны  им
противостоит  лишь горстка  ополченцев  да  пара  старых  пушек.  Британские
полевые орудия и регулярные войска мигом подомнут под себя бедных мальчиков.
В моем представлении дело тут не в нехватке боевого духа: Просто долго им не
продержаться.
     Шерман провел пальцем по карте.
     ------ Как только Платсберг останется позади, путь захватнической армии
в долину Гудзона будет от-крыт.  Если их не остановить, они пройдут прямиком
через Олбани и Вест-Пойнт, и не успеем мы  огля-нуться, как они постучатся в
ворота Нью-Йорка.
     --  Но  только будет это не  так легко, --  покачал  головой Грант.  --
Халлек уже погрузил свои войска в вагоны на Нью-йоркском центральном вокзале
и уже направляется  на  север.  Насколько можно су-дить, враг  еще не проник
южнее  Платсберга. Многое  зависит  от  того, сколько продержится ополчение.
Халлек  надеется остановить их к северу от Олбани.  Если это ему  удастся, я
присоединюсь к  нему там. Он хочет,  чтобы  я снял  отсюда  все полки, какие
удастся, и отправил на подмогу ему.
     -- И сколько полков мы возьмем?
     --  Не мы, Камп.  В мое отсутствие он оставит во  главе  здешних  войск
тебя. Сколько людей тебе пона-добится в том случае, если  Борегар попытается
снова атаковать Питтсбург?
     Шерман надолго задумался, прежде чем отве-тить.
     -- Для  обороны у  меня имеются пушки  на кано-нерских лодках, все  еще
стоящих на якорях у берега. Так что я  могу отойти до берега и  стоять  нам.
Если  можешь  оставить мне четыре батареи и минимум два полка, я  бы сказал,
удержимся. Мы всегда  можем переправиться обратно через реку, если придется.
Борегар мимо нас не пройдет. После Шайло мы не отдадим ни дюйма земли.
     --  Я  думаю,  что  тебе  лучше  взять  три  полка.  Бун-тари  все  еще
располагают ощутимой армией.
     -- Меня это вполне устроит. Ну что, грядут труд-ные времена, Улисс?
     Грант крепко затянулся сигарой.
     -- Не  могу тебе врать и скажу, что дела пойдут нелегко. Джонни Бунтарь
попритих,  но  наверняка  не угомонился. Мятежники с  радостью  увидят,  как
ра-ковые шейки дадут нам пинка под зад. Но я не думаю, что в ближайшее время
мятежники что-ни-будь предпримут. С какой им стати?
     --  Ты  абсолютно  прав,  --  мрачно  кивнул  Шер-ман. --  Они позволят
британцам биться вместо них. А  их разведчики тем  временем будут следить за
пере-движениями  наших  войск,  так  что у  них  будет  масса времени, чтобы
перегруппироваться. Затем, когда мы будем связаны по рукам  и ногам на новых
фрон-тах, им останется только выбрать  самую уязвимую  точку и  ударить  там
всеми силами. Врать я не могу.
     Наша война  с конфедератниками не  то что почти вы-играна, а, наоборот,
оборачивается крайне скверно.
     --  Боюсь, ты прав.  Их шпионы повсюду, как и  наши Они  узнают, где мы
ослабили позиции, и бу-дут  знать в точности, что делают их друзья-британцы.
Затем, как только мы на минутку зазеваемся -- бах! -- и грянул бой. -- Грант
помолчал минутку, взвешивая  в уме грядущие проблемы. -- Камп, у нас у обоих
были проблемы в прошлом -- ив армии, и вне ее. По большей части вне.
     На лице Шермана застыло мрачное выражение.
     --   За   что   я  ни  брался  после   армии,  все   казалось  каким-то
несущественным, Пока не начались бои, я был полон страхов и  сомнений. Видел
проблемы там,  где их не существовало. Теперь все обстоит наоборот. Но самое
курьезное,  что теперь все  обстоит гораздо  проще. Война наделена  какой-то
ясностью, в битве есть законченность.  Я чувствую, что  наконец-то ока-зался
на своем месте
     Встав, Грант сжал руку друга.
     -- Ты  даже не представляешь, как ты  прав. Я дол-жен сказать тебе это.
Перед  лицом битвы  некоторые  люди цепенеют  и  теряют  волю.  Зато  другие
собира-ются и  мобилизуют  все свои способности. Такие ред-ки, и ты  один из
них. Ты держал мой правый фланг в Шайло и ни разу не дрогнул. Под тобой пало
много добрых коней, но ты не поколебался ни  на миг. Те-перь  тебе  придется
повторить это снова. Держи фронт здесь, Камп. Я знаю, что тебе это по плечу,
как нико-му на свете.

СМЕРТЬ НА ЮГЕ
     Адмирал  британского военного  флота  Александр  Милн  был  отважным  и
несгибаемым бойцом, когда наставал час  проявлять отвагу и несгибаемость. Он
был тяжко ранен в сражении во имя родной страны. Когда американцы остановили
британский корабль и захватили на нем пленников, Милн отправился пря-миком к
министру и потребовал перевода на действи-тельную службу.
     Но  при   том  он   был  и   осторожен,  когда  требова-лось   проявить
осторожность. И теперь, когда  эскад-ра  рассекала морские воды под  теплыми
звездными  небесами,  настало  самое время для  осторожности. Они  держались
вдали от суши с  тех самых  пор, как флотилия отплыла с Багамских островов в
сумерках две недели  назад  и легла на  северный  курс. Острова кишмя  кишат
шпионами, и отплытие наверняка не прошло незамеченным, о чем и было доложено
аме-риканцам. Лишь с наступлением  ночи, когда земля скрылась за горизонтом,
эскадра повернула к югу.
     С той поры она шла только по приборам, не видя земли со времени острова
Андрос, к которому подо-шли в  сумерках, чтобы уточнить свое местоположение.
Хорошая  навигационная практика  для  офицеров. Они  плыли  на  юг почти  до
тропика Рака, прежде  чем легли на западный курс,  чтобы  двигаться вдали от
маршрутов прибрежного судоходства. За все время плавания не видели ни одного
другого судна, из чего заключили, что американцы их не ждут.
     Только  когда  наблюдения полуденного  солнца, согласованные с  судовым
хронометром,  подтверди-ли,  что   флотилия  достигла  восемьдесят  восьмого
гра-дуса западной долготы, они изменили курс в послед-ний  раз. Плыли строго
на север к побережью Соеди-ненных Штатов в районе Мексиканского залива.
     Адмирал  Милн избрал своим  флагманом броне-носец  "Воитель"  и  сейчас
стоял на мостике рядом с капитаном Роландом, командиром корабля.
     -- Сколько узлов, капитан? -- поинтересовался он.
     -- По-прежнему шесть узлов, сэр.
     -- Хорошо. Если  расчеты  верны,  мы  должны приблизиться  к берегу  на
рассвете.
     Взобравшись  на  спардек  позади  мостика,  он  огля-нулся  на корабли,
держащиеся в кильватере. Пер-выми  шли два линейных корабля -- "Каледония" и
"Роял Оук". За  ними следовали транспорты, на  фо-не ночных небес казавшиеся
лишь неясными раз-мытыми рисками.  А  дальше, невидимые во тьме,  дви-гались
остальные  линейные корабли,  фрегаты и  корветы.  Самый  большой британский
флот, вышед-ший в море со времени 1817 года.
     И все-таки  адмирал  был  недоволен. Просто уни-зительно, что  подобная
армада вынуждена украдкой шнырять вдали от земли, а потом тайком подходить к
суше ночью,  словно контрабандисты. Британия пра-вила  морями не один век  и
выиграла все свои мор-ские войны.  Но американцы  поставили на охрану  этого
берега большой флот,  избежать встречи  с кото-рым  надо любой ценой. Не  из
страха перед  битвой,  а  из необходимости  держать свое присутствие  в этих
водах в секрете.
     Поднявшись к нему, капитан Николае Роланд до-ложил:
     --  Впереди облачность, сэр.  Поздновато  для сезо-на  дождей, но вдоль
этих берегов погода может ис-портиться в любую пору года.
     Они  постояли в  молчании,  каждый погрузившись в собственные мысли,  и
тишину   нарушало  только  мерное,   как   биение  метронома,  "тук-тук-тук"
кора-бельной  машины.  Сияющие  впереди  звезды одна  за другой  исчезали  в
надвигающейся тьме по мере того, как оттуда надвигалась  туча. Здесь, где их
не могут слышать вахтенный офицер и рулевой, пожалуй,  единственное место на
людном корабле, где можно переговорить, не опасаясь чужих ушей.
     Роланд  был  женат  на  племяннице адмирала.  Их дома  в Солташе стояли
довольно близко,  и  они  частенько виделись  друг с другом,  когда  адмирал
оправ-лялся от раны, полученнойв Китае, в сражении на реке Мейо. Он и Роланд
быстро сблизились, несмот-ря на разницу в возрасте.
     -- Что-то мне  не  нравится, Николае,  какой обо-рот  приняло  развитие
военного  искусства  на море. Мы всегда  чуточку  запаздывали с техническими
усо-вершенствованиями, были  чересчур склонны  позво-лять  другим  опережать
нас.
     --  Не  могу  согласиться,  сэр.  Мы  сейчас стоим  на  мостике  самого
современного  военного корабля на свете. Построенного из железа, ходящего на
пару, вооруженного  двадцатью  шестью  68-фунтовыми пушками,  не говоря уж о
десяти стофунтовках. Сорокапушечного корабля с орудиями величайшего калибра,
непобедимого и  непотопляемого.  Мы же понимаем,  что  старший род войск  (В
Британской  империи  старшим,  главным родом  войск счи-тался военно-морской
флот.) должен быть кон-сервативен, сэр. Но как  только мы вцепимся зубами во
что-нибудь, мы уж не упустим своего, как буль-дог.
     -- Согласен. Но слишком уж часто  мы норовим  действовать в современных
войнах,  опираясь на  опыт прошлого. По-моему, груз  традиций  и  склонность
от-носиться к любым новшествам с подозрением обхо-дится нам дорогой ценой.
     --  Возможно,  это правда, сэр, но  я стою слишком низко  на  служебной
лестнице,  чтобы  иметь собствен-ное мнение на сей счет. Но вы,  конечно же,
преувели-чиваете.   Только   посмотрите  на   этот   корабль.   Как   только
Военно-морское  ведомство  обнаружило,  что  французы   строят  "Ля  Глуар",
железный  боевой  ко-рабль, то  секретариатом Адмиралтейства  было  при-нято
решение немедленно  строить облаченный  в же-лезо фрегат. Фактически говоря,
даже два, чтобы обогнать французов на один. Как и наш близнец

     "Черный  Принц",  мы  воплощаем  самые современные  достижения  морской
науки. У нас имеется не только паровая машина, но и парус, чтобы держаться в
море как можно дольше. Я беспредельно горд командовать таким кораблем.
     -- Как  и положено. Но ты помнишь, что  я сказал,  когда  до нас  дошла
весть о битве между "Виргинией" и "Монитором"?
     -- Мне никогда  не  забыть ваши  слова.  Мы только что отобедали, и  вы
угощали  нас  портвейном.  Де-журным  офицером  был  Робинсон.  Он  пришел с
ра-портом и зачитал его вслух для  всех нас. Кое-кто из офицеров  назвал это
колониальным дурачеством, но вы этого  мнения не  разделяли. Вы заставили их
про-трезветь  довольно  быстро.  Джентльмены,  сказали  вы,  мм  только  что
вступили в новую  эру. Нынче утром,  когда я проснулся, в британском военном
флоте было сто сорок  два  корабля. Но когда я нынче отойду ко сну, их будет
всего лишь два -- "Воитель" и "Черный Принц".
     -- Все сказанное мной не утратило своей правди-вости и по сей день. Как
паровая машина  положила конец парусу, так  и  броненосцы изгонят деревянные
корабли  из  военных  флотов всего  мира. Вот почему  мы входим в  бой через
заднюю  дверь,  так  сказать.   Блокадный  флот   янки  прекрасно  изолирует
берего-вую линию от любого проникновения с моря. Сейчас я намерен прорваться
через эту  блокаду  и желаю встретиться  с  блокадным флотом только на своих
усло-виях.  Нам  просто не  повезло,  что  "Черный  Принца  до  сих  пор  не
отремонтировал  свои котлы.  Будь он  с нами, я бы  чувствовал  себя намного
спокойнее.
     Роланд крепко топнул каблуком по железному настилу спардека.
     --  Вот  железный  корабль, который может  нести  величайшие  пушки  из
созданных. На нем ничего не страшно.
     -- Согласен, чудесный корабль. Но я хотел бы, чтобы его конструкторы не
проявляли  такой снисхо-дительности  к старой  гвардии Адмиралтейства. Я  бы
сказал-- или парус, или пар.  Или одно,  или другое, но ни  в коем случае не
мешанина из  обоих.  С  мачтами  и парусом  нам  приходится нести  громадный
экипаж, чтобы заниматься ими. Чтобы  поднять вручную  парус или  винт, нужно
двести пар рук, хотя с этой работой вполне справилась бы паровая лебедка.
     Капитан Роланд вежливо кашлянул, затем со-брался с  духом, чтобы задать
вопрос, беспокоивший его с тех самых  пор,  когда его назначили командо-вать
этим кораблем.
     -- Сэр, быть может,  мой вопрос неуместен, но дол-жен  признаться, меня
он  всегда тревожил. В конце концов торговые корабли ведь используют паровые
лебедки...  -- Он осекся и залился румянцем, невиди-мым во  тьме, совершенно
уверившись, что ляпнул лишнее.
     Адмирал понял это, но смилостивился.
     -- Мы были друзьями, мой мальчик,  и довольно долго. И я могу прекрасно
понять твое беспокойство за вверенный корабль. Я знаю, что у тебя достаточно
трезвая   голова,  чтобы   нигде  не   повторять  мои  слова,   сказанные  в
конфиденциальной обстановке.
     -- Разумеется, сэр! Конечно.
     -- Я входил в комитет, одобривший <! Воитель" и его близнеца. Хоть я
и протестовал, мой  голос  ока-зался в меньшинстве.  Я сказал, что  подобное
реше-ние -- оглядка  на прошлое, а не стремление в будущее.  Мои предложения
были отвергнуты. Все остальные полагали, что моряки испортятся и разленятся,
если  работу за них  будут  делать  машины.  Кроме  того, все  считали,  что
благодаря физической работе матросы будут здоровей!
     Капитан Роланд только рот разинул. И едва  не пожалел о том, что затеял
этот разговор. Рында про-
     била   смену   вахты.   Капитан   спустился   на   верхнюю   палубу   в
пуленепробиваемую ходовую рубку.
     А  палубой ниже  Джордж  Уильям Фредерик  Чарльз,  герцог Кембриджский,
поворачивался  на  койке  с  боку  на  бок,  а  услышав  колокол,  проснулся
окончательно  и  начал сыпать проклятиями. Когда же  закрыл глаза, то вместо
того,  чтобы погрузиться в благословенную  тьму и Лету  сна, увидел пехотные
дивизии,  артиллерийские  батареи,  военные  обозы,  планы  --  словом,  все
причиндалы  войны,  занимав-шие  его  рассудок  неделями,  месяцами.  Тесная
кле-тушка  каюты душила его.  Ему было  наплевать и  на командующего флотом,
ради  него съехавшего  из  этой каюты  и теперь делившего  даже более тесную
каютку с капитаном  судна, и на сотни рядовых,  покачивав-шихся  в гамаках в
даже более  темных, тесных и шум-ных кубриках.  Ранг  обязывает, а он  здесь
самый  главный. Герцог  Кембриджский, главнокомандую-щий британской  армией,
двоюродный брат  королевы  не привык к  дискомфорту где бы то ни  было -- на
зимних квартирах или даже на поле боя.
     Сев, он стукнулся головой о канделябр над крова-тью и громко выругался.
Потом приоткрыл  дверь каюты достаточно широко, чтобы  упавший  из кори-дора
свет позволил ему  отыскать свою одежду.  Натя-нув китель  и брюки, вышел из
каюты, свернул направо  и пошел в рабочий  кабинет  капитана  --  просторное
помещение,  ярко освещенное люстрой с керосиновы-ми лампами и полное свежего
воздуха  благодаря  люку  в  потолке.  На  буфете  все  еще  стояла  бутылка
превосходного бренди, отведанного после обеда, и  герцог налил себе изрядную
порцию.  Но   только-только  опустился  в   кожаное   кресло,   когда  дверь
рас-пахнулась, и в нее заглянул Буллерс.
     -- Извините, сэр, я не хотел вас  побеспокоить.  --  Генерал хотел было
уйти, но герцог окликнул его:
     -- Входите, Буллерс, входите же. Не спится?
     -- Совершенно верно. Солдат в море такая же обуза, как титьки у хряка.
     -- Славно сказано. Войдите, отведайте бренди. Это чудесное средство.
     Генерал-майор  Буллерс командует  пехотой  и по рангу  стоит  следующим
после герцога. Оба  повоева-ли на своем веку -- служили в Ирландии,  затем в
Крыму.
     -- Чертовски жарко, -- заметил Буллерс.
     -- Выпейте, вот  и перестанете  замечать. -- Герцог отхлебнул из своего
бокала. -- Чэмпион, наверное, уже на подступах к Нью-Йорку.
     -- Должно  быть. Американцам просто не высто-ять против его  дивизий  и
пушек.
     --  Да  будет  так.  Видит  Бог,  мы  потратили  до-вольно  времени  на
планирование и снабжение всей экспедиции.
     -- Ею следовало командовать вам, дабы обеспе-чить верный успех.
     -- Спасибо на добром слове, Буллерс, но способ-ностей генерала Чэмпиона
с лихвой хватит, чтобы провести лобовую атаку, подобную канадской. А вот для
нынешней атаки нужны совершенно иные уме-ния.
     Как по  команде,  оба  обратили  глаза к  картам, разбросанным на столе
красного дерева. Хотя  планы наступления обсуждались  бессчетное число  раз,
кар-ты  притягивали их, как магнит. Встав, офицеры дви-нулись через комнату,
прихватив бокалы.
     --   Мексиканский   залив,   --   указал   герцог   Кемб-риджский.   --
Военно-морские базы янки здесь,  здесь  и здесь. Флот в море охраняет каждую
гавань и за-лив. Не сомневаюсь, что вот здесь, в районе Хэмпто-на, "Монитор"
и приданные ему линейные корабли все еще охраняют убежище, где залегла <!
Виргиния".  Адмирал Мили  настаивал, что мы  должны  избегать этого  участка
побережья, как чумы, в чем я с ним це-ликом и полностью согласен.  Этот флот
менее  чем  в  шестистах  милях отсюда. И я хочу, чтобы  так было  и дальше.
Конечно, имеется и небольшая флотилия,  блокирующая залив Мобил, в  каких-то
пятидесяти милях от нас. Но  они  не представляют угрозы нашим превосходящим
силам, --  он легонько постучал  по карте  кончиком пальца. --  Но вот здесь
находится  ахиллесова пята  противника.  Остров  Дир  невдалеке от побережья
штата Миссисипи. Северяне вторглись сюда,  захватили  остров и  сделали  его
базой для свое-го блокадного флота. Вот этот остров и является целью  нашего
путешествия. На рассвете  мы атакуем и уничтожим их  бомбардировкой  с моря.
Затем ваши полки и морские пехотинцы  высадятся и захватят  фортификационные
сооружения. Блокада  будет со-рвана.  Военный флот  встанет  здесь на якоре,
защи-щенный береговыми батареями, дабы гарантировать, что  блокада не  будет
восстановлена.  Как  только  наша  высадка  завершится   успехом,  я  возьму
кавалерий-ское  войско, пробьюсь  к  конфедератам  и Джеффер-сону  Дэвису  в
Ричмонде. Королева лично шлет ему  послание, и я не сомневаюсь, что нас ждет
самый теп-лый прием. После этого наш торговый флот  примет здесь хлопок, а в
обмен доставит военные грузы. Си-лы Юга возрастут, и очень скоро он победит.
Наши  армии  неустанно  атакуют  на  Севере,  так  что янки будут  вынуждены
разделить  свои силы, если попыта-ются  выбить нас с  этой базы. Разделить и
потерпеть  поражение.  Между нашими свежими войсками  и воз-рожденной армией
южан долго им не продержаться. Сила возобладает.
     Буллерс вполне разделял его энтузиазм.
     -- Дает Бог, все закончится к зиме. Соединенные Штаты Америки прекратят
свое существование, их сменят Конфедеративные Штаты Америки.
     -- Достойная цель и  счастливый итог, --  промол-вил герцог. -- Мне нет
дела  до  того,  что  политики  сделают  с  добычей.  Я   только  знаю,  что
победоносная  армия  покажет всему  миру  могущество  Британии.  Затем  наши
военно-морские силы смогут увеличить  свой флот броненосцев,  и господство в
мировом океа-не снова будет нашим.

     На  рассвете, как  и было запланировано, коман-диры десанта  на шлюпках
подошли к "Воителю". Их лодки внезапно  вынырнули из тумана, и офицеры очень
осторожно  поднялись на  борт, поскольку все веревки,  деревянные ступени  и
палубный настил были скользкими от росы, и упасть тут было проще простого.
     Впереди уже наметилась  береговая линия -- плоская, лишенная каких-либо
примет и едва замет-ная за пеленой дождя.
     -- Тут же все  одинаковое, -- сказал герцог Кемб-риджский. -- Я не могу
разглядеть ни единого ориентира.
     -- Хороший выход к  берегу, -- ответил адми-рал. -- Должен сказать, что
для  плавания  исключи-тельно  по  приборам   в  течение  столь  длительного
пе-риода, не  видя земли, навигация безупречная.  Фре-гаты ведут  разведку к
востоку и западу, и скоро остров будет обнаружен.
     Но  был уже полдень,  когда "Клэм" на всех  парах примчался  с поисков.
Туман все еще не рассеялся, моросил дождь и разобрать сигналы фрегата издали
было трудно.
     -- Остров Дир  обнаружен, на якоре никаких  су-дов, --  наконец доложил
сигнальщик.
     --  Отлично, --  одобрил герцог Кембриджский, чувствуя, как  напряжение
понемногу улетучивается, потому что операция переходит в финальную фа-зу. --
Капитан третьего ранга  Тредегар, ваши  мор-ские  пехотинцы должны захватить
плацдармы. Как только вы будете на берегу, генерал Буллерс начнет
     высадку  своих   людей.  Победа  здесь,  джентльмены,   станет  .первой
совместной операцией  военного  флота и  армии,  которая неминуемо  повлечет
окончательное поражение врага.
     Когда  корабли приблизились  к серой береговой линии, укрепления  стали
видны гораздо отчетливее. Адмирал Милн направил на них свою подзорную трубу.
Изображение было размыто неустанно сею-щимся дождем, настолько  размыто, что
он  даже опус-тил ее  и  вытер объектив носовым платком. А  когда заглянул в
окуляр снова, то испустил резкий смешок.
     -- Клянусь святым Георгом, вон они, сэр! Янки, их флаг.
     Герцог  Кембриджский поглядел  в свою  трубу на звездно-полосатый флаг,
развевающийся над крепостными стенами. Три цвета -- красный, белый и синий,
     --  Разошлите приказ открыть  огонь,  как только  укрепления  будут  на
расстоянии выстрела. Надо прикрыть шлюпки десанта огнем.
     Но  высадка  потребовала  времени,  слишком  дол-гого времени.  Опытные
морские  пехотинцы  Тредегара  времени  зря не теряли, быстро  высадились  и
пре-одолели  пляж.  Но  солдаты регулярных  войск,  ни разу  не  принимавшие
участие в морском  десанте, едва ворочались. Когда морские пехотинцы перешли
в атаку,  среди  сухопутной пехоты  царил сущий хаос.  Перегруженные  шлюпки
натыкались  одна  на  дру-гую,  одна шлюпка перевернулась,  и  людей  с  нее
при-шлось  спасать  и вылавливать  из  моря.  Уже  наступали  сумерки, когда
остатки пехоты высадились на берег, и сержанты криками и колотушками кое-как
водво-рили среди них порядок и повели в атаку.
     Дело оказалось отчаянно  трудным.  Сумерки  все  сгущались,  а  морская
пехота все не могла  прорваться за земляные брустверы, и тела павших в атаке
усеи-вали мокрую землю.
     Эту работу предоставили Шестьдесят седьмому Саут-Гемпширскому. Полк был
расквартирован  на  острове Тринидад достаточно долго, чтобы люди на-учились
работать и сражаться в липкой  жаре: Сер-жанты построили их в две шеренги, с
заряженными мушкетами и примкнутыми штыками.
     -- Гемпширские тигры, за мной! --  крикнул  гене-рал  Буллерс, взмахнув
шпагой, и бросился вперед.
     Испустив  хриплый рев,  солдаты обогнали генера-ла, ринувшись навстречу
свинцовому ливню .
     Знаменосец,  бежавший  прямо  перед генералом, отлетел  назад  от удара
разрывной  пули,  попавшей ему  в  живот и согнувшей  вдвое.  Не успел  труп
пова-литься на землю, как генерал уже подхватил знамя полка, не позволив ему
упасть в кровавую грязь. Держа  флаг  в  одной руке,  а шпагу в  другой,  он
кри-ками подбадривал солдат, пока какой-то капрал  не принял у  него знамя и
не бросился вперед.
     Защитники укреплений держались стойко, хотя англичане имели невероятное
численное превосход-ство. Две полевые  пушки  зарядили и вывели на пози-ции.
Под их безжалостным огнем наконец-то  удалось ворваться на крепостные стены.
Но еще много доб-рых  людей  пало  в последовавшем штурме. Проли-лось немало
крови, и в конце концов дошло до руко-пашной.
     Захватить крепость удалось  только поздно  но-чью  -- и  ужасной ценой.
Изодранные тела солдат  Буллерса  и Пятьдесят  шестого Вест-Эссекского полка
мешались  с  трупами  защитников  крепости.  За-жгли  фонарь, чтобы  собрать
оставшихся  в  живых.  Но  таких  оказалось   крайне  мало.  Кровь  и  грязь
пере-красили все  мундиры, и все  равно  было  заметно,  как  пестро и бедно
обмундированы янки -- не только в  синее,  но и в одежды самых разнообразных
цветов  и качества. Однако биться они  умели.  И если  бежали, то  недалеко.
Должно быть, они организовали второй
     рубеж обороны, потому  что  затрещали  ружейные  вы-стрелы и  в воздухе
засвистели пули. Фонарь поспеш-но погасили.
     -- Они еще  об этом пожалеют, --  процедил  Бул-лерс  сквозь  стиснутые
зубы, пока его офицеры и сер-жанты строили солдат в боевые порядки.
     Одни  раненые   сидели,  другие   лежали,  устремив   пустые   взоры  в
пространство, а ходячие сами ковы-ляли в тыл.
     -- Стреляйте только наверняка, а  затем  перехо-дите  в  штыковой  бой.
Вперед!
     Люди  умирали в ночи, в яростной рукопашной схватке. Янки не отступали,
и  каждый  ярд  приходи-лось завоевывать с боем. Поединки кипели  в грязи, в
заполненных водой  траншеях.  В  конце  концов  не-умолимый натиск  англичан
оказался непомерным для горстки  уцелевших защитников, и они вынужде-ны были
отойти. Но не сдались. Отступая, они про-должали стрелять и не  бросили свои
пушки.
     Пришлось выставить патрули. Несмотря на неве-роятную усталость, генерал
сам обходил  посты вмес-те со старшиной, чтобы убедиться в их  бдительности.
Усталые  солдаты подкрепляли свои силы жалкими крохами пищи, имевшимися в их
ранцах, и  утоляли  жажду водой из фляг.  И  засыпали  под  теплым  до-ждем,
прижимая мушкеты к груди.
     Перед  самым  рассветом  крики  часовых  и  внезап-ный  треск  ружейных
выстрелов провозгласили  о на-чале контратаки.  Англичане  сомкнули  ряды  и
снова вступили в схватку не на жизнь, а на смерть.
     Атака  быстро захлебнулась  -- последняя,  жалкая попытка обороняющихся
отвоевать  позиции.  Но удер-жать английских  солдат  --  много  дней подряд
бол-тавшихся в  море, всю  ночь  бившихся почти  без воды и сна  и  терявших
товарищей,  --  было  невозможно. Гнев  вытеснил усталость, и  они  ринулись
вдогонку за удирающими врагами при сером свете занимающегося утра. Кололи их
штыками в спину. Вбегали за ними в здания.
     И нашли  там  выпивку. Большие  керамические со-суды с крепким спиртом,
продиравшим горло, как наждак, и огнем пылавшим во внутренностях. Но еще там
были бочонки с пивом, гасившим этот огонь. И даже лучше.
     Женщины.   Прятавшиеся,    убегавшие,   визжавшие.   Дисциплинированные
британские войска  редко  вы-ходят из повиновения. Но сейчас  это случилось,
как  и  во  время  Индийского мятежа, и  последствия оказа-лись  ужасными  и
отвратительными.  Разгоряченные выпивкой и  усталостью,  разъяренные гибелью
сорат-ников, солдаты потеряли голову. Зверь был выпущен на свободу. С женщин
срывали  одежду,  швыряли их  в  грязь  и насиловали с неистовой яростью.  И
остано-вить этих  солдат, распаленных вожделением и  спир-том, было нелегко.
Один  сержант, попытавшийся вмешаться, получил  удар  штыком; пьяные солдаты
гоготали, глядя, как он в агонии извивается на земле.
     Генерал  Буллерс не  стал  придавать этому  особого  значения. Приказал
офицерам не вмешиваться, что-бы не подвергать опасности  собственную  жизнь.
Пья-ные  и так  скоро  свалятся  с  ног, забывшись  тяжелым сном.  Такое уже
случалось прежде. Простых британ-ских солдат  нельзя подпускать  к  выпивке.
Теперь  они упьются  до  бесчувствия.  Утром  сержанты  и  не-многочисленные
трезвенники полка стащат их под  крышу, дав время прийти  в себя  и  принять
наказа-ние, которое  будет на них  наложено.  На поле боя за-мелькал свет --
это инвалидная команда отправилась искать раненых.
     Генерал  покачал  головой,  внезапно  осознав,  что   тоже  упадет   от
усталости.   Прямо  перед   ним   из   сарая,   покачиваясь,  вышел  рядовой
Саут-Гемпширского  полка, остановило" и  хлебнул спирта  из  найденного  там
кувшина. И рухнул без чувств, когда Буллерс
     обрушил  мощный удар кулака  ему на загривок.  Под-няв кувшин из грязи,
генерал сделал изрядный гло-ток и передернулся.  Да, это вам не доброе виски
с Шотландских островов.  Зато это  пойло, несомненно, обладает крепостью,  в
которой генерал сейчас так нуждается. Покачнувшись, Буллерс вдруг плюхнул-ся
задом  на полуразрушенный крепостной вал, от-пихнув в сторону труп. С каждым
глотком спирт ста-новился все лучше и лучше на вкус.
     Мертвый  солдат  лежал  на  флаге,  сжимая его скрюченными пальцами  --
наверное, стремился  спас-ти  знамя  в  этой бойне.  Вытащив  флаг,  генерал
Бул-лерс  отер с него  грязь и при  свете фонаря проходив-шего  мимо солдата
увидел цвета -- красный, белый и синий. Хмыкнув, генерал бросил флаг обратно
на труп. Красный, белый и синий -- цвета  флага Соеди-ненных Штатов Америки.
Но  какие-то не такие. Что?! Взяв  его  снова,  Буллерс  расправил знамя  на
крепостном валу.
     Да, цвета  те самые. Но расположены  иначе. Это не те звездно-полосатые
флаги, которые он видел раз-вевающимися на кораблях янки в гавани Кингстона.
На  этом  всего  несколько  звезд на  синем  поле и  всего  несколько жирных
горизонтальных полос.
     Генерал вдруг вздрогнул, едва не выронив флаг:
     глаза покойника распахнулись. Видимо, он смер-тельно ранен, но еще жив.
     --  Этот  флаг, что это? -- спросил Буллерс.  Глаза  раненого заволокло
туманом,  и генералу  пришлось безжалостно тряхнуть его. --  Говори же! Этот
флаг, это звездно-полосатый?
     Умирающий  солдат   силился  выдавить   слова,  и   Буллерсу   пришлось
наклониться к самым губам, что-бы расслышать их.
     -- Нет...  Треклятый флаг  янки.  Это... это звезд-но-полосатый... флаг
Юга. -- И с этими словами умер.
     Генерал  Буллерс  оцепенел.  В  одно   ужасное  мгно-вение  он  поверил
умершему, поверил, что это флаг Конфедерации.
     Неужели он атаковал не  тех? Не может  быть! Он видел флаг Конфедерации
--  перекрещенные синие  полосы с белыми звездами на красном поле. Он ви-дел
его на флагштоках блокадных контрабандистов в Лондонском порту. А  этот флаг
явно не такой.
     И  ни одна страна, даже эти ничтожные колонис-ты, не  может  иметь  два
флага. Или  может? Нет! По-гибший лгал, его умирающие уста потратили остатки
дыхания на  ложь.  Да гори  он в Гадесе за это. Держа флаг в руках,  генерал
вертел его так и этак, а потом швырнул в грязную лужу и придавил каблуком.
     Да какая разница,  черт возьми, хоть так, хоть эдак? Север ли, Юг ли --
все они вонючая деревен-щина. Сыновья и  внуки колониальных революционе-ров,
которым хватило наглости воевать с добрыми англичанами и убивать их, включая
и  его  батюшку  генерал-лейтенанта  Буллерса,  павшего  в битве  при  Новом
Орлеане.
     Порядком отпив  из  фляги,  Буллерс принялся  втирать  флаг каблуком  в
грязь, пока тот не исчез окончательно.
     Затем  генерал  вздохнул и вытащил  его  снова.  Кому бы этот  флаг  ни
принадлежал,  что бы  тут ни произошло, герцог Кембриджский должен  об  этом
знать.
     Главнокомандующий разместил свой штаб в  ка-менном блокгаузе неподалеку
от  пляжа,  принадле-жавшем береговой батарее. Герцог как  раз перелис-тывал
обгорелые донесения, когда Буллерс пришел к нему с флагом.
     -- Престранно, -- промолвил герцог. -- Эти до-несения направлены в КША,
а не в США. Что за дья-вольщина здесь творится?!
     Буллерс протянул ему измызганный флаг.
     --По-моему, ваша милость, по-моему, мы совер-шили ужасную ошибку. Здесь
не янки. Почему-то, не знаю почему, но мы сражались с южанами и убива-ли их.
     -- Боже милостивый!  -- Руки герцога разжались, и бумаги  посыпались на
пол. -- Неужели правда? Вы уверены?
     Наклонившись, Буллерс собрал бумаги и пере-листал их.
     -- Они адресованы гарнизону Билокси, прибреж-ного города Миссисипи.
     -- Гром и молния, -- изумление герцога сменил бурный гнев. -- Вот вам и
военной флот с их хвале-ным умением прокладывать дуть. Они не способны найти
даже правильное  место для атаки. И куда же мы плюхнулись, Буллерс?! В  лужу
со всего  маху Их. ошибка --наша вина. -- Он начал расхаживать взад и вперед
по комнате. -- И что же нам делать? Отступить и принести извинения. Это не в
моем обычае,  генерал, совершенно  не  в  моем обычае  уползать с  под-жатым
хвостом.
     -- Но альтернатива...
     --  Двигаться дальше. У нас есть  люди и реши-мость. Вместо  того чтобы
помогать этой тошнотвор-ной  рабократии, мы должны  поразить ее,  ударить на
север,  к  Канаде,  сметая  все  на  своем  пути.  Положить  на лопатки  эту
расколотую, слабую  страну...  две страны,  и  вернуть их в Империю,  где им
самое место. Ударить, и ударить  крепко,  Буллерс, -- вот наше  единственное
спасение.

ОБЩИЙ ВРАГ
     Год боев ни фронтах Гражданской войны научил обе конфликтующие стороны,
насколько важно  уметь окапываться, и  опалываться быстро. Стоять  плечом  к
плечу, стреляя  на континентальный  лад -- самый верный способ самоубийства.
Если  существовал хоть минимальный  риск подвергнуться атаке, обороняю-щиеся
окапывались. Лопатами, если таковые  име-лись в наличии, штыками, ложками --
чем угодно, если лопат не  было. И добились в этом немалого  мас-терства. За
считанные  минуты солдаты  откапывали  траншеи  полного профиля,  возводя из
выброшенной земли брустверы, надежно защищающие от пуль  и заставляющие ядра
отскакивать рикошетом дальше.
     Кровавая  битва  при  Шайло все  еще не изглади-лась из  памяти,  и все
пережившие ее окапывались, не сетуя. Пятьдесят третий Огайский полк окопался
на вершине высокого  холма над  Питсбургским плацдар-мом.  Обломки ветвей  и
стволов,  разбитых артилле-рийским  огнем во время прежних  боев,  пошли  на
ук-репление бруствера.
     Понимая, насколько малочисленным стало  войс-ко после того, как генерал
Грант забрал  часть армии на восток, против  английских захватчиков, генерал
Шерман  старался  укрепить  оборону,  как  мог.  Уста-новил  все  орудия  на
передовых  позициях,  чтобы  они  могли  рассеять любую  атаку  шрапнелью --
жестян-ками  с  крупной  дробью,  взрывающимися в  воздухе  над  врагом. Эти
позиции можно будет удержать про-тив намного превосходящих сил конфедератов.
Ин-тересно, когда  они откроют, что  войско  его убыло? Конечно же, довольно
скоро.
     Зато  можно положиться на  канонерки,  стоящие  на  якоре  у плацдарма.
Шерман и  его  офицеры связи  потратили не  один час, обсуждая  с капитанами
су-дов,  как  лучше всего  обеспечить  быстрый  и  точный  огонь  прикрытия.
Пожалуй, больше в данной ситуа-ции уже ничего не сделаешь
     Теперь,  когда  весенние  паводки  кончились,  уро-вень  реки  Теннесси
опустился,  и  обнажились  песча-ные  пляжи и  луга  близ  плацдарма. Шерман
поставил
     свои  палатки у реки и перенес свой  штаб туда. Посыльный застал его  в
палатке.
     - Полковник велел позвать вас тотчас, генерал.  Чего-то случилось  там,
где бунтари стали биваком.
     Вскарабкавшись  на  высокий  берег,  Шерман  за-стал там  дожидавшегося
полковника Эйплера.
     - К нам какое-то посольство, генерал. Трое вер-ховых конфедератов. Один
дует в горн,  а другой раз-махивает белым флагом. А у третьего масса золотых
куриных потрохов на рукаве -- наверняка старший офицер.
     Шерман вскарабкался на  бруствер, чтобы посмот-реть своими глазами. Три
всадника остановились  в сотне шагов от позиций северян. Горн  пропел снова.
Горнист  и сержант  с флагом восседали на тощих клячах, но под офицером  был
чудесный гнедой.
     -- Дайте-ка мне подзорную трубу, -- Шерман не глядя взял трубу и поднес
к глазу.  --  Боже  мой,  это же  генерал Борегар  собственной  персоной! Он
наве-щал  колледж, когда я  был  там. Странно, что  он  тут делает под белым
флагом?
     -- Должно быть, хочет переговорить,  -- предпо-ложил Эйплер. -- Хотите,
чтобы я поразнюхал, что он там хочет сказать?
     -- Нет. Если один генерал может  там разъезжать, то,  пожалуй,  могут и
двое. Приведите мне коня.
     Шерман  вскарабкался в седло, взялся за поводья и пришпорил лошадь. Она
осторожно  выбирала   до-рогу  по   опасному,  неровному  полю  боя.  Увидев
при-ближающегося  Шермана,  горнист  опустил  трубу.  Бо-регар  взмахом руки
отослал своих людей  и при-шпорил  лошадь, спеша навстречу второму всаднику.
Встретившись, они остановились. Козырнув, Боре-гар заговорил:
     -- Спасибо, что согласились на переговоры. Я...
     --Я прекрасно знаю, кто вы, генерал Борегар.
     Однажды   вы   навещали   меня,   когда   я   возглавлял    Луизианский
государственный военный колледж.
     -- Генерал Шерман, конечно, вы должны  из-винить меня.  События были...
--  Борегар  чуточку ссутулился,  но  тут  же  поймал  себя  на этом,  резко
вы-прямился  и  сообщил:  --  Я  получил  телеграфное  до-несение,  а  также
определенные    приказания.    Прежде    чем   ответить,    я    хотел    бы
проконсультироваться с ко-мандиром вашего здешнего войска.
     --  В  настоящее  время  я  командую им,  генерал, --  Шерман  не  стал
сдаваться в детали, почему, посколь-ку  не хотел  подымать вопрос о том, что
генерал Грант убыл и позиции ослаблены. -- Можете обра-щаться ко мне.
     -- Это  касательно британской  армии.  Насколько  я  понимаю, англичане
вторглись  в  Соединенные  Штаты, что  они  атаковали  и  наступают в  южном
на-правлении на штат Нью-Йорк из Канады.
     --  Совершенно верно.  Я уверен,  что  об  этом сооб-щалось  в газетах.
Конечно, дальнейшее развитие военной ситуации обсуждать я не могу.
     Борегар поднял затянутую в перчатку ладонь.
     --  Извините  меня,  сэр,  но  я  вовсе  не собирался  вызывать вас  на
откровенность. Я только хотел уве-риться, что вам ведомо  об этом вторжении,
дабы  вы лучше поняли то, что я должен вам открыть. Я хочу довести до вашего
сведения, что имеется второе втор-жение.
     Шерман попытался не выдать, как его огорчили
     эти  новости.  Дополнительное  вторжение  еще  более  осложнит  оборону
страны.  Но, не располагая  сведе-ниями о новом  войске, он не  хотел выдать
свою неос-ведомленность.
     -- Пожалуйста, продолжайте, генерал.  Борегар вдруг утратил спокойствие
и  вежли-вость. столь характерные для всякого южного  офи-цера. Сжав кулаки,
он цедил слова сквозь стиснутые зубы:
     --   Вторжение,  убийства,  и,   хуже   того,  вот  что  случилось.   И
замешательство. Поступили  донесения из  Билокси,  Миссисипи, что  береговые
оборонитель-ные сооружения обстреливаются флотом Союза. Спешно были  собраны
все  войска,  какие  имелись под  рукой,  и брошены  туда, чтобы  остановить
вторже-ние. Ночь была дождливая, бой продолжался до  самого утра, и  ни одна
из сторон не отступала. В кон-це концов, мы проиграли, но не северянам!
     -- Боюсь, я что-то не понял, -- озадаченно пока-чал головой Шерман.
     -- Это  были  они,  британцы! Они  высадили  войс-ка,  чтобы  атаковать
береговые  укрепления  в порту  Билокси. Их узнали лишь  утром, когда  стали
видны  их флаги и форма.  К  тому времени битва была  уже закончена- Они  не
удовольствовались  просто  истреб-лением  военного  гарнизона, они атаковали
местных жителей,  разрушили и  сожгли полгорода.  А  уж  что  они  сделали с
женщинами... Согласно последним до-несениям, сейчас  они наступают  в  глубь
материка из Билокси.
     Потрясенный Шерман не находил слов для отве-та, лишь пробормотал что-то
вполголоса. Борегар почти  не замечал его присутствия, устремив взгляд вдаль
и мысленно взирая на истребление южного го-рода.
     -- Они не солдаты. Они убийцы и насильники. Их надо остановить. Извести
под  корень.  И  мои войс-ка  --  единственные, кто способен  сделать это. Я
ве-рю, что вы  человек чести, генерал,  и  я могу открыть вам,  что мне было
приказано преградить путь этим агрессорам, дабы мои солдаты грудью заслонили
народ Миссисипи. Вот почему я просил об этой встрече.
     -- Так чего же вы хотите, генерал?
     Борегар  мрачно посмотрел  на коллегу-офицера,  с  которым так  недавно
бился не на жизнь, а на смерть, и очень тщательно обдумал свои слова, прежде
чем заговорить:
     -- Генерал Шерман, я знаю, что вы  человек слова. Перед этой  войной вы
основали  одно  из  наших  крупнейших  южных  военных  учебных  заведений  и
руководили им.  Вы порядком  пожили  на Юге и, долж-но  быть,  завели немало
друзей. Вы бы так не посту-пили, если бы принадлежали к  числу этих очумелых
аболиционистов. Я вовсе не  намерен  оскорбить ничьи  чувства, сэр, ведь это
ваши  искренние убеждения. Просто я  хочу говорить с вами откровенно и знаю,
что вы поймете,  насколько серьезно обстоят деда Вам  также известно,  что я
никоим  образом  не  могу  солгать  вам,   равно  как  вы  не  злоупотребите
услы-шанным. --  Борегар напряженно выпрямился. Не-смотря на мягкие, тягучие
южные интонации,  в  его  словах  металлом зазвенел  гнев. --  Я  спрошу вас
на-прямую. Не согласитесь ли вы рассмотреть вопрос  о временном  прекращении
военных  действий  против  меня? Я хочу только защитить людей этого штата  и
обещаю   не  предпринимать   никаких  внезапных  воен-ных  действий   против
федеральной армии. В  ответ  я прошу, чтобы вы не атаковали оставленные мной
по-зиции. Я  прошу этого,  потому что намерен атаковать нашего общего врага.
Если вы  согласитесь, можете предъявить любые условия,  какие пожелаете, и я
подпишусь  под  ними. Как собрат по оружию,  я с  ис-кренним уважением прошу
вашей помощи.
     Эта  встреча,  вторжение англичан  и эта просьба  настолько выходили за
рамки обыденного, что Шер-ман просто не находил слов. Но в то же самое время
чувствовал  душевный подъем. Пойти на перемирие довольно легко, более  того,
он согласится  с  большим  удовольствием.  Ему  поставлена  задача  удержать
за-нятый плацдарм. И выполнить эту задачу куда легче,
     согласившись на прекращение боевых действий, чем в кровавом бою.
     Но несравненно важнее выражение, употреблен-ное генералом Борегаром.
     "Общий  враг",  вот как  он сказал  -- и сказал аб-солютно  искренне. И
когда Шерман  заговорил,  в  уголке  его  сознания  уже  ютилась  совершенно
неле-пая, несообразная идея.
     --Я понимаю ваши  чувства.  Будь я на  вашем месте, я поступил бы точно
так   же.   Но,  конечно,   я   не   могу   согласиться   на   подобное,  не
проконсультиро-вавшись со своим  прямым  командиром генералом  Халлеком,  --
помолчав, промолвил он.
     -- Конечно
     --  Однако, если уж мы об  этом заговорили, по-звольте добавить, что  я
понимаю ваше положение и всем сердцем  сопереживаю вам.  Дайте мне один час,
после чего мы встретимся здесь снова. Мне надо пер-воначально объяснить, что
произошло и  что  вы  пред-лагаете.  Уверяю вас,  я употреблю все силы, дабы
подкрепить ваши аргументы.
     --  Благодарю  вас, генерал  Шерман,  --  с  отзвуком  теплого  чувства
проговорил Борегар, отдавая честь.
     Шерман  козырнул в ответ, развернул коня и по-скакал  прочь.  Полковник
Эйплер собственноручно взял коня под уздцы, когда Шерман спешился.
     -- Генерал, в чем там  дело, что стряслось? Шерман  посмотрел  на  него
рассеянным взглядом, мысленно пребывая где-то далеко.
     --  Да,  Эйплер,  это дело  исключительной важнос-ти, иначе  генерал не
приехал бы собственной персо-ной, как сейчас. Я должен доложить. Как  только
с этим будет покончено, я поговорю  с вами и остальны-ми старшими офицерами.
Пожалуйста, попросите их собраться в моей палатке через тридцать минут.
     Он спустился  по склону к  лагерю, но, вопреки собственным словам, даже
не думал заходить к телеграфистам. Вместо  этого  он  направился  прямиком в
собственную палатку. И обратился к часовому:
     --  Никто не должен  меня  беспокоить, пока  мои офицеры  не  соберутся
здесь.  Велите  им  подождать у входа. Никому не позволительно  видеться  со
мной. Вообще никому, ясно?
     -- Так точно, сэр.
     Рухнув на  походный  стул,  Шерман  устремил  не-видящий  взгляд вдаль,
рассеянно  теребя  свою  жид-кую  бороду.  Нынешняя  ситуация  предоставляет
воз-можность,   за  которую  надо  хвататься  обеими  руками,  пока  она  не
ускользнула,  и ни  в коем случае  не вы-пускать.  Несмотря  на  собственное
заявление,  Шер-ман решил  покамест не связываться  с  Халлеком. Ему  просто
нужно было время, чтобы обдумать внезапно возникшую идею  без  лишних помех.
Пришедший  ему  в  голову курс  действий слишком  уж  нестандартен,  слишком
иррационален, чтобы его могли постичь другие.
     Конечно, долг  повелевает ему  немедленно  теле-графировать о том,  что
случилось в Билокси, испро-сив приказаний. Когда генералы и политики поймут,
что  натворили англичане, то наверняка согласятся на  перемирие. Общий враг.
Уж пусть лучше  армия южан бьется с  англичанами, чем угрожает нападением на
Север.
     Но сколько времени понадобится политиканам, чтобы принять решение?
     Слишком  много, это и ребенку ясно.  Никто  не за-хочет принять на себя
ответственность  за   радикаль-ные   действия,  о  которых  просит  Борегар.
Команди-ры  будут  трепетать,  передавая  ответственность вверх  по команде.
Туда-сюда  полетят телеграфные депеши, пока  в конце  концов вся проблема не
плюхнется на плечи Эйбу Линкольну.
     И сколько же времени это займет? В лучшем слу-чае -- несколько часов, в
худшем  -- не один день.  А  ре-шение  надо принять сию же  минуту.  Как  ни
трудно,  придется  взять ответственность на  себя. Надо идти  ва-банк, пусть
даже  на кону  вся  карьера.  Если упус-тить  подобную возможность, она  уже
никогда не по-вторится. Надо принять решение самостоятельно и действовать на
основании этого решения.
     И  Шерман знал,  какое примет решение. Он рас-смотрел все возможности и
все равно  склонялся  к  одному-единственному.  Когда офицеры собрались,  он
изложил им задуманное, аккуратно, взвешенно подбирая слова:
     -- Джентльмены, как и Север, вторжению бри-танской армии ныне подвергся
Юг.  --  Он выдержал паузу,  выжидая,  когда  эта весть дойдет  до  сознания
офицеров.  Затем  продолжал:  --  Я  переговорил   с  ге-нералом  Борегаром,
просившим  меня о  перемирии  ради позволения ему отвести  войска  на юг для
битвы с врагом. Он назвал агрессоров "нашим  общим вра-гом". И  это истинная
правда. В данный момент*  пере-мирие придется  как нельзя  кстати. К тому же
оно, несомненно, нам на руку. --  Он  оглядел офицеров,  согласно закивавших
головами.  Но согласятся  ли они с  ним после  сказанного  далее?  -- Я хочу
предо-ставить это перемирие. Что вы скажете на это?
     -- Правильно, генерал, от начала и до конца!
     -- Вы просто должны так поступить, иного выбо-ра нет.
     -- Чем  больше красномундирников они шлепнут,  тем меньше у  нас  будет
болеть голова.
     Их  энтузиазм  совершенно  натурален,  ненатужен  и  непреувеличен,  но
насколько далеко согласятся они зайти?
     --  Я  рад,  что  все  мы  в этом  едины.  --  Шерман  окинул  взглядом
взволнованных  офицеров  и загово-рил,  с  предельной тщательностью  выбирая
слова: -- Предлагаю оказать нашему общему  делу даже более обширную  помощь.
Если  вы со мной согласитесь, я намерен взять пехотный полк и присоединиться
к ге-нералу Борегару в атаке на англичан.
     Воцарилось  длительное  молчание: собравшимся требовалось  время, чтобы
обмозговать предложение  Шермана  так  и  эдак.  Последствия  зайдут  весьма
да-леко,  речь  идет  не  о  единственном  случае  совместно-го  участия   в
конфликте.  Конечно,  может  статься,  что  из этого решения не воспоследует
ничего,  кроме  одного-единственного боя,  или оно может повлечь даль-нейшие
события, которые почти невозможно пред-угадать. Первым подал голос полковник
Эйплер:
     -- Генерал, вы весьма мужественный человек,  если  решились  предложить
подобное, не согласовав это по команде. Я уверен, что вы учли это и учли все
возможные  последствия своих действий.  Что ж, я тоже. Я бы  хотел, чтобы  с
собой вы взяли Пятьдесят третий Огайский. Президент всегда стремился любы-ми
средствами укоротить эту войну, заключить мир с Конфедерацией. И я целиком и
полностью с этим со-гласен. Давайте поможем остановить это вторжение. Берите
нас с собой.
     Эта единственная искра воспламенила энтузиаз-мом всех офицеров. Капитан
Мунк одобрительно вскричал:
     -- Пушки, вам нужны пушки! Моя Первая  Миннесотская батарея тоже пойдет
с вами!
     -- А люди поддержат это решение? -- поинтере-совался Шерман.
     -- Уверен, поддержат, генерал. Они  наверняка разделяют  наши  чувства.
Надо гнать захватчиков из нашей страны!
     Пока офицеры  раздавали приказания,  Шерман вернулся  в свою  палатку и
написал рапорт, подробно изложив свои действия и доводы в их пользу. Сло-жив
и запечатав рапорт, он послал за генералом Лью Уоллесом, командиром Двадцать
третьего Индианского полка.
     ---- А ты-то согласен с подобными действиями,
     Лью?
     -- Как нельзя более, Камп. Есть шанс,  что  удаст-ся как-то повлиять на
эту  войну. Хотя  я и не совсем представляю, что из этого может выйти. После
Шайло  и всех  этих смертей, пожалуй, я  начал видеть войну совершенно иными
глазами.  Мне кажется,  что  ты  предлагаешь весьма  достойную  вещь. Негоже
аме-риканцам биться  с американцами, хоть  нас к этому и вынудили. Теперь  у
нас есть шанс как-то поправить положение, и к тому же вместе.
     -- Хорошо. Тогда прими командование до моего возвращения. И возьми  вот
это. Это полный  рапорт  обо  всем, что  здесь сегодня произошло.  Когда  мы
уй-дем, пожалуйста, телеграфируй это генералу Халлеку .
     Приняв сложенный листок, Уоллес улыбнулся.
     --  У меня  тут будет масса  дел  какое-то  время. По-дымется настоящий
тарарам, когда эта новость дой-дет по назначению. Боюсь, пройдет добрый час,
преж-де чем я смогу вырваться, чтобы отправить рапорт.
     --  Ты  весьма  рассудительный   офицер,  Уоллес.  Действуй  по  своему
усмотрению.
     Орудия  уже  приготовили  к  маршу,  лошадей  впрягли  в  постромки.  В
оборонительных позициях образовали разрыв, чтобы они могли проехать. Бой-цов
Пятьдесят третьего Огайского уже известили о на-мерениях Шермана, и ему было
очень  важно узнать, как  они  к  этому  отнеслись. Когда он подъезжал,  они
вытянулись  во  фрунт, а затем  по  шеренгам прокати-лось  неистовое "Ура!".
Солдаты приветствовали ге-нерала, медленно ехавшего  вдоль строя, размахивая
в воздухе  фуражками, поднятыми на кончиках  шты-ков.  Боевой  дух  взмыл до
небес, и,  похоже, никто  ни  в малейшей степени не усомнился  в  важности и
пра-вильности его  решения. Но разделят ли подобное  от-ношение конфедераты?
Шерман посмотрел на ци-ферблат: час истек.
     Отправляясь  вместе  с полковником  Эйплером  на встречу  с.  ожидавшим
генералом  Борегаром,  Шерман  чувствовал,  что на них устремлены глаза всей
армии.
     Он выбирал слова очень аккуратно, боясь малей-ших недоразумений.
     -- Решение было трудным и чрезвычайно важ-ным, генерал Борегар, и, хочу
уверить вас, едино-душным. Я сообщил своим офицерам о нападении англичан,  и
мы  были  в  своем  мнении  едины. Я  гово-рил  войскам  о том,  что намерен
предпринять,  и, уве-ряю, все  люди  в  моих полках  до  последнего человека
согласны со мной. Сейчас у Севера и Юга в самом деле один общий враг.
     --  Я  ценю  это  решение,  -- угрюмо кивнул  Боре-гар.  --  Значит, вы
согласны на перемирие?
     --  И  даже  более  того. Это  полковник  Эйплер,  ко-мандир  Пятьдесят
третьего  Огайского полка. Он и все  люди его полка согласны с моим решением
каса-тельно того, что следует предпринять.
     --  Благодарю  вас,  полковник.  Шерман  заколебался.  Разумно  ли  так
поступать и как отнесется к этому Борегар? Но пути назад уже нет.
     -- Мы  пойдем  куда  дальше простого перемирия. Мы отправляемся с вами,
генерал. Этот полк помо-жет вам атаковать английских захватчиков.
     Реакция генерала на  решение  Шермана  не остави-ла места ни для  каких
сомнений. На мгновение  он оцепенел, не зная,  как  быть,  а потом с громким
вос-клицанием подался  вперед, сжав  руку Шермана, и неистово встряхнул  ее,
потом обернулся и повторил то же самое с полковником Эйплером.
     --  Генерал Шерман, вы  не  только обладаете отва-гой  и  благородством
южного  джентльмена. Но, кля-нусь Всевышним, вы настоящий южный джентль-мен!
Ваши годы в Луизиане  прошли  не  зря, мой  при-зыв о помощи  получил  такой
отклик, на который я, даже в самых смелых упованиях, рассчитывать не
     мог.  Ведите своих  людей.  Ведите своих  людей! Мы  выступим  в защиту
общего дела.
     Генерал Борегар галопом  поскакал  к  своим пози-циям,  чтобы известить
войска. Он ни на  миг не усом-нился в том,  как они примут  эту весть, --  и
оказался  прав.  Они  возликовали, когда  он сообщил о решении Шермана.  Они
радостно  кричали, все  громче  и  гром-че,  подбрасывая  в воздух фуражки и
шляпы.
     Они были построены, как на параде,  и стояли на-вытяжку, когда к ним со
своих позиций  шагала  ко-лонна облаченных  в синие  мундиры  солдат янки  с
Шерманом  во  главе.  Шедший  впереди  барабанщик  отбивал  такт,  а  флейты
наигрывали жизнерадостную мелодию.
     Удастся  ли  подобное?  Смогут ли  люди, сражав-шиеся и убивавшие  друг
друга,  теперь шагать бок о бок?  Да,  генералы Борегар и  Шерман  пришли  к
со-глашению,  но солдаты, как быть  с  солдатами?  Как они  воспримут  столь
тесную близость? Заранее не угадаешь.
     Рокот барабана,  визг  флейт,  шарканье  марширу-ющих ног.  Нарастающее
напряжение пришлось Шер-ману не по  вкусу, и  он решил  повлиять на события.
Пришпорив  коня,  подскакал   к  флейтистам,  тут  же  прекратившим  играть,
наклонился и  переговорил  с  ними.  Переглянувшись,  они  кивнули головами,
одно-временно поднесли свои инструменты к губам и в унисон заиграли.
     Вечерний воздух всколыхнула жгучая мелодия "Дикси".
     И   началось  столпотворение.  Крики,   вопли,   прон-зительный  свист.
Конфедераты без приказа  наруши-ли  строй  -- как  и северяне. Они со смехом
пожимали  друг другу руки  и хлопали  один другого по  плечам. Подобно своим
войскам, оба генерала снова обменя-лись рукопожатием, на сей раз наслаждаясь
обоюд-ным триумфом.
     Боже милостивый, подумал Шерман, это может удаться, в конце концов, это
все-таки может срабо-тать!
     Барабаны  пробили  "равняйсь", и солдаты  мед-ленно восстановили строй.
Как один, сделали пово-рот направо и зашагали по пыльной дороге.

НА МАРШЕ



     Адмирал   Александр  Милн  отошел  ко  сну  счастли-вым.  Бомбардировка
береговых  укреплений с  моря определенно способствовала  захвату последних.
Аме-риканцы  оказали  ожесточенное  сопротивление,  но  в  конце  концов  их
уничтожили.  Благодаря пологому берегу и утихшему прибою выгрузка припасов и
ар-тиллерии прошла на диво слаженно. К полуночи шлюпки вернулись с ранеными,
вдобавок донесшими весть о победе.
     Его   обязанности   в  этой   фазе   операции   исчерпа-лись;  развитие
достигнутого   успеха   перешло   в  другие  руки.  Герцог  Кембриджский  --
превосходнейший воин,  находчивый и  опытный  полководец.  Благодаря  успеху
десанта и  атаки  он сможет удержать  позицию. А закрепившись на  плацдарме,
расширит  брешь  в обороне  американцев.  Блокада  прорвана,  и хлопок снова
потечет в Англию -- в уплату за оружие, им-портировать которое Югу станет по
средствам.  Из-рядная  часть  работы  адмирала  тут   завершена.  Уста-лость
истекших будней, напряжение и  нехватка сна сказались. Китайская  рана снова
дала  о  себе  знать, напоминая, что  он взвалил на плечи непосильную но-шу.
Сказав  вахтенным, что  хочет быть  на  мостике  при первых лучах  рассвета,
адмирал удалился на отдых.
     Казалось,  он  едва-едва смежил веки, когда слуга тихонько  позвал его.
Сев в постели, Милн понемногу
     прихлебывал кофе, не делая усилий встать, пока  чаш-ка  не  опустеет, и
чувствуя  непомерную усталость.  Только  допив  кофе,  он побрился, оделся и
поднялся на верхнюю палубу. Темный свод  небес был  усыпан звездами, и  лишь
восток  едва заметно  посерел.  Капи-тан  Роланд,  находившийся  на мостике,
встретил его официальным приветствием.
     -- За ночь шторм стих, сэр. Предстоит чудесный
     день.
     --С берега дальнейших рапортов не поступало? -- Была контратака, но  ее
отбили. Генерал Буллерс доносит, что одержана окончательная победа.
     --  Что  полевые  пушки  и  провизия?  -  На берегу,  сэр.  Как  только
рассветет, их доста-вят на укрепления.
     -- Весьма удовлетворительный бой, воистину удовлетворительный.
     Однако  вскоре  адмиралу  пришлось  глубоко  рас-каяться  в собственных
словах. Как только утренняя дымка рассеялась, его охватил ужас,  нараставший
с каждой  минутой.  Берег,  где проходила  высадка,  от-крытый  морю справа,
оказался  куда обширнее,  чем"  казалось  вчера, во  время дождя  и  тумана.
Фактичес-ки говоря,  слева  береговая  линия  не  обрывалась,  а  изгибалась
обратно, к гавани. Милн поднес подзор-ную трубу к глазу и  при разгорающемся
свете зари увидел, что за мысом блестит лагуна. Охнув, капи-тан Роланд вслух
высказал опасения, в справедли-вости которых адмирал уже не сомневался.
     -- Это не  остров  Дир...  И  вообще  не остров.  Это  берег! Неужто мы
допустили ошибку?..
     До их слуха докатился отдаленный рокот артил-лерийской стрельбы, и  оба
направили подзорные  трубы в ту сторону.  К ним приближался корабль -- шлюп,
стоявший на восточном фланге, сейчас несся к флагману на всех парусах.
     А   следом,    изрыгая   клубящиеся   облака   дыма,   мчался   корабль
преследователей.
     -- Бить полный  сбор! -- приказал капитан.  -- Поднять  пары! Мне нужен
полный ход.
     "Воитель"  изготовил пушки,  поднял паруса и  только-только тронулся  с
места,  когда  шлюп обогнул его  с кормы и  спустил паруса,  оказавшись  под
защи-той  броненосца. Преследователь  тоже замедлил  ход  и  сделал  поворот
оверштаг, по  вполне  очевидным причинам не желая сталкиваться с  неуязвимым
"Во-ителем" и  его  пушками.  Как только корабль  повер-нулся  кормой, ветер
подхватил и  расправил флаг. Настолько близко,  что даже подзорная труба  не
по-надобилась.
     Звезды и полосы. Американский флаг.
     --  Передайте  на "Яву"  и "Саутгемптон", -- рас-порядился  адмирал. --
Вижу противника. Преследо-вать и захватить. Или уничтожить.
     Капитан английского  шлюпа при первой  же воз-можности спустил лодку  и
лично прибыл доложить обстановку. Поднявшись на палубу, он отсалютовал.
     -- Докладывайте, -- сухо бросил адмирал, зара-нее страшась ответа.
     -- На рассвете, сэр, мы увидели  остров и корабль на якоре невдалеке от
берега. Подошли достаточно близко, чтобы разглядеть там укрепленные позиции.
Янки открыли огонь,  как только разглядели  наш флаг. Затем военный  корабль
поднял якорь и погнался за нами. Я сверился с картой, сэр, и, по-моему... --
Го-лос   его   стих  до  шепота   и  оборвался.  Капитан  кашля-нул,   будто
поперхнувшись словами.
     --  Выкладывайте, -- буркнул адмирал.  Мертвенно бледный,  несмотря  на
загар, офицер с большим трудом проговорил:
     --  Полагаю, что... этот остров... остров Дир. Ко-гда  я обнаружил это,
то снова посмотрел на карту. Если вы взглянете,  сэр, вот там на берегу, где
мы  ата-ковали. Видите,  имеется небольшой порт, а  прямо за портом  вон  те
здания, близ места высадки. Я про-смотрел все свои карты, и мне кажется... я
думаю... что  это город Билокси.  Билокси,  штат Миссисипи, каковой, как вам
известно, входит в Конфедерацию.
     Неопровержимая  уверенность  поразила  адмира-ла,  будто  удар  молнии;
отшатнувшись, он уцепился за стальные перила.
     Они атаковали не ту крепость,  вторглись не на ту территорию, истребили
жизни и дома граждан  не  той из воюющих  стран. И повинен в ошибке он один,
более никто. Он должен был предотвратить атаку, но было уже слишком  поздно.
Надо попытаться  как-ни-будь это  поправить, сделать что-нибудь. Но поделать
уже  ничего  нельзя.  Жребий  брошен,  мосты  сожже-ны. Будущее не  сулит ни
малейшего проблеска, ка-рьера  разбита  вдребезги, это яснее ясного, да и на
самой жизни можно ставить крест.
     -- Что-то мне нехорошо, -- он повернулся и шар-кающей походкой двинулся
прочь с мостика. -- Сойду вниз.
     -- Но, адмирал... что нам делать? Какие будут приказания?
     Он промолчал.  Но выстрел, раздавшийся минуты две-три  спустя, послужил
самым красноречивым от-ветом.
     Едва   вскарабкавшись  по   штормтрапу  на   палубу  "Воителя",  герцог
Кембриджский  поспешил к капи-тану Роланду.  Закрыв  дверь, пепельно-бледный
ка-питан обернулся к нему, хрипло пробормотав:
     -- Катастрофа...
     -- Вы чертовски правы.  Вы знаете, что мы атако-вали  не тот  треклятый
пункт? Очевидно, знаете. Милн заплатит за .это, дорого заплатит.
     --Уже. Адмирал наложил на себя руки.
     --- Ну, а я  не приму на себя вину за его фиаско! -- Герцог так грохнул
кулаком  о стол, что бутылки под-скочили и зазвенели. -- Армия продвигается,
как приказано. Я должен позаботиться,  чтобы  у нее было  подкрепление. Надо
известить наступающих из Ка-нады. Я выжму победу из этой  смрадной каши, что
вы заварили. Что это за корабль там рядом?
     -- "Ява".
     -- Я беру его. Вы здесь  старший по  званию. Оста-етесь  командовать до
прибытия подкрепления. И что-бы у меня все  было как  следует, иначе  я  вас
разжа-лую, в отставку отправлю. Посмотрим, может ли флот хоть что-то сделать
как полагается в этой напасти.

     Детишки  бежали рядом с  марширующей колон-ной, радуясь и махая руками.
Взрослые  тоже  вышли навстречу войскам, но в отличие от  детей чувствова-ли
себя не  в  своей  тарелке. Вперед  специально  вы-слали верховых,  чтобы те
известили  людей,  что  к  чему.  Синие  мундиры  и  знамя  Союза  встречали
удив-ленно поднятыми  бровями,  но, когда выяснялось, в  чем  дело, всеобщий
энтузиазм только возрастал.
     --  Задайте им жару,  ребята! -- крикнул старик с  крыльца придорожного
дома.
     -- Янки и Джонни  Бунтарь -- ну, будь я нела-ден! -- выдохнул встречный
всадник, размахивая  шляпой. --  Всыпьте этим англичанам! Слыхал я,  что они
наделали. В аду им самое место!
     Двое генералов, ехавшие во главе колонны, маха-ли в ответ.
     -- Чудесный прием, --- заметил Шерман. -- Со-знаюсь, поначалу я немного
тревожился.
     -- А я нет. Как только люди узнают, почему вы с нами и куда мы идем, вы
найдете здесь самый теплый прием. Впрочем, маршировать нам осталось недолго.
Мы приближаемся к конечной станции железнодо-рожной компании "Мобил и Огайо"
в Коринфе,  --  сообщил генерал Борегар.  -- Я телеграфировал впе-ред, чтобы
собрали  все  паровозы  и  вагоны. В том  числе  платформы  для артиллерии и
товарные вагоны для лошадей.
     -- Есть ли донесения о передвижениях против-ника?
     -- В последний раз  они были замечены на подсту-пах к Хэндсборо. Теперь
вам следует  вникнуть  в  гео-графию  побережья Мексиканского  залива  этого
шта-та.  Билокси  находится  на  оконечности  длинного  полуострова,  далеко
вдающегося  в океан, с лагуной позади. Хэндсборо же  расположено у основания
полуострова со стороны суши.  Если  англичане наме-рены оттуда  двинуться на
север,  то лучшего и желать  нечего.  Подальше от побережья  встречаются  по
боль-шей части  только заболоченные сосняки  и  заросли сахарного тростника.
Перед смертью телеграфист из Билокси  успел передать  сообщение.  Поблизости
нет  никаких  войск,  но  в  Дорейне наличествует  кавале-рийский отряд.  Он
развернется  перед фронтом  пред-полагаемого пути  следования  врага.  Людей
извести-ли,  чтобы они освободили  дорогу. Перед  англичанами  нет  ни одной
нашей воинской части, и  это  замечатель-но.  Я хочу, чтобы  они  продолжали
продвижение.
     Шерман  поразмыслил  над сказанным, и  губы его  медленно  сложились  в
усмешку.
     --  Конечно. Меньше всего на свете нам  бы хоте-лось встретиться с ними
нос  к носу, чтобы  биться на их условиях. Вы хотите, чтобы они продвинулись
впе-ред,  а  мы могли  зайти к ним с тылу. Отрезав  их от  Би-локси  и линий
снабжения.  Заманить их в  глубь  враж-дебной территории, а затем стереть  с
лица земли.
     --  Точно так.  Наша  сила во внезапности.  А мы обойдем их стороной по
железной  дороге.   У   Геттис-берга   имеется   железнодорожный  узел,  где
пересека-ются две линии. Там мы пересядем в вагоны железно-дорожной компании
"Галф энд Шип Айленд".  Затем прямиком на  юг до  Галфпорта. Таким  путем мы
зайдем к  ним с тылу и  отрежем их. Если повезет,  изоли-руем от  кораблей и
поставок припасов. Затянем пет-лю  вокруг них --  и  уничтожим.  Вот как  мы
поступим.
     -- Блестящий план, -- кивнул Шерман. -- Во-истину блестящий.
     Входя в предместья Коринфа, они услышали пронзительный паровозный гудок
со стороны желез-нодорожного депо.  Солдаты, чувствовавшие душев-ный подъем,
разразились  на ходу  ликующими  крика-ми.  Из  конической  трубы  паровоза,
разводившего пары, валил густой дым.  Еще один  локомотив стоял наготове  на
запасном пути,  чтобы  прицепиться  ко второму составу,  как  только отойдет
первый.
     -- Я бы не хотел делить наш личный состав, -- сказал Борегар.
     -- Мудрая предосторожность, --согласился Шерман. -- Полагаю, моим синим
мундирам  было  бы  неблагоразумно маршировать через  Миссисипи  без  вашего
сопровождения. Предлагаю погрузить на пер-вый поезд один из  ваших полков  и
мой Пятьдесят тре-тий Огайский.  Остальные солдаты, пушки и  припасы  пойдут
следом. А в Галфпорте сформируемся заново.
     Телеграфные  аппараты неустанно стучали по все-му штату Миссисипи.  Все
нормальное   железнодо-рожное   движение  было   прекращено  или  направлено
обходными  путями, чтобы пропустить воинские эше-лоны.  Поезда  катили на юг
весь жаркий день до вече-ра.  В  Геттисберге, во  время пересадки  на другую
линию,  не  обошлось  без замешательства  и  суматохи. Но солдаты  трудились
вместе по доброй воле; к ночи погрузка закончилась, и начался последний этап
пу-тешествия.  Большой  керосиновый прожектор  паро-воза выхватывал из  тьмы
сосны,  растущие вдоль до-роги. Солдаты, притихшие после  утомительного дня,
дремали на сиденьях и в проходах.
     Галфпорт.  Конец железнодорожной ветки, конец железнодорожной  поездки.
Спустившихся из вагона
     генералов встречали конфедератские кавалеристы, отдавшие честь обоим.
     -- Капитан  Кулпеппер  послал  меня  сюда дожи-даться  вас всех.  Велел
сказать  вам, что эти  англий-ские солдаты остановились на ночлег, не дальше
пары миль от Хэндсборо.
     -- Далеко ли до Хэндсборо? -- осведомился Бо-регар.
     -- Считай, прогулка, генерал. Не больше десяти-двенадцати миль.
     -- Они в наших руках, -- заключил Шерман.
     -- Совершенно верно. Выступаем немедленно. Вклинимся ночью между ними и
Билокси. А там по-глядим, что принесет нам утро.

     Корабль военного флота США "Род-Айленда не  пытался обогнать британские
военные корабли, да,  пожалуй, и  не мог. Вместо этого  он пришвартовался  у
верфи острова  Дир,  под защитой тридцатифунтовых  пушек  береговой батареи,
приготовив  свои  пушки в ожидании противника.  Английские корабли  подо-шли
поближе,  но  быстро  сыграли  отбой,  когда  бата-реи  дали залп, фонтанами
поднявший воду вокруг них.  Как только  британские  корабли присоединились к
флоту, не выказывая желания вернуться, "Род-Айленда отдал швартовы и на всех
парах устремился на восток.
     Прежде  чем  "Род-Айленд" был насильно  завербо-ван  в  военный  флот и
отправился на подмогу блокад-ной флотилии, он был морским  паромом. Несмотря
на почтенный возраст, машины его оставались впол-не надежными. Под  хорошими
парами,  да при  затя-нутом предохранительном  клапане, он мог делать верных
семь  узлов.  И делал, взбивая пену своими большими  колесами  и устремляясь
вдоль берега на восток на предельной скорости.
     -- Ты видел их так же ясно, как я, Ларри,  верно ведь? -- в который раз
поинтересовался капитан Бейли.
     -- Верное  дело, капитан,  разве  такой большущий флот  прозеваешь?  --
ответил старший помощник.
     --  Ас каким  бесстыдством  этот  шлюп  пошел  пря-мо  на нас, подумать
только! А на маковке мачты раз-вевается британский флаг. Мы воюем,  а тут он
мчится прямиком под огонь  батареи.  Комендору  следовало подержать его  под
огнем чуток подольше.
     -- По-моему, мы попали в него пару раз.
     -- Может статься. Ну по  крайней мере, он дал деру и вывел нас прямиком
к остальным.
     -- Ни разу  не видал железнобокого вроде этого англичанина. --  Капитан
окинул  взглядом  берег  Мис-сисипи,  потихоньку  ползущий  назад.  --  Как,
по-тво-ему, до залива Мобил еще часа два?
     -- Около того.
     -- Бьюсь об заклад, адмирал страшно заинтересу-ется нашим докладом.
     --  Любой  блокадный  корабль  будет  более чем  за-интересован.  Разве
"Монитор" не должен был уже подключиться к ним?
     -- Должен.  Я читал приказы. Должен  был присо-единиться к блокаде, как
только  новый железный  ко-рабль класса "Монитора", "Мститель",  подоспеет в
Хэмптон, чтобы занять его место.
     -- Держу  пари,  ребята на  "Мониторе" окажутся погорячее всех  других.
Должно  быть,  жутко  устали  торчать  пробкой  в  бутылке, поджидая,  когда
"Мер-римака покажется сызнова. Слыхал я, на нем новый капитан?
     -- Лейтенант Уильям Джефферс, славный чело-век. Бедолага У орден  ранен
в глаз.  Ядро угодило в  смотровую щель, осколки  полетели  ему  прямиком  в
глаза. На один глаз  он окривел, а второй  видит тоже не ахти как. Джефферса
наш рапорт заинтересует.
     - Всех заинтересует, как только весть об этом долетит до Вашингтона.

ГИБЕЛЬ АРМИИ


     Стояла тихая и жаркая ночь. И очень душная. Рядовой Эльфинг из Третьего
Миддлсекского вгля-делся в предрассветную  тьму, затем расстегнул во-ротник,
чувствуя страшную  усталость. Вторую ночь подряд  на часах, и только потому,
что напился  вмес-те  с остальными.  А  ведь  к  женщинам он даже близко  не
подходил,  был чересчур  пьян для  таких  дел. Во тьме мерцают светлячки  --
диковинные  насекомые,  светящиеся  в  ночи.  А  ночь  очень мирная;  легкий
ве-терок доносит ароматы жимолости, роз и жасмина.
     Кажется,  что-то  двигалось?  Небо  на  востоке по-светлело,  так  что,
выглянув  из-за   дерева,   он  ясно   разглядел  темный   силуэт  человека,
затаившегося  в подлеске. Да, Господи Боже,  это  один,  а  там  и  дру-гие!
Эльфинг выстрелил  из мушкета, не давая себе труда  прицелиться. Но не успел
даже возвысить голос, чтобы поднять тревогу, когда рухнул, сражен-ный  сразу
дюжиной винтовочных  пуль. И был мертв  еще до того, как тело его  упало  на
землю.
     Пропели горны. Сбросив одеяла, британские сол-даты схватились за ружья,
чтобы ответить  на  огонь,  шквалом  обрушившийся  на  них  из-за  кустов  и
дере-вьев возле лагеря.
     Выскочив из своей палатки,  генерал Буллерс  по  интенсивности стрельбы
отчетливо  понял,  что  до  пол-ного истребления остались считанные  минуты.
Вспыш-ки ружейного  огня и  плывущие  по ветру  облака  дыма  указывали, что
атакует весьма значительное войско. Да еще с пушками, понял он, когда взрывы
первых  ядер проредили шеренги обороняющихся. Да  еще с  тыла  -- нападающие
преградили армии путь к месту высадки.
     --  Трубить  отход! -- крикнул Буллерс подбежав-шим офицерам. Мгновение
спустя шум боя перекрыл чистый голос трубы.
     Солдаты  не бросились врассыпную, ибо все были ветеранами, видавшими не
один поход. Дав залп в  надвигающегося противника,  они отходили,  сохра-няя
боевые  порядки,  не  срываясь  на  бег. Вспыхнув-шая  в небе заря  осветила
остатки  дивизии  -- отстре-ливающиеся,  пятящиеся неровной цепью. Но каждый
шаг  уводил их  дальше от  берега, прочь  от надежды на спасение. Небольшими
группами  они  продвига-лись  в  задние  ряды,  где  останавливались,  чтобы
перезарядить мушкеты  и выстрелить  снова, когда  их  товарищи пройдут мимо.
Времени на перегруппиров-ку  просто нет. Остается только сражаться. И  найти
место, где можно закрепиться.
     Сержант Гриффин  из Шестьдесят седьмого Саут-Гемпширского почувствовал,
как пуля вонзилась в приклад мушкета с такой силой, что его крутнуло во-круг
оси. Цепь атакующих почти настигла его. Вски-нув мушкет, Гриффин выстрелил в
солдата в синем мундире, поднявшегося  прямо перед ним. Пуля по-пала в руку,
и солдат, выронив ружье, зажал  рану.  Боец, шагавший рядом, с пронзительным
воплем  ри-нулся  вперед,  занося штык  по  длинной  дуге  и вонзив  в грудь
сержанта,  когда тот только-только вскинул свое оружие.  Провернувшись, штык
вырвался  из  гру-ди,  и  кровь потоком  хлынула из ужасной  раны.  Сер-жант
попытался поднять свой мушкет,  не смог, выро-нил и сам повалился  следом, в
последний миг  своей  жизни с  недоумением  гадая, почему  на  убийце  серый
мундир. Другой был в синем...
     Атакующие  не мешкали и не колебались.  Британ-ских солдат,  пытавшихся
закрепиться  на  позициях,  уничтожали. Бежавших расстреливали или  добивали
штыками в спину.
     Первое укрытие, где можно было остановиться, дать отпор и предотвратить
разгром,   генерал  Буллерс   увидел   в   заросшей  вьющимися   растениями,
по-косившейся деревянной изгороди.
     -- Ко мне! -- крикнул он, взмахнув шпагой. -- Сорок пятая, ко мне!
     Бегущие люди, некоторые  из  которых были на столько измождены,  что не
смогли  бы идти  дальше,  заковыляли к нему, падая на землю  под  ненадежной
защитой  изгороди. К ним присоединились остальные, и  вскоре британская цепь
уже вела непрерывный огонь, впервые за утро.
     Наступающие  устали ничуть не меньше, но их  влекло  вперед исступление
боя.  Борегар быстро  раз-вернул  войско  в  цепь  перед  изгородью, положив
бой-цов в высокую траву.
     --  Найди  укрытие,  заряжай  и  пли,  ребята! Про-держитесь,  пока  не
отдышитесь, до подхода подкреп-ления. Оно вот-вот подоспеет.
     Увидев, как поступил Борегар, Шерман собирал солдат рядом с собой, пока
не скопилось изрядное войско.  Полевые пушки были  уже на подходе, гото-вясь
занять  новый огневой рубеж, но ждать их готов-ности было нельзя, потому что
Борегар оказался в опасном положении. Когда Шерман скомандовал на-ступление,
знаменосец   Пятьдесят  третьего  Огайского  находился  поблизости.   Увидев
надвигающуюся цепь,  англичане  сосредоточили  огонь на новой  угрозе. Пу-ли
засвистели вокруг наступающих, выстригая кло-чья травы.
     Услышав крик  боли, Шерман обернулся и  увидел, что  раненый знаменосец
падает. Осторожно опустив его  на землю,  генерал принял из  ослабевших  рук
древко, несущее звездно-полосатое полотнище, под-нял флаг высоко над головой
и приказал атаковать.
     Бегом  одолев  последние ярды, солдаты Союза  бросились на  землю среди
конфедератов, прикован-ных к месту плотным огнем. Шерман, по-прежнему сжимая
в  руке  флаг, присоединился  к  Борегару,  на-шедшему  укрытие  в небольшой
рощице, вместе со своими офицерами и группой солдат.
     -- Пушки на  подходе,  --  сообщил Шерман.  -- Пусть  немного забросают
англичан ядрами, прежде чем мы атакуем снова. Как у вас с боеприпасами?
     -- Отлично. Похоже, перестрелке ребята сегодня предпочитают штыковую.
     Шерман оглядел солдат. Выбившиеся из сил, из-можденные, с  закопченными
пороховым дымом  ли-цами  и  мундирами, они  по-прежнему  выглядели  грозной
силой, готовой сокрушить любого врага. Знаменосец конфедератов устало оперся
на  древко флага. Шерман  хотел перезарядить пистолет к сле-дующей атаке, но
вдруг обнаружил, что руки его за-няты знаменем.  Мысли его тоже были заняты,
но  сражением,  так  что,  даже  не подумав, Шерман  про-тянул  флаг солдату
Конфедерации.
     -- Держи, парень. Тебе что один нести, что два -- труд невелик.
     Усталый  солдат с улыбкой кивнул, взял  второй флаг и связал оба древка
вместе.
     Никто не обратил на это внимания -- все готови-лись к атаке.
     В  ту  минуту,  в  пылу  боя,  звездно-полосатый  и  флаг  Конфедерации
объединились.
     И затрепетали  на  ветру, как один, когда прозву-чал  приказ и  солдаты
устремились вперед.

     Королевские  военно-морские  пехотинцы  встали   лагерем  на  берегу  у
Билокси,  охраняя пушки и  скла-ды. Долетевшая  с запада  орудийная канонада
послу-жила сигналом тревоги, и они уже  готовились  к вы-ступлению,  когда в
лагерь  приковыляли  первые  из  солдат, ускользнувшие от  нападающих. Майор
Дэшвуд  решительно  подошел  к  спотыкающемуся  от  уста-лости  пехотинцу  и
притянул к себе, ухватив за грудки.
     -- Что там случилось?! Говори!
     -- Атака... на рассвете. Врасплох. Много ружей,
     сэр. Солдаты, тоже множество. Генерал приказал от-ступать.
     -- Бросать оружие он вам не приказывал. -- От-швырнув солдата на землю,
майор  зашагал вдоль бе-рега. --  Пусть люди займут  позиции на укреплениях.
Пустите в ход ящики и тюки, пусть они тоже послу-жат прикрытием.  Разверните
пушки. Проследите, что-бы люди  трудились быстро и на совесть. Лейтенант, до
моего  возвращения  остаетесь  за  командира.  Я  от-правляюсь  туда,  чтобы
выяснить, что к чему.
     Косоглазая лошадь, захваченная после штурма, отличалась пугливым нравом
даже в лучшие време-на. Будучи не слишком опытным наездником, майор прибег к
помощи двух морских пехотинцев, чтобы взобраться в седло. И галопом, не умея
сдержать  ло-шадь,  поскакал  на  шум перестрелки.  Довольно бы-стро отыскав
место боя, он сумел остановить лошадь, сильно натянув поводья.
     С  первого  же  взгляда стало  ясно: битва проигра-на.  Трупы  англичан
буквально устилали землю.  Они  взяли  с  собой  немало врагов, но  все-таки
недостаточно много. Уцелевшие оказались в окружении и вырвать-ся не могли. В
кольце  превосходящих  сил. Конечно,  можно  было бы  контратаковать  силами
морских  пе-хотинцев.  Но  они  тоже  окажутся в  численном  мень-шинстве  и
наверняка  не  успеют подойти  вовремя, чтобы  повлиять  на  исход сражения.
Интенсивность огня  уже начала  понемногу  убывать по мере того, как  тесный
кружок обороняющихся становился все  тес-нее. Песок  у ног лошади взметнулся
от  удара пули, и майор  понял, что обнаружен.  Неохотно  развернул лошадь и
галопом поскакал обратно к берегу.
     Увидев, что  люди уже заняли оборонительные  ру-бежи,  укрепив позиции,
насколько  это возможно,  майор приказал  морякам спустить на  воду  одну из
шлюпок и сесть на весла. И направился к "Воителю".
     Навстречу  полнейшей неразберихе. Шлюпки  с других  кораблей сбились  у
трапа,  и  майору  при-шлось ждать,  пока выйдут старшие  офицеры. Когда  он
наконец  поднялся на палубу, там метались матро-сы, натыкаясь друг на друга,
зависнув  на вантах, они сворачивали  парус, чтобы его не  закоптило  дымом,
валящим из трубы. Младший помощник, с которым Дэшвуд во время плавания делил
каюту,  надзирал за опусканием телескопического  кормового дымохода, и майор
направился прямо к нему.
     -- Дес, что происходит? Мы что, отплываем?
     -- Да... и нет. -- Дес обернулся, чтобы рявкнуть на матроса: -- Эй, ты!
Смотри, что делаешь!  Налегай на шкот! -- Знаком отозвав Дэшвуда в сторонку,
он продолжал: -- Адмирал мертв, очевидно, покончил с собой.
     -- Кажется, я знаю, почему.
     -- Видишь вон тот  остров, едва  виднеющийся на  горизонте? Вот это как
раз и есть Дир.
     Дэшвуд поглядел на остров и перевел взгляд в сторону берега.
     -- И как же  наши  замечательные военные моряки совершили этот  промах?
Ошибочка   в  расчеты  закра-лась?  --  При   виде  замешательства  младшего
помощ-ника Дэшвуд холодно усмехнулся.  -- Мы обнаружи-ли  это утром.  Сейчас
генерал Буллерс развивает наступление. Я должен был последовать  за ним, как
только  будут выгружены остатки  припасов.  А те-перь. ..  мне надо доложить
герцогу...
     -- Уплыл на "Яве".
     -- А кто же командует?
     --  Кто  знает?  Капитан  созвал  в  своей  каюте экс-тренное совещание
командного состава.
     -- У меня для них найдутся свежие  дурные  вес-ти. -- Склонившись к уху
приятеля, майор  зашеп-тал:  -- Буллерс атакован и разбит. -- Развернулся  и
сбежал по трапу на нижнюю палубу.
     У дверей каюты стояли на посту двое его под-
     чиненных, при виде командира вытянувшихся во
     фрунт.
     -- Приказ капитана, сэр. Не входить...
     -- Отойди, Дунбар, или я удавлю тебя твоими же кишками.
     Занятые  спором  капитаны  смолкли  и  устремили взгляды  на  вошедшего
офицера.
     -- Проклятье, Дэшвуд, я же приказал...
     --Так  точно,   сэр.  --  Майор  закрыл  за  собой  дверь,  прежде  чем
заговорить. --  У меня для  вас сквер-нейшие новости. Генерал Буллерс и  вся
его армия подверглись нападению. К текущему моменту все либо  погибли,  либо
захвачены в плен.
     -- Не может быть!
     --  Уверяю вас. Я  отправился туда  лично  и видел случившееся. Один из
солдат, вырвавшихся оттуда, может подтвердить мой доклад.
     --  Возьмите своих людей  и ступайте  к  ним на под-могу! --  выкрикнул
капитан "Роял Оука".
     -- Разве  вы  здесь командуете, капитан? -- холод-но осведомился  майор
Дэшвуд. -- Насколько  я  пони-маю, после смерти адмирала моим подразделением
командует капитан моего корабля.
     -- Все погибли? -- переспросил капитан Роланд, ошеломленный вестями.
     --  Или  погибли,   или  попали  в  плен  уж  наверня-ка.  Какие  будут
приказания, сэр?
     -- Приказания?
     --  Да, сэр. -- Нерешительность капитана  вывела Дэшвуда из себя, но он
ничем не  выдал своих  чувств.  -- Я  приказал людям окопаться на берегу.  С
пушками они смогут сдержать атакующих, но побе-дить им не удастся.
     -- Что вы предлагаете?
     -- Немедленное  отступление. Бесспорно, наши сухопутные силы  со  своей
задачей не справились. Предлагаю сократить потери, немедленно выведя войска.
     -- А вы абсолютно  уверены,  что  наши войска на  суше уничтожены?  Или
будут уничтожены в бли-жайшее время? -- уточнил один из капитанов.
     -- Даю вам  слово, сэр. Если  же у вас имеются  со-мнения, я с радостью
отведу вас на поле боя.
     -- А провизия на берегу, пушки? Как быть с ними?
     -- Предлагаю забрать, что удастся, уничтожить остальное, пушки разбить.
Мы  ничего не добьемся, задержавшись хоть  на минуту дольше,  чем надобно. А
теперь прошу простить, мне необходимо вернуться к своему отряду.
     Несмотря  на безотлагательность решения,  коман-дование Судило и рядило
целый  день.  Дэшвуд   вы-слал  разведчиков,   и   те  донесли,  что   битва
действи-тельно  закончилась. Видели,  как  небольшую группу  пленных  повели
прочь. А вражеские  дивизии пере-формировываются. Стрелки  уже  выступают  и
более чем очевидно, что случится дальше. Майор расхажи-вал взад-вперед по ту
сторону укреплений,  а в  душе его кипела черная злоба против  нерешительных
моряков. Неужели его морские пехотинцы тоже долж-ны пойти на заклание?
     Только под  вечер  решение  было наконец принято.  Уничтожить провизию,
разбить  пушки,  посадить  морскую пехоту  на  корабли. Шлюпки только-только
успели доставить первую партию  людей к транспорт-ному судну, когда марсовый
"Воителя" доложил, что на восточном горизонте виден дым.
     Не прошло и минуты, как все подзорные трубы во флоте были устремлены  в
том направлении. Облако дыма разрослось, распавшись на отдельные столбы.
     --   Насчитываю  четыре-пять   кораблей,  возможно,  больше.   Идут  на
форсированной тяге.  --  Голос  капи-тана  Роланда  хранил  бесстрастность и
равнодушие,  хотя  в душе его  росла  тревога. -- Нет  ли блокадного флота в
заливе Мобил?
     -- Согласно последним донесениям, весьма нема-лый, сэр.
     --Да. Я так и думал.
     Головные корабли уже полностью вышли из-за горизонта, белея парусами. И
остановились на рас-стоянии много больше пушечного  выстрела; большой линкор
в центре строя начал разворачиваться
     --  Что  они  еще  там затевают? -- недоумевал  ка-питан.  -- Окликните
марсового.
     -- Есть, сэр.
     -- Убрали трос, сэр. Буксировали какое-то судно.
     -- Какое именно?
     -- Не могу толком сказать. Ни разу не видал та-кого.
     Черное судно сидело в воде так низко, что разо-брать детали было весьма
трудно.  Опередив  осталь-ные  корабли,   суденышко   медленно  двинулось  к
бри-танской флотилии. Никому так и не удалось опоз-нать  его тип, даже когда
оно подошло ближе.
     Черное, сидящее настолько глубоко, что палубу омывает вода. А посредине
-- круглое сооружение.
     --  Будто сырная коробка  на  плоту,  --  прокоммен-тировал  кто-то  из
офицеров.
     Капитана Роланда охватил неописуемый холод. Именно эти слова он читал в
газетах.
     -- Так что ж это такое? --вслух гадал кто-то.
     --  Немезида,  --  едва  слышно  проронил капитан.  Паровые  деревянные
фрегаты  американцев  раз-вернулись  полукругом, готовясь вступить в  бой  с
британскими  судами,  старательно  удерживаясь  на  приличном расстоянии  от
грозного стального корабля. И только "Монитор" неуклонно продвигался вперед.
     Американцы  были  уже  наготове  --  пушки   заря-жены  и  выкачены.  В
бронированной рубке на борту " Мониторам лейтенант  Уильям Джефферс направил
подзорную трубу в сторону стоящих на якоре судов.
     --  Атакуем броненосец, пока он не  тронулся. Это либо "Воитель",  либо
"Черный  принц".  Насколько   мне  известно,  других  железных  кораблей   в
британ-ском флоте нет. Наши агенты сообщили  все подроб-ности их конструкции
и устройства.
     "Воитель" выбирал якорь и разводил пары. Кор-ма корабля была обращена к
атакующему "Монито-ру", и первый помощник охнул, увидев ее.
     --  Корма, сэр... да  она  же  не  бронирована!  Там  какая- то машина,
лебедка, что ли. станина какая-то.
     --Верно, -- подтвердил Джефферс. -- Я  читал описание в рапортах. Когда
корабль  идет под  пару-сом, винт  для  снижения сопротивления  поднимают из
воды. Так что корма не покрыта броней. Равно как и нос.
     -- Да мы потопим его в два счета!
     --  Это  будет  не  так-то  просто.  В  донесениях раз-ведки приводятся
мельчайшие  подробности  его кон-струкции. Корпус сделан из  стали  дюймовой
толщи-ны,  но это корабль  внутри корабля. Все основные батареи  находятся в
цитадели -- бронированном ко-робе внутри  судна. Их тридцать две -- двадцать
шесть шестидесятивосьмифунтовых и  шесть стофунтовок. Он превосходит нас  по
числу пушек, но не по калибру. С нашими Дальгренами нельзя не считать-ся. Но
цитадель эта сделана из четырехдюймовых сварных стальных плит, подкрепленных
двенадца-тью дюймами тикового дерева. Взять его не так-то просто.
     -- Однако попытаться можно?
     -- Несомненно. Наши  ядра  отлетали от  "Мерри-мака", потому что у того
были   выпуклые   борта.   Мне  хочется   поглядеть,   как  сработает   ядро
одиннадцати-дюймового  орудия системы  Дальгрена  против этой цитадели  с ее
вертикальными бортами.
     Словно комар напал на слона.  Вовсю  дымя корот-кими толстыми  трубами,
крохотный  стальной   "Мо-нитор"   устремился   к  длинной  черной   громаде
"Во-ителя",  угрюмой и грозной  Пуленепробиваемые за-слонки орудийных портов
отъехали   кверху,   и  жерла  больших  пушек  выдвинулись   наружу.  Загодя
заря-женные пушки выстрелили  как  одна, изрыгнув  ши-рокую  полосу  огня, и
стальные ядра с воем устреми-лись через разделяющую корабли дистанцию.
     Без  какого-либо видимого результата.  Башню развернули,  чтобы  орудия
обратились прочь от  бри-танского  броненосца. Ответный  залп тоже ничего не
дал. Большинство ядер пронеслось мимо крохотной  мишени, а два-три, попавших
по восьмидюймовой броне  башни,  отскочили, не причинив  ни малейшего вреда.
"Монитор" с пыхтением двигался вперед на  своей предельной скорости  почти в
пять узлов. Когда он приблизился к черному кораблю, под башней за-шипел пар,
проворачивая шестерню, сцепленную  с зубчатым колесом  под основанием башни.
Под лязг громадных  шестерен башня  развернулась,  так что жерла обеих пушек
оказались в считанных футах от высокого борта "Воителя".
     И выстрелили. Ядра  пробили броню,  сея хаос и разрушение  на орудийной
палубе.  Отдача  швырнула  пушки назад, они заскользили по рельсам под  визг
тормозных башмаков -- металл о металл -- и остано-вились.
     -- Заряжай!
     Коленчатые банники с шипением прошлись по стволам пушек. Затем на место
забили  заряды,  за ко-торыми последовали  ядра, поднятые железными клешнями
при помощи цепных лебедок. Через две  минуты пушки были готовы к выстрелу, и
потные,  чумазые  канониры  налегли  на  лямки, выкатывая орудия на  огневую
позицию.
     К тому  времени "Монитор" зашел  к стальному кораблю  с  кормы, едва не
касаясь высокого руля.  Несмотря  на огневую мощь английского броненосца, на
корме у него была одна-единственная турельная пушчонка,  и ее выстрел не дал
ничего.
     Обе пушки  "Монитора" рявкнули  в  один голос, вогнав ядро  в  корму  и
пробив дюймовую сталь кор-пуса.  Там  "Монитор" и  лег  в  дрейф, дожидаясь,
по-ка  орудия  будут  перезаряжены.  Прошли  две минуты.  Морские  пехотинцы
выстроились вдоль  планшира,  безрезультатно паля из мушкетов  по  стальному
су-денышку. Из  труб <Воителя",  разводившего пары,  клубами  валил  дым.
Якорь уже подняли, и черная громада начала разворачиваться,  чтобы направить
орудия на крохотного неприятеля.
     Затем "Монитор" выстрелил снова. Висевшая на корме шлюпка разлетелась в
щепки, а вместе с ней и массивное перо руля.
     Винт " Воителям уже начал вращаться, и тяжелый корабль двинулся  прочь.
Развернуться   без  руля   он  уже  не  мог,  но  зато  мог  ускользнуть  от
сокрушитель-ной атаки.
     В тишине между  выстрелами экипаж  "Монито-рам отчетливо  слышал  цокот
пуль  по  обшивке;  пере-вешиваясь  через  фальшборт,  пехотинцы  продолжали
тщетный обстрел из мушкетов. Но когда игрушечный корабль северян вышел из-за
кормы и двинулся  вдоль борта, он  опять  натолкнулся на более сущест-венную
угрозу  шестидесятивоеьми- и стофунтовых  орудий. Как  только он оказался на
прицеле, канони-ры британца открыли  беглый огонь,  даже не выкаты-вая пушки
вперед. Железные ядра обрушились на железный кораблик, как множество молотов
на нако-вальню, с лязгом и грохотом осыпая башню и корпус ударами.
     Без видимых  результатов. Круглому  ядру не под силу  пробить  подобную
сталь, как обнаружил  "Мер-римака. Но "Мерримак" был неуязвим для ответно-го
огня. А  вот  британец  --  нет.  "Монитор"  удерживал свою  позицию у борта
броненосца, отвернув башню
     для перезарядки. Перезарядка и залп, каждые две минуты. В  конце концов
" Воителю" пришлось оста-новить машину, потому что он  шел  прямо  на берег.
"Монитор"  двигался за  ним  как приклеенный, по-вторяя каждый маневр,  ведя
непрерывный обстрел, круша броню цитадели, уничтожая пушки и разлета-ющимися
обломками стали и дерева кося канониров.
     А  вокруг  двух сцепившихся  в  схватке кораблей неистовствовал морской
бой.  Схватка  шла  не  на  жизнь, а на  смерть,  деревянные  корабли против
дере-вянных  кораблей. Однако все американские корабли  ходили  на пару, что
давало им  неоценимое  преиму-щество  против  британских  парусников.  Пушки
изры-гали пламя  и  сталь; безоружные транспорты держа-лись в море, стремясь
избежать бойни.
     Теперь, когда большинство пушек британского броненосца было выведено из
строя, лишенные бро-ни  американские суда  подошли, чтобы включиться в битву
против "Воителя". Их мелкокалиберные пуш-ки не могли пробить броню, но  зато
сметали всех и вся на палубах. Три  исполинские мачты и реи броне-носца были
сделаны из дерева.  Шквал американских  ядер сперва  подкосил  грот-мачту, с
оглушительным треском рухнувшую на палубу, парусами и реями давя оказавшихся
под  ней.  Далее последовала бизань, сея  свою  долю  смертей  и разрушений.
Паруси-на и рангоут, свисающие вдоль бортов, заслонили орудийные порты,  так
что огонь совершенно прекра-тился.
     " Монитора сдал назад. Капитан Джефферс  кив-ком одобрил сокрушительный
результат.
     -- Славная  работа. Оставим ему последнюю мач-ту, потому что  теперь он
не скоро отправится в плава-ние.
     -- Если вообще отправится! -- воскликнул стар-ший помощник, указывая на
броненосец. -- "Наррагансетт" зацепился за нос и берет его на абордаж!
     --Отлично  сработано. Теперь, когда стальной  корабль вышел из боя, нам
пора подумать о деревян-ных. Надо помочь нашим. Освободить  часть кораб-лей,
чтобы они переключились на транспорты. Надо подбить как можно  больше судов,
пока  они не удра-ли. Если  не сдадутся, пустим их  на дно.  -- В улыбке его
стыл  лед, в душе  кипел гнев. -- Мы  славно  утер-ли  нос  этому  кичливому
британскому военному фло-ту, так что они надолго запомнят.

ЗНАМЕНАТЕЛЬНОЕ СОБЫТИЕ



     -- Может, видал я и худшие дни, Джон, но что-то не припомню, когда.
     Президент сидел в своем  стареньком  кресле,  уст-ремив  остановившийся
взгляд  на  телеграмму,  вру-ченную ему Николаем. Он  сильно сдал  и похудел
на-столько, что его потрепанный черный костюм  висел на нем, как на вешалке.
Со времени  смерти Вилли  Линкольн почти не ел,  почти не спал. Его  смуглая
кожа приобрела желтушный  оттенок, под глазами за-легли  черные круги. Новая
война  пошла весьма  скверно.  По  кабинету  с  сердитым  жужжанием  кру-жил
слепень,  снова  и  снова колотясь головой  в  стек-ло полуоткрытого окна. В
комнате  рядом  с  кабине-том  Линкольна  затарахтел  недавно  установленный
телеграфный аппарат, отбивая только что получен-ное сообщение.
     -- Скверные новости теперь доходят до меня на-много быстрей, с  тех пор
как  у нас под  рукой эта  адс-кая машинка, -- заметил Линкольн. -- Видел ли
те-леграмму военный министр?
     -- Да, сэр.
     --  Тогда,  мне  кажется,  он  скоро  будет  здесь. Бед-ные  мальчики в
Платсберге. Ужасная жертва.
     -- Очи задержали англичан, господин президент.
     -- Но  ненадолго. Порт Генри  захвачен и пылает, а  от генерала Халлека
все еще ни слова .
     --  В его последних донесениях сказано, что он формирует оборонительный
рубеж в форте Тайкондерога.
     -- Неужели мы обречены  на неустанное повторе-ние истории? Помнится, мы
бежали от британцев точно там же?
     --'  Это  было  стратегическое  отступление,  к  не-счастью  начавшееся
Четвертого июля.
     -- Я уповаю, что Халлек не станет повторять именно этот маневр.
     -- Сейчас к нему уже  должны были подоспеть ди-визии Гранта. Вместе они
являют собой грозную силу.
     -- Но пока они еще не вместе. Англичане съедят нас с  потрохами. А  что
это  за   таинственная  телеграм-ма  от  генерала  Шермана?  Разъяснения  не
поступали?
     --  Пока что не удалось выяснить. Часть теле-графных линий оборвана, и,
как мне сказали,  посла-ния пытаются направить обходным путем. Пока же у нас
имеется  только обрывочное, искаженное донесе-ние -- что-то о движении на юг
и какое-то упомина-ние о генерале Борегаре.
     -- Продолжайте выяснять, загадок  я не терплю. В любое  время, а уж тем
паче  в военное.  И отмените все посещения на сегодня. Я уже не  могу видеть
этих претендентов на должности, воплощающих пагубную угрозу моему здоровью.
     -- А собралась довольно большая толпа. Некото-рые ждут с рассвета.
     --  Я  не   испытываю   к  ним  сочувствия.  Известите  их,  что   дела
государственные имеют первостепенную важность. Хотя бы на сей раз.
     -- Не  сделаете  ли вы  единственное  исключение, сэр? Здесь  находится
английский джентльмен, толь-ко что прибывший на борту французского судна.
     У него имеются рекомендательные письма от видней-ших людей Франции.
     -- Англичанин,  говорите? Вот так  загадка, при-чем весьма интригующая!
Как его зовут?
     -- Мистер Милл, Джон Стюарт  Милл. В своей сопроводительной записке  он
пишет, что располагает сведениями, которые помогут нам в этой войне за
     свободу Америки.
     -- Если он английский шпион, то Фокс наверня-ка с радостью повидается с
ним.
     --  Я сомневаюсь, что он шпион. Рекомендатель-ные письма говорят о нем,
как о весьма видном на-турфилософе.
     Линкольн откинулся на спинку скрипнувшего
     кресла и вытянул свои длинные ноги.
     -- Его я приму. В наши дни, полные отчаяния,
     приходится хвататься за каждую соломинку. Быть может, за разговором мне
удастся отвлечься  и на время забыть об  осаждающих  нас бедах. Не ведомо ли
хотя бы намеком, каким образом его сведения

     могут помочь нам?
     -- Боюсь, нет. Загадка.
     -- Что ж, давайте разгадаем эту загадку. Пригла-сите этого джентльмена.
     Милл  оказался  мужчиной среднего  возраста, лы-сеющим  и  розовощеким,
аккуратно  одетым и весьма любезным. Представившись, он  слегка поклонился и
пожал президенту руку. Затем  положил две прине-сенные с собой книги на стол
и сел, откинув фалды

     фрака.
     --  Мистер  Линкольн,  --  произнес  он  торжествен-ным,  взволнованным
голосом.  --  Я  восхищался  аме-риканским  экспериментом  много  лет.  Я  с
присталь-ным  интересом  следил   за   вашей  избирательной   сис-темой,  за
действиями нижней палаты и Сената, за судебной системой и полицией. Конечно,
они далеки от идеала, и тем не менее я полагаю, что во многих
     отношениях у вас единственная  свободная страна в мире  -- единственное
демократическое  государство.  Считаю,  что  мир  видел  довольно королей  и
тиранов и должен ныне отыскать путь к демократии. Теперь же ваше благородное
дело оказалось под угрозой, исхо-дящей от моей собственной страны; хотя я не
прило-жил руки к сему прискорбному деянию, но  считаю своим долгом все равно
попросить  прощения.  Одна-ко  эта  трагедия  побудила  меня  к  неожиданным
дейст-виям, потому-то я и здесь. По смерти моей дорогой супруги мы с дочерью
уехали во Францию, ибо я решил удалиться от мира, дабы написать свои книги и
ждать  часа,  когда  смогу воссоединиться  с ней. Но  этому не  суждено было
сбыться. Необходимость из-гнала меня из тишины кабинета  обратно  на мировую
арену.  Я здесь,  дабы, если  позволите,  помочь  вашей  юной  демократии и,
снова-таки  если   позволите,  по-мочь   направить  ее  на  тропу  грядущего
процветания.
     -- Как и вы,  я полагаю,  что  американский экспе-римент  -- последняя,
светлая надежда  человечест-ва,  --  кивнул  президент. -- Вы в  самом  деле
произво-дите впечатление  человека вдохновенного, мистер  Милл.  Но,  никоим
образом не желая  вас  обидеть,  я все-таки  вынужден  сказать, что ныне  мы
больше нуждаемся в людях, умеющих сражаться, нежели в людях мыслящих. Однако
прошу вас, не  чувствуйте стеснения и расскажите, как вы  намерены  к  этому
по-дойти.
     Подавшись вперед, Милл постучал указательным пальцем по книгам.
     -- Если вы внимательно поищете, то найдете от-вет на свой вопрос здесь,
в моих "Принципах поли-тической экономии". Небольшой подарок для вас.
     --  Вы  очень добры,  -- Линкольн  подтащил к  себе книги через стол  и
открыл  первый  том, с  улыбкой  глядя  на  страницы, заполненные  убористым
шриф-том. --  Я всегда  запоем читал литературу по натур философии. Я весьма
восхищен  теориями  Фрэнсиса  Вейланда(Фрэнсис  Вейланд  (1796  --  1865) --
американский свя-щенник  и  просветитель. Написал множество трудов на разные
темы. В  1837  году  опубликовал книгу "Начала политической  экономии"), чьи
работы вам наверняка известны.  Мис-тер Вейланд полагает, что  труд является
источником  удовлетворения всех  человеческих нужд, труд превы-ше  капитала,
капитал возникает как результат труда.  Впрочем,  я уклонился в сторону. Я с
нетерпением жду  возможности прочитать ваши книги. Насколько позво-лит бремя
забот военного времени.
     Милл с улыбкой приподнял открытую ладонь.
     --  Первым делом  война, господин президент. От-ложите их в  сторону до
более  спокойных  времен.  Вы  обнаружите,  что  мы  с  Фрэнсисом  Вейландом
сходим-ся во мнениях по очень  многим вопросам. Если  по-зволите, я  вкратце
изложу для вас  свои чувства  и  теории в упрощенной форме.  Прежде всего, я
поддерживаю вашу  позицию в  данной  воине,  поскольку восприни-маю  ее  как
борьбу  против  рабства.  Но  как  англича-нин,  я  держался  в  стороне  от
конфликта, полагая,  что лично к нему не причастен. Теперь же  я считаю, что
моя  позиция была  ошибочной.  Я  более не могу  быть  безмолвным  зрителем.
Агрессия   моей   страны   против   вашей   является   актом   исключительно
без-нравственным, каковому нет прощения.
     -- Уверяю вас, никто не станет оспаривать ваше-го мнения.
     В дверь быстро постучали, и на пороге появился  озабоченный Джон Хей  с
телеграммой в руках.
     -- Могу  ли я поговорить  с вами  о... по весьма ще-петильному вопросу,
господин президент?
     --  Я подожду  за дверью, -- сказал  Милл, поды-маясь.  -- Можем ли  мы
продолжить нашу беседу?
     -- Конечно.
     Подождав, пока дверь закроется, Хей передал те-леграмму Линкольну.
     --Не знаю,  что все это значит, сэр, но если это правда,  то  эти вести
гораздо лучше, чем новости из штата Нью-Йорк.
     Взяв телеграмму, Линкольн вслух зачитал:
     --  "Группа  офицеров  Конфедерации  миновала   наши  позиции  согласно
условиям перемирия в Йорктауне. Ныне под  конвоем направляются в Вашинг-тон.
Делегацию возглавляет генерал Роберт Э. Ли".
     Президент опустил листок, и Хей понял, что еще ни разу в жизни не видел
на  его  лице  столь  безмерно-го  изумления.  Будучи   адвокатом,  Линкольн
научил-ся держать свои эмоции при  себе. Люди всегда виде-ли  на его лице то
выражение, которое он хотел им показать. Всегда -- но не на этот раз.
     -- Вы имеете хотя бы самое  смутное представле-ние, что к чему? Да нет,
вряд ли. Если выражению ва-шего лица можно доверять, то вы так же озадачены,
как  и я. Телеграфируйте тому, кто  это  послал, и по-просите разъяснений. А
заодно созовите Кабинет для внеочередного заседания. Это... экстраординарно.
А я пока закончу беседу с мистером Миллом.  Сту-пайте и позовите меня, когда
кабинет соберется.
     Из этой  телеграммы ничего  не поймешь. Что  про-исходит? И что  это за
таинственное послание  от гене-рала  Шермана?  Нет ли  тут  какой-то  связи?
Линкольн  погрузился  в  такие  глубокие  раздумья,  что  даже   не  заметил
возвращения   Милла,   пока   тот  не   привлек   его   внимания  деликатным
покашливанием. Усевшись снова, Милл быстро перешел к делу:
     -- Выходя, я думал о словах, сказанных вами. О том, что вам нужны люди,
умеющие сражаться, а не мыслители...
     -- Прошу  прощения,  если мои  слова смутили  вас, поскольку я вовсе не
намеревался вас оскорбить.
     -- Никоим образом, сэр, правду говоря, как раз напротив, но вы все-таки
нуждаетесь в мыслителях, способных проложить курс к благополучному будущему.
Я хочу напомнить  вам о другом  англичани-не -- фактически говоря, о  другом
философе.  О То-масе  Пейне, писавшем, рассуждавшем  и спорившем о  причинах
вашей Американской революции. Он знал, что причины, по которым люди вступают
в  войны,  не менее важны,  чем сама борьба. Говорят,  что  малень-кие  люди
продвигают  человечество  вперед, стоя  на  плечах  великанов. Пейн  и  ваши
отцы-основатели  бы-ли воистину гигантами, и  возможно, стоя  на их пле-чах,
эта страна сможет провести  Вторую Американ-скую революцию, которая построит
новое будущее.  Эта  война  не  может  длиться  вечно,  но  Америка  долж-на
выстоять,  выжить  и  расцвести.  И,  быть  может,  вы   должны  стать   той
направляющей дланью, которая обеспечит  ее благополучие.  Положение, которое
нег-ры занимают в  вашем обществе ныне, весьма  проти-воречиво. Эту ситуацию
следует переменить. И я знаю, как этого добиться...
     Линкольн  слушал с таким  пристальным внимани-ем, что  вздрогнул, когда
секретарь постучал в дверь.
     -- Мистер Милл, настоятельная необходимость вынуждает меня провести это
исключительно важное заседание Кабинета незамедлительно. Но  вы обяза-тельно
должны вернуться  и развить  свои идеи.  Я всем  сердцем  согласен с  вашими
воззрениями  и питаю  на-дежду,  что, может быть, вы окажете мне  неоценимую
помощь в разрешении моих наиболее трудных поли-тических проблем.
     Совещание Кабинета министров было весьма кратким.
     -- Не располагая дальнейшей информацией, -- сказал Чейз, -- мы не можем
принять никаких реше-ний по этому вопросу.
     --  Может,  они хотят  поговорить  об условиях сда-чи? -- с  надеждой в
голосе предположил Сьюард.
     --  Вряд ли, --  возразил Линкольн. -- У нас  со-вершенно нет оснований
полагать,  что  они  хотят  кон-ца этой войны.  Во  всяком  случае, в  столь
внезапной и нехарактерной для себя манере. Поразмыслив над  этим, вы  должны
осознать, что в  данный момент южа-не находятся  в более выгодном положении,
чем  ко-гда-либо  с начала войны.  Вдумайтесь, они могут си-деть сложа руки,
позволив англичанам выиграть эту войну вместо  них. А  затем  нанести  удар,
когда ре-шат,  что мы ослаблены до предела. Предложение  сдачи  --  наименее
вероятная причина для  подобной встречи. Мы должны выяснить их намерения. Мы
встретимся  с  ними,  и я  предлагаю,  чтобы  наши  воен-ные  советники тоже
присутствовали на  этой  встрече, поскольку их  посольство состоит только из
армей-ских офицеров, во всяком случае, так меня информи-ровали.
     Было  решено,  что помещение  Кабинета  мини-стров  чересчур  мало  для
подобной встречи, если на ней будет присутствовать еще и генералитет армии и
военного  флота.  Так что все собрались в недавно от-ремонтированной Голубой
комнате, где  Мэри  Лин-кольн  подала им  чай, чтобы скрасить  ожидание. Хей
тихонько подошел к президенту сбоку.
     --  Единственное,  что  нам удалось  выяснить,  это  то, что генерал Ли
настаивал на разговоре с вами лично.
     -- Ну, я приклоню к нему слух, это уж опреде-ленно.
     Уже сгущались  сумерки, когда кавалеристы и экипажи под  цокот копыт  и
тарахтение  колес  подъ-ехали к  парадному крыльцу  Белого дома.  Ожидав-шие
военные  вытянулись чуть ли не во фрунт, а си-девшие члены  Кабинета встали.
Дверь распахнулась, и в комнату широкими  шагами вошел генерал Роберт Э. Ли,
главнокомандующий армией Конфедерации -- по-военному осанистый,  седобородый
и угрюмый, выше шести футов  ростом, почти  такой же высокий, как президент.
За  ним  следовала небольшая группа мрачных офицеров в серых мундирах.  Сняв
шляпу, Ли шагнул вперед, оказавшись лицом к лицу с Авра-амом Линкольном.
     -- Господин президент, я  доставил вам послание от мистера  Джефферсона
Дэвиса, президента Кон-федерации.
     Теперь  Линкольн уже снова владел  своим лицом  и лишь кивнул,  чуточку
поджав губы в знак молча-ливого внимания, когда Ли продолжал. Хоть Лин-кольн
и  не признал законности титула Джефферсона Дэвиса,  упоминать об  этом счел
неуместным.
     -- Если позволите, мистер  Линкольн, в  силу кон-фиденциальной  природы
моего послания я бы хотел передать его вам с глазу на глаз.
     Среди слушателей прокатился тревожный  ропот, и Линкольн  поднял  руку,
выжидая, когда в комнате снова воцарится молчание.
     --  Джентльмены,  -- сказал он строго, --  я наме-рен удовлетворить эту
просьбу.  Я  уверен, что главно-командующий армией Конфедерации  --  человек
чес-ти и не причинит мне вреда.
     -- Совершенно верно, мистер Линкольн. В знак доброй воли я оставлю свою
шпагу у подчиненных.
     Ли  тотчас  же выполнил свое обещание, сняв шпа-гу с  портупеи вместе с
ножнами и передав ее ближай-шему офицеру-южанину.
     Присутствующие  не  знали, как быть,  но, когда  Лин-кольн повернулся к
двери,  расступились,  уступая  до-рогу  высокому   президенту  и  суровому,
подтянутому генералу. Оба медленно вышли из комнаты и под-нялись  по широкой
лестнице -- пусть не рука об  ру-ку, но хотя бы плечом к плечу. Миновав стол
клерка, глядевшего  на них  широко  распахнутыми  глазами,  вошли в  кабинет
Линкольна. Закрыв дверь, Лин-кольн заговорил:
     -- Будьте любезны, присядьте, генерал  Ли. Уве-рен, поездка была весьма
утомительной.
     -- Спасибо, сэр.
     Если поездка и была утомительной, Ли этого ни-чем не выказал. Сняв свою
серую полевую шляпу, он положил ее  на край  стола, потом присел  на краешек
стула,  выпрямившись,  будто  аршин  проглотил.  Лин-кольн опустился  в свое
кресло.
     -- Будьте любезны, изложите ваше послание, ге-нерал Ли.
     --  Позвольте  сперва спросить, сэр, дошли ли  до вас вести о  недавних
событиях в Билокси, штат Мис-сисипи?
     -- Практически никаких.
     --  Простите,  мистер  Линкольн, я  не намерен вы-пытывать ваши военные
секреты,  но этот вопрос  на-ходится  в  крайне тесной связи с  ситуацией  в
Билокси. В отношении этого, простите за вопрос, не получали ли вы каких-либо
известий от вашего генерала Шер-мана?
     Линкольн  задумался.   Надо  ли  выдавать  военные  дела  Севера  этому
компетентнейшему  из  генералов  Юга?  Конечно,  подобный  вопрос  абсолютно
несуще-ственен по сравнению с присутствием Ли в  Белом  доме. Настал час для
откровенности.
     --  Искаженное  и  неполное,  так что  понять  мы  его не  смогли.  Вам
что-нибудь об этом известно?
     -- Так точно, сэр,  потому-то я и здесь.  Позвольте  ввести вас в  курс
дела.  Ваша  страна была атакована британцами  по  суше с севера, и  в то же
самое время Конфедерация подверглась агрессии с моря на юге.
     -- Подверглась чему?..
     -  Агрессии британцев,  мистер Линкольн,  внезап-ной,  жестокой  и безо
всякого предупреждения. Они уничтожили батарею  и береговые укрепления перед
Билокси.  Наши люди  бились отважно,  но были  в  численном  меньшинстве,  и
погибли очень многие. Но особо ужасен, сэр, тот  факт,  что враг преследовал
солдат до самого города Билокси, каковой впоследствии был сожжен и разрушен.
Не удовлетворившись этой оргией  уничтожения, звери -- иначе описать тварей,
подобных этим солдатам, я не могу -- также совершили неописуемое насилие над
женским насе-лением упомянутого города.
     Президенту с  трудом удавалось скрыть свое недо-умение по поводу нового
оборота событий. Ему оста-валось только слушать.
     -- Известно ли вам, по... по какой причине они совершили подобное?
     --  Мы  не   знаем,  почему  они  так  поступили,  но  знаем,  что  это
совершилось.  Без объявления войны они  вторглись  на  нашу  землю,  убивая,
насилуя   и   грабя.   Прежде   чем   город  был  сожжен,  защитники  успели
телеграфировать   о  случившемся.  Президент  Дэвис  связался  с   генералом
Борегаром, находившимся на севере Миссисипи, ибо его  войска пребывали ближе
всех к  агрессорам. Борегару  было приказано немед-ленно  следовать в  южном
направлении, чтобы встре-тить британских  захватчиков. Насколько  я понимаю,
генерал  Борегар  попросил  генерала  Шермана о пере-мирии, дабы  вступить в
битву с тем, кого он назвал естественным врагом обеих наших стран.
     -- Так вот о чем было  послание  от Шермана! Должно быть, он  пошел  на
перемирие.
     -- Так точно,  и  даже более того, мистер  Лин-кольн,  -- Ли  мгновение
поколебался, понимая  важ-ность слов, которые скажет дальше. -- Должно быть,
он считал, что это  вторжение является вторжением в  нашу страну, и неважно,
на Север или на Юг. Ибо он совершил весьма благородное и отважное деяние. Он
не только пошел на перемирие, но также направился на юг с дивизией Борегара,
взяв с  собой полк  своих  се-верных  войск. По железной  дороге они  сумели
обой-ти войска захватчиков с фланга. В последнем доне-сении  говорилось, что
они атаковали и разбили
     англичан. Бились рука об руку. Джонни Бунтарь и Янки -- бок о бок.
     Линкольн   лихорадочно  соображал,  пытаясь   охва-тить  рассудком  все
последствия разом.  Генерал Шер-ман принял смелое  решение и  отважился.  Он
сделал это на свой страх и риск, не совещаясь с  командова-нием. А дал бы он
свое согласие, если  бы Шерман  по-просил? Или долго  медлил бы, прежде  чем
принять  столь  отчаянное  решение,  которое  может  завести  очень  далеко?
Линкольн просто не знал. Быть может, отнюдь не случайно телеграмма  была так
искажена.  Ре-шаясь  перейти  к  действиям,  Шерман  наверняка  поймал,  что
обратной  дороги  не будет. Ну,  теперь былого не воротишь. Но какие  выводы
можно сде-лать из этого эпохального  решения и важнейшей победы? Решать пока
слишком  рано,  надо  побольше   узнать  о  сложившейся  ситуации.  Линкольн
пристально посмотрел на конфедератского генерала.
     --  Я  заключаю,  что эти  сведения не являются  по-сланием от  мистера
Дэвиса,  а  просто  вводными  фак-тами, которые мне  необходимо знать, чтобы
вник-нуть в суть послания, которое он передал.
     ----  Совершенно  верно,  сэр.  Президент  Дэвис при-казал  мне  сперва
рассказать вам о  совместной битве против нашего  британского  врага,  затем
передать  его чистосердечную  благодарность  за  эту неоценимую  помощь.  Он
официально спрашивает вас, не согласи-тесь ли  вы объявить перемирие на всех
фронтах,  и  Кай  Можно  скорее.  Когда  перемирие  будет   достигну-то  Мао
предоставит возможность президенту Дэвису и вам встретиться, чтобы обсудить,
что последует за ЭТИМ знаменательным событием.
     Откинувшись на спинку кресла, Линкольн  испус-тил  долгий вздох, только
сейчас  осознав,  что  непро-извольно  сдерживал  дыхание.  Когда   важность
ска-занного  дошла до рассудка,  его охватило ликование, равного которому он
не испытывал ни разу в жизни.
     Не в силах усидеть, президент подскочил и начал вы-хаживать взад-вперед
по комнате, потом повернулся и схватился за лацканы фрака, чтобы скрыть, как
трясутся руки. И с трудом совладал с голосом, чтобы тот не дрожал.
     --  Генерал  Ли, не могу  выразить,  насколько силь-ные чувства владеют
мной сейчас, когда в душе  вновь вспыхнула надежда, что хотя бы на время эта
кро-вопролитная братоубийственная  война может быть остановлена.  Я  говорил
несчетное число  раз, на  лю-дях и в  частных  беседах,  что  пойду  на все,
отправ-люсь  куда  угодно, решусь на любые  действия, кото-рые  могут помочь
остановить  эту  войну.  Передайте  мистеру  Дэвису  мои  слова о  том,  что
перемирие начи-нается  незамедлительно, как только  все  наши  войска  будут
оповещены.
     -- Президент предлагает, чтобы перемирие  нача-лось сегодня  в полночь,
поскольку наши войска так-же следует уведомить.
     -- Согласен, генерал, согласен всем сердцем. То-гда перейдем к столь же
существенным  практическим  вопросам. Нет  ли у  мистера  Дэвиса  каких-либо
пред-ложений касательно того, где может произойти наша встреча?

     Генерал  Улисс   С.  Грант  ненавидел  всякие  прово-лочки,  какими  бы
короткими они ни были.  Но резе-рвуар локомотива  почти опустел,  да и уголь
требова-лось загрузить. Состав с лязгом проехал через  стрелку  на  запасной
путь в  южных  предместьях  города Тайкондерога,  штат Нью-Йорк.  Сам  город
застилало чу-довищное облако; вдали рокотала канонада. Спус-тившись на землю
из своего вагона, прицепленного прямо за паровозом, Грант закурил сигару. Он
был  бы не  прочь заодно  пропустить глоточек  виски, но знал, что позволить
этого себе не может.
     -- Пошлите гонца на станционный телеграф, --
     велел  он адъютанту. -- Может быть, пришло новое послание  от  генерала
Халлека.   Можете  отпустить  солдат  размять  ноги,  но  велите  им  дальше
пятидеся-ти ярдов от поезда не отходить.
     Пролетело уже полдня с тех пор, как с севера пришла  весть  о вражеском
вторжении. Разбив защит-ников Платсберга, британская армия двинулась на  юг,
в долину Гудзона. Задержавшись ровно настоль-ко, чтобы сжечь Порт-Генри, она
продолжила  свой  марш на  юг. Халлек телеграфировал,  что  его ополче-ние и
добровольческие полки  намерены закрепиться у  форта Тайкондерога. Больше от
него вестей не  по-ступало.  За этим поездом с часовым  отставанием сле-дуют
еще два с войсками с запада; хочется надеяться,  будут и еще. Грант понимал,
что должен доставить подкрепление Халлеку без малейшего промедления.
     С северной стороны донесся паровозный гудок, и  минуту спустя показался
пыхтящий паровоз  с  одним-единственным  товарным вагоном.  Приблизившись  к
воинскому эшелону, он  замедлил ход, и Грант раз-глядел в кабине  человека в
офицерском  мундире.  Па-ровоз со скрипом затормозил, и  офицер  спрыгнул на
землю -- довольно неуклюже, потому что  забинто-ванная  правая рука висела у
него на перевязи. Когда он  поспешил к группе офицеров, Грант заметил сквозь
открытую  дверь  товарного   вагона,  что  тот  полон  ра-неными  солдатами.
Остановившись   перед    Грантом,   перевязанный   лейтенант   --   грязный,
окровавлен-ный,   с  застывшим  в  глазах  безумным  выражением  --   поднял
подрагивающую левую руку в подобии воин-ского салюта.
     -- Генерал... -- начал он, но не договорил.
     -- Из какого вы подразделения, лейтенант? -- не-громко, ласково спросил
Грант.
     -- Четырнадцатый Нью-йоркский полк, сэр.
     -- Вы  из войск генерала Халлека? -- Раненый тупо кивнул. -- Расскажите
мне, как идет бой.
     Офицер  сумел  взять  себя  в руки,  и  застывший  в его взгляде  страх
понемногу пошел на убыль.
     -- Есть, сэр.  Мы  занимали  оборонительные  по-зиции  в  центре  форта
Тайкондерога. Разведчики  до-несли,  что  вражеские войска приближаются. Они
на-несли удар по нам, как только мы окопались. Ядро попало мне прямо в руку.
Сначала шел артиллерий-ский  обстрел, настоящий огневой вал. После этого они
двинулись на нас  цепями, стреляя на ходу.  Очень их много, очень  много. Не
знаю, долго ли мы держа-лись, сам-то я не видел. Он...  то есть  майор Грин,
велел мне погрузить раненых в поезд. Он погиб. За-тем все как-то сразу пошло
наперекосяк -- солдаты бегут, красномундирники гонятся за ними и убива-ют...
-- Он  покачнулся,  потом снова  взял себя в  ру-ки. -- Мы  загрузили  часть
раненых,  времени  не  было, железнодорожники успели  прицепить только  один
вагон.  Они  разбили нас,  сказал майор.  Солдаты бе-жали во  все стороны. Я
видел их. -- Он прикрыл глаза и едва не рухнул. Бросившись вперед, адъю-тант
Гранта  поддержал  падающего  лейтенанта.  Глаза  раненого  открылись,  и он
заговорил шепотом, почти не видя стоящей перед ним группы офицеров: -- Майор
Грин сказал мне. Генерал, генерал Халлек. Он видел, как тот погиб в атаке...
Потом майор тоже погиб.
     --  По  вагонам, -- приказал Грант. -- Если при раненых в этом товарном
вагоне нет доктора, поза-ботьтесь, чтобы он был. С медикаментами. Поехали.
     Пока  остальные  рассаживались  по  вагонам,  Грант уже  изучал  карту.
Оглядев собравшихся офицеров, он толстым пальцем постучал по карте.
     -- Вот, вот  где мы займем позиции и остановим их. Мы уже останавливали
их там  прежде. В  Саратоге. Весьма  неприступная местность, но нам придется
преградить  им путь и  удерживать их только  теми си-лами, которые имеются в
нашем распоряжении. Под-
     крепление  уже  в пути,  но  нам неизвестно,  когда  оно прибудет.-- Он
яростно затянулся  сигарой. -- Мы должны выстоять, понимаете вы это?  Сейчас
мы от-ступаем,  потому что у  нас нет  выбора. Но это  в пос-ледний раз.  Мы
должны выстоять. А после этого не отступать ни на дюйм.
     Раздался  гудок, и  все  покачнулись  -- паровоз дернулся,  по  составу
пробежал лязг сцепок,  а потом  поезд пришел  в  движение и  начал  набирать
скорость.
     Назад-  Задним ходом.  Гранту  это  было  не  по  ду-ше,  он  ненавидел
отступать, однако выбора не было.
     Но это в последний раз.

С НОГ НА ГОЛОВУ

     -- Пожалуй,  столько кавалерии нам теперь  не по-надобится, --  заметил
Линкольн, глядя  из окна вниз, на всадников, под  цоканье копыт подъезжающих
по  дороге  к   Белому  дому,  обрисовываясь   темными  силу-этами  на  фоне
разгорающейся зари. -- Теперь, в свете изумительных последних подвижек.
     -- Я  сказал почти  те  же  слова  майору, который  ими  командует,  --
отозвался Хей,  укладывая  свои  гроссбухи в саквояж. -- Ответил  он  весьма
твердо:
     пока  не поступит  иной приказ, сказал он, за  порогом  этого здания вы
всегда должны  быть окружены его кавалеристами. Тот  убийца подобрался к вам
на-столько   близко,  что  прострелил  шляпу,   когда  вы  про-гуливались  в
одиночестве.  Пока  что людей,  затаив-ших  злобу  на  старину Эйба,  у  нас
хватает.
     -- Что ж, наверное,  вы правы. Не удалось ли  вам связаться с генералом
Шерманом?
     -- Удалось. С  тех пор как мы подключили свои линии к телеграфной  сети
конфедератов  в Йорктауне, перед нами  распахнулся целый мир. Генерал Шерман
уже поднялся на борт корабля  ВМФ США "Айтаска" в Билокси и направляется нам
навстречу.  Поначалу, при подходе  нашего корабля  к гавани,  вы-сказывались
опасения,  особенно  когда  там выстрели-ли из  пушки. Но то  был всего лишь
салют, поскольку там первыми  узнали, что наши войска  помогли отпла-тить за
их разорение.  Фактически говоря,  им лишь  через  несколько  часов  удалось
вырваться с приема в честь Шермана.
     -- Рад слышать. Значит,  перемирие не просто пере-дышка  в боях. Что ж,
давайте  тронемся  в  путь, пока  Камерон или Сьюард  не  прослышали о нашем
ран-нем отправлении.
     -- Быть  может,  государственному  секретарю...  --  нерешительно начал
Николай, но президент не дал ему договорить.
     -- Я все  для  себя решил, Нико,  и вам об  этом из-вестно.  Если мы  с
Джефферсоном Дэвисом не смо-жем прийти к соглашению, никакая свора политиков
ничем  нам не поможет.  Вы  понимаете, какая возмож-ность  сама идет к нам в
руки?
     -- Я ни о чем другом и думать не могу, сэр, всю ночь ни на миг глаз  не
сомкнул.
     -- Как и я, мой мальчик, как и я. Нет ли каких-либо вестей о перемирии?
     --  Введено с полуночи. Были единичные пере-стрелки с  обеих сторон, но
лишь в тех частях, до ко-торых вести еще не дошли. Но теперь уже все стихло.
     -- Отлично.  Вот и  поглядим, не  освежит ли нас  небольшая прогулка на
яхте.
     Президент вышел из кабинета  первым, а тяжело  нагруженные секретари --
следом.  Белый  дом  замер  в  совершеннейшем безмолвии:  спали  все,  кроме
часо-вых. Линкольн сел верхом,  а  его секретари погрузи-ли багаж в коляску.
На самом деле высоким рос-том -- шесть футов и четыре дюйма -- президент был
обязан  в  основном  своим  длинным  ногам,  так  что, сидя  верхом  в  гуще
кавалеристов, он особо не выде-лялся. Они припустили неспешным аллюром вдоль
Пенсильвания-авеню,  мимо  благоухающего  свеже-стью  канала  и  выехали   к
Потомаку.
     Поднявшись на  борт  "Ривер Квин"  президент почувствовал  себя намного
лучше. С ногами сев на лавку  у перил,  он охватил колени руками, глядя, как
отдают  швартовы.  Двигатель мерно  затарахтел, и  зе-леные  холмы  Виргинии
медленно  заскользили мимо. ,----  Возле железнодорожной станции  Вест-Пойнт
будут ждать конфедератские войска, --  пробормотал Николай,  дергая  себя за
жидкую бородку.
     --  Еще бы им  там  не быть, Нико, раз уж их  армия размещается там. Не
сомневаюсь,  что они с огром-ным  энтузиазмом  будут  приветствовать  Джеффа
Дэ-виса,  когда  тот  прибудет  поездом  из  Ричмонда.  Это  ведь  я   решил
встретиться на  территории  Юга,  раз они  оказались  настолько любезны, что
послали  Ли и  его людей  на  нашу.  Генерал Шерман  присоединился К ним без
колебаний и двинулся маршем через весь Юг, так что  пойти на меньшее я никак
не  могу.  Если  конфедераты  и  представляют  какую-то  угрозу,  то горстка
кавалеристов и пушки  этого корабля ничего не решат. Нет,  вместо этого  нам
следует положиться на дух доброй  воли, посеянный  генералом Шерма-ном. Ведь
именно он  пошел  на величайший  риск,  и мы  должны преклоняться  перед его
отвагой и  муже-ством. Он встретил опасность грудью, исполнил свой долг так,
как воспринимал его, -- и сделал эту встре-чу возможной.
     -- Почему они  пошли на такое? Линкольн понял, о ком  речь,  потому что
тот же вопрос не выходил из головы у всех и каждого.
     -- Пока не  знаем. Захваченные в плен британские солдаты, как и солдаты
всякой армии, просто следо-вали приказам. Я  слышал, в  плен попал и офицер,
но  он тяжело ранен.  Впрочем,  в  чем  бы  ни  состояла  при-чина нападения
англичан на Юг,  мы  должны просто "Айтаска"  в Билокси  и направляется  нам
навстречу. Поначалу, при  подходе нашего  корабля к  гавани,  вы-сказывались
опасения, особенно  когда там выстрели-ли из пушки.  Но  то  был  всего лишь
салют, поскольку там первыми узнали, что наши  войска  помогли отпла-тить за
их  разорение.  Фактически  говоря,  им лишь через несколько  часов  удалось
вырваться с приема в честь Шермана.
     -- Рад слышать. Значит, перемирие не  просто пере-дышка в боях. Что  ж,
давайте  тронемся  в  путь, пока Камерон или  Сьюард не прослышали  о  нашем
ран-нем отправлении.
     -- Быть  может,  государственному  секретарю... --  нерешительно  начал
Николай, но президент не дал ему договорить.
     -- Я  все для себя  решил,  Нико,  и вам об  этом  из-вестно. Если мы с
Джефферсоном Дэвисом не смо-жем прийти к соглашению, никакая свора политиков
ничем нам не поможет.  Вы  понимаете, какая  возмож-ность  сама идет к нам в
руки?
     -- Я ни о чем другом и думать не могу, сэр, всю  ночь ни на миг глаз не
сомкнул.
     -- Как и я, мой мальчик, как и я. Нет ли каких-либо вестей о перемирии?
     -- Введено с  полуночи. Были единичные пере-стрелки с обеих сторон,  но
лишь в тех частях, до ко-торых вести еще не дошли. Но теперь уже все стихло.
     --  Отлично.  Вот и поглядим, не освежит ли нас  небольшая  прогулка на
яхте.
     Президент вышел  из кабинета первым, а тяжело нагруженные секретари  --
следом.  Белый  дом замер  в  совершеннейшем  безмолвии:  спали  все,  кроме
часо-вых. Линкольн  сел верхом, а его секретари погрузи-ли багаж  в коляску.
На самом деле высоким рос-том -- шесть футов и четыре дюйма -- президент был
обязан  в основном  своим  длинным  ногам,  так  что,  сидя  верхом  в  гуще
кавалеристов, он особо не выде-лялся. Они припустили неспешным аллюром вдоль
Пенсильвания-авеню,  мимо   благоухающего  свеже-стью  канала  и  выехали  к
Потомаку.
     Поднявшись  на  борт "Ривер  Квин"  президент почувствовал себя намного
лучше. С ногами сев на лавку у перил,  он  охватил колени руками, глядя, как
отдают швартовы.  Двигатель  мерно  затарахтел,  и  зе-леные  холмы Виргинии
медленно  заскользили  мимо. ,---- Возле  железнодорожной станции Вест-Пойнт
будут  ждать конфедератские войска,  -- пробормотал Николай,  дергая себя за
жидкую бородку.
     -- Еще бы им  там не  быть, Нико,  раз  уж их армия размещается там. Не
сомневаюсь,  что они  с  огром-ным  энтузиазмом будут  приветствовать Джеффа
Дэ-виса,  когда  тот  прибудет   поездом  из  Ричмонда.  Это  ведь  я  решил
встретиться на  территории Юга,  раз  они оказались  настолько любезны,  что
послали Ли и  его людей  на нашу. Генерал  Шерман присоединился  К  ним  без
колебаний и двинулся маршем через  весь Юг, так что пойти на меньшее я никак
не  могу.  Если  конфедераты  и  представляют  какую-то угрозу,  то  горстка
кавалеристов и пушки  этого корабля ничего не решат. Нет,  вместо этого  нам
следует  положиться на  дух доброй воли, посеянный генералом Шерма-ном. Ведь
именно  он пошел  на величайший  риск,  и  мы  должны преклоняться перед его
отвагой и муже-ством. Он встретил опасность грудью,  исполнил свой долг так,
как воспринимал его, -- и сделал эту встре-чу возможной.
     --  Почему они  пошли на такое?  Линкольн понял, о ком речь, потому что
тот же вопрос не выходил из головы у всех и каждого.
     -- Пока не  знаем. Захваченные в плен британские солдаты, как и солдаты
всякой армии,  просто следо-вали приказам.  Я слышал, в плен попал и офицер,
но  он тяжело  ранен.  Впрочем,  в  чем  бы  ни состояла  при-чина нападения
англичан  на Юг, мы должны  просто принять этот факт и выжать  из  него  как
можно боль-ше.  Подобная возможность уже не повторится. Мо-люсь лишь,  чтобы
Джефф Дэвис разделял мнение большинства из нас.
     Над  берегом дрожало  жаркое летнее марево, но над заливом Чесапик веял
прохладный   морской  бриз,   так  что  путешествие   доставляло   настоящее
удоволь-ствие. Жара вернулась, только  когда пароходик свернул в реку  Йорк.
Она была  судоходной и  сужа-лась  лишь после пристани у станции Вест-Пойнт.
Ос-тановив машину, судно медленно заскользило  по  воде к  причалу.  Бросили
швартовы, но  вместо  матро-сов  или грузчиков их приняли  солдаты  в  серых
мун-дирах. Завидев их, Хей поежился; ему  вдруг пришло в голову, что все это
-- отчаянная попытка обманом заманить  и убить президента. Впрочем,  нет, он
же видел генерала Ли собственными глазами.
     Должно быть, как только пароход заметили на реке, весть тут же передали
дальше, потому  что  к пристани тотчас  же подъехала коляска. Солдаты-южане,
одетые  в  пестрые,  залатанные  мундиры,  под-тянулись  и взяли на  караул.
Остановившись у план-шира, президент нахлобучил свой видавший виды цилиндр.
     Вряд  ли  может  быть на свете  более судьбоносный исторический момент.
Посреди ужасной войны вне-запно настал мир. Пушки умолкли, бои прекратились.
Теперь главы обеих  воюющих сторон,  менее  суток  назад  бившихся насмерть,
готовы к мирной встрече.
     Коляска подкатила к  причалу,  и выбравшийся  от-туда  элегантно одетый
человек  в  цилиндре не мог быть  не кем  иным, как Джефферсоном Э. Дэвисом,
избранным  президентом  мятежных  штатов.  Кратко  переговорив  с  одним  из
ожидавших его офицеров,  он в одиночестве зашагал  к только что спущенным  с
ко-рабля сходням. Но перед ними на миг замешкался.
     Президент Линкольн, ожидавший его на другом
     конце,  без колебаний  двинулся  навстречу. Впервые после начала  войны
ступил он на землю Юга. И заго-ворил, оборвав затянувшееся молчание:
     -- Мистер Дэвис, вы проявили отвагу  и мужест-во, устроив эту  встречу.
Благодарю вас.
     -- А я благодарю вас, мистер Линкольн, за немед-ленный отклик и отвагу,
позволившую вам явиться в самое сердце Виргинии.
     Его слова заставили Линкольна улыбнуться.
     -- Я вовсе  не чужак  в этих краях.  Мой дед Авра-ам,  в честь которого
меня  и назвали, родом из Вирги-нии.  Так что я  чувствую,  что  вернулся на
родину.
     -- Знаю, сэр, ибо тоже родился здесь. Полагаю, мы родились не далее ста
миль друг от друга. Вооб-ще-то я человек не суеверный, но в данном случае не
могу не усмотреть в этом десницу судьбы.
     Оба  погрузились в  молчание, испытывая  некото-рую нерешительность. Уж
слишком многое  их разде-ляло, Линкольн -- человек, навлекший на Юг  войну и
гибель. Дэвис  -- рабовладелец и угнетатель.  Но дальше так продолжаться  не
должно -- дальше так продолжаться просто не можешь.
     Оба  одновременно шагнули  вперед. Одновремен-но  протянули  друг другу
руки  для пожатия, в один и тот же миг  приняв одинаковые решения. У Николая
вдруг сперло дыхание, он видел происходящее и не верил собственным глазам.
     --  Поднимайтесь  на  судно,  сэр,  -- пригласил Линкольн.  -- Уйдем  с
солнца.
     Николай шагнул в сторону,  уступая дорогу двум президентам, поднявшимся
по сходням на пароход.
     -- Мы будем в главном салоне. Прошу нас не бес-покоить, -- распорядился
Линкольн. Оба  секретаря  молча  кивнули.  -- То есть до  прибытия  генерала
Шермана  и его встречи  с  генералом Ли. Затем будьте добры пригласить  их к
нам.
     Бережно, по-дружески поддерживая  Дэвиса под локоть, Линкольн  проводил
его в  салон -- с низким  потолком, но комфортабельный -- и закрыл за  собой
дверь.
     --  Эх, быть  бы мухой,  чтобы  пробраться туда хоть через  щелочку! --
сказал  Николай,   в  искрен-нем   отчаянии  заламывая  руки.  Хей   кивнул,
согла-шаясь.
     --  В свое  время  все услышим.  А  теперь  давай  по-ищем  укрытие  от
неистового виргинского солнца.
     Несмотря на жару, иллюминаторы  были  закры-ты, чтобы  ни одно слово не
достигло чужих ушей. Сбросив фрак,  Линкольн  опустился  в удобное  крес-ло,
привинченное к палубе. Дэвис поколебался, на-чал расстегивать фрак, но затем
снова застегнулся. Быть может, церемонии можно на время забыть, как и многое
другое,  благодаря  чему  эта  встреча стала  возможной,  но, будучи строгим
блюстителем при-личий, он  не мог запросто отмахнуться  от привычек, ставших
второй натурой.  И  остался во  фраке. Снова  поколебался,  потом достал  из
кармана фрака очки  с сильно затемненными стеклами и надел, чтобы  защи-тить
воспаленные глаза. Потом поинтересовался:
     -- Как война на севере, сэр? Нет ли новостей?
     -- Никаких, кроме той, что  там сейчас  идут отча-янные бои. Прежде чем
вступить в схватку  с врагом, генерал Грант телеграфировал мне, что  отходит
на  заранее подготовленные позиции. Добавил,  что  боль-ше  не отступит и не
допустит поражения.
     -- Вы уж ему  поверьте. Мы,  в Шайло  не верили. Нам пришлось заплатить
десятью тысячами убитых за доказательство его правоты.
     -- И  к  тому же двенадцатью  тысячами  наших.  --  Вспомнив  об  этом,
Линкольн сорвался на ноги, не-ловко пересек тесный салон и вернулся обратно.
--  Душа  моя  полна  изумлением  и надеждой. Мы  вместе столкнулись с общим
врагом...
     -- Ради поражения и уничтожения которого должны объединиться.
     -- Поддерживаю всем сердцем. Мы обязаны ух-ватиться за это  перемирие и
каким-то образом  обра-тить  его в мирный союз, который позволит нам одолеть
нашего совокупного врага. Пойдут ли ваши южные войска на подобный договор?
     ---- С радостью.  Прежде всего, несмотря  на ужасы и гибель, обрушенную
на штаты этой междуусо-бицей,  до  сей поры  то  была  война  солдата против
солдата. Теперь  ситуация разительно  переменилась.  Чужеземная  держава  не
только вторглась на нашу  землю, но  и надругалась над нашими женщинами. Они
должны быть отомщены.
     --  Так и  будет.  Чему  было  положено отличное  на-чало,  когда  наши
объединенные войска атаковали и уничтожили захватчиков.
     --  Но не  всех. Многие  ускользнули морем. Пока ваш броненосец и  ваши
суда были заняты боем,  изряд-ная часть  вражеского флота  рассеялась. Таким
обра-зом,  захватчики  ускользнули  во  второй  раз.  Эти  войс-ка  британцы
наверняка  пустят в  ход, чтобы усилить полки,  ведущие  наступление на штат
Нью-Йорк.
     --Присоединитесь ли вы к нам, чтобы дать им отпор? -- Еще не договорив,
Линкольн осознал,  на-сколько  чреват последствиями этот  вопрос, насколь-ко
веским и судьбоносным может стать ответ.
     -- Конечно же, мистер Линкольн,  -- не задумы-ваясь, ответил  Дэвис. --
Отказ лег  бы на честь  Юга несмываемым  пятном. Достойные мужи  Севера  под
командованием  генерала  Шермана  пали  в битве  при  Билокси, и  мы обязаны
почтить их память. Мы не  просим, чтобы другие бились  за нас, но с радостью
поможем соотечественникам одолеть врага, вторгше-гося в наши общие пределы.
     Линкольн  опустился  в  свое  кресло, внезапно ощу-тив усталость, будто
нарубил вязанку дров.
     -- Вы понимаете, насколько важно только что сказанное вами?
     --Да.
     --  Вместо того,  чтобы убивать  друг друга,  мы ста-нем рука  об  руку
убивать тех, кто вторгся в нашу страну.
     --  Именно  так я это  и вижу. А  поскольку  наши  армии  ныне  слились
воедино, мы обязаны подумать о военнопленных, захваченных обеими сторонами.
     -- Ну конечно!  Наш  первый совместный  приказ провозгласит об открытии
тюрем,  чтобы  пленные  могли  вернуться  по  домам.  Это  будет  не  только
прак-тичным, но и  гуманным  поступком. А  также симво-лом  перемены в наших
отношениях. До тех пор, пока мы доверяем друг другу, нас ждет успех.
     Авраам  Линкольн пятерней  прочесал свои  вскло-коченные волосы,  будто
хотел привести в порядок несущиеся галопом мысли.
     -- Джефферсон, после того  что мы сказали друг другу, я просто вынужден
открыть вам  сокровенней-шие  мысли, потаеннейшие  чаяния.  Я бы хотел снова
видеть Союз единым, но говорить об этом сейчас не буду. Куда важнее, что мне
хотелось  бы окончатель-но положить конец братоубийственной  войне. Уве-рен,
когда она началась, никто из нас и не вообра-жал, какие ужасы грядут. Теперь
внезапно наступил мир  и единство,  которые продержатся,  пока мы  вою-ем  с
общим врагом. Врагом, которого одолеем. И то-гда?..
     Поджатые губы Дэвиса вытянулись в ниточку.
     -- И тогда аболиционисты  снова перейдут  к на-падкам и угрозам. Повод,
повлекший войну, отнюдь не исчез.  Мы готовы лишиться жизни, но не чести. На
Севере есть люди, которые этого не допустят. Как только наш общий враг будет
разбит, они снова на-бросятся на нас. Однажды они уже оттолкнули нас от
     Союза и наверняка не остановятся перед этим в дру-гой раз.
     --  А ваши плантаторы  пообещают положить  соб-ственные  жизни и  жизни
многих других во имя даро-ванного Богом права порабощать других людей.
     -- Правда. Наш стиль жизни и дело Юга есть скала, на которой мы стоим.
     -- Вы  по-прежнему беретесь утверждать  подоб-ное после  того,  как под
Шайло  полегли  двадцать две  тысячи человек?  Неужели брат и  дальше должен
уби-вать брата, пока наша земля не захлебнется кровью?
     Сняв темные очки, Дэвис промокнул платком слезящиеся глаза.
     - В данный момент они не убивают друг друга .
     --  Так должно быть и впредь.  Давайте на  время забудем о том, что нас
разделяет,  и вспомним о  том,  что  нас связывает. Мы бьемся рука об руку и
долж-ны  отыскать  способ уберечь единство. Лично  я пойду на  все, лишь  бы
помешать недавней войне разгореть-ся  снова.  Она  не  должна повториться! Я
сажал ре-дакторов  в тюрьмы, -- некоторые не вышли на сво-боду  по сей день,
--  чтобы  утихомирить голоса,  выступающие против  моей политики. С  равным
успе-хом  я  могу  бросить  за  решетку  воинствующих аболи-ционистов,  если
таковые  будут  угрожать  нашему   воз-рожденному  единству.  Можете  ли  вы
поступить подобным образом?
     -- Тюрьмы есть и у меня, мистер Линкольн, и я тоже заполню их теми, кто
будет грозить упомянуто-му единству. Но вопрос остается на повестке дня. Как
быть  с рабами? Я рабовладелец, но, полагаю, хороший человек. Добрый хозяин.
Я забочусь о них, потому что сами они о себе позаботиться не могут.
     Линкольн медленно покачал головой.
     --  Мы должны попытаться,  хотя бы попытаться. Мы нашли способ временно
прекратить войну между штатами.  Должна  же  быть  дорога к миру. Мы обязаны
найти эту дорогу и пойти по  ней. Мы должны про-явить непреклонную решимость
в отыскании  этого пути.  В то  же  самое время  нам  известно,  что следует
предпринять  --  заткнуть  рот  оппозиции,  заткнуть   рот  тем,  кто  может
поколебать  возрожденное  единство, а уж  затем,  возможно, удастся отыскать
путь,  мы  про-сто  обязаны  отыскать  путь  раз и навсегда  положить  конец
кровопролитной войне. Но мне кажется... нет, я знаю, что сказанное не должно
покинуть стены  этой комнаты. Да, о военном  союзе ради  отпора захватчи-кам
следует трубить  во весь голос.  Это война патрио-тическая и  благородная, и
никто  не  станет  оспаривать  нашего  постановления.  Что же  до  остальных
реше-ний,  каковые  мы на данный  момент  должны  назвать  поисками  пути  к
будущему миру, то о них не следует
     упоминать ни полусловом.
     -- В  этом я с вами целиком  и полностью согласен. Общее дело объединит
нас  и  обрадует тех,  кому пред-стоит идти в бой. А о  том,  что мы  ломаем
голову о путях достижения иных целей, надо молчать, или мы
     поставим наши народы под удар.
     Они обменялись  рукопожатием, чувствуя душев-ный подъем,  проникнувшись
обоюдной  увереннос-тью,  что  существует  возможность,   пусть  покамест  и
крохотная,  что когда-нибудь в будущем новый союз будет воздвигнут на руинах
старого.
     Подойдя  к стенному буфету, где стоял графин с холодной водой, Линкольн
наполнил  два  стакана. Сделал  большой  глоток  из своего  стакана и  вдруг
по-спешно поставил его.
     -- Я знаю, кто может помочь нам в общем деле --
     англичанин,  натурфилософ  по имени Джон Стюарт Милл.  Думаю, он послан
нам сострадательным  про-видением в час  нужды.  Это  человек,  пользующийся
широким  международным признанием и написавший  книгу  о  том,  что называет
политической экономией. Сей великий мыслитель может оказаться тем самым
     проводником, кто поведет нас по тропе к нашей обо-юдной цели.
     -- Английский изменник?
     --  Вообще-то нет, он  просто лояльный  представи-тель человечества. Он
выступает за нашу свободу, как его  соотечественник Томас  Пейн выступал  за
на-шу  свободу  во  время революции.  Он  остановился  вместе  с  дочерью  в
Вашингтоне.  Он  твердо верит, что американская система  достойна всяческого
восхище-ния  и подражания. Он начал разговор о  недавней войне  и о том, как
положить ей  конец. Он не шарла-тан, а джентльмен, наделенный живой энергией
и яр-ким умом. Надеюсь, он сумеет нам помочь.
     -- Разделяю ваши упования, если сказанное
     вами -- истина.
     --  Мы должны при первой же возможности тща-тельнейшим  образом изучить
его рекомендации... Тут раздался деликатный стук в дверь.
     --  Нас должны  были  побеспокоить  только по  при-бытии генералов,  --
сообщил Линкольн, осушил ста-кан и направился открывать дверь.
     -- Они здесь, -- доложил Николай.
     -- Уже видим.  И пусть откроют иллюминаторы, пока мы тут не сварились в
собственном соку.
     Хрупкий Уильям Тикамси Шерман,  одетый в по-мятый,  испачканный в  боях
мундир,    разительно     кон-трастировал     с    элегантным,    подтянутым
главнокоман-дующим армией  Конфедерации. Как  только  офицеры вошли в салон,
Джефферсон Дэвис вскочил с кресла, стремительно подошел к генералу северян и
схватил его  за  руку.  Дэвис не вымолвил ни слова, но сила обуревавших  его
чувств была очевидна. Линкольн высказался от имени обоих.
     --  Разделяю  чувства   мистера  Дэвиса,  генерал  Шерман.  Все  мы  их
разделяем. И благодарим вас за все.
     -- Я лишь выполнял  долг, --  негромко отозвался Шерман -- Перед  своей
страной  и  всеми  ее  гражда-нами. А теперь,  простите,  о Гранте ничего не
слышно?
     --  Пока  новостей  не  было, не  считая  того,  что  он ведет бой  под
Саратогой. Он сказал, что не отступит ни на шаг.
     -- Так оно и будет, -- кивнул Шерман. --Посла-ны ли свежие войска ему в
помощь?
     --  Я  отослал  все, какие были под рукой. Как только разработаем новые
оперативные планы, будет  выслано  дополнительное подкрепление, --  Линкольн
обернулся к Дэвису, и тот кивнул.
     -- Мы  с мистером  Линкольном  сошлись  на том, что  перемирие  следует
продлить, дабы  позволить обеим нашим  армиям  объединиться в  битве  против
британских захватчиков.
     -- Позвольте внести предложение? --подал голос генерал Ли.
     -- Конечно, --  подтвердил Джефферсон Дэвис. Ли сложил ладони  на эфесе
шпаги и проговорил,
     медленно, тщательно подбирая слова, прекрасно
     осознавая огромную их важность:
     -- Для успеха операции командование должно быть единым.  Добиться этого
будет нелегко. Я  уве-рен, что мои люди крайне неохотно  станут  служить под
командованием генерала Гранта, убивавшего их тысячами. И  также уверен, что,
если войска северян попросить служить под  началом кого-то из генералов Юга,
произойдет то же самое. Итак, очевидно, что различные полки и дивизии должны
остаться под на-чалом своих нынешних командиров. Я с удовольст-вием останусь
во главе войск Юга, как сейчас. Но главнокомандующего должны уважать солдаты
обе-их  армий, чтобы  следовать  его  приказам без  малей-ших  колебаний.  Я
побеседовал  об  этом  с генералом  Борегаром,  и  мы  пришли  к  полнейшему
взаимопони-манию.  По  мнению  офицеров  Конфедерации,  коман-дование  может
принять только один-единственный офицер.
     -- Согласен, -- подхватил Джефферсон Дэвис. -- Главнокомандующим должен
быть генерал Шерман.
     -- Польщен подобной  честью, -- поднял руку Шерман, -- и благодарю вас.
Однако генерал Ли стоит по чину несравненно выше меня...
     -- Чин определяется  умением побеждать, -- воз-разил Ли.  -- В сражении
под  Шайло  вы удержали позиции и, насколько я понимаю, получили повыше-ние.
Теперь ради помощи  нам  вы  рискнули  жизнью, карьерой,  всем  на свете. Не
думаю, что войска  севе-рян примут в качестве высшего командира южанина.  Но
вас они примут, как и мы.
     -- Вы  абсолютно правы, генерал  Ли, -- поддер-жал  Линкольн.  -- После
смерти  генерала  Халлека  ге-нерал  Грант  встал  во   главе   войск,  ныне
противостоя-щих англичанам.  Как вы, вероятно, слышали, генерал Макклеллан в
больнице  с  горячкой.  Я осво-бодил  его  от поста во главе армий  и принял
командо-вание  на  себя.  Теперь же  с  огромным  удовольствием уступаю  эту
обязанность генералу Шерману. И даже более того,  поскольку он  будет стоять
во главе двух армий, его ранг должен отражать этот факт. Я бы ре-комендовал,
чтобы, кроме главнокомандующего, он именовался также  верховным  командующим
Объеди-ненных войск.
     --  Поддерживаю,  сэр,  -- одобрил Дэвис.  --  Уместное  и  заслуженное
звание.
     Обернувшись к офицеру Севера, генерал Ли отдал честь.
     -- Я в вашем распоряжении, генерал Шерман. Шерман ответил на его салют:
     -- Я принимаю  этот пост  во имя наших сплочен-ных армий и во имя дела,
за которое  они бьются.  Итак,  давайте наметим план,  как  нам  перехватить
инициативу у захватчиков. Разбить их и вышвыр-нуть из нашей страны. Если они
хотят войны, то хлебнут ее с лихвой.
     СНАЙПЕРЫ!

     -- Западный фланг, генерал, они прорвались че-рез стену!
     Мундир  генерала  Гранта  испачкался  и  изорвался,  лицо почернело  от
копоти.  Он  покачивался в  седле  от усталости, только-только вернувшись  с
другого  участка,  где  отражал атаку британцев. Ему  пришлось обеими руками
опереться о луку кавалерийского седла, чтобы выпрямиться.
     -- Пусть каждый второй из этой цепи следует за мной, -- приказал он. --
Пошли, парни! Сегодня они мрут один за другим и долго не продержатся.
     Выхватив  саблю,  он  поехал  первым;  изможден-ная лошадь, истерзанная
жарой  и  дымом,  с трудом ковыляла по неровной  почве.  Вот  они, солдаты в
тем-но-зеленых  мундирах  с черными  пуговицами, бро-шенный в  атаку  свежий
полк. Взмахнув  саблей, гене-рал Грант испустил крик ободрения  и  возглавил
контратаку.
     Увернувшись от штыка, он отбил его в  сторону шпорой, подался вперед  и
наотмашь рубанул напада-ющего  по лицу.  Споткнувшийся конь рухнул, и  Грант
выбрался из-под него. Завязалась рукопашная, ис-ход боя  колебался на грани.
Не  приведи генерал под-крепление, батарея  и редуты пали бы, оставив дыру в
рубеже, оборонять который стоит такого труда.
     Когда  последний из солдат в зеленой форме  сло-жил голову, а  его труп
бесцеремонно  сбросили  со стены, американские  войска все  еще держались на
прежних    позициях.   Потрепанные,    изнуренные,    неве-роятно   грязные,
насчитывающие больше убитых, чем живых, и все-таки держались.
     И так  весь день.  Враг, не  менее измученный, чем  они, раз  за  разом
бросался   на   штурм  вверх  по   скло-ну,  будто  машина  войны,  медленно
перемалывающая  людей.  И  отбить его  удавалась  только  ценой  величай-ших
усилий. Грант сказал, что рубеж выстоит -- и выстоял.
     Но страшной ценой.
     Раненые, получив первую помощь, возвращались на позиции. Бились штыками
лежа, если от изне-можения не могли стоять. То был день героизма. Ги-бельный
день. Только когда начали сгущаться сумер-ки, обороняющиеся поняли, что этот
адский  день остался позади. И  что они остались в живых -- не-многие, очень
немногие, но все-таки их еще доволь-но, чтобы дать бой.
     В сумерках перестрелки  прекратились. Сгущаю-щаяся тьма скрыла от взора
поле боя, и без того за-стланное тяжелыми облаками дыма. Британцы от-хлынули
после последней,  отчаянной  атаки, оставив на склоне груды трупов в красных
мундирах. Но  ос-тавшиеся  в  живых  американцы  пока  не могли  отдо-хнуть.
Отложив  мушкеты,  они  взялись  за  лопаты,   чтобы  восстановить  земляные
укрепления, в которых английские ядра оставили громадные прорехи. Вка-тили и
установили  на  места   тяжелые  валуны.  Лишь   далеко  за  полночь   Грант
удовлетворился   результата-ми   земляных   работ.   Солдаты   уснули,   где
повали-лись,  прижимая  к  себе  оружие,  спеша хоть  немного  отдохнуть  до
рассвета, когда англичане снова пойдут на приступ.
     Но  генерал  Грант  не   отдыхал,  не  мог  отдыхать.  В  сопровождении
спотыкающегося адъютанта про-шел он укрепления из конца  в конец,  проверяя,
гото-вы ли боеприпасы для нескольких уцелевших пушек, доставлены ли из  тыла
вода  и  провизия.  Заглянул  в  морг  полевого  госпиталя,  рядом с которым
высились груды  ампутированных  конечностей.  Лишь покончив со всеми делами,
позволил он себе рухнуть  на стул перед палаткой. Взяв чашку кофе, отхлебнул
глоток.
     --  День  выдался  очень  долгий, --  промолвил, и  капитан  Крейг лишь
покачал головой над таким пре-уменьшением.
     -- Не просто долгий, генерал, жуткий. Эти бри-танцы умеют штурмовать.
     -- А наши ребята умеют сражаться, Боб, не забы-вай об этом. Сражаться и
умирать. Наши потери слишком  велики.  Еще такой же  штурм, как последний, и
они прорвутся.
     -- Значит, утром?..
     Не ответив  на  вопрос,  Грант  допил кофе и вски-нул голову,  заслышав
гудок паровоза вдали.
     -- Путь все еще свободен?
     -- Был свободен пару  часов назад. Я отправил дрезину, чтобы проверили.
Но  телеграф все еще не работает.  То ли бритты не заслали кавалерию к нам в
тыл, то ли не представляют тактической ценности железнодорожного сообщения.
     -- Хорошо бы им и дальше пребывать в неведе-нии!
     Послышалось шарканье  заплетающихся ног, и  вы-бежавший к свету  костра
солдат вяло вскинул уста-лую руку в приветствии.
     -- Генерал,  на запасной путь  пришел  поезд.  Ка-питан сказал,  что вы
верным делом захотите про-знать про это.
     -- Верным делом. Войска.
     -- Так точно, сэр.
     -- Самое время. Капитан Крейг,  ступайте  с  ним. Найдите  командира  и
приведите ко мне, пока идет высадка.
     Не в силах  уснуть, несмотря на  усталость,  Грант взял еще чашку кофе,
подумал  о кувшине с виски,  оставленном в палатке, --  и тут же забыл. Дни,
когда он топил беды в вине, давно остались позади; теперь он в силах глядеть
им  в  лицо.  Заметив на востоке про-блеск зари,  он  нахмурился, но тут  же
расслабился,
     осознав, что просто-напросто восходит  луна. До рас-света еще несколько
часов.
     Во тьме  послышались шаги,  потом шум  падения и гортанные проклятия --
один  из  идущих  споткнулся.  Затем  у  костра  появился  капитан  Крейг  в
сопровож-дении  высокого блондина,  слегка  прихрамывающего  и отряхивающего
мундир.  Среди чумазых  воинов  в измызганных мундирах новоприбывший казался
просто  щеголем,  сошедшим  с  обложки модного жур-нала--  стильный  зеленый
китель,  голубые брюки.  В руках он нес винтовку замысловатой конструкции, с
очень длинным стволом. Увидев Гранта, остановил-ся и отдал честь.
     -- Подполковник  Трепп, генерал!  Первый  снай-перский полк Соединенных
Штатов, -- доложил он с  ярко выраженным немецким  акцентом. Кашлянув, Грант
сплюнул в костер. Ему доводилось слышать об этих Зеленых кителях, но ни один
под его началом еще не служил.
     -- Какие еще полки с вами прибыли?
     --  Насколько я  знаю, больше никакие,  генерал. Только мой. Но имеется
другой поезд, что идет не-сколько минут позади нас.
     --  Один  полк?!  Это  и  все,  что  я  должен  противо-поставить  всей
британской  армии?!  Карнавальные  солдатики  с диковинными  ружьями.  -- Он
устремил  взгляд  на  винтовку   в  руках  офицера.  Тот  с  трудом  сдержал
негодование.
     -- Это есть снайперское ружье, заряжаемое с ка-зенной части, генерал. С
нарезным стволом, двойным спуском и телескопическим прицелом...
     -- Все это яйца выеденного не стоит против про-тивника с пушками.
     Гнев Треппа остыл так же быстро, как и вспых-нул.
     -- В этом вы  ошибаетесь, сэр, -- спокойно произ-нес он. -- Вы смотрите
утром,  что мы делаем против их пушки. Только показываете мне, где они, и не
беспокоитесь. Я профессиональный солдат много лет, сперва в Швейцарии, после
здесь. Мои люди тоже профессиональные и не знают промаха.
     -- Я поставлю их в первые ряды. Поглядим, на
     что они способны.
     -- Вы будете очень-очень довольный, генерал, в
     этом можете быть уверены.
     Выныривая из  тьмы, снайперы пробирались на позиции. Только  когда  они
ушли,  ожидавший  в сто-ронке  солдат  подошел к Гранту.  Лишь вблизи  Грант
разглядел по мундиру, что тот офицер пехоты.
     --  Капитан  Лэмсон, --  молодцевато козырнул но-воприбывший. -- Третий
полк ЦВ США. Высадка вот-вот  начнется; нам пришлось  ждать,  когда передний
поезд уйдет. Я отправился вперед, чтобы доложить вам о нашем прибытии.
     Грант отсалютовал в ответ.
     -- Очень рад. Вы и ваши  люди как нельзя более  кстати, капитан Лэмсон.
Как вы сказали, называется
     ваш полк?
     -- Сержант  Делани, шаг  вперед,  пожалуйста, -- позвал  Лэмсон. В круг
света вошел дюжий солдат  с  нашивками старшего сержанта на  рукавах и отдал
честь с четкостью и вежливостью, полагающимися по
     званию.
     Грант механически ответил на приветствие -- и замер, задержав ладонь  у
полей шляпы.
     Сержант оказался негром.
     -- Второй полк ЦВ США для несения  службы  прибыл, --  отрапортовал он,
демонстрируя  отлич-ную выучку.  -- Второй  полк Цветных  войск Соеди-ненных
Штатов Америки.
     Медленно опустив руку, Грант обернулся к бело-му офицеру.
     -- Не потрудитесь ли объяснить?
     -- Да, генерал. Полк организован в Нью-Йорке.
     Все они свободные люди, все добровольцы. Мы про-ходили выучку несколько
недель, но  получили при-каз  следовать  сюда, как  ближайшие подразделения,
имеющиеся в распоряжении.
     -- А они могут сражаться? -- поинтересовался Грант.
     -- Они умеют стрелять и прошли обучение.
     -- Я  спрашивал не  об этом,  капитан. Капитан Лэмсон замялся,  чуточку
склонив  голо-ву, так что отблески  костра заиграли на металличес-кой оправе
его очков. Сержант Делани нарушил мол-чание первым:
     --  Мы  можем  сражаться,  генерал.  И  умереть, если  придется. Просто
поставьте нас на позиции и дайте встретиться с врагом лицом к лицу.
     В  голосе его прозвучала спокойная  уверенность, тронувшая Гранта. Если
остальные подобны ему, то его словам можно верить.
     -- Надеюсь, вы правы. У них будет возможность показать, чего они стоят.
Утром мы это наверняка выясним. Можете идти.
     Грант осознал, что ничуть  не кривил  душой. Сей-час он бы без сомнении
бросил в бой против англичан хоть полк краснокожих индейцев -- да чего  там,
даже краснорожих чертей.
     Противник ночью тоже получил подкрепление.  Пикеты донесли, что слышали
ржание лошадей и лязг цепей. При первых лучах зари Грант, уснувший на стуле,
заворочался и пробудился. Сладко зевнув, плеснул в лицо холодной воды, потом
взобрался  на  бруствер и  направил  полевой  бинокль  в  сторону вра-жеских
позиций. На правом фланге виднелась туча пыли: скачущие галопом лошади везли
артиллерий-ские орудия. Девятифунтовые, судя по виду. Опустив бинокль, Грант
нахмурился.  Самые  слабые участки фронта  он усилил Первым полком  ЦВ  США.
Под-полковник  Трепп  расположил  своих людей через равные  интервалы  вдоль
всего рубежа, и теперь стоял  неподалеку, ожидая приказаний. Грант указал на
виднеющуюся вдали батарею.
     --  Вы все еще считаете, что можете что-то проти-вопоставить  подобному
оружию?
     Приложив ладонь козырьком ко лбу, чтобы при-глядеться, Трепп кивнул.
     -- Это не  есть проблема,  генерал. Невозможно, конечно, без правильной
выучки  и правильного ору-жия. Для меня, я говорю вам  не преувеличивая, это
легкая   мишень.   Я  заключаю,  это   есть  двести  трид-цать   ярдов.   --
Распластавшись  на земле,  он  прижал приклад винтовки к плечу и с  прищуром
посмотрел сквозь  телескопический прицел.  --  Еще темно,  и  мы должны быть
терпеливы. -- Он раздвинул ноги по-шире, укладываясь поудобнее,  затем снова
заглянул в прицел. -- О да, теперь света достаточно.
     Он медленно потянул за  длинный крючок, взводя миниатюрный спуск бойка.
Тщательно  прицелился  и  легонько  нажал на  спуск.  Винтовка  оглушительно
грохнула, с силой ударив Треппа в плечо.
     Грант  поднес  к  глазам  бинокль  и  увидел,  что   ко-мандир  батареи
попятился, схватившись за грудь -- и рухнул.
     -- Снайперы! Стрелять без приказа! -- скомандо-вал подполковник.
     Вдоль всей длины укреплений неспешно прокати-лась волна выстрелов. Лежа
за  брустверами,  снайпе-ры  стреляли,  открывали  затворы  винтовок,  чтобы
за-ложить в них пули и зашитые в полотно заряды, закрывали казенники и снова
стреляли.
     Британские  артиллеристы торопливо  отпрягали  лошадей  и разворачивали
орудия, выводя их на  по-зиции. И умирали один  за другим. Не  прошло и трех
минут, как все они были убиты. Затем настала оче-редь  возничих,  пытавшихся
скрыться с лошадьми. И,  наконец,  одна за другой  сложили головы спокой-ные
артиллерийские  лошади.  Подобной  бойни,  вос-хитительнейшей  бойни  Гранту
видеть еще не дово-дилось. Затем  рявкнула английская  пушка,  и над са-мыми
головами  обороняющихся  с  воем  пронеслось  ядро.  Грант указал  в сторону
орудия.
     -- Конечно, когда они на открытом месте,  дело идет легко. А как насчет
вот  этого? Орудие  на закрытой позиции,  за редутом. Кроме жерла, ничего не
видно.
     Встав с земли, Трепп принялся выбивать пыль из мундира.
     --  Больше нам  ничего  не надо видеть. Вот  та пуш-ка, --  приказал он
своим подчиненным, -- уберите ее.
     Грант в  бинокль видел, как перезаряженную пуш-ку посредине  британских
позиций снова  выкатили на  огневой рубеж. Пули снайперов впивались  в мешки
вокруг черного жерла, почти скрывшегося за фон-танчиками песка; затем  пушка
выстрелила.  Когда  ее  перезарядили  и  выкатили  на  позиции,  пули  снова
за-барабанили в песок возле жерла.
     На  сей раз  пушка  при  выстреле  взорвалась.  Грант отчетливо  увидел
дымящиеся обломки и погибших артиллеристов.
     -- Я  сам разработал эту технику,  -- с гордостью сообщил Трепп.  -- Мы
стреляем крайне точно очень  тяжелой пулей. Очень скоро в  дуле есть столько
пес-ка, что ядро застревает, не успев вылететь. Скоро, когда начнется атака,
мы покажем, как разделываем-ся с ней тоже.
     --  Правду  говоря, подполковник Трепп, я  жду  не дождусь  возможности
посмотреть, что вы затеете в следующий раз.
     Видимо,  уничтожение  батареи  сильно   подейство-вало   на  вражеского
командира,  и он все мешкал с ожидаемой атакой. Затем  вдали на левом фланге
вдруг обнаружилась оживленная деятельность --  на позиции выводили еще  одну
батарею.  Однако  Трепп разместил  снайперов небольшими группами вдоль всего
рубежа обороны.  Не прошло и пяти минут, как вторую  батарею постигла  та же
участь, что и первую.
     Солнце стояло  уже высоко, когда противник от-важился  на  долгожданный
шаг. Позади вражеских позиций на опушку дальней рощицы выехала верхом группа
офицеров. До них было добрых пятьсот, а то и шестьсот ярдов. На американских
позициях затре-щали выстрелы, и Грант сердито крикнул:
     -- Прекратить огонь! Поберегите боеприпасы. Они слишком далеко.
     Трепп  переговорил  со  своими  снайперами  по-не-мецки,  и  те  весело
рассмеялись. Тщательно прице-лившись, подполковник тихонько осведомился:
     --  Fertig  machen?[Готовы? (нем.)]--  Услышав  в ответ утверди-тельное
бормотание,  он взвел длинный  курок. --  Feuer  [Огонь (нем.)].  --  И  все
винтовки выстрелили как одна.
     Словно порыв ветра смел группу всадников,  одно-временно сбросив их  на
землю.  Они  распростерлись  без движения,  а испугавшиеся было кони  быстро
ус-покоились и принялись щипать травку.
     Один  офицер в красном  мундире, расшитом  золо-той тесьмой,  попытался
приподняться. Винтовка Треп-па громыхнула, и офицер рухнул среди остальных.
     -- Я всегда беру  командира, -- поведал  Трепп, -- потому  что я лучший
стрелок. Остальные выбирают слева направо,  как  пожелают, и стреляют разом.
Хо-рошо, ja?
     -- Хорошо, ja, мой друг. А что, все ли снайпе-ры -- швейцарцы?

     --  Один,  может,  два.  Пруссаки, австрияки,  все  со  Старого  света.
Охотники там чертовски  хорошие. Американцев взяли много, тоже охотников. Но
эти ребята лучшие, они есть мои друзья. Теперь смотри-те, когда будет атака.
Мы сперва стреляем  офицеров и сержантов,  потом  людей, что несут маленькие
фла-ги, потом тех, кто останавливается  поднять флаги. Потом стреляем людей,
кто останавливается стрелять
     в нас. Все это прежде чем их мушкеты достаточно близко, чтобы попасть в
нас. Весьма забавно, вы уви-дите.
     Но  даже лишившись изрядной  части  офицеров, британцы все-таки  довели
атаку до конца, с громо-вым ревом одолев  последние  ярды пути. Большинст-во
солдат с обеих сторон  выстрелили в последний  раз и схлестнулись в штыковом
бою.  Грант, не спускав-ший глаз  с чернокожих  новобранцев,  видел, что они
держат  позиции, сражаясь, как тигры, и даже рину-лись в погоню  за красными
мундирами, когда атака захлебнулась.  Сражаются и умирают,  как и говорил их
сержант.
     Быть может, баталия еще не проиграна, подумал Грант.
     Пароходик "Ривер Квин",  казавшийся таким пустым по пути из Вашингтона,
на  обратной  дороге  был  набит  битком,  будто  возвращался  с  воскресной
прогулки. Джефферсон  Дэвис, Роберт  Э.  Ли и их по-мощники  расположились в
салоне.  В  воздухе  плавали  тучи  сигарного  дыма  и звенели  возбужденные
голо-са,  и  не  последнюю  роль  тут  сыграл  бочонок  виски,  невесть  как
оказавшийся в алькове салона. Авраам Линкольн удалился в свою каюту вместе с
секретаря-ми  и  генералом  Шерманом,  чтобы написать  первый  из  множества
предстоящих приказов. Генерала Ли призвали для участия в совещании, и вскоре
атмо-сфера стала такой тяжкой, что Линкольн вышел на  палубу подышать свежим
воздухом.  На подходе к га-вани  Йорктауна,  где ждал генерал Поп  со  своим
шта-бом,  судно  сбавило  ход.  Вскоре их синие мундиры  смешались с  серыми
мундирами офицеров штаба Ли.  Когда-то эти люди  служили  вместе и прекрасно
знали друг друга. Теперь война  осталась позади. Раз-деленные  междуусобицей
люди   вспомнили  давнее  товарищество.  Заметив,  что   президент  стоит  в
одиночестве, генерал Джон Поп покинул остальных и подошел к нему.
     -- Превосходнейшие новости, господин  прези-дент.  Телеграфная  связь с
Грантом наконец-то вос-становлена. Они выстояли!
     -- В самом деле, долгожданные вести, Джон.
     --  Но  они  выстояли ужасной ценой. Он  доносит,  что  убитых не менее
шестнадцати  тысяч, раненых  еще больше.  -Подкрепления поступают -- сначала
снай-перский  полк, потом Третий Нью-йоркский. На под-ходе  еще. Как  только
перемирие с конфедератами  вступило в  силу, почти  все  войска,  защищавшие
Ва-шингтон, отозваны и направлены  на север. Первые эшелоны должны поспеть к
Гранту сегодня же под вечер. В пути еще одна дивизия. Мы выводим массу войск
к узловым  станциям, так  что с ними у нас труд-ностей  не  будет. Поезда --
дело другое. Их просто не хватает для переброски необходимого числа людей.
     -- Продолжайте  в  том же духе. Если возникнут  трудности  с  железными
дорогами, дайте знать мне. Поглядим, как можно будет надавить на них.  Грант
должен получить  все имеющиеся  подкрепления, что-бы продержаться, пока наши
объединенные силы не придут ему на смену.
     --  Генерал  Грант послал вам  персональный ра-порт о ходе боев. Сделав
приписку  для войск. Хочет иметь в распоряжении  побольше  полков  наподобие
Третьего Нью-Йоркского.
     -- В самом деле? Тогда поведайте мне, что в нем уж такого особенного?
     --  Это  негры,  господин президент. У нас  прохо-дят  выучку  и другие
негритянские полки, но этот вступил в бой первым.
     -- И как они ведут себя под огнем?
     -- Согласно отзыву Гранта -- образцово.
     -- Похоже, война  против захватчиков  меняет  мир во многих отношениях,
причем весьма необычным образом.
     Качка  усилилась:  пароход покинул реку  Йорк,  направляясь через залив
Чеспик  на северо-восток, к  устью  реки Потомак.  Место  бойкое, неподалеку
вид-нелось  еще два корабля. А над самым  восточным го-ризонтом --  на  фоне
голубых небес  белые  паруса  и черные мазки дыма еще целого  ряда кораблей.
Лин-кольн указал в их сторону.
     -- Полагаю, снята еще одна блокадная флотилия.
     -- Наши приказы вряд ли уже дошли до них, -- заметил генерал Поп. -- По
телеграфу можно было связаться разве что со  стоявшими в порту. --  Дал знак
адъютанту принести подзорную трубу и поднес ее к глазам. --  Проклятье!  Это
не  американские ко-рабли.  Британские флаги,  я вижу  британские флаги! Это
британский флот!
     -- Куда они направляются? -- спросил Лин-кольн, преисполнившись ужасных
предчувствий. -- Пошлите за капитаном.
     Тут с мостика сбежал старший помощник, козыр-нув Линкольну.
     --  Капитан  шлет  поклон,  господин президент, но ему  надо знать, как
быть. Это британские военные корабли.
     -- Мы поняли, но не знаем, в какую сторону они идут.
     --  Туда  же, куда и мы, к устью реки  Потомак. К Вашингтону Все, кроме
одного. А один изменил курс и направляется к нам.

ПРЕЗИДЕНТЫ В ОПАСНОСТИ



     Как  только  в  Уайт-холле   ознакомились  с  депеша-ми,  доставленными
пакетботом из Канады в Саут-гемптон, напряжение не только пошло на убыль, но
даже сменилось радостным умиротворением.
     -- Вот так-так!  --  воскликнул  лорд Пальмерстон, размахивая листком в
воздухе.  --  Генерал  Чэмпион  доносит,  что янки  оказывают  крайне  вялое
сопротив-ление.  Платсберг  взят,  войска идут вперед,  неуклон-но  развивая
наступление. Чрезвычайно  славно! -- Да и подагра отпустила;  мир  стал куда
более солнечным и уютным.
     -- А вот  из  Адмиралтейства, -- сообщил лорд  Рассел. -- Флот, ведущий
атаку  на  побережье Мек-сиканского залива,  должно быть,  уже выполнил свою
задачу. В  ближайшее время ожидаются победные ра-порты. То же относится  и к
атаке   на  Вашингтон.  Тут   военно-морское  ведомство   продемонстрировало
неза-урядную  проницательность. Должен  признать,  у Ад-миралтейства  больше
воображения  и   тактических   способностей,  нежели   я  подозревал.  Время
рассчита-но  безупречно.  Выждали,  пока  поступят  донесения, что войска  с
обороны столицы сняты. Затем, пока американские солдаты мчатся защищать свои
рубе-жи, ударить в самое сердце их родины. Скоро мы прижмем их к ногтю.
     -- Согласен,  --  радостно кивнул  Пальмерстон. -- Я знаю, что могу вам
открыться, Джон, порой  я впа-дал в тревогу. Одно дело говорить о войне -- и
со-всем  другое сделать первый шаг и развязать  бой. Я склонен считать  себя
миролюбивым  человеком.  Но  при   том  я  англичанин  и  не  стану  сносить
оскорбле-ния молча. А сия святая держава  претерпела оскор-бления -- тяжкие,
тяжкие.  Опять же, тот факт, что Веллингтон был решительно против вступления
в войну. Это тревожило меня. И все же мы не отступи-ли. Но теперь, оглядывая
прошлое,  я  вижу,  что  вой-на  была  делом  праведным  и  законным,  почти
предре-шенным.
     -- Правду  говоря,  вынужден  согласиться.  С не-терпением и высочайшим
упованием жду дальней-ших рапортов.
     -- Как и я, старый друг, как и я. А теперь я дол-
     жен отправиться в Виндзор,  дабы принести  эти  доб-рые вести королеве.
Знаю, что она разделит нашу ра-дость. Предрешено, предрешено.

     Капитан Ричард Далтон из Первого Кавалерий-ского полка США не виделся с
семьей больше  года. Не будь он ранен  в  битве  при Боллс-Блаф, вряд ли ему
довелось бы свидеться с семьей раньше, чем во-обще война закончится. Осколок
шрапнели,  застряв-ший   в  правом  плече,  причинял  немалую  боль,  только
усилившуюся, когда хирург удалил его. Далтон по-прежнему  прекрасно держался
в  седле, но поднять саблю или  выстрелить из ружья  не  мог. Командир решил
дать  ему  отпуск  для  поправки  здоровья, так  что, несмотря на  почти  не
утихающую боль, Далтон  считал себя счастливчиком. Поездка от столицы на  юг
была совсем  легкой, а прием,  встретивший его дома, искупил всю  испытанную
боль, а заодно и всю грядущую. А нынче солнце пригревало, клев был на славу,
и  они  с семилетним сынишкой  вдвоем за пару  часов  наловили  почти полную
корзину рыбы.
     -- Папа, смотри, наши корабли! Вот здоровен-ные!
     Далтон, клевавший носом на солнцепеке, поднял взгляд  ко входу в залив,
где Потомак встречается с морем.
     -- Да уж, Энди, здоровенные.
     Линейные корабли шли на всех парусах и на всех  парах вверх по течению.
Белые   паруса   надуты   вет-ром,  из  труб   валит  черный  дым.  Воистину
величест-венное зрелище.
     И  тут порыв ветра подхватил флаг на корме третьего судна, развернув на
миг, прежде чем снова обвить вокруг флагштока.
     Два креста один поверх другого.
     -- Британский флаг!  Греби к берегу, Энди, изо всех сил  греби.  Это не
наши корабли.
     Далтон выпрыгнул  на берег,  как  только  днище лодки  заскрежетало  по
песку, и наклонился, чтобы одной рукой привязать ее.
     -- Беги вперед, Энди. Рыбу я принесу, а ты беги и оседлай Джунипера.
     Мальчонка стрелой припустил по тропе,  ведущей  к их дому в Пини-Пойнт.
Привязав лодку,  Далтон подхватил рыбу и  направился следом.  Встревожен-ная
Марианна ждала его у заднего крыльца.
     -- Энди прокричал что-то о кораблях и убежал в конюшню .
     --Я должен поехать в Лексингтон-парк  на стан-цию, там есть телеграфная
контора.  Надо предупре-дить в  столице.  Мы  их видели.  Британские  боевые
корабли,  ужасно  много,  направляются  вверх  по  реке к  Вашингтону.  Надо
предупредить.
     Мальчик  вывел  во  двор рослого  серого  коня.  Проверив, затянута  ли
подпруга,  Далтон  улыбнулся и  взъерошил  парнишке  волосы. Ухватился левой
рукой за луку и вскочил в седло.
     -- Постараюсь вернуться поскорее.

     Мэри  Тодд   Линкольн  громко  смеялась  от   радос-ти,  разливая  чай.
Двоюродная  сестра  Лиззи;  впервые  навестившая  Вашингтон,  осталась не  в
восторге от местных  дам и очень  смешно то расхаживала по ком-нате с важным
видом, то шарахалась туда-сюда в во-ображаемой суматохе.
     --  Ну,  скажу  я вам, я просто в  толк не  возьму. Они напрочь  лишены
манер.  Ни  в Спрингфилде, ни в Лексингтоне вы не увидите, чтобы дамы ходили
по-добным образом -- или разговаривали в подобном тоне.
     --  Сомневаюсь  я, что здесь настоящий южный город,  -- вставила миссис
Эдварде, сестра Мэри. --  Сомневаюсь, что город знает, что это значит, когда
тут кишмя кишат янки и политики. -- Она приняла
     чашку у Мэри. -- И, конечно, среди них нету Тоддов.
     Сестры  --  родные,  двоюродные и троюродные  -- согласно закивали. Они
всегда  крепко  держались  за  родню,  и Мэри  была очень  рада  их  визиту.
Разгово-ры о войне отошли на второй план, уступив место сплетням.
     --  Я  так боюсь за  мистера Линкольна  и его  зага-дочную  встречу,  о
которой  никто  не хочет  нам  гово-рить,  --  заметила  кузина  Аманда.  --
Аболиционист отправился в самое сердце Юга!
     -- Не надо  верить всему,  что читаешь в крово-жадной прессе, -- твердо
возразила Мэри. -- Если хотите знать правду, она всегда преследовала меня за
сочувствие Югу и  рабовладельцам.  Конечно, наша семья  держала рабов, но мы
никогда не продавали и не  покупали их. Вам  известны мои  чувства. Впервые,
когда я увидела аукцион рабов, увидела, как их  хле-щут  плетью, -- что ж, я
сама стала такой же  аболиционисткой,  как  проповедник Мейн.  Я  всегда так
думала. Но считать мистера Линкольна аболиционистом -- полнейшая  нелепость.
По-моему, он ровным счетом ничего  не  знал о рабстве, пока не навестил меня
дома. У него возникла  престранная мысль о  рабах. Думает, что  можно решить
проблему,  собрав их ра-зом и отправив в Южную Америку. Он хороший че-ловек,
но негров не  знает. Зато он  хочет поступать по совести. А верит... в Союз,
конечно. И в справедли-вость.
     -- И  Бога, -- подсказала кузина Лиззи с озорны-ми  искорками в глазах.
-- По-моему, за все время, что я .в гостях, он ни разу не был в церкви.
     --Он  занятой человек.  В  Бога  можно  верить и не  ходя  в церковь. И
наоборот, должна  сказать.  Хотите  еще чаю? Хотя  кое-кто  может с этим  не
согласить-ся. --  Мэри улыбнулась, отхлебнув чаю,  и устрои-лась  поудобнее.
--Ну, вы его еще не знали, когда он впервые избирался в Конгресс, потому что
это было много лет назад. Человек, выступавший против него, был методистским
священником,  призывавшим  геен-ну огненную  и серу  на головы  безбожников,
считав-ший мистера Линкольна атеистом. И вот однажды,  проповедуя  в церкви,
он вдруг увидел шанс отли-читься, когда мистер Линкольн вошел и сел в задних
рядах. Зная, что надо  сделать, проповедник возгла-сил:  "Все,  кто считает,
что  отправится  на  небеса,  встаньте!"  Поднялась  суета,  изрядная  часть
конгре-гации  встала.  Мистер  Линкольн  не  шелохнулся.  Затем  проповедник
попросил  встать всех, кто полага-ет отправиться  в  ад. Мистер  Линкольн не
встал. Упустить  подобный шанс проповедник не мог. "Итак, мистер Линкольн, а
вы-то  куда собираетесь  отправиться?"  Только  тут мистер  Линкольн встал и
сказал: "Ну, я собираюсь отправиться в Конгресса. И ушел.
     Большинство  родственниц   уже  слышали  эту  исто-рию,  но  все  равно
рассмеялись  все  до единой. Чай  чу-десный,  пирожные сладкие,  сплетни еще
слаще.
     Но вдруг в Зеленую комнату постучали, и дверь распахнулась.
     -- Мама, я должен тебе сказать...
     --  Роберт,  подобная  спешка  не  в  твоем  духе.  --  Сын,  ненадолго
вернувшийся из Гарварда. Уже не мальчик, подумала Мэри. За год отсутствия он
за-метно окреп.
     Дамы захихикали, и он покраснел.
     --  Мама, леди, извините, что врываюсь подоб-ным образом. Но вы  должны
сию же минуту оставить президентский особняк.
     -- Что ты этим хочешь сказать? -- осведомилась Мэри.
     -- Британцы... уже близко, вот-вот нападут на город.
     Мэри не выронила чайник, а  заставила себя  спо-койно поставить  его на
стол. В распахнутую дверь вбежал лейтенант.
     --  Миссис Линкольн,  леди, пришла  телеграмма, их видели на реке,  они
приближаются! Британцы! Флотилия идет вверх по Потомаку.
     Воцарилось  молчание.  Сообщение  вполне  понят-ное,  но  вот  что  оно
означает? Британские корабли идут вверх по  Потомаку, направляясь к столице.
В  коридоре  послышались поспешные шаги,  и  в  дверь  протолкнулся  военный
министр  Стэнтон, должно быть, бегом примчавшийся из Военного департамен-та,
расположенного через дорогу.
     --  Вы  же  слышали,  миссис  Линкольн. Англичане приближаются.  Это  я
виноват, надо было раньше со-образить.  После атаки на севере мы должны были
по-нять,  что  история  повторяется.  Нам следовало  понять, больше думать о
тысяча восемьсот двенадцатом, они ведут войну весьма предсказуемым образом.
     И вдруг до Мэри дошло, о чем он толкует.
     -- Тогда они напали на Вашингтон, сожгли Белый дом!
     --  Совершенно  верно,  и  не  сомневаюсь,  что  они намерены  и теперь
повторить те же  предосудитель-ные деяния.  Вы должны сейчас же позвать сюда
сына. У нас еще есть немного времени, чтобы уложить не-большие чемоданы...
     -- Я приведу брата, -- сказал Роберт, -- а ты со-бери дам.
     Мэри чересчур встревожилась, чтобы мыслить
     связно.
     --  Вы  хотите,  чтобы мы бежали? Почему? Мис-тер Линкольн неоднократно
уверял меня, что город хорошо защищен от нападения.
     -- Был  защищен,  как  это ни  прискорбно.  Как  только  было объявлено
перемирие, мы решили, что войска с его обороны можно снять,  чтобы направить
в помощь генералу Гранту. Я виноват, мне первому из  всех должно было прийти
в  голову,  каковы  могут  быть последствия,  таков  мой  долг.  Но,  как  и
осталь-ные,  я  думал  только об участи  Гранта  и  его  войск.  Почти  весь
Вашингтонский гарнизон  сейчас  направ-ляется на север. Даже форты  Потомака
недоукомплектованы.
     -- Отзовите их!
     --  Конечно. Будет  сделано. Но это требует време-ни, а британцы уже на
подходе. Соберите свои вещи, леди, умоляю. Я позабочусь об экипажах.
     Стэнтон торопливо вышел мимо ожидавшего офицера, а тот снова  обратился
к миссис Линкольн:
     -- Я пошлю солдат вам в помощь, если вы не про-тив.
     -- Пошли, Мэри, у нас много дел, -- подала голос кузина Лиззи.
     Мэри Линкольн не шелохнулась. Все это так вне-запно, так ошеломительно.
А еще она ощутила,  что  вот-вот нахлынет  очередная мучительная мигрень, из
тех, что повергают ее на постель в полутемной комна-те. Только бы не сейчас,
так не вовремя.
     -- Побудь здесь минутку,-- сказала миссис  Эд-варде, покровительственно
обняв  сестру за плечи. -- Я возьму Кекли, Роберт приведет Тэда. Попрошу  ее
принести чемоданы  прямо  сюда. Потом подумаем,  что  надо взять. Лейтенант,
сколько времени у нас в запасе?
     -- Час, от силы два, прежде чем они будут здесь. Никто толком не знает.
Думаю, лучше ехать прямо сейчас.
     Роберт ввел Тэда в комнату, мальчик подбежал к матери и прижался к ней.
Мэри обняла  его и почув-ствовала  себя немного лучше. Кекли --  негритянка,
нанятая  в  белошвейки  и мало-помалу  ставшая подру-гой -- выглядела весьма
озабоченной.
     --  У нас есть немного времени, -- промолвила  Мэри, -- чтобы уехать из
Белого дома до прихода
     англичан. Помоги дамам собрать вещи на несколько дней.
     -- Да  куда ж нам податься, миссис  Линкольн? . ..-- Дай мне минуточку,
чтобы сообразить. Чемо-даны, пожалуйста.
     Похоже, весть о  приближении врага уже разлете-лась по Вашингтону, и  в
городе началась  паника. Церк-ви трезвонили во все колокола, по улицам сломя
го-лову скакали всадники, угрожая жизни пешеходов. Прямо перед  Белым  домом
лошади,  обезумевшие от  нахлестывания,  понесли, разбив  повозку  вместе  с
се-доком о железную ограду. Теперь он сидел на мосто-вой, со стонами держась
за окровавленную голову.  В любой другой день прохожие и охрана поспешили бы
ему на помощь; сегодня никому не было до него дела. Паника распространялась.
     Военный  министр  не  принадлежал к числу лю-дей, которые легко  теряют
голову. Позаботившись  об эвакуации  миссис  Линкольн  и поставив  во  главе
опе-рации надежного офицера, он перестал  об  этом ду-мать. Прежде  всего --
оборона города. Жадно взяв-шись за дело, он стоял за столом, даже без стула,
отдавая приказы об организации обороны города.
     --  От  президента  вестей  не  было?  -- поинтересо-вался госсекретарь
Уильям Сьюард, торопливо про-толкнувшийся вперед через толпу офицеров.
     -- Ничего нового,  -- ответил  Стэнтон.  -- Вам из-вестно в точности то
же, что и мне, поскольку  обоим  он  оставил  одно  и  то  же  послание.  Он
ускользнул от-сюда на рассвете ради встречи с Джеффом Дэвисом,  взял паровую
яхту. После пришла телеграмма, что они вместе  возвращаются на борту  "Ривер
Квин".  Поскольку вице-президент  Ганнибал Хэмлин  нахо-дится  в  Нью-Йорке,
всеми  делами распоряжается  Ка-бинет, пока  мы  не  получим иных  указаний.
Может, Президенту повезло, что он в отлучке.
     -- А может, не повезло, и он наткнулся на эти британские суда. В  таком
случае, для страны настал черный день.
     Сьюард  покривил душой. На  самом деле  он счи-тал, что должен по праву
занять  президентское  крес-ло.  Этому  помешали  только  внутренние  распри
Рес-публиканской  партии. Захват англичанами Линколь-на лишь  восстановил бы
справедливость.  Тогда не  пришлось бы  ждать следующих выборов, чтобы взять
бразды правления в свои руки. Он более чем квали-фицирован для столь  важной
работы.
     Стэнтон  поспешил на совещание  с офицерами, а  Сьюард принялся  мерить
кабинет шагами, думая о радужных перспективах, которые сулит война.
     В  отличие от гражданского  населения,  военные  панике не  поддались и
делали свое  дело. Оборони-тельные рубежи были подготовлены,  резервы для их
усиления подтянуты. С воинскими эшелонами связа-лись, остановили и приказали
следовать обратно.
     -- Не  поспеют ко времени, --  резюмировал Стэн-тон. -- Британцы успеют
уплыть до  их возвращения.  Придется обходиться тем, что  имеется.  Я послал
лю-дей  собрать  документы  в Белом доме  и принести их сюда.  Это  надежное
здание,  и  мы будем оборонять его, если враг сюда доберется. Их  планы  нам
неизвестны, но догадаться нетрудно, если знаешь историю.
     -- То  был  год  тысяча восемьсот четырнадца-тый, -- указал  Сьюард. --
Тогда  они поднялись по реке Петаксент  и атаковал по суше. Разве сейчас они
так поступают?
     --  Нет, о высадке  донесений  не  поступало.  Похо-же,  на сей раз они
ограничились исключительно втор-жением с моря через Потомак. В 1814 году все
бежа-ли  из  города,  и захватчики вошли без  труда. А  перед уходом  сожгли
Капитолий и  Белый дом.  Но в  этот  раз  им  придется  потруднее.  Генералы
утверждают, что если нам удастся удержать несколько опорных  пунктов, то  мы
продержимся до подхода войск.
     Гражданское население прекрасно эвакуируется само-стоятельно, так что с
этим у нас проблем не будет.
     А меньше  чем через час первые батареи открыли  огонь по приближающимся
кораблям.

     Нацелив на них нос, будто гончий пес,  британ-ский корабль устремился к
пароходу.
     -- Возвращайтесь  в Йорктаун, --  распорядился  Линкольн. --  Там  есть
войска и орудия.
     --  По-моему, не следует,  господин президент, -- возразил капитан,  не
отрываясь от подзорной трубы. Потом крикнул: -- Право на борт!
     Пароход  накренился, выполняя крутой поворот, и  президент ухватился за
перила.
     -- Быстрое судно, --  указал капитан  на преследо-вателя с наполненными
ветром парусами да вдобавок чадящего черным дымом, -- куда быстрее, чем наша
старушка. Если повернем, он нас настигнет. Ему при-дется идти под углом, так
что он  захватит нас задолго  до  того,  как мы приблизимся к  Йорктауну.  А
сейчас он идет вослед за нами, и гнаться ему придется гораз-до дольше.
     -- Куда же мы направимся?
     -- В крепость  Монро. Прямо по  курсу. Британцы не сунутся за нами  под
огонь ее больших пушек.
     Глубоко в  трюме  кочегары, обливаясь  потом, бро-сали  в  топку  уголь
лопата за  лопатой.  Подняв давле-ние пара  до предела,  судно пенило винтом
зеленые  воды   залива.   Впереди  уже  показалась  оконечность  полуострова
Йорктаун, все приближаясь и прибли-жаясь.
     Приближался  и  преследователь.   Внезапно  на  нем  вспухло  и  быстро
рассеялось  облачко  белого  дыма, однако обнаружить  место падения  ядра не
удалось.
     -- Пристрелочный, -- сказал генерал Ли. -- Или предупредительный.
     --  Вряд  ли им известно, кто у нас  на борту, -- за метил  Шерман.  --
Иначе за нами гнался бы весь флот в полном составе.
     --  Мы можем  спрятаться  внизу, -- клацая зубами от страха, проговорил
Хей, никогда не рвавшийся к воинской славе.
     --  Мы  с  тобой  можем,  Джон,  --  отозвался  Нико-лай.-- Но  к  чему
утруждаться? Сомневаюсь, что даже британцы расстреливают штатских пленников.
В  любом  случае,  если они  нас  и  остановят,  мы  для  них явно не  будем
представлять интереса.
     -- И в самом деле,  --  Хей указал на окруживших президента военных. --
Они просто не  поверят собст-венной удаче. Не только Линкольн, но и весь его
ге-нералитет. Этого не может быть!  Не может  же все вот так и  закончиться.
Теперь,  когда  заключено переми-рие, составлены  планы,  новая война, новый
мир... -- Гнев вытеснил страх. Но что же тут поделаешь?
     Очень  немногое,  согласились  все.  Офицеры   вы-хаживали  по  палубе,
проверяя,  хорошо  ли  выходят  сабли  из ножен, хватаясь  за  пистолеты. На
корабле имелся небольшой запас оружия, и его принесли на-верх.  Но что проку
от  ружей  против  пушек  военного  корабля?  Осталось  только  бегство.  На
предельной скорости, уповая, что котел выдержит давление, что никакая важная
деталь не сломается.
     Офицеры метались, как львы в  клетке,  бормоча проклятия, горя желанием
атаковать  и уничтожить  преследователя.  Но им оставалось  лишь  беспомощно
следить за неуклонным приближением вражеского  корабля. Линкольн оставил их,
найдя более  спокой-ное  убежище  на  мостике. Рулевой у  штурвала вопло-щал
неколебимую уверенность, устраняя малейшее  уклонение  в  сторону, направляя
судно прямо к  мысу. За ним убежище, за ним крепость Монро. Капитан бормотал
что-то в переговорную трубу, консультиру-ясь с главным механиком. Поднявшись
на спардек и
     поглядев назад, Линкольн с ужасом увидел, насколь-ко приблизился линкор
за пару минут.
     У  носа  кипели белые буруны.  Внезапно, повину-ясь какой-то  неслышной
команде, на обоих бортах показались черные силуэты.
     -- Выкатывают пушки, -- сообщил капитан, под-нявшийся к президенту.
     -- С виду он очень близко, -- заметил Линкольн, поглаживая бороду.
     -- Он и  есть очень близко, господин президент. Не хочется говорить, но
придется Он гораздо бы-стрей нас. Нам не уйти, сэр.
     --   Но  шанс-то   наверняка   есть.  Капитан  указал  на   Оконечность
полуострова, где волны лениво лизали песчаный берег.
     --  Мыс-то мы обогнем,  уж будьте покойны. Но до форта  еще миль восемь
вдоль берега.  Фрегат нагонит нас еще на полпути. Увы, сэр. Мы  сделали, что
мог-ли...  и  это старое  суденышко  тоже.  Больше  ничего  поделать нельзя.
Давление пара  на  пределе, чуть  ли  не за пределом. Еще  малость,  и котел
взорвется. Больше нам не выжать.
     Так близко, так близко! Линкольн грохнул кула-ком о стену будки.  Да не
может  так быть! Не может война кончиться вот так -- унижением и бесчестьем.
Слишком много поставлено на карту, слишком много солдат сложили свои головы.
Теперь, когда появилась возможность положить конец  войне между штата-ми, --
такое дурацкое  столкновение, даже поверить трудно. Но  все  на  самом деле.
Британский корабль все надвигается и надвигается, конец недалек.
     Рулевой переложил штурвал, и пароход накре-нился, огибая мыс, настолько
близко от  заболоченно-го берега, что  волны от  кормы  почти  докатились до
него.  Пароход немного  оторвался от преследования,  потому что  британскому
фрегату пришлось уйти дальше в море, чтобы оставить побольше воды под

     килем.
     Но подобного отрыва явно недостаточно. Опыт
     речного судоходства  подсказывал Линкольну, что прорваться  под  защиту
пушек  форта не удастся. Фрегат настигнет их задолго до того.  На  мгновение
вдруг  показалось,  что  британец решил  отстать, но тот  лишь показал борт,
ощетинившийся  пушками.  Потом  снова  развернулся  носом,  быстро  настигая
крохот-ный пароходик.
     Линкольн не  мог смотреть  на  неуклонное  прибли-жение рока и устремил
взгляд прямо по курсу, когда  впереди уже открылся восточный берег. С черной
по-лоской форта Монро в конце.
     -- Боже мой! -- охнул вдруг капитан.
     -- И вправду, Боже мой, -- согласился Линкольн, разжимая руки, отчаянно
вцепившиеся в перила.
     Ибо там, не далее мили впереди, дымил трубой броненосец, направляясь  в
их сторону.
     Но настоящей  отрадой для  глаз был  флаг,  разве-вающийся на мачте  --
звездно-полосатый.

АТАКА НА ВАШИНГТОН



     Во  главе флотилии  шел "Роял  Оук",  шестидесятипушечный  линкор.  А в
кильватере  за  ним  --  еще   два  больших  корабля.  "Принц-регент",  тоже
шеетидесятипушечный, а  следом -- "Отпор"  с пятьюдеся-тью  девятью пушками.
Они  медленно выплыли из-за излучины  реки, и город Вашингтон открылся перед
ними  как на ладони. Военные  корабли двинулись к северному берегу  реки,  а
военные  транспорты  ото-шли  к  виргинскому.  Как  только  британские  суда
ока-зались   на   расстоянии  выстрела  американской   поле-вой  артиллерии,
расположенной  на берегу, и  пушек форта  Кэррол,  те  открыли  огонь.  Гром
стрельбы
     эхом прокатился по пустым улицам города; в жарком воздухе  поплыл едкий
дым. Артиллеристы радостно закричали, увидев, что  их  ядра попали в высокие
ду-бовые борта боевых кораблей.
     Но их голоса потонули  в громе ответного залпа. Тридцать пушек выпалили
как  одна, и отдача качну-ла "Роял Оук". Береговая батарея  прекратила  свое
существование. Недоукомплектованный людьми форт замолк под градом ядер.
     Теперь стреляли  другие  береговые батареи,  но  почти ничем  не  могли
повредить толстым дубовым корпусам  британских кораблей. Те подплыли ближе к
берегу,  развернувшись  так, чтобы  канониры  могли  прицельно  стрелять  по
отдельным батареям и оруди-ям. Тех и с самого начала было не так уж много, а
с каждой минутой становилось все меньше. Не прошло и  четверти часа, как все
они были разбиты.
     Их встретила оружейная  пальба американских солдат, в  ответ британские
орудия открыли огонь шрапнелью. Морские пехотинцы-снайперы на  вантах внесли
свою лепту в избиение обороняющихся. Под-нялись  сигнальные флаги, и большие
военные транс-порты  подняли  паруса  и пересекли реку.  Матросы съехали  по
веревкам на берег, чтобы привязать суда, и тотчас же были спущены сходни.
     Ко времени, когда первые  войска сошли  на сушу, очаг сопротивления был
почти  подавлен.  Подбадри-ваемые  криками  сержантов,  две  колонны  быстро
по-строились и зашагали  вперед.  Одна в направлении Капитолия,  а другая --
прямо к Белому дому. Исто-рия мести, повторенная сызнова.
     Министр  Стэнтон  поглядел  из высокого окна Воен-ного департамента  на
войска,  наступающие  по Пен-сильвания-авеню. В коридоре  у него  за  спиной
по-слышались крики и топот бегущих ног.
     --    Сэр!   --окликнули    сзади.   Обернувшись,    Стэн-тон    увидел
раскрасневшегося,   вспотевшего   капитана   Докерти.   --    Мы   доставили
президентскую родню в безопасное  место,  и я со своими людьми изо  всех сил
поспешил сюда.
     -- Куда вы их отвезли?
     -- Миссис Линкольн сказала, что они будут в без-опасности в доме миссис
Морган  в  Джорджтауне.  Это  место  ничуть  не  хуже всякого  другого.  Они
за-перлись и закрыли все окна ставнями. Но я все-таки оставил с ними капрала
и еще двух человек, просто на всякий случай.
     --Как обстановка на улицах?
     -- Улицы по большей части пусты. Дома все за-перты. Но на улицы выходит
все больше людей с ру-жьями.
     -- В каком это смысле?
     -- Горожане. Отвезли своих  женщин и детей от  греха подальше, а потом,
наверно,  осерчали. Может,  тут и  столица страны, но этот  город всегда был
южным. Здешние жители не потерпят вторжения, особливо от британцев.
     --  Нельзя  ли  их  сформировать?  --  поинтересо-вался  генерал  Смит,
отворачиваясь от окна. С улиц донеслась оружейная пальба.
     -- Невозможно, но  они  и так недурно  справляют-ся, насколько я видел.
Большинство  отстреливают   красномундирников   по   одному,  как   индюшек.
Под-нимаются, выпускают пулю, а после отходят, не знаю, насколько хороши они
против регулярных войск, но видел, как красные мундиры падают.
     Солдаты  уже  открыли стрельбу  из окон  по англи-чанам, двигающимся по
улице. Ответный залп выбил  стекла из окна, и Стэнтон отошел в дальний конец
комнаты, подальше от зоны обстрела.
     -- Что вы видите, генерал?
     Не обращая  внимания на случайные  пули, зале-тающие в комнату, генерал
даже высунулся из окна, чтобы видеть получше.
     -- Войска из Кентукки, что расположены в Белом
     доме,  дают  недурной  отпор. Не  подпускают  раковых  шеек даже близко
--клянусь муками ада, добрая стрельба!
     -- Что там?
     --  Англичане предприняли вылазку --  отделение с горящими факелами, но
их  перебили  до  того,  как  они  успели  добежать до портика. Но так долго
про-должаться не может, у них слишком большое числен-ное преимущество.
     Теперь,  когда  огонь сосредоточился на  Белом доме, Стэнтон  осмелился
подойти к окну. На улицах кишмя кишели вражеские солдаты. Окружив Белый дом,
они  медленно  надвигались.  Катастрофа  неми-нуема.  Неужели  они  сожгут и
Капитолий?
     Корабль ВМФ США "Мститель" -- паровой, с железным  корпусом  и машинами
достаточно мощны-ми, чтобы развивать в море скорость до пятнадцати узлов  --
только-только  сошел  со  стапелей. Защищен-ный  мощной  броней, с  четырьмя
четырехсотфунто-выми орудиями Пэррота, смонтированными в двух башнях, в море
он буквально  воплощал  собой акулу.  Командор Голдсборо  лично находился  в
рубке,  когда  впереди  показался маленький  пароходик,  выскочив-ший  из-за
оконечности полуострова Йорктаун  менее чем в миле впереди. Старший помощник
направил бинокль в его сторону.
     --  Я знаю этот  корабль, командор. "Ривер Квин", приписан к сухопутным
войскам, несет почтовую службу...
     Голос его пресекся, когда вслед за маленьким па-роходиком в поле зрения
вошел  большой  боевой  ко-рабль. Военный корабль,  идущий  на всех парусах,
още-тинившийся пушками и изрыгающий столб черного
     дыма.
     --  Британцы,  --сказал  командор,  разглядев  флаг.  -- Свистать  всех
наверх! Приготовиться к бою. От-крыть орудийные порты и выкатить пушки!
     -- Болванками, сэр?
     -- Нет, новыми разрывными снарядами.  Он нас заметил и разворачивается,
но ускользнуть ему не удастся.
     Однако британский  корабль вовсе не отступал. Уже выкатив пушки, он был
готов к бою. И, прекра-тив преследование "Ривер Квин", он развернулся, чтобы
вступить в бой с новым врагом, внезапно по-явившимся прямо по курсу.
     Оба корабля подняли давление в котлах почти до предела и сближались  на
скорости  почти тридцать  пять  миль  в  час. Не  прошло  и двух минут,  как
разде-лявшая их миля  сократилась до  сотни ярдов.  Через  смотровые  щели в
бронированной рубке американ-ские офицеры без труда разглядели на  вражеском
ко-рабле канониров и офицеров на мостике, устремив-ших взгляды в их сторону.
     --  Руль на штирборт,  -- приказал Голд сборе. -- Рулевой, влево  пять,
оставить его по левому борту. Так держать.
     Когда  огромный боевой  корабль  развернулся и  пронесся мимо,  капитан
"Ривер Квин" уменьшил давление в  котле натруженной  машины и повел паро-ход
следом  за   вражеским  кораблем.  В  салоне  послы-шались  смех  радости  и
облегчения, выкрики восторга.
     Офицеры высыпали на палубу,  чтобы  полюбо-ваться  этим зрелищем. Через
окно   мостика   президен-ту   Линкольну  открывался  идеальный  обзор  поля
предстоящего боя.
     --  Ничего  подобного  вы  больше никогда не  уви-дите!  --  воскликнул
капитан. -- Никогда!
     Мгновение  казалось, что боевые корабли столк-нутся нос к носу.  Однако
они разминулись на какие-то несколько ярдов. И пока шли борт к борту, орудия
британского фрегата рявкали одно за другим, стреляя в упор.
     Абсолютно безрезультатно. Ударившись о сталь-ные башни, ядра как мячики
заскакали  прочь.  Пламя выстрелов протянулось между кораблями, как мост-ки,
воздух застлал дым.
     А затем выстрелил "  Мститель". Всего четыре вы-стрела, один за другим,
прямой наводкой, оглуши-тельно, будто гром летней грозы.
     Затем корабли разошлись, на краткие  мгновения схлестнувшись в бою,  на
том и закончившемся. "Мститель" развернулся по широкой дуге. К тому времени,
когда он лег на обратный курс, он  был уже готов к бою, перезарядив  орудия,
одно за другим вы-каченные обратно на позиции. На броне виднелись подпалины,
копоть  и выбоины в тех  местах, где  в нее ударились и взорвались ядра.  Но
корабль ничуть не пострадал.
     Деревянный же  британский  фрегат был изреше-чен и теперь Пылал от носа
до  кормы.  Англичанам  едва  хватило  времени, чтобы спустить шлюпки, когда
пламя охватило такелаж и паруса.  Перепуган-ные матросы бросались  в  океан,
чтобы  не  сгореть  за-живо.  Трупы и опрокинутые пушки  были разбросаны  по
палубе. Из трюма донесся  приглушенный взрыв, и пар, бьющий из взорвавшегося
котла, усугубил по-ложение.
     "Мститель" сбавил ход и  подошел к  врагу, на-правив пушки на него и не
теряя бдительности.  Пона-прасну: тот не сделал ни  выстрела. Отказавшись от
сопротивления,  вражеский  корабль застыл  в море, почти скрытый пламенем  и
дымом, с ревом вырываю-щимся из его недр.
     -- Спустите  шлюпки, чтобы принять уцелев-ших, -- удовлетворенно кивнул
Голдсборо.
     Пароходик подошел поближе к крейсеру, и сиг-нальщик принялся передавать
сообщение Линкольна. Как  только важность этого сообщения дошла до командора
Голдсборо,  тотчас  же был отдан  приказ,  и  одна  лодка,  сверкая веслами,
устремилась   к  парохо-ду.  Линкольн  устало  спустился  с  мостика,  чтобы
переговорить с собравшимися офицерами.
     -- Джентльмены, полагаю, мы сегодня стали свидетелями чуда.
     --Аминь, брат,  --  отозвался один из офицеров  генерала Ли, до военной
службы бывший проповед-ником.
     -- Времени  терять нельзя. Мы все видели флот,  ныне направляющийся  на
Вашингтон. И мы знаем,  как беззащитен город в настоящий момент. Провиде-ние
послало нам это замечательное судно, которое может положить конец вторжению.
Мы с генералом Шерманом поднимемся на  борт " Мстителям и отпра-вимся с ним.
Вы  следуйте  за  нами  на этом пароходе.  Встретимся  в Вашингтоне.  --  Он
поглядел на шлюп-ку, поднявшую весла и привязанную к их борту.
     -- Но ведь это опасно, господин президент. Я сол-дат, и мой долг идти в
бой.  Но вы глава страны, ваша жизнь куда ценней, чем моя,  -- запротестовал
гене-рал Шерман.
     Линкольн покачал головой.
     --  У  меня  складывается впечатление, генерал,  что  по  крайней  мере
сегодня провидение на нашей сторо-не. Пойдемте. -- Приблизившись к трапу, он
спустил-ся, и  один из  матросов  помог  ему  спрыгнуть  в  шлюп-ку. Шерману
оставалось лишь последовать за ним.
     Как только они поднялись на борт, командор Голдсборо вышел на  усеянную
осколками палубу, чтобы поприветствовать их. Старый, седовласый и тучный, он
по-прежнему не лишился боевого духа.
     -- Спасибо за своевременное прибытие, -- сказал Линкольн, бросил взгляд
на пылающий остов и трях-нул головой. -- Подумать только, один-единствен-ный
залп...
     --  Мы  воспользовались  разрывными   снарядами,   господин  президент.
Кормовая  батарея  была заряже-на  новыми зажигательными  снарядами,  мы  их
испы-тывали в море. Они наполнены легковоспламеняю-щимся веществом, каковое,
говорят"  горит  в течение получаса и не может быть никоим образом погашено.
Мне бы хотелось иметь побольше таких снарядов, ибо они зарекомендовали  себя
великолепно. Впро-чем, что ж это я, добро пожаловать,  сэр. Привет-ствую вас
на борту судна. Вас также,  генерал  Шер-ман. -- Отвернувшись,  он  принялся
выкрикивать  команды  зычным  голосом, способным  перекрыть рев  даже  самой
неистовой  бури;  в трюме  зарокотала ма-шина. Кашлянув, командор прочистил,
горло и про-должил разговор, но уже куда более легким то-ном. -- Я пристал в
форте  Монро меньше  двух часов назад, чтобы взять запас  угля  Затем начали
прихо-дить  телеграфные донесения  о появлении вражеского  флота в Потомаке.
Насколько мне известно,  мой ко-рабль в этих  водах -- единственный  нужного
класса. Так что я отдал швартовы и... ну,  дальше вы все сами видели. Должен
поблагодарить вас, что завлекли этого британца мне навстречу. ..
     --  Это  мы должны поблагодарить вас, командор, за  ваше  своевременное
прибытие и весьма убедитель-ное обхождение с нашим преследователем. А теперь
на Вашингтон.
     - На Вашингтон, господин президент. Полный вперед.
     Военный  департамент  не  подвергся  непосредст-венному   нападению,  и
генерал Роуз выслал развед-чиков, чтобы  те  выскользнули  из задних окон  и
раз-ведали обстановку. Надо непременно выяснить, что происходит.  Разведчик,
вернувшийся первым, был направлен с докладом прямо к министру Стэнтону
     - Что происходит в городе, капрал?
     --  Довольно тихо,  никто  не шевелится, не считая англичан.  По-моему,
Капитолий горит и обстрелива-ется.  Но подобраться поближе, чтобы увериться,
я  не мог.  Потом  я выслал разведку к реке. Все  наши ору-дия уничтожены, и
многие   из   солдат  убиты.   Красно-мундирники   все   еще   высаживаются,
разворачивают-ся в боевые порядки, но многих перебили.
     -- Как это?
     -- Местные не очень-то их жалуют. Смахивает на
     то, что все фермеры, кто мог приехать  верхом хоть на осле, направились
прямиком в город, когда эти ко-рабли  вошли в Потомак. Они образовали цепь и
все время стреляют, и новые подходят к ним с каждой

     минутой.
     -- Их достаточно, чтобы остановить британцев?
     -- Я так не думаю, сэр. Те войска регулярные, и

     их ужасно много.
     -- Мистер Стэнтон, похоже, они вот-вот ворвутся

     в Белый дом!
     Конец был неотвратим. Обороняющиеся прекра-тили огонь, поскольку, когда
вражеские  солдаты  на-чали  ломать  забаррикадированную центральную  дверь,
попытки обороняющихся стрелять через за-крытые ставнями окна ничего не дали.
     Вдруг,  перекрывая  нерегулярный треск  выстре-лов, ясно пропела труба.
Повторяя все тот же сигнал

     снова и снова.
     -- Что они протрубили? Что это значит? -- встре-вожился Стэнтон.
     --  Боюсь, не  знаю,  сэр,  --  покачал  головой  гене-рал.  -- В армии
Соединенных Штатов такой сигнал

     не используется.
     -- Я знаю, сэр, -- вмешался капрал. Взгляды
     всех присутствующих устремились на него. -- Я в подразделении связи, мы
знаем  и все  британские  сиг-налы.  Это "отбой",  сэр. Вот что  они трубят.
Отбой.
     -- Но почему? -- недоумевал Стэнтон. -- Они же
     побеждают. Наши войска рассеяны и находятся под непрерывным огнем...
     -- Не войска!  -- воскликнул генерал Роуз. --  По-глядите,  вон там, на
Потомаке!
     И  в самом деле,  на  серебряной  полоске  реки,  едва  виднеющейся  за
верандами  Белого дома, появился грозный темный силуэт. Пушки наготове, а на
флагштоке развевается звездно-полосатый флаг.
     Американский броненосец-- спасение города.

     -- Какие будут приказания, господин прези-дент? -- спросил командор,
     Линкольн  наклонился  и  выглянул  через прорезь  в  броне, покрывающей
мостик. В рубке было жарко и  тесно. Каково  же  тут  будет, когда  начнется
орудий-ная пальба и по ней забарабанят снаряды, он даже воображать не хотел.
Очень  может  быть, что  в  бли-жайшие минуты  ему предстоит выяснить это на
опыте.
     -- А что предлагаете вы, командор?
     -- Это  ж дерево, сэр, сплошное дерево  и  никакого железа ни на  одном
корабле. А вы видели, что случа-ется, когда дерево сражается со сталью.
     -- Действительно видел. Можете ли вы предло-жить им сдаться?
     -- Мог бы, но сомневаюсь, что они  согласятся. Эти  корабли пришли сюда
сражаться  и  будут  сра-жаться.  Видите,  они  уже  разворачиваются,  чтобы
на-целить на нас пушки.
     -- А корабли с войсками, их вы не тронете?
     -- Конечно, если  только они не откажутся сдать-ся и попытаются бежать.
Но я думаю,  что они  будут достаточно  рассудительными,  когда увидят,  что
ста-нет с остальными.
     Пушки   "Принца-регента"   окутались  дымом,  и  по  всему   броненосцу
раскатился лязг металла о металл.
     -- Ответный огонь, -- приказал Голдсборо.
     Так началась битва на реке Потомак.
     Британцы  волей-неволей  вынуждены  были  при-бегнуть  к оборонительной
тактике,  удерживая  свои  боевые  корабли  между  вражеским  броненосцем  и
без-защитными  транспортами,  стоящими   вдоль  берега.  Отступающие  войска
торопились с посадкой, как могли, но этот процесс требовал времени. Времени,
за кото-рое люди должны были заплатить своей жизнью.
     Они вереницей  двинулись на единственного  вра-га, разворачиваясь перед
целью,  как  Нельсон  посту-пил  в  Трафальгаре. Так  корабли могли  один за
дру-гим  по  очереди  обрушивать  огонь  на  единую  мишень.   Но   успех  в
Трафальгарском  сражении   был  достигнут   деревянными   кораблями   против
деревянных. Теперь же дерево натолкнулось на сталь.
     "Принц-регент" шел  первым.  Пока  он двигался  вдоль броненосца,  одна
пушка за другой стреляли в упор, но ядра лишь отскакивали от брони: бомбы не
пробивали ее. Американский  корабль  не  отвечал ог-нем,  пока  задняя башня
"Мстителя"   не   поравнялась   со   шкафутом   британского   корабля.   Оба
четырехсот-фунтовых  орудия  выстрелили,  и   массивные  стальные  болванки,
сокрушив дубовую обшивку, пронеслись через забитую людьми орудийную палубу.
     Следующим  шел "Роял  Оук", принявший на себя огонь второй  башни;  его
постигла  та же  участь, что  и его близнеца.  Пушки  раскатывались, люди  с
криками умирали, спутанные паруса и оснастка падали на па-лубу.
     На перезарядку больших орудий уходило по две минуты. Каждую минуту одна
из  башен  давала залп,  обрушивая смерть  на  британскую  эскадру.  Корабли
сражались и  гибли один  за другим,  ужасающей  це-ной  добиваясь  ничтожной
победы.  Но первые  транс-порты  уже  отдали  швартовы  и двинулись  вниз по
те-чению.  По берегу  с ликующими криками носились  люди, время  от  времени
постреливая в отступающие
     корабли. У одного британского корабля снесло руль, и он беспомощно плыл
по течению. Зрители еще громче закричали"Ура!".
     Пушки дрейфующего корабля  все еще стреляли  вверх по течению, когда он
медленно  скрывался   из   виду.   Маленькие   пушчонки,   стрелявшие  через
нерав-номерные  интервалы.  И  каждые  две  минуты --  оглу-шительный грохот
четырехсотфунтовых орудий.
     -- Мы побеждаем, мистер Линкольн, --- доложил Голдсборо. -- Нет никаких
сомнений.
     -- Получил ли корабль какие-либо повреждения?
     -- Ни малейших,  сэр,  если не считать, что флагш-ток  отстрелили.  Они
сбили звездно-полосатый флаг и заплатят за это жестокой ценой.

ВКУС ПОБЕДЫ



     Битва при Саратоге вступила в свой третий кро-вопролитный день. Войска,
жидким ручейком  сочив-шиеся  на подмогу  американцам, прямо с поезда шли  в
бой.  И  они  держались,  едва-едва,  но  все-таки   дер-жались.  Битва  шла
врукопашную,  артиллеристы  не   могли  стрелять  из-за  страха  попасть  по
собственным войскам. Затем, в полдень,  британские  войска дрог-нули. Они не
струсили, бились изо всех сил,  но все  впустую. И они заколебались. Генерал
Грант заметил это и понял, что надо делать.
     -- Контратакуем. В  бой идут самые свежие войс-ка. Отбросьте британцев,
нанесите им удар по боль-ному месту.
     С  ревом  восторга  американские  войска  впервые перешли  в  атаку.  И
британцы бежали.
     Усталый офицер в запыленной форме козырнул, подойдя к генералу Гранту.
     --  Разведчики доносят об  активном движении на левом  фланге, генерал.
Кавалерия, может, даже пушки. Смахивает на то, что они пытаются обойти нас с
фланга и атаковать с тылу.
     -- Что ж, на их месте именно так я  бы и поступил. Я только недоумеваю,
почему им понадобилось столь-ко времени, чтобы додуматься до этого. -- Грант
обернулся к офицерам штаба: -- Как дела с едой и
     питьем?
     --  Когда последние подкрепления прибыли, мы поставили их  на позиции и
оттянули  кое-кого  из  вете-ранов.  Дали  им  поесть и затем  разнести  еду
осталь-ным. Все прошло отлично Вдобавок у нас еще масса
     боеприпасов.
     -- Искренне надеюсь. Враг так легко не сдастся.
     -- А еще я там  встретился с офицером, генерал. С кавалеристом Он хочет
видеть вас.
     -- Кавалерист, говорите? Я тоже хочу с ним пого-ворить.
     Приехавший верхом всадник только-только спрыг-нул на землю, когда Грант
подошел к нему  и  вдруг  застыл на месте,  как громом пораженный.  Он читал
телеграфные  донесения   о  втором  британском  вторже-нии  и   сражении  на
Миссисипи, но в пылу смертель-ного боя  общий смысл  этой ситуации как-то не
дошел до его сознания. А  теперь он видел  прямо перед со-бой серый мундир и
золотой   кушак  конфедератского   офицера.  Высокий  бородатый   конфедерат
обернулся к нему, и лицо его озарилось улыбкой.
     -- Улисс С. Грант, клянусь жизнью и душой!
     -- Рад тебя видеть, Джеб, очень рад. Они пожали руки друг другу, смеясь
от удоволь-ствия. В последний раз они встречались в Вест-Пойн-те, с той поры
пути их разошлись. Грант стал генера-лом  армии Соединенных Штатов, а Дж. Э.
Б. Стю-арт -- первым кавалеристом Конфедерации.
     -- Мы  ехали на север поездом, сколько смогли, а  затем срезали угол по
местности. Кое-кто из ферме-ров затеял  стрелять  в нас дробью, но ни в кого
не по-
     пали.  Наверно,  подумали, что мы  британцы. Слыхал я,  что Камп сделал
ради  нас в  Билокси.  Вот  и  решил, что  могу сделать ответную  любезность
старому другу.
     --  Ты  не  представляешь,  как  я  рад.  Мои  развед-чики  доносят  об
активности врага на нашем левом фланге.
     -- Что ж, вполне справедливо. Сейчас мои ребята напоят  лошадей и дадут
им немного передохнуть. Как только с этим будет покончено, пожалуй, мы можем
немножко поразнюхать обстановку и посмот-реть, что можно сделать.  Ты  такие
еще  не видел? -- Он вытащил из длинной  седельной кобуры карабин и протянул
Гранту.  -- Когда  мы проезжали  через  узло-вую в Филадельфии, нас разыскал
один интендант, сказал, что доставляет это оружие войскам,  а по-скольку  мы
ближайшие,  то  первыми  его  и увидим.  Это было  весьма  дружелюбно с  его
стороны, и мы с благодарностью  приняли его  предложение.  Эта спенсеровская
винтовка,  заряжающаяся  с  казенника,  просто изумительна.  Погляди-ка.  --
Стюарт  выта-щил  из  деревянного  приклада  винтовки  и  продемон-стрировал
металлический цилиндрик. -- Тут целых двадцать патронов, все металлические с
ударным колпачком  в  торце.  Их  можно  выпустить  один за  другим с  такой
скоростью, с  какой  будешь  успевать дергать за рычаг  взвода и нажимать на
курок.  Бронза  просто  вылетает,  а следующий  патрон входит в  пат-ронник.
Выпускай  пулю и  делай то же самое. Я без-умно рад, что  мы  их заполучили.
Хотя вряд ли я им так обрадовался бы всего  несколько дней назад, ведь тогда
бы нам пришлось видеть их не со стороны при-клада, а со стороны дула.
     Грант с  восторгом поворачивал  винтовку в руках так и эдак, но в конце
концов вернул ее владельцу.
     -- Я слышал, что их начали выпускать, но еще ни разу ни одной не видел.
Здесь бы мне пригодилась пара-тройка тысяч таких.
     -- Идеальное  оружие для кавалериста. Мои маль-чики прямо-таки рвутся в
бой, чтобы испытать их в деле.
     -- Удачи.
     Стюарт поскакал  обратно к  своим войскам,  а Грант вернулся к угрюмому
делу обороны своих по-зиций. И истребления англичан.

     Рядовой  Пул  из  Шестнадцатого Бедфордского и  Хертфордширского  полка
чувствовал себя  совсем не-счастным.  Два года его  полк стоял в  Квебеке, в
Кана-де, дичайшей из диких стран. Летом поджариваешь-ся, зимой отмораживаешь
себе  задницу. А потом эта война. Сперва долгий марш  до пристаней, затем на
барках по озерам. Все это было довольно просто, но  последний марш  на юг  в
жару  --  дело  совершенно   другое.   После   этого  было  приятно  немного
передо-хнуть, прежде  чем убивать  янки. Первую  шайку под-мяли под себя, не
останавливаясь. Да  и со второй  было ненамного больше возни. Но  эти легкие
победы остались позади. Завязалась яростная борьба, и бри-танцы начали нести
тяжелые потери. Не один и не  два приятеля Пула отправились на  тот свет. Но
что  хуже, в  последнем бою  его  мушкет  взорвался и обжег  ему  полголовы.
Непременно  надо в лазарет, уж на-верняка. Но сержант так  не  считал. Велел
ему нате-реть  ожог  жиром  и  встать  в  строй.  Дал  ему  мушкет  убитого.
Бесполезная  вещь,  Бурая Бесс,  то  самое ружье,  которым  перебили  войска
Наполеона.   Но   то  было  давным-давно.  Пулу  не  хватало  его  нарезного
энфилдовского мушкета.
     --  Колонна,  стой!  Примкнуть штыки!  Нале-во!  Сержант  прошел позади
строя, осматривая ранцы и оружие своими крохотными холодными глазками.
     -- Сейчас мы пойдем в  атаку, --  сказал  он. -- Пойдем шеренгой, будем
наступать вместе, и я шку-ру спущу с того, кто отстанет.
     Пул мрачно подумал, что с сержанта станется, и пожалел о том дне, когда
послушался  вербовщика,  зайдя  выпить  в  "Лошадь и  собаки".  Тот  покупал
вы-пивку  на  всех, нахваливал чудесную жизнь в армии.  Дескать, королевский
шиллинг и  новая  жизнь  в  "Старых  утках ", как,  по его  словам,  любовно
назы-вали полк. Теперь любви почти не осталось.
     -- Вперед...
     Не успела команда отзвучать, как солдаты услы-шали топот копыт мчащихся
галопом  лошадей,  доне-сшийся  из  жиденького  леска,  вытянувшегося  вдоль
дороги. Все громче и громче.
     А  затем послышались крики. Безумное,  высокое улюлюканье, от  которого
мурашки  бежали  по спине.  Сержант  рявкнул  приказ,  и  они  только-только
по-вернулись лицом к врагу, когда кавалеристы налете-ли на них.
     Кавалеристы в серых мундирах с криком и улю-люканьем ринулись в  атаку.
Стреляя  на полном скаку опять и  опять, ураганом пронеслись они через  ряды
британской пехоты и развернулись, чтобы ата-ковать снова. Все еще стреляя. И
вроде бы даже не перезаряжая  ружей, а только неустанно осыпая ряды англичан
пулями.
     Ряды  англичан таяли на глазах под непрекраща-ющимся свинцовым  градом.
Кое-кто   из  пехотинцев  стрелял  в  ответ,  но  очень  немногие.  Всадники
остава-лись  на  месте, все  стреляя и стреляя. Не останавли-ваясь,  они все
сыпали и сыпали ураган пуль на стоя-щих перед собой людей.
     Когда они ехали через британские ряды  обратно, стрелять  было уже не в
кого.  Если  среди  павших  сол-дат  обнаруживалось малейшее  движение,  оно
пресе-калось кавалерийской саблей. И когда кавалеристы на рысях возвращались
под прикрытие леса, позади царило полнейшее безмолвие.
     Так и не  выстрелив  ни разу, рядовой Пул получил пулю в руку и упал на
свой мушкет.  Он выжидал много-много  долгих  минут, прежде чем окончательно
уверился, что кавалеристы ускакали,  затем столкнул тяжелый труп сержанта со
своей  спины.  С трудом поднялся на ноги и в ужасе огляделся. И заковылял на
дорогу, чтобы уйти подальше от этой бойни. Единственный оставшийся в живых.

     А  по  ту сторону Атлантики, над Англией, бушева-ла летняя гроза. Дождь
лил как  из ведра, реки взду-вались и выходили из берегов. Молнии вспыхивали
за резными башнями Виндзорского замка, грохотал гром. Два человека, неохотно
выбравшиеся из  каре-ты, мгновение помялись, а затем поспешили найти укрытие
в арке дверей. Ливрейный  слуга помог лорду Пальмерстону спуститься на землю
и чуть ли не понес его ко входу,  где уже ждали остальные.  По-дагра чуточку
отпустила, но наступать на ногу было все еще больно.
     Двери перед  ними распахнулись, и  они вошли в замок, в последний  зал,
где должны были встретить-ся. Герцог Кембриджский, только что вернувшийся из
Америки и  выглядевший весьма внушительно  в  па-радном мундире, обернулся к
вошедшим.
     -- Грандиозно,  как раз те  господа, которых  я хо-тел  видеть. Входите
обсушитесь,  хлебните  вот этого,  --  он махнул  своим  бокалом  в  сторону
буфе-та. -- То самое, что надо в эту гнилую погоду.
     Ни  словом, ни  делом,  ни  жестом  не  упомянул  он  о  сокрушительном
поражении войск в Мексиканском  заливе. И никто не осмелился спросить его об
этом.  С  тех   самых   пор,  как  американские  газеты  начали   каркать  о
восхитительной победе, герцог оставался в уединении. Когда же он снова вышел
на люди и  сно-ва возглавил армии, никто  не набрался смелости по-мянуть ему
об этом. Дело прошлое, ему предстоит блестящее будущее.
     Пришедшие забормотали  приветствия весьма веж-ливо, поскольку герцог не
только двоюродный брат королевы, но и главнокомандующий британскими армиями.
Потом с  интересом  посмотрели  на стройно-го  офицера,  стоявшего  рядом  с
герцогом  и  казавше-гося  чуть  ли  не  истощенным по  сравнению  с  тучным
главнокомандующим.  Вместо банта  или  галстука  шея  офицера  была обмотана
бинтами, так что он не мог вертеть головой. Герцог кивнул в его сторону.
     -- Вы случаем  не  знакомы  с полковником  Дюпуем из  Пятьдесят шестого
Вест-Эссекского?  Он  при-был  домой  на  поправку и доставил  информацию  о
ко-лонистах.  Отзывается хорошо об  их оружии  и  весьма  презрительно  -- о
нашем. Хочет потратить деньги, изрядное количество денег,  осмелюсь сказать.
Вот, полковник, с  этим  пареньком вы и  хотите погово-рить. Зовут Гладстон,
советник казначейства.
     --Рад  познакомиться,   полковник.  Надеюсь,  ваше  выздоровление  идет
хорошо.
     -- Отлично, спасибо, сэр, -- хриплым шепотом ответил тот.
     -- А на что вы хотите потратить золото нашей нации?
     -- На  оружие, сэр.  Современные  винтовки,  и при-том  заряжающиеся  с
казенника. -- Он притронулся  к своей  шее. -- Вроде той, что сделала это. С
расстоя-ния в сотни ярдов.
     -- Вы,  сэр,-- вспылил  Пальмерстон,  --  вы  счи-таете,  что страна не
смогла хорошо обеспечить свои войска?!
     -- Нет,  сэр,  я  вовсе не  подразумеваю этого.  Я  хо-чу  сказать, что
войска, в том числе и я,  довольствова-лись статус-кво и слишком мало думали
о  модерниза-ции.  Вам  известно,  что кое-кто  из  моих  людей до  сих  пор
пользуется тауэровскими мушкетами?
     -- Бурая Бесс выиграла не одну войну, -- заме-тил герцог.
     -- Выиграла, сэр, в прошлом, сэр. Пятьдесят-сто лет назад. Один из моих
офицеров  с презрением ото-звался об  этом оружии  и зашел настолько далеко,
что сказал -- конечно,  в шутку, -- что предпочитает доб-рый английский лук.
Куда более  хорошее, более точ-ное оружие, чем мушкет. И скорострельность  в
четы-ре  раза  выше.  И  не выпускает  дыма,  который выдает  местоположение
солдата.
     --  Изумительная  шутка,  -- бросил  Пальмерстон, рассерженный подобным
легкомыслием. -- И что, всегда ваши офицеры столь дерзки?
     -- Редко. Этот  уже не повторит свою дерзость. Он погиб  в сражении под
Платсбергом.
     -- Вы  упомянули только об  оружии, -- сказал лорд Рассел. -- Не хотите
ли  заодно  возложить вину  на  нашу  мораль, на  нашу организацию, на  нашу
спо-собность сражаться?
     --   Поймите   меня   правильно,   сэр.   Я  профессио-нальный   солдат
профессиональнейшей армии  ми-ра  --  и  горжусь  этим.  Но,  проще  говоря,
сражение выигрывают пули. Если враг выпустит в меня десять пуль за то время,
которое требуется мне, чтобы вы-пустить одну, тогда  он стоит десяти солдат.
Откуда  следует, что в бою  речь о равенстве уже  не  идет.  Сто против  ста
означает, что моя сотня против их тысячи. Таким образом бой не выиграешь.
     -- Выучка, вот  что главное, -- возразил гер-цог. -- Выучка и мораль. У
нас есть мораль,  выучка  и  решимость сражаться и победить  в  любом уголке
мира. Нерешительные люди  не  смогли бы построить эту Империю. Мы никогда не
проигрывали и если я будем выигрывать в будущем. Эту  маленькую  замин-ку мы
преодолеем.  Враг   будет   побит,  и  мы  одержим  победу.  Нам  доводилось
проигрывать сражения, но мы никогда не проигрывали войны. Временная за-минка
ведет  к будущей победе. Если враг будет мо-лить о мире, мы можем снизойти к
нему. Но только с
     тем, чтобы в будущем вернуться еще большими сила-ми. В конце концов нас
ждет триумф.
     Он сердито огляделся, ожидая, когда кто-нибудь возразит.
     Воцарилось тягостное молчание, и все с радостью восприняли объявление о
прибытии  Ее Величества. Обернувшись,  они поклонились,  когда она  прошла к
своему трону. Королева Виктория оделась во все чер-ное, с черными перчатками
и черной вуалеткой: она оплакивает и будет вечно оплакивать своего люби-мого
Альберта. С момента его смерти она все более и более опускается. Одутловатое
лицо покрылось пиг-ментными пятнами, она  еще  больше располнела. Придворные
уже   начали  беспокоиться  о   ее   рассудке.   Королева   кивнула  герцогу
Кембриджскому.
     -- Как я понимаю, это вы созвали данную встречу?
     --  Совершенно  верно.  Надо  обсудить  вопросы  по-литики,  и   притом
серьезные. Но сперва, если позво-лите, я  бы  хотел, чтобы вы лично услышали
донесе-ние  о ходе  этой войны, подействовавшее  на меня,  как  не смогла бы
подействовать никакая депеша или письменный  приказ. Устный доклад человека,
сра-жавшегося в этой войне. Полковника Дюпуя.
     -- Что ж, тогда говорите. Как идет война, пол-ковник?
     -- Сожалею, мэм, но я принес только дурные вести.
     --  Я не  сомневалась! --  пронзительным  голосом  вскинулась  она.  --
Последнее время чересчур много дурных вестей, чересчур много.
     -- Глубоко  сожалею, что  должен усугубить ваше огорчение. Уверяю  вас,
солдаты и матросы Вашего Величества сражались весьма доблестно. Но на суше у
противника  было   превосходство   в  артиллерии,   а   в  море  невероятное
превосходство в технике. Уверяю Ваше Величество, что отважные люди приложили
все силы, храбрости у них хватало, но суть войны за-ключается...
     Голос полковника  охрип еще  сильнее, и он при-коснулся к шее кончиками
пальцев, будто хотел ути-хомирить боль. Королева подняла руку.
     -- Довольно! Этот  человек  ранен,  ему нужна ме-дицинская помощь, а не
аудиенция  королевы.  Пусть  полковнику   помогут,  позаботьтесь,  чтобы  он
отдо-хнул.  Нам  больно видеть, что отважный человек, по-страдавший  за свою
страну, находится в столь за-труднительном положении.
     Она молчала, пока полковник на дрожащих ногах пятился из комнаты, затем
обрушилась на герцога:
     -- Вы имбецил! Вы привели этого человека сюда, чтобы смутить нас, чтобы
доказать какую-то смут-ную, непонятную точку зрения,  которая  совершенно не
ясна мне! Да будет вам известно, мы отнюдь не на-ходим это забавным.
     Ее гнев никоим образом не смутил герцога Кемб-риджского.
     --  Не  смутную, дорогая кузина,  а мучительно ясную.  В этой войне  мы
зашли в  тупик и несем боль-шие потери на Северном фронте. Я хочу, чтобы ваш
премьер-министр и его Кабинет очень хорошо усвоили этот факт. А у меня  есть
даже более дурные новости. Похоже, эта колониальная война  распространяется.
У нас  имеются  донесения  о том,  что полки Конфеде-рации присоединились  к
Союзу в нападении на наши войска.
     -- Этого не может быть! -- воскликнула королева Виктория с исказившимся
от гнева лицом.
     -- Это правда.
     --  Не могут же они быть так двуличны! Эта война разразилась из-за двух
несчастных дипломатов, все еще  находящихся в руках врага. А когда мы встали
на их защиту, они повели себя коварно, как янки. Вы
     говорите, что они объединились, чтобы воспроти-виться нашей воле?
     -- Объединились. Быть может, это  из-за отвле-кающей атаки, которую  мы
провели на юге страны. Теперь нам этого не узнать.
     За  этим  несообразным  заявлением   последовало  молчание:  никто   не
осмеливался раскрыть рта. Исто-рию пишут сильные мира сего. Герцог заговорил
сно-ва, спокойно и вежливо.
     --  Итак,  познакомившись  со  всеми  фактами, мы можем определить курс
дальнейших действий.
     -- Терпению моему приходит конец,  --  взвизгну-ла королева. -- Скажите
мне, что происходит!
     --Надо принять решение. Решение очень  про-стое. Мир -- или в противном
случае -- более кро-вопролитная война.
     Королева никогда не отличалась терпением, а сей-час оно и вовсе подошло
к концу, и она заверещала:
     --  Вы  говорите  о  мире после  унижения,  которое мы  претерпели?  Вы
говорите о мире с этими колони-альными тварями, которые убили моего дорогого
Альберта?!  Неужели мы, величайшая  империя всех  времен,  должны  унизиться
перед этими захолустны-ми повстанцами, этими свиньями?!
     --  Нам вовсе нет нужды унижаться,  но мы долж-ны поразмыслить о мирных
переговорах.
     -- Никогда! А вы, джентльмены Кабинета, вы слышали, что я сказала.
     Лорд Пальмерстон помешкал, прежде чем отве-тить.
     -- Полагаю, я  выражу  общее мнение, когда ска-жу,  что герцог высказал
ряд сильных доводов...
     -- Да неужто?! -- вскричала королева пронзи-тельным голосом, побагровев
от  гнева.  -- Но как быть со  страной,  как  быть с  людьми  и  их желанием
преподать этим выскочкам незабываемый урок? Я вы-ражаю мнение народа,  когда
говорю,  что о сдаче  не может быть и речи! Надо ведь принять во внимание  и
такую вещь, как гордость.
     Герцог Кембриджский склонил голову в знак под-чинения ее воле.
     -- Конечно, мы не сдадимся. Но одной лишь  гор-достью подобную войну не
выиграешь.  Если мы не идем  на мир, то должны укрепиться для новых уси-лий.
На море нам  нужны броненосные корабли, а  на суше  --  современное  оружие.
Следует воззвать к Им-перии  о помощи, о людях, о деньгах, которые нам нужны
для создания вооруженных  сил,  без каковых нам  не  одержать  окончательной
победы.
     Лорд Джон Рассел заставил себя заговорить.
     --Ваше Величество, если позволите. Настал  мо-мент величайшего решения,
и следует взвесить все факты, спокойно и хладнокровно. Я твердо убежден, что
между  правительством  Вашего  Величества  и  этими Соединенными Штатами  не
должно быть за-тяжного конфликта. Мы происходим от общего кор-ня, говорим на
одном языке. Несомненно,  надо поду-мать и о мире,  а не  только о войне  --
Поклонившись, он отступил назад.
     Гладстон представлял, какого порядка суммы нужны для продолжения войны,
а также  знал,  на-сколько  истощена  казна.  Здесь  он  не  посмел  об этом
заговорить, но бросил  умоляющий взгляд  на  Паль-мерстона.  Премьер-министр
мрачно кивнул.
     -- Ваше Величество, мы должны  принять  во вни-мание  сказанное  лордом
Расселом. Мы также долж-ны  подумать  о финансовых затратах  на  то,  о  чем
го-ворим.  А  они превосходят  пределы  разумного. Пола-гаю,  что мы  должны
рассмотреть  все   открывающиеся  возможности.  Можно  начать  переговоры  о
справед-ливом  мире,  подразумевая,  что,  может  быть,  придет-ся  принести
извинения...
     Пока остальные  говорили, гнев королевы немного  поостыл.  Более  того,
голос  ее прозвучал  почти  бесстрастно, словно в ее теле поселилась  другая
лич-ность.
     --  Слишком  поздно.  Мы не считаем  мир  возмож-ным на данном этапе. А
возможности   проигрыша  просто  не  существует.  Если  американцам  следует
пре-подать  урок, то это  должен  быть  наглядный урок. Переговорите с моими
министрами и подготовьте предложения  касательно  этой  механической  войны,
которую  ведет наш враг. То,  что могут сделать они, мы, британцы, наверняка
можем  сделать лучше. Ибо разве не  у нас очаг  науки и  техники?  Куда идет
Бри-тания, мир должен следовать волей-неволей. Пре-клонив колени перед  этой
дикой страной, населенной  оборванцами, мы  заслужим  от  коронованных  особ
Европы лишь презрение.  Мы не должны поддавать-ся. Этот  опыт только укрепит
Британию  и Империю. В  течение столетий  мы правили  морями,  и так долж-но
оставаться  в  обозримом  будущем. --  Она  реши-тельно  скрестила  руки  на
коленях.  Потом с  угрюмой  решимостью,  поджав губы,  оглядела собравшихся,
словно  провоцируя  их на спор или несогласие. Мол-чание затягивалось. Никто
так и не раскрыл рта. -- Что ж, тогда вы свободны.

ВТОРАЯ АМЕРИКАНСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

     Президент Конфедерации и президент Соединен-ных Штатов взяли за правило
встречаться  каждое   утро.  Началось   это  случайно,   когда  они   хотели
при-готовить общую  повестку дня  перед  совместным  засе-данием  Кабинетов:
Джефферсон Дэвис приезжал в коляске из "Вилардс-отеля", расположенного  чуть
дальше по  Пенсильвания-авеню, в доме четырнад-цать,  входил  в Белый  дом и
поднимался по лестнице в кабинет Авраама Линкольна. Николай подавал им кофе,
затем  закрывал  дверь  и  выставлял  часового  у дверей кабинета, чтобы  их
уединение никто не нару-шил.
     Как обычно, отпив немного кофе, Дэвис заговорил:
     -- Мне пришло весьма приятное  послание от  Уиль-яма Мейсона. Он просит
меня  поблагодарить вас самым сердечным образом  за специальный приказ об их
освобождении.  Он  вернулся  в лоно семьи,  как  и  Джон Слайделл. К  письму
прилагается коробка чу-десных гаванских сигар.
     -- Вы должны поблагодарить капитана Уилкса, офицера,  захватившего их в
плен, потому  что  это он напомнил мне об их  тюремном  заключении.  Посреди
войны,  разыгравшейся якобы из-за их  захвата, ни-кто,  кроме  Уилкса,  и не
вспомнил о них, --  Линкольн пододвинул  Джефферсону  стопку телеграмм через
стол. -- Прибыли несколько минут назад. Контрата-ка наших сил началась. Хотя
еще  слишком  рано  уз-навать  подробности,  думаю,  что  могу  без  всякого
за-зрения совести сказать, что итог  предрешен. Наши свежие войска против их
усталых, да к тому же  у нас невероятное численное превосходство. Они должны
отступить -- или остаться на месте и сложить головы.
     -- Или  и то и  другое  сразу.  -- Дэвис подул на  кофе, чтобы остудить
его.-- Пожалуй,  я испытываю жалость к обычным солдатам,  которые служат под
началом таких безжалостных господ. Но недостаточ-но  сильную, чтобы пожелать
иного исхода. Веролом-ному  Альбиону  надо нанести  фатальный удар, кото-рый
заставит  его  полететь кувырком и не  оставит иного выбора,  кроме  поисков
мира.
     -- Но только  не  чересчур  рано, -- Линкольн вскинул руки, будто хотел
придержать этот исход. -- Мы оба  согласны, что, пока идут  бои,  эта страна
едина. Так что мы должны учитывать,  что может слу-читься, как только  пушки
смолкнут.  Тут  кое-кто  до-жидается  в  соседней  комнате,  и  я  хочу  вас
познако-мить. Это весьма мудрый человек, о котором я уже
     вам рассказывал. Человек,  принесший мне новые идеи, новые направления,
которые,  полагаю,  повли-яют  на  наш  общий  план  действий. Он тот  самый
на-турфилософ, который исповедует тайное искусство экономической теории.
     -- Мне о ней ничего не известно.
     -- Мне было  тоже неизвестно, пока он  не растол-ковал. С его  помощью,
полагаю, мы сможем найти способ уладить наши противоречия, перевязать раны и
повести эту страну навстречу гордому единому бу-дущему.
     -- Если он может сделать это, то я провозглашу его чудотворцем!
     -- Может, он и есть чудотворец. Но определенно  он  ставит свободу выше
страны, ибо, помимо проче-го, он еще и англичанин.
     Дэвис  не  знал,  что  сказать,  ибо  загадочные  мате-рии  финансов  и
экономики всегда были  свыше его  понимания. Он солдат,  по нужде занявшийся
поли-тикой и испытывающий только одно желание  -- ока-заться на  поле боя во
главе войск. Он лишь  заерзал и поднялся,  когда в  комнату вошел седовласый
фило-соф.  Линкольн  представил  его  Джефферсону  Дэви-су,  и  они  вежливо
беседовали, пока Николай не вышел и не закрыл дверь. Только  тогда президент
вернулся к проблемам, стоящим перед ними.
     --  Вы  знаете,  мистер Милл,  что ваша  страна  вторглась не только на
Север, но и на Юг?
     -- Знаю. Не могу этого понять или объяснить. Могу лишь  молиться, чтобы
ваши объединенные войска смогли противостоять этому нападению.
     -- Мы тоже, сэр,  -- начал Линкольн и замялся, ломая длинные  пальцы  и
ломая голову о  том, что же можно открыть. Все, наконец решил он. Чтобы Милл
мог  помочь,  ему следует  открыть  все  мысли, каждое  решение.  -- Воюющие
стороны  в   нашей  гражданской   войне  пришли  к  обоюдному  соглашению  о
заключе-нии перемирия, чтобы дать отпор общему врагу.
     Страна снова едина, номы  боимся, что  вражда возоб-новится, как только
бои закончатся. Однако я дол-жен быть с вами откровенным и поведать все наши
страхи  и надежды на будущее,  попросив  ни с  кем не  делиться  тем, что вы
сегодня здесь услышите.
     -- Даю вам слово, господин президент.
     --  Мысли  наши просты.  Когда  эта  война, хочется  надеяться,  против
захватчиков будет выиграна, смо-жем ли мы и  дальше наслаждаться миром, ныне
во-царившимся между недавно воевавшими  штатами?  И сможем ли мы  каким-либо
образом  найти  способ  по-ложить конец  ужасной  войне между  штатами, ныне
приостановленной?
     -- Конечно, можете,  -- спокойно и уверенно ска-зал Милл с  откровенным
удовлетворением и уверен-ностью. -- Если вы сильны в своей решимости, я могу
указать вам дорогу,  каковая  сделает этот  мир возможным. Я  воздержусь  от
попыток  читать вам лекцию,  джентльмены,  но  имеются  определенные  факты,
которые  следует  тщательнейшим образом  учесть.  Нам следует помнить  уроки
прошлого, дабы не повторять их. Я прибыл из Европы, скованный своим прошлым,
а ваша страна  свободна от него. Вы, конечно, помните,  что всего  несколько
лет назад в Европе были  опасные политические волнения. Она стара, и идеи ее
стары.
     Говоря,  он  расхаживал  по  комнате,  время  от  вре-мени назидательно
подымая указательный палец, чтобы подчеркнуть какую-либо мысль.
     -- На  сей раз  французское  правительство  показа-ло  себя  совершенно
косным,  действующим  исключи-тельно  из  самых  низменных  и  эгоистических
побуж-дений.  Французский  народ  хотел  перемен  и  готов  был   встать  на
баррикады,  чтобы  умирать за  лучшее  будущее.  И что  же  случилось? Режим
жирного  коро-ля  средних  классов  Луи  Филиппа  не  мог справиться с  этим
кризисом. Король бежал в Англию, а рабочий
     люд Парижа восстал как один и поднял красный флаг над отелем "Де Виль".
И каков  же  был ответ? Парижские толпы были усмирены  национальной гвардией
ценой  десяти  тысяч  убитых.  Затем  Луи  На-полеон  положил  конец  Второй
республике и основал Вторую империю.
     В Бельгии напуганный король хотел отречься от Престола.  В конце концов
правительство  позволило  ему  остаться,  и  он  в   благодарность  запретил
собра-ния. В Германии были возведены баррикады. Затем были  призваны войска,
и  мятежных граждан рас-стреляли. В Пруссии по-прежнему нет ни  парламен-та,
ни свободы речи, ни права собраний, ни свободы слова или суда  присяжных, ни
терпимости  к  идеям,  отклоняющимся  хотя  бы  на   волосок  от  архаичного
представления о священном праве королей.
     --  Вы  высказываете  весьма  сильные  мнения  в  своих наблюдениях, --
заметил Линкольн.
     -- Действительно, и я совершенно  прав.  Погляди-те  на другие  страны.
Народ восставал и в  Италии,  ка-ковая  была и по сей день остается не более
как  пе-строй смесью анахроничных принципалов. А Россия, управляемая царями,
является  краеугольным  камнем  деспотии  в  Европе. И Прага,  и  Вена  тоже
пережили народные восстания, как  и Париж, и толпы захваты-вали контроль над
городами. И их расстреливали войска
     По  сравнению со всем этим условия в Англии, не-сомненно, идиллические.
Но  теперь Британия всту-пила в эту  глупую войну, сделала  ужасную  ставку,
решилась сместить избранное народом  правительст-во, растоптать единственную
значительную демокра-тию в мире.  Крохотная  Швейцария не может вопло-щать в
себе  благородное будущее  человечества.  Но возрожденные Соединенные  Штаты
Америки могут.
     Оба   президента   молча   переглянулись,  мысленно  оценивая  важность
сказанного.
     -- Лично я никогда не рассматривал это в  подоб-ном свете, -- промолвил
Дэвис. -- Полагаю, мы при-нимали  нашу страну  как данность и принимали  эти
достоинства как нечто само собой разумеющееся.
     --  Очень  многое  из  того,  что   мы   считаем  естест-венным,  может
измениться,  --  ответил  Милл.  --  Ес-тественное  правление  Британии  над
американскими   колониями  было  отменено   этими  же   самыми  восстав-шими
колонистами. Я  не  уклоняюсь  в  сторону, когда  говорю  с вами  о  законах
экономики. Если вы  после-дуете за мной туда,  куда  я хочу вас повести,  то
дой-дете до самой сути проблемы, с которой столкнулись.
     Вы должны понимать,  что истинной епархией экономической науки является
производство,  а  не распределение,  как  считают многие.  Этот  факт  имеет
фундаментальную значимость.  Экономическая  наука о производстве  связана  с
природой.  Нет   ничего   про-извольного  в  том,   будет   ли  труд   более
производи-тельным в этой отрасли или в той, ничего капризного или случайного
в снижении плодородия  почвы. Ску-дость и закоснелость в природе -- реальные
факты.  Экономические правила  поведения, открывающие  нам, как  довести  до
максимума плоды  нашего  труда,  так же  безличны  и абсолютны, как  законы,
правящие химическим взаимодействием.
     --  Эти  материи свыше моего понимания,  -- с не-доумением посмотрел на
него Джефферсон Дэвис.
     --  Уверяю вас, отнюдь. Просто пока следуйте  за мной туда, куда  я вас
направлю.  Законы  экономики не  имеют ничего  общего с распределением.  Как
толь-ко  мы произвели богатство, мы  может делать с ним, что хотим. Мы можем
разместить его,  как  нам  забла-горассудится. Это уж  общество  решает, как
следует  его  распределить,  а  общества бывают  различными.  Вы  на  Севере
доказываете этот закон, потому  что знаете,  что нет "естественного" закона,
решающего,  как человек  должен  относиться к  человеку. Это  озна-чает, что
производственные  отношения  могут   быть  изменены,   рабство   может  быть
запрещено, а произ-водство все равно будет продолжаться.
     ---Позвольте с  вами не  согласиться, -- яростно тряхнул головой Дэвис.
-- Экономика Юга  основана да институте рабства, и мы не можем  существовать
без него.
     -- Можете и,  несомненно, будете. Принцип част-ной собственности еще не
подвергался   настоящему   испытанию.   Сейчас   он   находится   в   остром
противо-речии,  из-за   которого  вы  и  воюете,  с  истинным  опре-делением
собственности. Я  заявляю  вам, что  челове-ческие  существа не  могут  быть
собственностью.  Законы   и  установления   Европы  все   еще   отражают  ее
кровопролитное феодальное прошлое, а не дух ре-форм. Только в Америке  может
быть проведен этот жизненно важный  эксперимент.  Я полагаю, что соци-альное
поведение может быть  изменено, и вы долж-ны непременно верить в это,  иначе
не воевали бы за свободу.
     --Свобода  для Юга совсем не то  же самое, что  свобода для  Севера, --
возразил Линкольн.
     -- Ах, как раз напротив! Вы, конечно, говорите  о рабстве. Но мы должны
взглянуть на экономические показатели. Рабство  --это общественный институт,
пошедший на спад с  1860 года, а рабство  и  хлопок могут процветать,  когда
земля  дешева  и  плодородна.  Цены на хлопок снижаются,  и  земля понемногу
исто-щается. Разве это не так, мистер Дэвис?
     -- К несчастью, так. Перед войной  цены  на  рабов  упали, и многие мои
знакомые плантаторы обнару-жили, что держать много рабов -- обуза.
     --  Сие есть слова, начертанные на стене невиди-мой рукой.  Несмотря на
весь  этот  фурор, никогда не  было  ни малейшей  возможности,  что  рабство
распро-странится  на запад: земля там  не  подходит  для  этого. Рабство  --
обременительная и дорогая система, и может  давать доходы только до тех пор,
пока имеется масса богатой, плодородной земли, и  мир дает  хоро-шую цену за
продукты грубого труда. Полагаю, эта возможность исчерпалась. С  тех пор как
началась блокада  южных берегов,  мир  искал  иные источники хлопка в  таких
странах, как Египет и Индия.
     --  Но рабство  не прекратится от  того, что мы ска-жем ему об этом, --
вставил Линкольн.
     -- Тогда мы должны создать ситуацию, когда оно более не понадобится. Вы
сейчас   вступили  в   войну   против  империи.  Скоро   она  перерастет   в
экономичес-кую,   и  вы   должны  взглянуть  на  свои  ресурсы.  Эта  страна
благословенна всеми натуральными ресурса-ми, которые вам нужны,  и  их  надо
пускать в ход.  Юг должен  стать таким же индустриальным, как и Север, чтобы
производить материалы для мира и войны.
     -- А рабы? -- поинтересовался Дэвис.
     -- Рабов  больше  быть  не  должно,  --  твердо  отве-тил  Милл.  -- Но
плантаторам следует заплатить за освобожденных рабов. Это небольшие  затраты
по сравнению  с  затратами  на  продолжение  сражений,  менее  чем  половина
стоимости  дня  войны  полностью   окупит  освобождение  рабов  в  Делаваре.
Стоимость восьмидесяти семи дней войны, освободит всех рабов  в  пограничных
штатах и округе Колумбия.  Рабство  не исчезнет за одну ночь, но первые шаги
все-таки следует предпринять. И одним из этих шагов должен быть закон о том,
что более никто не может рождать-ся рабом.
     -- Что-то я не понял, -- встрепенулся Линкольн;
     Дэвис тоже выглядел озадаченным.
     -- Именно так. Вы, джентльмены, должны поза-ботиться о принятии закона,
согласно  которому дети, рожденные от  рабов,  свободны.  Таким  образом,  в
те-чение  одного  поколения институт  рабства прекратит  свое существование.
Первым делом должен быть рас-пространен билль, объявляющий об этой  перемене
и приказывающий принять ее  до тех пор,  пока  не  будут  приняты поправки к
Конституции.
     -- Не нравится мне это, мистер Милл, --  покачал головой Дэвис. -- Ни в
малейшей степени. Сделать  это  будет  нелегко, а  люди на Юге  на такое  не
пойдут. И, откровенно говоря, я и сам это  не  очень-то одоб-ряю. Вы просите
людей Юга все переменить, изме-нить образ жизни и все, во что они верят. Это
неспра-ведливо и неприемлемо. Но какие жертвы понесет Север?
     -- Жертвы, -- Линкольн устало покачал голо-вой. -- Мы принесли кровавые
жертвы, как  и  ваш  народ. Десятки тысяч убитых, земля этого края  на-поена
кровью. И  если  бы  был  иной путь, я бы с ра-достью устремился по нему. Но
иного  пути не было.  Мы  должны  говорить не о том  образе жизни,  кото-рый
утрачиваем, а о том,  который обретаем.  Страна  снова  объединена. Богатая,
трудолюбивая страна, где в рабстве не будет нужды. Джефферсон,  я вас  молю.
Не позволяйте  этой возможности ускользнуть из-за  вашей потребности держать
других людей в ка-честве собственности.
     -- Президент  говорит  правду,  --подхватил Милл. -- Я понимаю, что вам
будет трудно, но вы должны. Вам это по силам, и вы это сделаете.
     Причесав волосы пятерней, Линкольн кивнул.
     -- Как сказала одна  дама, когда взялась съесть целый  арбуз: "Не знаю,
по силам ли мне это, но я уж постараюсь".
     Дэвис поколебался, затем мрачно кивнул в знак согласия.
     -- Ради всех нас, я попытаюсь. Когда  мистер  Милл объясняет,  все  это
начинает обретать какой-то смысл,  но останется  ли это таким  же очевидным,
когда я вер-нусь на свою плантацию? Где я найду слова, чтобы объяснить,  что
будет дальше, когда буду толковать с остальными плантаторами? .
     -- Я дам вам эти слова, мистер Дэвис, -- промол-вил Милл. -- Здесь есть
прозрачная ясность постро-ения, и,  как  только она  будет  постигнута,  ему
поверят.
     -- Уповаю, что вы сможете  сделать эти,  -- поды-тожил Линкольн.  -- Мы
последуем этим  курсом и в то  же самое время не  будем забывать, что должны
при этом еще и выиграть войну.

     Некоторые из американских  полков  марширова-ли  на север вдоль  долины
Гудзона,  а  их обозы  тащи-лись  по пыльным  дорогам следом.  Другие  ехали
во-инскими эшелонами с дальнего юга и дальнего запада. Кавалеристы держались
вдоль  флангов,  их  измученные  изнурительным  путешествием лошади  трусили
рысцой, повесив  головы.  И  они  все  продви-гались вперед  --  река  синих
мундиров,  поток  серых.  Угрюмо  целенаправленные,  непоколебимые  в  своей
решимости. Захватчики должны быть отброшены, изгнаны из пределов Соединенных
Штатов.
     В тени  дубравы установили козлы, на которые уложили доски и расстелили
карты. Генерал  армии,  верховный главнокомандующий, генерал Уильям  Тикамси
Шерман оглядел собравшихся офицеров и кивнул в знак приветствия.
     -- Я чувствую, что снова нахожусь в кругу дру-зей,  и искренне надеюсь,
что все вы разделяете это чувство.
     В ответ все закивали и заулыбались.
     -- Словно мы опять вернулись в Вест-Пойнт, -- заметил генерал Роберт Э.
Ли.
     --  Я согласен,  --  подхватил генерал Улисс  С.  Грант. -- И мне очень
приятно  сознавать, что мои однокашники-кадеты сражаются на моей стороне,  а
не против меня.
     -- Именно ради сражения мы  и собрались. Чтобы сразиться и победить, --
Шерман  коснулся указа-тельным пальцем карты,  и офицеры склонились над ней.
--Генерал Грант, вы продолжаете удерживать этот рубеж, как до сих пор. Когда
прибудут ваши подкрепления?
     --  Самое  позднее  -- к  рассвету.  Как  только све-жие  полки  займут
позиции, я отведу ветеранов в тыл. Они понесли тяжелые потери.
     --  Отлично, с подкреплениями вы сохраните преж-ние  силы. Вы не должны
столкнуться с какими-либо трудностями при отражении любой атаки. Но пока что
вы будете удерживать позиции, не продвигаясь вперед. Вступительная  атака за
вами,  генерал  Ли.  Ваши  войска  обойдут их с  левого фланга, вот здесь, и
углубятся в тыл, чтобы нанести врагу самый могу-чий удар, какой вам удастся.
Теперь у нас достаточно орудий, чтобы накрыть их артиллерийским огнем. Когда
обстрел прекратится,  выйдете на арену вы. Британцы будут вынуждены  принять
удар  вашей армии с запада. Армия Гранта  окопалась  вот здесь, к  северу от
них, а к  востоку река. С  этой стороны им мира  не  найти, потому что нынче
ночью  прибудет   флотилия  броненосцев.  Их  орудия   будут  участвовать  в
артобстреле. Когда  вы  нанесете удар, англичане  будут вынуждены отойти или
будут разбиты.  И  в  ту же  минуту, когда  они начнут  отступление,  войска
ге-нерала Гранта тоже перейдут в атаку.
     Роберт Э. Ли мрачно усмехнулся, взмахнув ладо-нью над картой.
     --  Итак, мы ударим их -здесь, здесь и здесь. Если они будут стоять, то
будут уничтожены. Если отсту-пят на север, как им следует,  наши кавалеристы
бу-дут  там, чтобы обеспечить  им теплый  прием.  Простой план, сэр, и я его
одобряю  всем сердцем.  После  того как войска сегодня ночку передохнут, они
вновь со-берутся с силами и будут более чем готовы для атаки.
     Улисс С. Грант угрюмо кивнул в знак согласия.
     -- Мы слишком долго простояли в обороне, джентльмены, и  она становится
ужасно утомитель-ной. Я с восторгом наконец перейду к решительным действиям.
-- Он откусил  кончик длинной  черной си-гары,  чиркнул спичкой, прикурил  и
выдохнул  облако дыма в сторону дубовой листвы над головой. -- Мы выкурим их
и  атакуем,  а  затем  атакуем  еще раз.  Очень немногие  сумеют вернуться в
Канаду, если мы сделаем это правильно.
     --  Так  оно и  будет, -- кивнул  Шерман.  -- Я ни-когда  не возглавлял
офицеров,  столь преданных делу, и не командовал людьми, испытывающими столь
могучую  решимость.  Завтра  мы  подвергнем  эту   преданность  и  решимость
испытанию огнем.  Сраже-ние не знает справедливости, война не однозначна. Но
мы полностью готовы к бою. Утром, я думаю,  я знаю,  что  в бой  ринется вся
армия до последнего че-ловека -- и выиграет этот бой.

     Во  время  следующей  встречи  президент  Лин-кольн  принес Джефферсону
Дэвису несколько ра-достных вестей.
     -- Я подготовил послание к  Конгрессу, простое соглашение,  которого мы
достигли. Я  обсуждал  его сегодня со своим Кабинетом  и  зачитаю  Конгрессу
нынче после полудня.
     -- Буду ждать результата, -- кивнул Дэвис. -- Затем  вернусь в Ричмонд,
чтобы решить ту  же задачу с Конгрессом  Конфедерации. Мы должны покончить с
нашими дискуссиями, пока  бушует война. Прийти  к окончательному соглашению,
пока нация переживает высочайший духовный взлет.
     Вытащив из кармашка часы, Линкольн поглядел на циферблат.
     --  Именно  это  я  и  имел  в   виду,  когда  попросил  Густава  Фокса
присоединиться  к  нам  через  пару минут.  Он  заместитель  военно-морского
министра, хотя на самом деле играет в правительстве куда более важную  роль.
Мистер Фокс много путешествует, бы-вает во многих местах, где встречается со
своими многочисленными друзьями. Он заботится о том,
     чтобы мы знали о врагах Америки куда больше, чем они знают о нас.
     Отхлебнув кофе, Дэвис криво усмехнулся.
     -- А я думал, что вашу секретную службу воз-главляет безупречный мистер
Пинкертон.
     -- Будь это  так, она бы уже  не была секретной, -- улыбнулся  в  ответ
Линкольн. -- Да и не могла бы  со-служить никакой службы. Полагаю, ваши люди
убе-дили его агентов, что силы, противостоящие генера-лу Макклеллану,  вдвое
больше, чем на самом деле.
     --Не вдвое, Авраам, а втрое.
     -- Неудивительно,  что наполеончик  отнюдь  не рвался  в бой. Нет, Фокс
собирает  информацию  и  оценивает  ее,  и пока что  она всегда  оказывалась
пра-вильной. Входите! -- крикнул он, когда раздался ожидаемый стук в дверь.
     Вошедший Фокс слегка поклонился обоим прези-дентам.
     --  Мистер Линкольн, мистер  Дэвис, я очень рад, что  наконец-то могу с
вами  встретиться. С  вашего  по-зволения, джентльмены,  я  предоставлю  вам
некото-рую  подробную информацию  касательно  нашего врага. -- Он извлек  из
кармана  фрака  сложенный листок бумаги и  начал  зачитывать.  -- В  Англии,
Шотландии и Ирландии заложены девять больших броненосцев. Новой конструкции,
калькированной  с   французской  "Ля  Глуар".  Это  броненосный  деревян-ный
корабль, который  может оставаться в  море в те-чение  месяца, крейсируя  со
скоростью  восемь  узлов.  Максимальная  скорость  тринадцать  узлов,  и  он
во-оружен двадцатью шестью  пушками, шестидесяти-восьмифунтовыми.  Серьезный
боевой корабль, как и его будущие британские копии.
     -- Сколько у нас  времени в запасе до их спуска на воду? -- осведомился
Линкольн.
     --  Делать  точные  прогнозы  преждевременно,  по-скольку  строительные
приемы  новы, и  верфи  еще  не  набрались  опыта  в  подобных  работах.  На
постройку"Воителя"  ушло двадцать месяцев. Так что,  пола-гаю,  от шести  до
девяти месяцев минимум. Британцы также готовят броню для своих самых крупных
ли-нейных  кораблей,  заменяя  верхние  две   палубы  из  че-тырех  стальной
обшивкой.  Теперь  касательно  малого  вооружения.  Они  наконец  обнаружили
важность винтовок, заряжающихся с казенника. Отрабатыва-ют конструкцию своих
собственных моделей, моди-фицируя нарезную винтовку конструкции Энфилда 1853
года в заряжающуюся  с  казенника, под  названи-ем "Снайдер".  -- Он  выбрал
другой листок. --  Из-за значительного  удаления  часть информации  пока что
неполна.  Однако   об   Индии  мне   известно.   Ряд  бри-танских   воинских
подразделений находится  В  мор-ских  портах, ожидая  транспорта.  Среди них
также имеются индийские полки  -- Гутра, Допра  и  Сепаи. Некоторые  из  них
прежде  ни разу не покидали Ин-дию, и их боевые качества внушают подозрения.
Ос-тальные участвовали в британских имперских вой-нах, и не считаться с ними
нельзя. После мятежа почти все потенциальные инакомыслящие были  из-гнаны из
армии. Так что мы должны рассматривать  индийские войска как вполне реальную
угрозу.
     Описав все  остальные приготовления к обширной войне, он извлек вырезки
из британской прессы.
     -- В  этом общественность поддерживает прави-тельство  вплоть до самого
конца, если верить газетам. Мои люди уверяют, что все именно  так и обстоит,
без каких-либо преувеличений. Никто не поднял го-лоса в пользу мира, ни одна
из газет не  осмелилась даже употребить этот слово. Созываются новые пол-ки,
иоменов ставят под  ружье. Кроме  того,  повыше-ны  налоги, вплоть  до  трех
пенсов с фунта. Уверяю  вас, джентльмены, Британия весьма серьезно подхо-дит
к этой войне.
     -- Мы тоже,-- с твердой решимостью отозвался Дэвис. -- В этом мы едины.
     --  Если  так, позвольте мне со  всей прямотой  предложить  вам принять
джентльмена, дожидающе-гося внизу. Его зовут Луи Жозеф Папино.
     -- Имя кажется мне знакомым, -- заметил Лин-кольн.
     -- Вы  поймете, почему,  когда я расскажу  о нем  немного подробнее. Но
сперва я должен спросить вас, господа, как вы собираетесь поступить с нашими
британскими врагами?
     --  Разбить  их,  конечно,  --  ответил  Линкольн. Дэвис  кивнул в знак
согласия.
     -- Тогда позвольте вкратце описать, что сулит нам будущее, -- промолвил
Фокс.  --  Мы  одолеем  их  на  море, где  их деревянные  корабли  не  могут
срав-ниться  с  нашими  стальными.  Затем на суше. Наши  массированные удары
погонят их обратно  в  Канаду,  откуда  они вторглись  в нашу страну. Затем,
господа? Что произойдет дальше? Будем ли мы безмятежно сидеть лицом к лицу с
вооруженным противником  на нашей северной границе, пока он будет набираться
сил? Эта армия  может быть усилена и подкреплена всем могуществом Британской
империи. Неужели мы  будем спокойно смотреть, как они наращивают  мощь своей
армии, чтобы снова ринуться на нашу страну, если не будет мирного договора?
     -- Вы предрекаете беспокойное  будущее,  мистер Фокс, заставляя всерьез
поразмыслить над  ним, -- произнес Линкольн,  кончиками  пальцев  поглаживая
бороду.
     --  Вы могли  бы  принять  одно решение,  встретив-шись с джентльменом,
дожидающимся снаружи. Мистер Папино, французский канадец...
     --  Ну,  конечно!  --  Линкольн  вдруг  резко  выпря-мился. --  Это  он
возглавлял восстание в Квебеке в  1837 году.  Британцы подавили восстание, и
он бежал.
     --  Тогда  вы  должны  помнить, что он  хотел  уста-новить  Французскую
республику  на реке Святого Лаврентия. Канада вовсе  не такая уж безмятежная
провинция,  радующаяся  управлению  британцев,   как  пытаются  внушить  нам
англичане. В том же году Уиль-ям Лайон Маккензи возглавил аналогичный  мятеж
в Верхней Канаде против нынешнего режима прав-ления. Стремление к  свободе и
независимости все еще сильно,  несмотря на акт  объединения Верхней и Нижней
Канады. Французские канадцы не без осно-ваний считают, что акт был направлен
на  подавление и приручение  их. Мистер Папино был  в Канаде, бесе-довал  со
своими  соотечественниками. Он уверяет меня, что  французские  канадцы горят
желанием за-воевать свободу. Если им помочь..
     --  Вы  действительно  искушенный  человек, мис-тер  Фокс,  -- проронил
Дэвис.  --  Вы ничего  не сказа-ли  напрямую,  но заставили нас задуматься о
буду-щем не только этой страны, но и всего континента. Это серьезный вопрос.
Не думаю,  что  добрые амери-канцы будут  спокойно  спать по  ночам, когда в
Кана-де яблоку негде упасть от вооруженных англичан, го-товых в любой момент
снова вторгнуться в наши пределы.
     --  Чтобы  не испытывать  этих  бессонных  ночей, наши соотечественники
могут очень благосклонно посмотреть на альтернативу, -- подхватил Лин-кольн.
-- Каковой является  демократическая  Кана-да,  связанная братскими  узами с
республикой на юге от нее.  Об  этом действительно  стоит  задуматься. Пусть
войдет ваш мсье Папино, чтобы мы могли вы-слушать, что он скажет от себя.

СЛОВА, СПОСОБНЫЕ ПЕРЕВЕРНУТЬ М"Р



     В тот  день солдаты в  синих мундирах  бились что есть" сил. Теперь  им
стало недостаточно просто удер-живать позиции, они охотно бросились в атаку,
когда  пение трубы  послало их  вперед. Лавиной уст-ремились с разгромленных
укреплений   Саратоги,  на-летели  на   отступающих  англичан,  и  без  того
потре-панных атакой конфедератской армии. Но победить в этом  сражении  было
нелегко,  потому что  захватчи-ки,  профессиональные солдаты,  не  поддались
пани-ке, не обратились в бегство. Они держали позиции и не прекращали огонь.
Отступали с боем лишь тогда, когда позиции  оказывались под непосредственной
уг-розой. Атакующие тоже не могли позволить себе та-кую роскошь, как ошибки.
Англичане  не  упускали  возможности  воспользоваться  любым  огрехом  в  их
обороне, они могли внезапно ринуться на атакую-щих, как раненые звери.
     Хотя  исход боев был  очевиден, соперничество  за-тевалось  жестокое  и
смертоносное. Схватки  бушева-ли в полях и лесах штата Нью-Йорк -- не только
большие, но и малые, даже более беспощадные. Со-лнце уже клонилось к закату,
когда солдаты Нью-Йоркского Шестьдесят девятого залегли в тени  под  стеной,
наслаждаясь  передышкой. Свежий полк стрелков из Мейна прошел мимо, на время
освободив их Однако это не значит,  что можно идти вразб-род -- линия фронта
слишком уж подвижна. Вокруг еще хватает британских подразделений, хотя новые
полки все прибывают.
     Рядовой  П. Дж.  0'Мэхони  попал в  число  дозор-ных,  выставленных  по
периметру для охраны. Услы-шав цокот копыт на дороге по ту сторону стены, он
взвел курок; звякнула упряжь -- всадник осадил коня. Медленно приподнявшись,
0'Мэхони выгля-нул через щель в стене, потом аккуратно, чтобы не выстрелить,
спустил курок, встал и помахал фураж-кой всаднику в сером мундире.
     -- Привет, Бунтарь! Придержав лошадь, тот осклабил щербатые зубы.
     -- Привет и тебе, янки. --  Спешившись, он уста-ло потянулся. -- Порвал
вот   флягу,   как  пробирался  по  кустам.  Буду  ужасно  благодарен,  если
поделишь-ся глоточком-другим водицы.
     --  Поделюсь,  еще  бы.  Ты  приехал,  куда  надо.  В по-рыве  щедрости
признаюсь, что у меня целых две фляги.
     --Не может быть!
     -- Может. В одной вода, а в другой пойчин.
     -- Вообще-то ни разу не слыхал ни про какой по-чин.
     --  Это  национальный  напиток  всех  ирландцев за  океаном, в  далеком
зеленом краю. Хоть  я и считаю, что он получше  ваших обычных напитков, суди
сам.  Слыхал, он  смахивает на  питье,  которое  тебе  наверно  знакомо, под
названием муншайн...
     --  Будь  я проклят, да  ты вправду отличный па-рень! Выкинь из головы,
что я тут плел про воду, и давай сразу вторую фляжку, как добрый солдат.
     Сделав изрядный глоток, кавалерист вздохнул и радостно рыгнул.
     -- Ну, сладчайший самогон из тех, что я пробо-вал,  верное дело. А ведь
у моего папочки лучший перегонный куб во всем Теннесси.
     --  Это потому как ирландский,  парнище, никак  иначе,--гордо улыбнулся
рядовой 0'Мэхони. -- Секрет его изготовления принесли в Новый свет со старой
земли. А  уж  мы-то  знаем  толк! Потому как  этот  гордый полк,  что ты тут
видишь,  Шестьдесят  де-вятый  Нью-Йоркский, и каждая  живая душа  в нем  --
ирландская.
     -- Ирландцы, говоришь?  Слыхал. Ни разу там  не бывал.  Дьявол, да я из
Теннесси  никуда  носу  не  ка-зал,  покамест  не началась  эта  война.  Но,
помнится, мой дедуля  с материной стороны, говорят, приехал сюда с Ирландии.
Пожалуй, мы с тобой чего-то вроде родни.
     -- Наверняка.
     -- Будешь шомпольный  хлеб? -- поинтересовал-ся кавалерист, доставая из
седельной сумки темный ломоть и протягивая новому знакомому. -- Это про-
     сто доброе старое кукурузное тесто, наверченное на шомпол и поджаренное
над костром.
     0'Мэхони счастливо улыбнулся с набитым ртом.
     --  Иисусе,  да  ежели б  ты полжизни не  едал ниче-го,  кроме  вареной
картошки  да  соленой  воды, ты б такого не  спрашивал. Старушка Ирландия --
край бедный,  а  ублюдки англичане, что его  заполонили,  разорили  его  еще
более. Так что теперь мы с громад-ным нашим удовольствием намылим им шею.
     --  Очень  даже согласный Может, еще  глоточек,  лады? Спасибо от  всей
души. Наверно,  ты знаешь про британцев побольше моего,  раз бывал там и все
такое. Но Вилли Джо, он умеет читать будь здоров, так он нам читал с газеты.
Насчет  того, что  эти самые  британцы  наделали в Миссисипи.  Прям кровь  в
жи-лах закипает, как услышишь. Я  очень даже рад, что мы их сегодня нагнали.
Зашли во фланг и вреза-ли им по-нашему.
     -- У вас отличный отряд, правда, и лошади что надо...
     --  По  коням! -- донесся приказ командира, оста-новившегося дальше  по
дороге.
     --Питье  было  сильно хорошее,  --  воскликнул  кавалерист, вскакивая в
седло, -- никогда его не за-буду! А ты уж закинь словцо своему сержанту, что
в долине  мы напоролись на пару-тройку рот стрелков.  Идут на юг, вроде  как
подкрепление. Свежие и ко-варные, как гремучие змеи. Так что  побереги себя,
слыхал?
     Рядовой 0'Мэхони  добросовестно  передал весть сержанту, а  тот, в свою
очередь, капитану Мигеру.
     -- Еще  красномундирники.  Сам Господь их по-слал.  Давайте найдем этих
ублюдков и прикончим их.
     Мигер  ни  капельки не кривил  душой. В  Ирлан-дии  он  был  фением  --
революционером,  боровшимся  за  освобождение  Ирландии.  С  англичанами  он
вое-вал непрерывно с тех самых пор, когда у него начали пробиваться усы. Всю
жизнь в бегах, всю жизнь опасаясь шпиков. В конце концов его поймали, потому
что  цена за  его голову  так подскочила,  что  искушение  для  жителей  его
обнищавшей страны  стало  просто  непреодолимым. Как  только  он  угодил  за
решетку,  обвинения  начали  взваливать  на  него одно  за  другим  в  таком
множестве,  что  судья  без  малейших  зазрений совести  вынес самый суровый
приговор, какой толь-ко  мог. В году 1842  от  Рождества  Христова, в начале
правления  королевы Виктории, его присудили к по-вешению.  Но  этим дело  не
кончалось. Не дав петле  удушить  жертву, его должны были снять с виселицы и
четвертовать,  пока он еще  жив.  Однако более снис-ходительный кассационный
суд  возмутился  этим  сре-дневековым  приговором  и  приговорил   Мигера  к
по-жизненной каторге на  Тасмании. Почти двадцать лет трудился он в кандалах
в  том далеком  краю, пока  не ухитрился сбежать в Америку. Нетрудно понять,
что войну с англичанами он приветствовал от всей души.
     -- Поднимайте парней, сержант, -- приказал  он. -- Пока что эта полоска
леса  свободна от  англи-чан. Поглядим, не  удастся ли нам присоединиться  к
остальным частям дивизии до наступления сумерек...
     Внезапно в дальнем конце цепи затрещали вы-стрелы,  послышались  крики,
еще стрельба, и дозор-ная застава выбежала из-за деревьев.
     -- Сэр, красномундирники, опупенная толпа!
     -- За стену, мальчики  мои! Укрывайтесь за кам-нями  и покажите им, как
умеют сражаться ирландцы!
     Враги  уже  выходили из-за  деревьев,  один  за  дру-гим, все  больше и
больше.  Рядовой  0'Мэхони  прице-лился   и  выпустил  пулю  из  новехонькой
спенсеровской винтовки прямо в ближайшего.
     -- Вот так! -- радостно выкрикнул капитан Мигер, стреляя снова и снова.
-- Подходите, английские ублюдки, подходите, чтобы встретиться с Творцом!
     Услышавший  эти крики  с явным  ирландским ак-центом английский  офицер
недобро усмехнулся. До сих  пор военное счастье улыбалось  лейтенанту Сакс6и
Ательстану.  Назначение  командиром  нерегуляр-ной  канадской  кавалерийской
части,  которую он  не-навидел лютой ненавистью, оказалось даром Господ-ним.
Его  рапорт о подлой  и жестокой ночной вылазке американцев пошел по команде
до  самого   верха,  к  самому  главнокомандующему  герцогу  Кембридж-скому.
Лейтенанта  вызвали в штаб, чтобы  выпытать  подробности вторжения, и  он  с
радостью изложил их. Его отвага в бою  с  превосходящими силами  про-тивника
была отмечена, и сам генерал приказал про-извести Ательстана в капитаны.
     С  повышением  пришло и  назначение  в новый  полк, на  смену  офицеру,
свалившемуся в  горячке. Пятьдесят шестой Вест-Эесекский  полк,  только  что
прибывший  с Бермуд  для усиления наступающей  ар-мии. Несмотря  на прозвище
Помпадуры, они оказа-лись крепкими, закаленными воинами, и вести их в бой --
сплошное удовольствие.
     Сложив ладони рупором у рта, он прокричал в ответ:
     -- Да,  никак,  я  слышу  голос фения?  Тебе  надо  было оставаться  на
старушке родине, Пэдди  (Пренебрежительное прозвище ирландца, уменьшительное
от имени Патрик (так же  русских зовут  Иванами, а немцев  -- Фрицами), а не
от-правляться искать погибели в Новом Свете.
     Темные фигурки скользили вперед, плотность огня увеличилась.

     Бой  шел неравный,  на каждого ирландца прихо-дилось  по три врага,  но
зато  у  них  были винтовки,  сила духа и  ненависть. Каждый унес  с собой в
моги-лу свет  хотя бы  одного  англичанина.  Ни  один ирлан-дец  не  пытался
бежать,  ни один  не  сдался. Остав-шись в конце концов без боеприпасов, они
сражались   штыками.  Когда  же  английский   капитан  пробился  через  ряды
сражающихся солдат,  чтобы напасть на  него  со  шпагой, Мигер  захохотал от
удовольствия.
     С  ловкостью бывалого бойца сделал выпад левой но-гой вперед, метя ниже
шпаги нападающего, и одним ударом вонзил штык изумленному англичанину пря-мо
в сердце.
     Как только офицер упал, Мигер выдернул штык и  обернулся к атакующим. И
заглянул  прямо  в  дуло мушкета,  изрыгнувшего  огонь  ему  в  лицо.  Пламя
за-коптило  и  обуглило  кожу,  пуля врезалась в череп,  швырнув потерявшего
сознание,  ослепшего  от  собст-венной крови  Мигера на землю. В тот  же миг
англий-ский  солдат прикладом раскроил череп  П. Дж.  0'Мэхони, убившего его
сержанта.
     Когда  кавалеристы  в  серых  мундирах наконец  примчались  по  дороге,
стреляя  на  скаку, в  живых ос-талась  лишь  горстка  ирландцев.  Уцелевшие
англича-не поспешили скрыться в лесу.
     Вернувшееся  сознание принесло неистовую боль  в ушибленной  голове,  и
капитан  Мигер  застонал. Стер  кровь,  застлавшую взор.  Огляделся.  Окинул
взгля-дом поле сечи, мертвых ирландских солдат.  В живых  остались считанные
одиночки. Раненых среди них  не было, ибо раненых враг добивал  на месте. Со
слеза-ми на глазах взирал капитан на картину гибели.
     -- Вы сражались как мужчины и умерли как мужчины, -- молвил он. -- День
этот не будет забыт.

     При обычных обстоятельствах Линкольн писал свое  обращение к Конгрессу,
затем вручал одному из секретарей, тот доставлял обращение  в Капитолий, где
письмоводитель зачитывал его во всеуслышание. Президент хотел было поступить
так же,  но понял, что на сей раз нужен  особый  подход. На  сей раз нуж-но,
чтобы конгрессмены  постигли  глубину  его  пере-живаний,  чтобы  прониклись
ответным  чувством.  Еще  ни  разу  за  краткий  срок  пребывания  на  посту
прези-дента  Линкольн не  чувствовал,  что отдельная  речь может иметь такое
грандиозное значение. Понимал,
     что Милл раскрыл им  глаза,  указал путь к светлому будущему. Президент
Дэвис  целиком и  полностью  поддерживает  его, и  они  составили свои планы
со-вместно. И вот речь готова.
     --  Сьюард  сказал  свое слово,  --  проронил  прези-дент,  неторопливо
просматривая  листок за лист-ком.  -- Даже  Уэллс  и Стэнтон  читали речь. Я
рас-смотрел их мнения  и внес поправки там, где таковые понадобились. Теперь
работа  закончена. --  Положив свернутую речь  в цилиндр,  нахлобучил его на
голову и встал. -- Пойдемте, Николай, прогуляйтесь со мной до Конгресса.
     --  Сэр,  не разумнее ли взять экипаж? Не так уто-мительно, а  gravitas
(Серьезность,   значимость  [исп.])  ситуации,  несомненно,   требует  более
официального появления.
     -- Мне всегда не по себе, когда кто-нибудь упот-ребляет эти иностранные
слова,  будто чурается  ста-рого доброго  английского,  на  котором  говорят
про-стые дровосеки. Ну, чего там требует от меня этот gravitas?
     -- Я хотел сказать, господин президент, что вы самый значимый человек в
Вашингтоне, и ваше пове-дение должно отражать этот факт.
     --  Я  возьму  экипаж, Николай, -- вздохнул  Лин-кольн,  -- но в первую
голову потому, что подустал. На мою долю перепадает маловато отдыха.
     И  маловато  пищи, подумал  секретарь. Донимае-мый  запорами  президент
потребляет  больше  слаби-тельного,  чем  пропитания.  Порой берет  на  обед
одно-единетвенное яйцо, и то просто гоняет кругами по тарелке. Николай вышел
первым, чтобы привести экипаж.
     Их  сопровождал  взвод  кавалеристов,  так  что  при-бытие  в  Конгресс
оказалось довольно впечатляющим. Двери здания обуглились и закоптились в тех
мес-тах,  где британцы  пытались  поджечь  их  перед  отступлением. Линкольн
прошел  среди конгрессменов,  перекинулся  несколькими  словами  со  старыми
дру-зьями, даже остановился поболтать  с заклятыми вра-гами.  Стены  следует
отремонтировать; надо полу-чить твердую и решительную поддержку Конгресса. И
народа.
     Разложив  конспект  перед собой, Линкольн заго-ворил  тонким,  неровным
голосом.  Но  мало-помалу голос его окреп, зазвучал  ниже, в своей цельности
обретая убедительность.
     --  Как  я  вам  уже говорил,  ныне  американцы  сра-жаются и  умирают,
отстаивая   свободу  нашей  страны.  Иноземная   держава  вторглась  в  наши
суверенные пределы, и мы должны ставить перед собой только одну цель: силами
войск   отбросить  захватчиков  прочь.   Ради  этого   две  воюющие  стороны
согласились на  перемирие в войне  между штатами.  Теперь  же я  прошу вашей
помощи. Мы должны узаконить пере-мирие и  даже более того -- отыскать способ
поло-жить  конец  ужасной внутренней  войне,  еще недавно раздиравшей страну
надвое.  Ради этого  мы должны взглянуть на такой аспект нашей  истории, как
суще-ствование   рабства,   послуживший  поводом   к   войне.  И   усилению,
распространению и углублению конфлик-та  способствовало то, что мятежники не
останавлива-лись  перед расколом Союза даже ценой войны, хотя  правительство
требовало   всего-навсего    ограничить    территориальные    пределы    его
распространения. А ведь  обе стороны  читали одну и ту  же Библию и молились
одному и тому же Богу, и каждый призывал Его по-мочь в борьбе с другим. Быть
может, кажется стран-ным,  что человек  может просить Господа, дабы Он помог
добыть хлеб насущный в  поте лица другого  че-ловека. Но не будем судить, да
не судимы будем.
     Ныне настал час припомнить, что все американ-ские граждане -- собратья,
живущие в одной стране, под одним небом, и высочайшей целью наших стремлений
должно  быть  совместное  существование,  скреп-ленное  узами  братства.  От
истории нам не уйти. Хо-тим мы того или нет, но членов нынешнего Конгресса и
нынешней  администрации  будут  помнить.  Мы знаем,  как спасти  Союз.  Миру
ведомо,  что  мы  знаем,  как спасти его. Давая  свободу  рабам  мы приносим
свободу  даром  --  проявляя  благородство  и в том, что  даем, и в том, что
сберегаем. Или мы  благородно со-храним  последнюю, лучшую надежду на свете,
или подло утратим ее.  Посему призываю Конгресс при-нять совместное решение,
провозглашающее, что Со-единенные Штаты должны сотрудничать  с любым Штатом,
который  пойдет на постепенное упразднение рабства, оказывать  каждому штату
материальную по-мощь, каковая  должна употребляться штатом по  соб-ственному
усмотрению  для погашения  неудобств, причиняемых подобной сменой  системы и
обществу, и отдельным  личностям. Далее, мы должны  постано-вить, что всякий
штат,  согласившийся  с упомянуты-ми  требованиями,  провозглашается  штатом
Союза, чем уполномочивается направлять своих представи-телей в Конгресс.
     Каждый   штат   сохраняет   полнейшую   независи-мость   в   управлении
собственными   делами,  свободу  в  выборе   и  применении   средств  защиты
собственности и сохранения мира и правопорядка, как под началом любой другой
администрации.
     Вдобавок число рабов в  нашей стране более не будет  возрастать. Импорт
рабов из-за рубежа полнос-тью прекращается. И здесь не родится более ни один
раб. Отныне и  впредь всякий ребенок,  рожденный  от  раба, будет  свободным
человеком.  За  одно-единственное  поколение  рабство  в нашей  стране будет
уп-разднено.
     Давайте  же  возьмемся  за  окончание работы, за  которую взялись -- не
злоумышляя ни  против кого, с  милосердием для каждого,  неуклонно отстаивая
правду, дарованную нам Господом, --  уврачуем раны нации, сделаем  все, дабы
водворить и взлелеять  спра-ведливый и прочный мир,  сперва  между собой,  а
затем и со всеми остальными нациями.
     Признаюсь, выступление я заканчиваю неохотно. Вспомните, что в сражении
при  Шайло  полегло бо-лее  двадцати  тысяч  американцев.  Американец  более
никогда не должен убивать  американца. Мы не вра-ги,  но друзья. Мы более не
должны  быть врагами.  Мистические  струны  воспоминаний,  протянувшиеся  от
каждого  поля  боя и от  могилы каждого  патриота к каждому живому сердцу  и
каждому  очагу по всей нашей  широкой  стране,  еще  сольются  в едином хоре
Союза, когда к  ним  прикоснутся  -- а это  непременно  свершится --  лучшие
ангелы наших душ.
     Союз снова должен стать единым.
     Как только президент закончил, трепетную тиши-ну, в которой слушали его
конгрессмены,   нарушила   оглушительная  овация.   Даже  самые  несгибаемые
аболиционисты,  давно  жаждавшие  наказать   рабовла-дельцев  и  мятежников,
поддались единому порыву аудитории.
     Предложение подготовить билль приняли едино-гласно.

ПОРАЖЕНИЕ - И НОВОЕ БУДУЩЕЕ



     Сражение  в  долине Гудзона подходило к  концу.  Изнуренные  британские
войска  стояли  на  грани  кра-ха.  Английские,  шотландские,  валлийские  и
ирланд-ские  солдаты  теперь  смешались  в  единое  войско.  Они  оставались
по-своему  сплоченными, они  подчиня-лись своим  офицерам, потому что знали,
что  все  стремятся  к  одному.  Бежать.  Но это было  нелегко,  потому  что
численность  американских  войск  возрос-ла,  а британских  становилась  все
меньше. Британ-цам, преследуемым по пятам армиями  Гранта  и  Ли, оставалось
только бежать на север. Но и  там спасе-ния не было.  Американская кавалерия
донимала их с флангов,  отрезала  обозы  Ко времени, когда они до-брались до
Глен-Фоллз,  они потеряли  половину войска ранеными, убитыми и сдавшимися  в
плен. Последнее  стало  для  простого  солдата  единственным выходом,  когда
офицеры  и  сержанты  убиты,  а   бое-припасы  израсходованы.  Нет  никакого
бесчестья в том, чтобы изнуренный человек бросил свое оружие и поднял руки к
небу. Верный отдых, быть может, еда и питье. И уж наверняка -- конец пути.
     Кое-какие из подкреплений все еще сражались. Шестьдесят второй пехотный
полк вступил в эту  войну поздно. Вернувшись  из Индии на переформи-рование,
он  тут же  был послан  через  другой  океан  в бой.  В нем служили  крепкие
профессиональные сол-даты,  воевавшие в Афганистане  и других  воинствен-ных
странах на крайних  рубежах Британской импе-рии. Они  привыкли к  нападениям
неорганизованных всадников,  так что хорошо противостояли и кавале-рии.  Они
сражались  при отступлении, как  и при на-ступлении. А  поскольку ни разу не
сталкивались   с  основными  силами  преследующих   армий,  то   и  поне-сли
относительно малые потери.
     Их командир полковник  Оливер Фиппс-Хорнби гордился своими солдатами  и
стремился найти им наилучшее применение. Озеро Джордж сулило по-мощь. Барки,
доставившие их  сюда из  Канады,  должны были вернуть их  тем  же  путем. Но
разъезды, высланные вперед, вернулись с самыми неутеши-тельными новостями.
     --  Ушли, сэр, --  доложил  лейтенант Хардинг.  -- Ни  одной барки ни в
районе высадки, ни вдоль берега.
     -- Вы уверены?
     -- Определенно, полковник. На плацдарме есть раненые и хирург, они были
эвакуированы в  тыл  не правду, дарованную  нам  Господом, --  уврачуем раны
нации, сделаем все, дабы водворить и взлелеять спра-ведливый  и прочный мир,
сперва между собой, а затем и со всеми остальными нациями.
     Признаюсь, выступление я заканчиваю неохотно. Вспомните, что в сражении
при Шайло  полегло  бо-лее  двадцати  тысяч  американцев.  Американец  более
никогда не должен убивать американца. Мы не вра-ги, но  друзья. Мы более  не
должны быть  врагами.  Мистические  струны  воспоминаний,  протянувшиеся  от
каждого  поля боя и от могилы каждого  патриота  к  каждому живому сердцу  и
каждому очагу  по всей нашей  широкой стране,  еще сольются  в  едином  хоре
Союза,  когда к ним  прикоснутся  --  а это  непременно свершится  -- лучшие
ангелы наших душ.
     Союз снова должен стать единым.
     Как только президент закончил, трепетную тиши-ну, в которой слушали его
конгрессмены,   нарушила   оглушительная  овация.   Даже  самые  несгибаемые
аболиционисты,  давно  жаждавшие  наказать  рабовла-дельцев   и  мятежников,
поддались единому порыву аудитории.
     Предложение подготовить билль приняли едино-гласно.

ПОРАЖЕНИЕ - И НОВОЕ БУДУЩЕЕ



     Сражение  в  долине Гудзона  подходило к  концу.  Изнуренные британские
войска  стояли  на  грани  кра-ха.  Английские,  шотландские,  валлийские  и
ирланд-ские  солдаты  теперь  смешались  в  единое  войско.  Они  оставались
по-своему  сплоченными,  они подчиня-лись своим офицерам,  потому что знали,
что  все стремятся  к  одному.  Бежать.  Но это  было  нелегко,  потому  что
численность  американских  войск  возрос-ла, а  британских  становилась  все
меньше.  Британ-цам, преследуемым  по пятам армиями Гранта и Ли,  оставалось
только бежать на север. Но и там спасе-ния не  было.  Американская кавалерия
донимала их с  флангов, отрезала обозы Ко времени,  когда они  до-брались до
Глен-Фоллз,  они потеряли половину войска  ранеными,  убитыми и сдавшимися в
плен. Последнее  стало  для  простого  солдата  единственным выходом,  когда
офицеры   и  сержанты  убиты,  а  бое-припасы  израсходованы.  Нет  никакого
бесчестья в том, чтобы изнуренный человек бросил свое оружие и поднял руки к
небу. Верный отдых, быть может, еда и питье. И уж наверняка -- конец пути.
     Кое-какие из подкреплений все еще сражались. Шестьдесят второй пехотный
полк вступил в эту войну поздно. Вернувшись  из Индии на  переформи-рование,
он  тут  же  был  послан  через другой  океан  в бой. В нем служили  крепкие
профессиональные  сол-даты, воевавшие  в Афганистане и других  воинствен-ных
странах  на  крайних рубежах Британской импе-рии. Они привыкли к  нападениям
неорганизованных всадников, так что  хорошо  противостояли и кавале-рии. Они
сражались  при отступлении, как и при на-ступлении. А поскольку ни  разу  не
сталкивались   с   основными  силами  преследующих  армий,  то  и   поне-сли
относительно малые потери.
     Их командир  полковник Оливер Фиппс-Хорнби гордился  своими солдатами и
стремился найти им наилучшее применение. Озеро Джордж сулило по-мощь. Барки,
доставившие  их  сюда  из  Канады, должны были  вернуть  их тем же путем. Но
разъезды, высланные вперед, вернулись с самыми неутеши-тельными новостями.
     --  Ушли, сэр, -- доложил лейтенант Хардинг.  --  Ни одной барки  ни  в
районе высадки, ни вдоль берега.
     -- Вы уверены?
     -- Определенно, полковник. На плацдарме есть раненые и хирург, они были
эвакуированы в тыл не сколько дней назад. Один из раненых, сержант,  ска-зал
мне,  что  барки   были  там,  дожидались  нас,  но  их  отогнала  вражеская
артиллерия. Должно быть, подо-брались  под  покровом ночи, потому  что огонь
откры-ли на  рассвете. Некоторые барки  были потоплены, остальные бежали  на
север.   Сержант  сказал,  что  вра-жеская   артиллерия  после   этого  была
перестроена в походные порядки и двинулась на север  следом за  барками. При
них также была пехота, видимо, всего лишь полк.
     -- Не понимаю, как это могло случиться? Враг к югу  от нас  и  окружает
нас с  флангов.  Как  же они могли оказаться еще  и  в  тылу?--  Озадаченный
пол-ковник  утер  свои длинные  усы, пытаясь  как-то  усво-ить  эти  ужасные
новости. Развернув пропыленную карту, лейтенант указал пальцем.
     -- Вот здесь, сэр. Думаю, вот как это произошло. Вы должны помнить, что
это большая  страна  с  очень  малым  числом  мощеных  дорог, в  отличие  от
Брита-нии. Что на самом деле связывает различные шта-ты -- это сеть железных
дорог.  Поглядите сюда. Ви-дите, как она рассеяна  и широко  распространена.
Дорога  вот  здесь и здесь, и  еще одна здесь.  А вот  те-перь  взгляните на
Платсберг,  через  который мы  про-бились  на  прошлой  неделе. Видите  этот
железнодо-рожный путь, начинающийся здесь и уходящий на юго-запад через штат
Нью-Йорк в Пенсильванию. Вполне возможно, что американские войска и поле-вые
батареи были отправлены поездом, чтобы обойти нас стороной.
     -- Но наши войска все еще занимают Платсберг!
     -- Это неважно. Враг мог высадиться с поезда где угодно в этом районе и
двинуться на  юг  позади нас,  и они  могли добраться до  озера Шамплейн вот
здесь.  Как  только они  оказались  на  позициях,  то  открыли  огонь, чтобы
отогнать  наши барки. Затем они  после-довали  за ними  вдоль  озера,  чтобы
помешать им вер-нуться.
     --  Эти поезда--  ужасная докука.  Хотя  должен Признать, что колонисты
нашли им очень недурное военное применение.
     --Какие  будут  приказания,  полковник?  Эти  негромкие  слова  вернули
Фиппса-Хорнби к действительности. Усилившаяся канонада на юге оз-начала, что
началась атака. Самым деликатным обра-зом лейтенант Хардинг указал, что полк
по-прежне-му в опасности.
     -- Крайние колонны, пли и отойти. Отступаем на последние оборонительные
рубежи на том гребне. Передайте приказ.
     Трубы  пропели "пли"  и  "отойти". С  наработан-ным мастерством солдаты
Шестьдесят второго полка оторвались от противника  и отошли через следую-щую
шеренгу обороняющихся. Шеренга за шеренгой повторяла этот маневр,  пока  они
не оказались на под-готовленных рубежах.
     Озеро  Джордж теперь  находилось  у  них  за  спи-ной, и, очевидно, вся
американская армия -- перед их  фронтом. Солдаты в синем и в  сером занимали
по-зиции в поле, которое британцы только что пересек-ли. Все больше и больше
подразделений  заходило  с  флангов.  А  тем временем  колонна  за  колонной
бри-танских военнопленных маршировала в тыл к врагу.
     На вершине холма, позади вражеских позиций, показалась группа офицеров,
едущих  верхом.  По-прежнему  под двумя флагами,  но  во  всем остальном уже
единых. Не в первый раз полковник  начал ло-мать  голову, как подобное могло
случиться.  Простое  вторжение в ослабленную, раздираемую войной  стра-ну  в
конце концов обернулось бойней.
     Пуля пропорола рукав  его мундира, сорвав эпо-лет, и полковник  тут  же
упал на  землю. Слишком  много  офицеров заплатили своей жизнью за  то,  что
выставляли себя на обозрение вражеским снайперам. А те с расстояния в тысячу
ярдов все еще взимали свою кровавую дань.

     Генерал Шерман направил  бинокль на врага, ози-рая его позиции.  Увидел
офицера, делавшего то же самое, но вдруг рухнувшего на землю и пропавшего из
виду.  Корпус  снайперов Соединенных  Штатов  сеял  хаос  в рядах  вражеской
верхушки,  ни  на  минуту  не  забывая  о  своей  убийственной  работе.  Они
дер-жались позади первой шеренги наступающих и на-ступали вместе с ними. Как
только враг вгрызался в землю и фронт останавливался, они выступали впе-ред,
чтобы попрактиковаться в своем убийственном ремесле.
     Позади окопавшегося врага виднелась  голубая полоска озера Джордж, цель
отступающих  войск и верный конец  сражения.  Шерман  понимал,  что нача-тое
должно быть доведено до конца. Враг должен  быть разбит, и час окончательной
победы недалек.  Внезапно на него навалилась ужасная  усталость; ему надоело
убивать.  Опустив  бинокль, Шерман обер-нулся к своим генералам, собравшимся
вместе впе-рвые за время с начала сражения.
     -- Джентльмены, эта война  -- сущий ад,  лично я  сыт  ею по горло.  Их
раненые  разбросаны  вдоль  всего  берега  озера,  а  этот  полк  на  гребне
--единственный  из уцелевших  и сохранивший  боеспособность.  Сту-пайте  под
мирным флагом к его командиру и попро-буйте организовать сдачу, пока не пало
еще много добрых парней. Я ничуть не забочусь о спасении вра-га, но  глубоко
сожалею  о  возможных  потерях,  кото-рые  могут  понести  американцы.  Люди
заслужили вознаграждение за изумительное сражение, которое они выдержали.
     -- Согласен, -- поддержал генерал Ли.
     -- И я, -- откликнулся Грант. -- Я также хотел
     бы  хорошенько  потолковать   с  их   командиром.  Со   времени  начала
наступления я еще не видел живым ни одного из них чином старше лейтенанта.

     Просматривая газеты, Линкольн горестно пока-чивал головой.
     ------ Наша страна погружена  во мрак, Николай.  Посреди радости  побед
вдруг столь печальная весть. Нью-Йоркский полк перебит почти  до  последнего
че-ловека. Очевидно, потому, что они были ирландца-ми. Может ли такое быть?
     --  Не  только  может,  но  и  весьма  вероятно,  госпо-дин  президент.
Определенно ирландцы  в Нью-Йорке считают, что именно так и случилось,  а уж
им  ли не знать. Почти все они были рождены на старой  роди-не. Если и  есть
что-то хорошее в этой резне -- то, что она положит конец  стихийным мятежам.
Ирландцы   не  только  прекратили  восставать,  но   вдобавок  в   ог-ромных
количествах идут добровольцами. Это креп-кие и рассерженные люди...
     -- Ему это  удалось! --  крикнул Хей,  распахивая  двери  и  размахивая
листком бумаги.  -- Шерман ист-ребил  захватчиков  и  захватил многие тысячи
плен-ных! Сражение завершилось. Вторжению положен конец.
     --   Воистину  замечательные  новости,  --  Линкольн  выпустил  газеты,
позволив им  упасть на пол, и про-тянул  руку  за телеграммой. -- Это весьма
важная  и  своевременная  новость.  Пошлите  ее  Джеффу Дэвису тотчас же. Он
испытает такую же безмерную радость, как и мы. Он отчаянно нуждается в любой
поддержке.

     Телеграмма, полученная Джефферсоном Дэви-сом,  не только наполнила  его
безмерным  счастьем  и  облегчением,  но  и  открыла  перед  ним грандиозные
возможности.
     -- Более удачного момента  для ее прихода  быть не могло, -- заявил он,
хлопнув  ладонью по листу бумаги. Его экипаж  стоял у дверей, чтобы  отвезти
президента на заседание Кабинета, созванное им в зале Совета  в Ричмонде. Он
собирался  детально про-работать  свою речь,  подготовленную  для  Конгресса
Конфедерации,   и  соглашение,   каковое   собирался   предложить   вниманию
конгрессменов. Сделать это будет нелегко. Но теперь, поведав об этой великой
победе, будет гораздо легче  привлечь их на свою сто-рону. Сражение в долине
Гудзона  завершилось, пос-ледние захватчики  сдались.  И  к  поражению врага
южные  войска  приложили  не  меньше  сил, чем север-ные.  Билокси  отомщен.
Следует напомнить им  об этом и уповать  на то,  что удастся провести  новое
предло-жение  на волне  успеха. Вот-вот  начнутся новые и более  решительные
политические  баталии.  Ему  по-требуется  вся  поддержка,  которую  удастся
получить у Кабинета министров,  если  вести баталии тем  спосо-бом,  который
желателен ему и Линкольну.
     Один раб помог надеть ему пальто, второй рас-пахнул дверь и подал руку,
чтобы президент  мог  под-няться  в  экипаж.  Рабы,  подумал он, когда кучер
щелкнул кнутом, и лошади весело затрусили вперед.
     Реши вопрос о рабстве, и Союз спасен.
     Но сделать это не так-то просто.
     Изрядная часть  Кабинета  уже  собралась,  когда он  прибыл.  Тучный  и
коренастый  госсекретарь  Иуда П.  Бенджамин беседовал с  военным  министром
Джеймсом А. Седоном. Седон --  высокий, поджарый, одетый в черное,  в черной
шапочке,  видом куда боль-ше напоминал иудея,  чем  Бенджамин,  хотя  и  был
виргинским аристократом.  Дэвис  взглядом попросил у  них  поддержки: именно
Седон  некогда  выступал за вооружение  негров,  отваживаясь задумываться  о
не-мыслимом.  Он достаточно разумный  человек,  чтобы  мыслить позитивно  и,
может быть, даже преодолеть враждебные предрассудки.
     Седон должен помочь ему, но вот  насчет Кристо-фера  Дж. Меннингера  из
Южной  Каролины Дэвис отнюдь не был так уверен. Министр финансов отли-чается
скверным  характером.  Как и  министр военно-го  флота  Стивен Мэллори,  сын
коннектикутских янки, помогавший матери держать постоялый двор для моряков в
Кей-Вест.  Дело это,  несомненно, не-легкое, но  Мэллори  скор  на  кулачную
расправу.
     Дверь  отворилась,  и  вошел  министр почт  Джон  Г.  Реган  в компании
министра юстиции Томаса Брэгга.
     --  Я вижу, все члены Кабинета  собрались, --  на-чал Джефферсон Дэвис,
усаживаясь в конце  длинно-го  стола. Вытащил  сложенный  конспект  речи  из
кар-мана фрака,  хотел  положить на стол, но раздумал. Он  и  так знает речь
наизусть и желает видеть реак-цию министров на свои предложения. Открыв ящик
стола, он положил речь рядом с револьвером, кото-рый всегда держал там.
     -- Джентльмены, нет ли у кого из  вас неотлож-ных вопросов, которые  мы
должны разрешить до того, как перейдем к повестке дня?
     --  Казна нуждается в  деньгах,  -- сказал  Меннингер, и все вполголоса
рассмеялись. Казне всегда не хватает средств.
     --  У  кого-нибудь  еще  есть  вопросы?  --  поинтере-совался Дэвис. Но
остальные  члены Кабинета  пока-чали головами.  -- Хорошо, тогда  перейдем к
предла-гаемому  биллю.  Север  дал  нам  однозначные завере-ния, которые  мы
должны весьма серьезно обсудить, прежде чем подумать о  заверениях,  каковые
дадим  в  ответ.  Надо  положить  конец  всем  аболиционистским  нападкам  и
пропаганде. Это необходимо.
     -- Не просто необходимо, а жизненно необходи-мо,  -- уточнил Брэгг.  --
Особенно когда будем пы-таться убедить плантаторов продать рабов.
     -- Согласен...
     Дэвис осекся  -- ведущая в коридор дверь  распах-нулась с  такой силой,
что грохнула  о  стену. В комнату  ураганом ворвался Лерой П.  Уокер, бывший
воен-ный  министр.  Исключив  этого долговязого  уроженца Алабамы из  своего
Кабинета, Дэвис нажил неприми-римого врага.
     -- Это частная встреча, и вас не приглашали, -- произнес Дэвис.
     --Конечно,  частная, потому  как вы  с  другими  предателями  пытаетесь
запродать Юг с потрохами, как старую негритянку.
     -- А откуда вам известно, чем мы тут заняты?  --  осведомился  Дэвис, в
холодном гневе поджав губы.
     -- Я знаю,  потому что по  крайней  мере  один  из ваших не предатель и
сказал мне, что вы затеваете.
     --  Уокер, вы более не член данного собрания, и  ваше присутствие здесь
нежелательно! -- крикнул Мэллори, вставая из-за стола и шагая вперед.
     --  Может, и не член, да только  вы сперва выслу-шаете, что я скажу.  А
теперь  не подходить!  --  Уокер  стремительно шагнул  в сторону, прижавшись
спиной к стене. -- А теперь слушайте, что я скажу, и слу-шайте хорошенько.
     Он  выхватил  из  внутреннего  кармана  сюртука  длинный  кавалерийский
пистолет, направив его на собравшихся.
     --  Оставьте  это,  Лерой,  --  медленно, спокойно,  с ярким виргинским
акцентом проговорил Седдон. -- Это зал Совета  Конфедерации, а  не салун для
белых подонков.
     -- Заткнитесь и слушайте меня...
     -- Нет! -- крикнул Мэллори, бросаясь вперед и хватая его за руки.
     Завязалась  схватка,  они   боролись  с  проклятиями,   затем  пистолет
приглушенно грохнул.
     -- Попал в меня... -- слабым голосом выдохнул Мэллори и рухнул на пол.
     Джефферсон Дэвис выдвинул ящик стола и вы-хватил  свой  пистолет. Уокер
заметил движение, обернулся, выстрелил -- в тот самый момент, когда
     Дэвис нажал на спусковой крючок собственного ре-вольвера.
     После выстрелов воцарилось  ошеломленное мол-чание;  пороховой дым плыл
по залу. Мертвый Уокер лежал на полу с пулевым отверстием прямо посреди
     лба.
     Министры  бросились  к Дэвису,  уложили  его на  пол.  Глаза  его  были
закрыты,  фрак  напитался  кро-вью.  Реган  открыл громадный складной нож  и
вспо-рол его рубашку и фрак. Пуля вошла в грудь  чуть ниже ключицы, и в ране
пузырилась кровь.
     --Воспользуйтесь вот этим,  --  Седон  извлек из кармана  фрака большой
белый платок, и Реган при-жал его к ране.
     --  Кто-нибудь,  позовите врача! Дэвис вздохнул и открыл глаза, оглядел
сгрудив-шихся вокруг людей.
     -- Уокер?.. -- слабым голосом спросил он.
     -- Мертв, -- сообщил Иуда Бенджамин, прекло-няя  колени рядом с ним. --
Меннингер отправился за доктором.
     Джефферсон   Дэвис   оглядел  встревоженных  ми-нистров.  Им   придется
продолжать  самим, закончить работу, которую начал он. Все они хорошие люди,
соратники и друзья. Некоторые не блещут умом, не-которые чересчур фанатичны.
На кого же можно  по-ложиться? Его взгляд  остановился на  полной  фигуре  и
озабоченном  лице  Иуды П.  Бенджамина. У  него  са-мая  светлая  голова  из
собравшихся.  Миротворец. Кто  же  другой сможет  восстановить  мир во  всей
стране?
     -- Позаботьтесь  обо всем, Иуда, -- проговорил Дэвис, пытаясь сесть. --
Вы  один  способны  уладить  разногласия,  и   вы  здесь  самый  мозговитый.
Поста-райтесь, чтоб эта война закончилась и был  заключен мир. -- Он чуточку
возвысил голос.  -- Все вы меня слышали? Вы со  мной  согласны?  --  Один за
другим они молча кивали, по мере того как он  озирал круг. -- Значит, вопрос
решен. Я верю в Иуду Бенджамина, и вы тоже должны... --  Веки его смежились,
и он упал на пол.
     -- Он... мертв? -- спросил кто-то полушепотом. Бенджамин склонил голову
ко рту Дэвиса.
     -- Еще дышит. Да где же доктор?!

     Два дня  спустя Иуда П. Бенджамин поднялся на кафедру, чтобы обратиться
с  речью к собравшемуся  Конгрессу  Конфедерации.  Изучив речь  Джефферсо-на
Дэвиса, он поправил ее, где мог,  и позаботился, чтобы все предложения  были
изложены  с  максиму-мом  подробностей.  Теперь  он  должен зачитать  речь с
величайшей искренностью. Конгрессмены должны проникнуться ее идеями.
     -- Веем вам известно, что случилось на том роко-вом совещании Кабинета.
Двое убитых.  Джефферсон  Дэвис  ранен,  быть  может,  даже  смертельно. Его
пос-ледние сознательные слова были обращены ко мне. Он просил меня  говорить
от  его имени, что я  сейчас и  делаю. Он  просил меня зачитать  эту речь  и
сделать все, что в моих силах, дабы убедить всех вас, что это  самый мудрый,
самый  здравый путь, по  которому нам следует идти. Как известно  всем здесь
собравшимся, Конгресс Соединенных  Штатов согласился  объеди-нить эту страну
на  условиях, которые удовлетворят всех  и не отпугнут никого. Все вы читали
этот  билль  и  раздумывали  над  его  значимостью. Если  мы  здесь, в  этом
многоуважаемом собрании, признаем его досто-инства, то по сути провозгласим,
что война между шта-тами закончена. Брат более не будет убивать брата.
     И посреди всей этой пагубной борьбы хочется с прискорбием отметить, что
настоящие  трудности воз-никают скорее  из эгоистических страстей  отдельных
личностей, нежели из реальной необходимости. В по-граничных штатах рабство и
без  того  угасает от есте-ственных причин. Если  бы  только  необузданная и
слишком часто беспринципная аболиционистская
     предвыборная  агитация на  эту  тему на севере прекра-тилась, рабство в
пограничных  штатах исчезло  бы за  пяти лет.  Президент  Соединенных Штатов
уверил
     меня в этом.
     Обычно причинами войны стремятся представить некие великие  идеи. Вовсе
нет.  Люди  вступают в вой-ну по множеству причин,  ряда из которых  даже не
осознают. Тут  и фанатизм  --  с обеих сторон, и недо-понимание, и искажение
действительности, и даже политика.
     Посему  я  прошу  вас  последовать  предложению  Конгресса  Соединенных
Штатов. Я прошу  вас загля-нуть в собственные сердца и найти в них согласие.
Принятое вами решение скажется на тысячах живу-щих ныне, на миллионах еще не
родившихся.   Ваше  решение  практически  положит  конец   этому  Конгрес-су
Конфедерации, но при том оно обеспечит возрож-дение раненой страны. Мы будем
сидеть  бок  о  бок с нашими братьями с Севера и спасем Соединенные Штаты от
величайшей угрозы. Не забывайте, что в час  нашей беды они  пришли к  нам на
помощь.  Их не  просили об этом, они вызвались добровольно.  И с их помощью,
ценой жизни  их солдат был подписан кровный  пакт,  что  Билокси должен быть
отомщен. И это свершилось. Давайте охватим  умом  этот факт, за-помним его и
не станем цепляться за войну, отложен-ную в силу перемирия. Давайте заглянем
в  собственные души и найдем  достойный путь  продлить  перемирие и оставить
войну  в  прошлом. Прежде всего я  прошу  вас всех  проголосовать  и принять
предложение, вы-двинутое Конгрессом Соединенных Штатов.
     Он договорил.  Поначалу аудитория  с  виду никак не  отреагировала.  По
рядам  пронесся  ропот  приглу-шенных  голосов  -- конгрессмены обменивались
мне-ниями, а затем один голос перекрыл остальные:
     -- Иуда Бенджамин,  ты чертов Иуда, как другой еврей, предавший  нашего
Спасителя, продаешь  свою  родину,  своих  друзей  и  семью, свою страну  за
черто-вы посулы янки! --  Лоуренс М. Кейтт, изрыгающий пламя конгрессмен  из
Южной  Каролины,  рабовла-делец, очень богатый  и очень уверенный  в правоте
своего дела.
     -- Я не продаю  ничего, конгрессмен  Кейтт, но я возмущен вашим тоном и
отвергаю ваши расистские оскорбления. Если бы мы не сражались с британски-ми
захватчиками, я  бы бросил вам вызов, чтобы от-стоять  свою честь. Но мы все
видели, как  пагубно  смешивать  стрельбу с политикой.  То, что я  не бросаю
вызов в  ответ на  ваши  грязные  инсинуации, означает,  что  я  должен быть
сильным и не поддаваться  на про-вокации -- как и  все вы тоже. Мы должны на
время  забыть  о личных амбициях  --  ради  того,  чтобы  воссо-единить нашу
страну.
     Это разозлило Кейтта еще больше.
     -- А я возмущен вашим тоном  и вашими аргумен-тами. Мои рабы -- это моя
собственность,  и  никто не отберет их у  меня. Что же до моей чести, сэр, я
ценю  ее ничуть не  меньше, чем вы. Я с радостью встречусь с  вами у барьера
сейчас или в любое другое время.
     -- Вы угрожаете мне, мистер Кейтт?
     -- Скорее обещаю,  чем угрожаю. -- Но высокоме-рие его тона опровергало
его слова. Он вытащил пис-толет из кармана фрака. Бенджамин указал на него.
     -- Вы еще и принесли пистолет в Конгресс, чтобы подкрепить свои угрозы?
Вы сделали это после того, что случилось с Джефферсоном Дэвисом?
     -- Джентльмен не ходит безоружным...
     --  Сержант!  --  крикнул  Бенджамин.  --  Арестуй-те этого человека за
угрожающее поведение.
     Он заранее  предусмотрел это, и отделение солдат стояло  наготове.  Все
ветераны боев, все  вернувшиеся  домой на поправку после ранений. Все  полны
мрач-ной  решимости  положить конец  войне.  Кейтт яростно  завопил и поднял
пистолет, но был быстро разору-жен и выдворен из зала.
     Конгрессмены криками принялись выражать свое негодовании и несогласие с
подобными действиями, но Бенджамин не позволил раздору воцариться в зале.
     -- Остановитесь, подумайте о погибших. Неуже-ли вы действительно хотите
снова  развязать войну, которую с такой  честью завершили? Неужели мы должны
снова  взяться за  ружья, которые мирно от-ложили в Сторону, и снова убивать
друг  друга?  Не-ужели  нас ничему  не  научила смерть наших близ-ких? Право
решения принадлежит  вам,  и грядущие поколения  никогда не  забудут,  какое
решение было принято здесь сегодня.
     Он завоевывал  сердца сенаторов одного за дру-гим. Уже ближе к полуночи
было   проведено  оконча-тельное   голосование,  и  условия  Конгресса  были
при-няты.
     Решение прошло минимальным большинством.
     В один-единственный голос Но его было доста-точно.
     Война и раскол наконец-то закончились.
     
     НЕРАВНАЯ ВОЙНА
      Фрегат  "Спидфаст" был не первым британским кораблем, вступившим
в  бой  с  "Мстителем"  во время  короткого  и сокрушительного  сражения  на
Потома-ке.  Два  других корабля  уже  полностью  испытали на  себе мощь  его
залпов.  Фрегат спасло  лишь то  обстоя-тельство,  что  пушки  американского
броненосца в это время перезаряжались и к выстрелу готова была толь-ко одна.
Единственный четырехсотфунтовый снаряд пронесся через "Спидфаст". "Мститель"
ринулся на  остатки  флотилии, бросив  фрегат с убитым  экипа-жем, разбитыми
орудиями,  со штурвалом, напрочь снесенным вместе  с рулевым. Капитан Гаффни
был опытным и решительным офицером. Пока  корабль беспомощно  дрейфовал вниз
по  течению, оставшиеся в живых члены экипажа, повинуясь приказам капи-тана,
отпилили сломанные  мачты и соорудили вре-менные обходные тяги руля. Румпель
вышел неуклю-жий,  но  зато делал свое  дело. Капитан на мостике  выкрикивал
приказы, их  передавали в  трюм, и  мат-росы под  палубой тянули за веревки,
поворачивая  руль.  Маневры  шли медленно  и с  затруднениями,  но  все-таки
удавались. Бой,  разыгрывающийся выше  по течению,  остался далеко  позади к
тому времени, когда "Спидфаст"  снова поднял  пары,  и капитан взял его  под
контроль. Как  бы ни хотелось  вернуться в  бой,  Гаффни понимал, что  снова
вступать   в  эту   одностороннюю  битву  было  бы  чистым   самоубийст-вом.
"Спидфасту" оставалось  только  одно: повер-нуть  нос по  течению, следом за
сумевшими ускольз-нуть  транспортами,  и неуклюже ковылять обратно в море, в
порт приписки при Кингстоне, Ямайка.
     Следственная комиссия  полностью  сняла  с капи-тана Гаффни обвинения в
недостойном поведении за уход с театра военных действий. Несмотря на это, он
чувствовал  себя  униженным исходом  поединка. Те-перь  отремонтированный  и
укомплектованный  "Спидфаст" снова  вышел  в море.  И миссия  его, по мнению
Гаффни, выглядела крайне просто.
     Месть.
     Постучав, лейтенант Уэдж, командир  приписан-ного к судну подразделения
морской пехоты, вошел в капитанскую каюту.
     --  Мы нанесем  ответный удар, --  сообщил капи-тан Гаффни.  В душе его
пылал  гнев. Гнев на врага,  повредившего его корабль  и убившего его людей.
Ка-питан прекрасно осознавал, что Британию постиг грандиозный военный  крах,
но чувства свои держал в узде.  Он охотно  вступит в сражение и сделает все,
на что способен сам, его люди и его корабль. А об ином и речи быть не может.
Но сейчас, в этой миссии, он с
     громадным удовольствием свершит личную месть стране,  которая  пыталась
уничтожить лично его.
     -- Вот  наши приказы, -- Гаффни поднял единственный лист бумаги. -- Они
весьма лаконичны и  деловиты, и я  уверен, что все  последуют  им с огромным
удовольствием.  --  И  зачитал:  --  "Вам приказано  сле-довать с величайшей
спешностью  к  побережью  Со-единенных  Штатов.  Там  вам надлежит  провести
ка-рательную акцию по уничтожению и опустошению городов и округов побережья,
каковые  сочтете  до-ступными". -- Он положил лист  на стол перед со-бой. --
Вам ясно, лейтенант?
     --  Ясно,  сэр. И  личный  состав  подчинится  прика-зам  с  величайшим
наслаждением!
     Волосы Уэдж были всклокочены, лицо побагро-вело то ли от выпивки, то ли
от гнева или от того и другого сразу. Его слишком часто обходили в звани-ях,
и он так и не дослужился до более высокого чина. Подчиненные ненавидели его,
но отлично  сражались под его командованием, поскольку врага ненавидели даже
больше. Он всегда был отличным бойцом, а эта битва как раз для него.
     -- У вас есть какие-нибудь участки на примете, капитан?
     -- Да. Вот.  -- Они склонились над  картой.  --  На  побережье Северной
Каролины небольшой городок  под  названием Миртл-Бич. Я однажды заходил туда
за водой. Там имеются рыбачьи суда и железнодо-рожная станция в конце линии,
уходящей в глубь су-ши. Строения, насколько я припоминаю, по  большей  части
деревянные.
     -- Они будут отлично гореть. Когда атакуем?
     -- Сейчас  мы идем со скоростью шести  узлов, и земля должна показаться
на рассвете. Переходим к действиям, как только цель будет опознана.
     Почтмейстер  Миртл-Бич  только-только  подымал флаг,  когда со  стороны
гавани донесся грохот, кото-рый невозможно спутать  ни с  чем. Пушки. К тому
времени, когда он торопливо добежал до угла, чтобы по-глядеть вдоль дороги в
сторону  берега, над крышами уже клубились  черные облака дыма.  Послышались
крики, люди бросились  бежать. Рыбачьи шхуны, стоящие на привязи в маленькой
гавани,  пылали. К берегу  причаливали шлюпки, битком набитые  солда-тами  в
красных  мундирах.  Позади  них  темный  силу-эт  боевого  корабля  внезапно
озарился  вспышками  ар-тиллерийских  выстрелов. А  мгновение  спустя рухнул
фасад Первого банка Южной Каролины.
     Почтмейстер бросился бежать  обратно, хрустя подошвами по битому стеклу
на перроне станции. Распахнул дверь в телеграфную контору.
     -- Передай немедленно! Здесь  англичане, сжига-ют  все подряд. Стреляют
из пушек, высаживают сол-дат. Война пришла сюда...
     Залп мушкетного огня  отшвырнул  почтмейстера  на телеграфиста,  и  оба
мертвыми рухнули на пол.
     Лейтенант Уэдж и его морские пехотинцы протопа-ли через здание в  своих
тяжелых сапогах и вошли на пустую станцию. На путях стоял черный локомотив;
     бригада  бежала.  Из  трубы  сочилась  струйка  дыма,  пар с  негромким
шипением пробивался из клапана.
     -- Как раз то, что я и надеялся найти. Приведите мистера Макклауда.
     Капитан   тотчас  же  согласился  на  предложение   лейтенанта  морских
пехотинцев,  чтобы механик ко-рабля сопровождал их  при  высадке. Как только
ме-ханик подошел, Уэдж указал на локомотив.
     -- Вы можете о  нем позаботиться? Взорвите  его. Вам понадобится черный
порох?
     --Вовсе нет, сэр. Паровой двигатель есть паро-вой двигатель, они ничуть
не отличаются друг от  друга, будь  то на море или на суше.  Мне всего  лишь
нужно довести  его до белого каления,  закрыть вы-ходные  клапаны и затянуть
предохранительный. По-сле этого котел сам все сделает..
     В городе неистовствовал пожар. Рыбачьи шхуны
     сгорели до самых ватерлиний.  Трупы жителей, не ус-певших сбежать, были
раскиданы  по  улицам.  Недур-ная работа, подумал лейтенант Уэдж, карабкаясь
об-ратно  на палубу  "Спидфаста".  Потом обернулся, чтобы  еще  раз  окинуть
взором горящие здания. Как  раз  в это время раздался  мощный  взрыв, и  над
чер-ными облаками дыма взмыло белое облако пара.
     -- Что это? -- спросил капитан Гаффни. -- Поро-ховой склад?
     -- Нет, сэр. Паровоз отправился в мир иной.
     -- Отличная работа. Не забудьте упомянуть об этом в рапорте.

     -- Еще один  город сожжен, господин  прези-дент,--  доложил Николай. --
Миртл-Бич.  Неболь-шое местечко  на  побережье Северной Каролины. И не менее
семи американских торговых  кораблей было атаковано и  захвачено в море. Но,
хуже  того, были  предприняты еще  два вооруженных  набега из-за  ка-надской
границы. Наиболее жестокий  в Вермонте. Люди там пребывают в панике, бросают
дома и бегут
     на юг.
     --Крайне  прискорбно  слышать,  Джон. Просто ужасно. Одно  дело,  когда
солдаты  сражаются с сол-датами,  но британцы  объявили  войну против  всего
населения.  Ступайте в Конгресс тотчас же. Доложите о происходящем тамошнему
письмоводителю.   Кон-грессмены   должны   сегодня   голосовать   по  поводу
предложений. Быть  может, эти  страшные  события подольют масла  в огонь  их
решимости.
     Николай бежал почти всю дорогу до Капитолия и, входя туда, тяжело дышал
и отдувался. Передал  депеши  главному письмоводителю  и  рухнул  в крес-ло.
Конгрессмен Уэйд,  огнедышащий аболиционист, уже  стоял на кафедре, пребывая
на пике своей ора-торской формы.
     --Никогда,   повторяю,  никогда  не  поставлю   я  свое  имя  под  этим
предложением, которое ослабит нашу решимость покончить с пагубным институтом
рабства  как можно  скорее.  Ради этого  принципа уми-рали  люди,  вершились
сражения.  Мало  просто осво-бодить  рабов. А  то, что их  хозяевам  следует
заплатить  за  освобождение, -- просто-таки оскорбление. Бог  требует от нас
наказания для  этих злых людей. Их следует сбросить, свергнуть  с их высот и
заста-вить  страдать так же, как беспомощные негры стра-дали  от их рук.  Мы
совершим предательство, если позволим им уйти от Господнего правосудия...
     --   И  вы   осмеливаетесь  говорить  о  предательст-ве?!  --   крикнул
конгрессмен  Трамбулл,  подскочив на  ноги  и размахивая кулаками,  от гнева
побагровев до синевы. -- Это вы предаете свою  страну и всех моло-дых людей,
и Севера и Юга, которые отдали свои жизни  за то,  чтобы избавить нашу землю
от  британ-ского  нашествия. Теперь  мы надеемся  уврачевать  раны  войны  и
объединиться против  общего врага, а вы хотите этому помешать! Я бы  сказал,
что тот, кто говорит подобные вещи, настоящий предатель стра-ны. Будь в моей
власти, я бы повесил вас за подоб-ные предательские речи!
     Заседание  Конгресса,  шумное  и  скандальное,  за-тянулось  далеко  за
полночь. Только безмерная  уста-лость заставила конгрессменов в конце концов
мало-помалу стихнуть и прекратить  дискуссии. С тем  чтобы возобновить споры
назавтра.  Было  решено  продол-жать  заседание  до  тех пор,  пока не будет
достигнуто соглашение того или иного рода.

     А вдали от Вашингтона, в самой северной части штата  Нью-Йорк, воинская
колонна   стремительно  двигалась  сквозь  ночь.  Таким  маленьким  и  таким
ди-ковинным формированием генерал Джозеф Э. Джонстон не командовал уже много
лет.  Пехотные полки -- Второй и Тринадцатый  Луизианские -- уже служили под
его началом  в  прошлом.  Их  составляли главным образом выходцы  из  Нового
Орлеана и его окрест-ностей -- поджарые и крепкие, несгибаемые бойцы. Четыре
артиллерийские батареи присоединились  к  ним  в Пенсильвании. Тоже добрые и
хорошо  обучен-ные солдаты. Но  генерал  до сих пор  не  привык ко-мандовать
янки.
     А  тут еще обоз. Не  только воинский, но и еще  пять  повозок, которыми
правят миссурийские погонщики  мулов.  Молчаливые  люди,  непрерывно  жующие
табак и сплевывающие жвачку с убийственной точностью.
     Если бы  генерал  Роберт Э. Ли самолично не встре-тился  с  Джонстоном,
чтобы  в подробностях  рассказать, что необходимо сделать, Джонстон начал бы
думать, что вся эта операция --  чистейшее безумие. Но как только генерал Ли
растолковал  общую  кон-цепцию,   Джонстон  тотчас  же   согласился  принять
ко-мандование.  В течение  двадцати  четырех  часов  после  встречи  войска,
орудия, фургоны и лошади были со-средоточены на сборном  пункте. Было уже за
пол-ночь,  когда  они  погрузились  в  ожидающие поезда, лило как  из ведра,
дождевые капли  с шипением испа-рялись на металлических колпаках керосиновых
ламп. Фургоны затолкнули на платформы,  лошадей уговорами и силой затащили в
товарные   вагоны,   ус-талые  солдаты   более   чем   охотно   забрались  в
пасса-жирские. После этого эшелоны останавливались  только для погрузки угля
и забора  воды по пути на север. В Мэлон, штат Нью-Йорк, к узловой  станции,
где  пересекается  две  ветки  --  в  опасной  близости  от занятого  врагом
Платсберга.
     -- Мне нужны дозоры со всех сторон, -- прика-зал генерал Джонстон. -- И
кавалерийские разъезды на дорогах, по которым мы пойдем.
     --  У  нас тут доброволец,  -- сообщил  один  кавале-рист. -- Подъехал,
когда увидел, кто мы такие.
     Из темноты на свет фонаря выехал дюжий муж-чина на крупном коне.
     -- Зовут меня Уорнер, джентльмены, шериф Уорнер, вот и значок мой.
     Поглядев на значок, генерал кивнул.
     -- Давно здесь живете, шериф Уорнер?
     -- Рожден  тут, постранствовал малость, послу-жил в кавалерии  во время
войн  с индейцами, гене-рал. Был тогда сыт армией по горло и вернулся  сюда.
Тут особо нечем заняться, кроме фермерства, а  к не-му у меня душа как-то не
лежит. Шериф  помер от  си-филиса,  вот я  и  получил его  работу.  Ежели  я
чем-ни-будь смогу вам подсобить, так чего ж, тогда я к вашим услугам.
     --Вы знакомы с местными дорогами?
     -- Да я их знаю лучше, чем свои пять пальцев.  Могу  найти  дорогу куда
угодно в темноте с закрыты-ми глазами.
     -- Но мы бы предпочли, чтобы  вы делали это с открытыми глазами. Можете
отправиться с этими людьми.-- Генерал Джонстон отвел  лейтенанта в сторонку,
когда тот  хотел последовать  за своими под-чиненными. --  Присматривайте за
ним Лишняя ос-торожность никогда не помешает.
     Но  шериф оказался  человеком  слова.  Они обо-шли  спящий Платсберг  и
расположенные там британ-ские подразделения, ничем себя не выдав.
     К  утру  подразделения  двигались  ровным  маршем  вдоль  берегов озера
Шамплейн, чтобы устроить заса-ду для барок.
     Все  прошло точно  по плану. Рассветный артоб-стрел,  уничтожение части
судов и бегство остальных на север. Затем  колонна построилась и последовала
за барками на север. Но с запада дул крепкий ветер, скоро  барки набрали ход
и  скрылись  из  виду.  Заме-чательно,  просто  замечательно. Когда  колонна
вер-нулась  обратно  в Мэлон, поезда  уже ждали. И уста-лые люди, и лошади с
радостью погрузились снова.
     Гражданские  фургоны,  оставленные  на  месте,  по-прежнему  стояли  на
платформе,  а  погонщики мулов оставались такими же  угрюмыми и молчаливыми,
как всегда.
     Генерал Джонстон собрал офицеров в штабном вагоне.
     --  Славная  работа, джентльмены.  Ночная пере-броска  смешанных  войск
всегда  представляет труд-ности. Должен похвалить  вас за то,  как  все было
про-делано.
     -- Мы прошли чертовски долгий путь, генерал, если вы не против, чтоб  я
выложил все напрямую, -- сказал полковник Янси, наливая себе большой ста-кан
кукурузного  виски. --  И  все  только для  того, чтобы  разбить  пару утлых
лодчонок, а затем развер-нуться и маршировать обратно.
     -- Я бы согласился с  вами,  полковник, если  бы это было  единственной
целью данной операции, -- отозвался Джонстон, поднимая стопку  телеграмм. --
Эти  депеши ожидали меня  в Мэлоне. Наши  войска  разбили врага  вдоль всего
Гудзонского фронта. Бри-танцы бегут. И всякий из них, кто доберется до места
высадки у  озера,  обнаружит, что  его  транспорт  про-пал.  Скоро  они  все
окажутся в котле.  Мы сделали  в  точности  то, ради чего были отправлены --
отрезали им  путь к  отступлению. Сделанное нами весьма важно, на самом деле
это часть более обширного плана, согласно которому мы  очень скоро вступим в
бой. Самые серьезные события ждут нас впереди.
     В вагоне внезапно воцарилось  молчание.  Генерал  улыбнулся.  Намеренно
неторопливо налил виски в свой  стакан и пригубил. А его аудитория была само
внимание.
     --  Я воздержался  от  сообщения  вам  об  этом ра-нее,  потому что  об
истинной  цели нашей миссии нель-зя  было сказать даже намеком.  Я  поклялся
генералу Ли молчать -- и теперь прошу вас о том же самом.
     -- Позвольте  перебить,  сэр,  -- подал  голос капитан  Дюбуа, а  затем
продолжал, когда генерал одоб-рительно кивнул. -- Не  было ли в  телеграммах
дру-гих новостей? Больше ничего не известно о состоя-нии Джеффа Дэвиса?
     -- Действительно,  в  последней  стопке  такие  све-дения  есть.  Жив и
поправляется, но очень слаб. Во-истину добрые вести. Итак, вернемся к войне.
Опе-рация  проведена чудесно,  джентльмены,  поздравляю вас.  Янси абсолютно
прав. Мы прошли  долгий путь, чтобы разнести в щепу пару утлых лодчонок. Это
сделано.  Это было идеальным прикрытием для  ак-ции,  которую  мы предпримем
сейчас. Сейчас мы на-ходимся на  поезде, который  определенно не вернется  в
Пенсильванию.  -- Вагон загромыхал и закачался на стыках, будто  подтверждая
его заявление.  --  Мы  находимся  на другом  пути  и  направляемся  к нашей
конечной  цели --  к  городу  Огденсбургу.  Если кто-то  не очень  знаком  с
географией янки, я могу сообщить, что Огденсбург находится на берегу могучей
реки  Святого  Лаврентия.  И,  конечно, все  вы знаете, что лежит по  другую
сторону этой реки..
     -- Канада! --воскликнул капитан  Дюбуа, вска-кивая на ноги. -- Канада с
salaud (Здесь: мерзавцами (фр.)) англичанами, роя-щимися  там,  как блохи на
старой дворняге.  Мы тут не случайно! Это так, генерал? Мы тут, чтобы сильно
попортить кровь англичанам?
     --Да, джентльмены, именно так.

КАНАДА



     Оглядев членов Кабинета, Линкольн  недоверчиво  тряхнул головой. Поджал
свои костлявые ноги, уперся каблуками в край кресла и охватил колени руками.
     --Ну и ну, не видел столько вытянутых лиц со времени последнего  визита
в конюшню. Нам бы сле-довало праздновать победу, джентльмены,  а не гля-деть
с таким видом, будто мы потерпели сокруши-тельный разгром.
     -- Война зашла в  тупик, -- сказал военный ми-нистр Стэнтон.  -- Шерман
остановился у канадской границы. Британцы топят наши торговые суда в море, а
затем   высаживаются   на   сушу   и   разоряют   наши   бе-рега,   как   им
заблагорассудится. Они оправдывают эти действия,  утверждая, что наши страны
по-преж-нему находятся  в  состоянии  войны.  Чушь. Это они вторглись к нам.
Конгресс  объявил, что состояние войны началось только после их вторжения. А
те-перь, когда их вышвырнули с"нашей земли, разбили на море, какую же теперь
они  выставляют  причину  для  этих непрерывных варварских набегов  на наших
граждан?
     -- Ни малейшей, учитывая, что они согласились на  мирные переговоры, --
не менее угрюмо отозвался Сьюард. -- И, несмотря на это соглашение, прусские
переговоры застряли и  ни с места.  Адамс представил  наши  условия, в самом
полном смысле разумные, но ни Пальмерстону,  ни его холуям ничем не угодишь.
Британские  представители  в  Берлине   по-прежнему  выдвигают   невозможные
требования репараций, из-винений и всего что только в голову придет, лишь бы
не заниматься серьезными переговорами о мире. Я  чувствую, что правительство
тори решилось про-должать эту войну и согласилось на переговоры  толь-ко для
того, чтобы утихомирить оппозиционные пар-тии в парламенте.
     -- Тогда давайте поговорим о  хороших новос-тях, --промолвил президент.
-- Билль  о реконструк-ции прошел нижнюю палату  и будет наверняка  одоб-рен
Сенатом. Когда  я  подпишу его, билль станет законом.  Хочется надеяться, мы
увидим  начало  конца  нашей внутренней войны. Что  касается более  широкого
конфликта,  уверяю вас, генералы не стоят  на  месте. Если британцы не хотят
мира, то хлебнут войны по самое горло. У меня есть отчетливое ощу-щение, что
они будут  изумлены  куда  больше  нас  переменами,  грядущими  в  ближайшем
будущем.
     --  Что  вы  хотите  этим  сказать?  --  насторожился  Сьюард.  --  Как
государственный секретарь, я дол-жен быть в курсе всех военных планов.
     --  Должны,  -- ответил президент,  --  но бывают времена,  когда  надо
играть  в  покер, держа  карты,  так сказать,  поближе к орденам.  Вашингтон
навод-нен иностранными шпионами, прямо-таки рвущими-ся  отыскать любую кроху
сведений  и  продать  их. Но  вы  должны  знать хотя бы  то,  что затеваются
опреде-ленные операции.  Приказы  разосланы и  доставляют-ся гонцами, потому
что мы обнаружили бесчислен-ные каналы утечки на телеграфных линиях. Лично я
не  знаю деталей  этих  предприятий, так что никому из  членов  Кабинета  не
следует чувствовать себя обой-денным. Зато я могу вам сказать, что британцев
в Ка-наде в ближайшем будущем ждут весьма любопыт-ные переживания.
     Когда  президент  покидал  заседание  кабинета,  на  его  губах  играла
загадочная, чуть ли не озорная улыб-ка. Быть может, было бы вполне безопасно
открыть им, что затевается, но Чейз -- великий сплетник, а Сьюард несомненно
расскажет своей дочери.
     Хей ждал президента в коридоре.
     -- Здесь делегация негров. Я впустил их в ваш кабинет, чтобы подождали.
Сказал им, что вы буде-те, как только заседание Кабинета закончится.
     -- Я увижусь с ними  сейчас же. Вы имеете хотя бы смутное представление
о том, что у них на уме?
     -- Ни малейшего, хотя пытался выяснить, как вы меня просили.
     --  Тогда посмотрим, тогда посмотрим. -- Лин-кольн повернул ручку двери
и вошел.
     Увидев его, собравшиеся встали. Хорошо одетые
     негры  отнеслись к этой встрече весьма серьезно и с громадным интересом
воззрились на человека, ока-завшего на их жизнь самое разительное влияние.
     --  По-моему,  я  встречался  кое  с  кем  из  вас  преж-де,  во  время
предыдущего совещания.
     -- Встречались, господин президент,  -- подтвер-дил их предводитель ЭМ.
Томас.  -- У нас состоя-лась весьма любопытная дискуссия с вами в этой самой
комнате.
     -- Совершенно верно. Насколько припоминаю, ваша группа отнюдь не питала
восторгов  по поводу одобрения Конгрессом плана  поселения  негров в  Юж-ной
Америке.  --  Линкольн  произнес  это   без  малей-шей  досады,  хотя   идея
переселения  была его люби-мым детищем. Тут он  заметил, что не знакомый ему
дюжий  чернокожий  мужчина  с  густой копной волос и остроконечной бородкой,
сдвинув  брови  к  переносице,  что-то  сосредоточенно  обдумывал.  Линкольн
взгля-нул  на  него, и  тот,  протиснувшись  мимо  остальных,  протянул свою
мускулистую руку.
     -- Я Фредерик Дуглас, господин президент. Ладонь его оказалась твердой,
как доска.
     -- Конечно, я много о вас слыхал. Пора уж нам познакомиться.
     --  Действительно,  пора. Билль  о реконструкции,  представленный  вами
Конгрессу,  важностью  не усту-пает самой Конституции.  Сие  первый  шаг  по
дороге, что ведет к освобождению моего народа. В глазах не-гров -- и Севера,
и  Юга  --  вы  владеете  положением,  какого  не  достичь ни одному другому
человеку. Дя-дюшка Линкам, кличут вас негры,  возносят вас на вершину Сиона.
Каждого второго мальчика нарека-ют Авраамом в честь вас.
     --  В  самом  деле... --  начал президент  и  осекся,  не находя  слов.
Пришедшие одобрительно загудели, подтверждая слова Дугласа.
     -- Вот почему вы  должны сделать более того,  -- изрек Дуглас с угрюмой
настоятельностью;  остальные  заохали,  ужаснувшись. --  Единожды ступив  на
дорогу свободы, вы должны пройти ее до конца. До самого конца, где мой народ
должен  получить  те же  права, что и ваш. Стать  вольным во  всем,  вольным
владеть землей и вольным голосовать на свободных выборах.
     Слушатели примолкли, шокированные столь  ре-шительным заявлением в лицо
руководителю стра-ны. Один из них потянул Дугласа за рукав,  но тот стряхнул
руку.
     Линкольн с бесстрастным выражением лица тянул себя за бороду.
     --  Вы  изложили свою  точку  зрения весьма  ясно,  -- в  конце  концов
промолвил он. -- Теперь предлагаю всем сесть и поглядеть, куда может завести
нас столь откровенная дискуссия. Я читал некоторые из ваших речей и отметил,
что вы весьма невысокого мнения о стране, в которую намереваетесь влиться.
     -- Покамест, но мое мнение может и перемениться.
     --  Искренне   надеюсь.   Не  представляю,  как  чело-век,  ненавидящий
Четвертое июля, может быть ис-тинным американцем.
     Будь такое возможно, Дуглас насупился бы еще сильнее.
     -- Я сказал, что сей праздник для черных амери-канцев лишен смысла. Так
оно и есть. Рабство клеймит ваш республиканский дух позором. Ваш гуманизм --
лишь притворство, ваше христианское милосердие -- ложь.
     --В  рабовладельческих  штатах сказанное вами соответствует истине.  Но
скоро рабству придет конец.
     --  Всей  душой  хочу  дожить  до того  дня.  Но  бо-юсь,  что  глубоко
предубежденные рабовладельцы и плантаторы так просто своих рабов не отдадут.
Вот отчего  мы пришли  нынче повидаться с  вами. Дабы оказать вам помощь. Вы
должны заручиться под-держкой бывших рабов в достижении собственной свободы.
Черные церкви на Юге объединены, и вам
     следует склонить их к сотрудничеству.  Другие  чер-ные организации тоже
сулят надежду.
     -- Непременно, --  кивнул Линкольн. --  Я  также занимаюсь организацией
комитета по надзору за хо-дом освобождения.
     -- Я искренне на это надеялся. Сколько негров войдет в комитет?
     -- Я как-то не думал...
     -- Так подумайте теперь!  --. Дуглас  рубанул  ру-кой воздух.  -- Ежели
равноправия нет в комитете по введению равноправия, то вы проиграли, даже не
начав. Посему прошу у вас назначить в этот комитет меня. Что скажете, сэр?
     -- Скажу, -- медленно протянул Линкольн, --  скажу, что характер  у вас
весьма  решительный,  мис-тер  Дуглас,  и  весьма  сильный. Кое-кто  мог  бы
ска-зать,  что ваше  безрассудство граничит  с дерзостью, но  я не настолько
самоуверен,  чтобы  заявить  подоб-ное.  Не  ведаю,  каковы  ваши  карьерные
амбиции, но  сказал бы, что из вас получился бы хороший разъ-ездной адвокат.
-- Шутка  разрядила  напряжение,  кое-кто  в  группе  даже улыбнулся. Дуглас
слегка  кив-нул  --  скорее  признавая  достойного  оппонента,  чем  в  знак
согласия. Не успел  он рта раскрыть,  как прези-дент продолжал: -- Я передам
ваши  слова  комитету,  когда  он  будет  формироваться,  и  сообщу о  своем
со-гласии с вашей позицией.
     На   этой  примирительной  ноте   встреча  и  закончи-лась.   Линкольн,
профессиональный политик всегда  и во всем,  не  пошел на попятную  и не дал
обещаний, которые не сможет сдержать. Хотя и верил, что пред-ложения Дугласа
пойдут во благо. Сотрудничество освобожденных рабов просто необходимо.
     Плоские поля по берегам реки святого  Лаврен-тия --идеальное место  для
лагеря. Жатва уже закон-чилась, и пшеничная стерня похрустывала под нога ми.
Тусклое  солнце  немного согрело  воздух,  но  в  бо-роздах еще  лежал снег,
наметенный  ночной  позем-кой. Зима не  за горами.  Солдаты быстро поставили
палатки, разбив лагерь.
     Рядовой  Дюкрок  вел лошадь  полковника  в  пово-ду;  по  пути  к  воде
встретился  с коноводами  из артил-лерийской  батареи. Чудесный  край, очень
похожий на  Миссисипи близ  Батон-Руж, если бы не  холод. Даже плоскодонка в
реке смахивает на лодки, что хо-дят по илистым  водам Матери рек; только там
вместо весел пользуются  шестами. Дюкрок с любопытством поглядел на гребцов,
когда  те  повернули  лодку  к  бе-регу,  вскоре  причалив  совсем  рядом  с
пришедшими на  водопой  лошадьми. Солидный седовласый мужчи-на, стоявший  на
носу,  осторожно ступил на берег.  Потом, оглянувшись  на лошадей и  солдат,
радостно кивнул.
     -- C'est l'armee  Americaine, n'est pas? (-- Это американская армия, не
так ли?)
     --  Oui, certainment.  Etes-vous  Francais?  (--  Да,  определенно.  Вы
француз?) -- ото-звался Дюкрок.
     -- Certainment pas, mon vieux!  Je suis  Francais Canadien.  Jesuis ici
pour parler a votre officier superieur, le General Johnston. (-- Несомненно,
Мой друг! Я  французский  канадец. Я  хочу по-говорить  с  вашим  командиром
генералом Джонстоном(фр.))
     Дюкрок указал  в  сторону  стоящих  в поле офицер-ских палаток.  Папино
поблагодарил его и  двинулся вверх  по берегу.  Поглядев ему  вслед,  солдат
подивил-ся  странному совпадению: надо  же,  встретить челове-ка, говорящего
по-французски, здесь, на холодном  севе-ре, так далеко  от дома.  И  тут  же
громко рассмеялся.
     Даже  простой  мальчишка  из  заводей  знает,  что  на  войне  подобные
совпадения  невероятно  редки. Кана-да прямо за рекой,  а на этом берегу два
полка  франкоговорящих  американских  солдат.  А  еще  артиллерия  и  тяжело
нагруженные повозки. Затевается что-то чрезвычайно интересное.
     -- Винтовки, -- сообщил генерал Джонстон,  ука-зывая  на открытый ящик.
-- Новейшие,  заряжаю-щиеся с  казенной  части, магазинные винтовки  системы
Спенсера. Перезаряжать приходится  только  после десяти  выстрелов. Конечно,
они  отличаются от вин-товок,  заряжающихся с дула. Но освоить их  нетрудно.
Наши солдаты недавно испытали их в  деле и с радос-тью  покажут вашим людям,
как ими пользоваться с чрезвычайной результативностью.
     -- На это уйдет какое-то время, генерал. К сожа-лению, большинство моих
верных  последователей  родом  из маленьких  городков и деревушек  и говорят
только по-французски.
     -- Полагаю, вам доставит удовольствие весть, что это не создаст никаких
трудностей. Канада -- не единственное место в Северной  Америке, где говорят
по-французски.
     -- Конечно! Луизианская покупка! (В  1803  году  Наполеон!  продал  США
Луизиану,  первоначаль-но принадлежавшую  Франции.)  У  вас войска  из  того
района, из-под Нового Орлеана.
     --Да.
     -- Я должен был догадаться об этом,  когда один из ваших солдат ответил
мне  по-французски.  Благо-дарю  вас  за  ружья  и  за  ваших   добровольных
ин-структоров.
     -- Мне также было приказано помочь вам всем, что в моих силах. План боя
и атака, конечно, за вами. Но вы будете сражаться с регулярными войсками, и,
уверяю вас, вам понадобятся пушки для полной уве-ренности в победе.
     Вдали послышался паровой гудок, потом другой. Вытащив из  кармана часы,
Джонстон поглядел на циферблат.
     -- Минута  в  минуту.  Хотелось  бы  мне,  чтобы  все военные  операции
проводились настолько четко.
     Они  вышли  из палатки  в  тот самый момент, когда из-за  излучины реки
выплыл военный корабль, за ним еще два.
     --  Грузовые  суда  с  озера Онтарио. В Рочестере  их обшили  броней  и
установили пушки. Первона-чально реконструировались, чтобы  встать преградой
вторжению  британцев водным  путем, через озера. Но, думаю,  ничуть  не хуже
зарекомендуют себя при штурме укреплений.
     Папино не находил слов от восторга; непременно обнял  бы  и  расцеловал
Джонстона, если бы тот не сделал поспешный шаг назад.
     -- Я ошеломлен, mon General. Прежде, когда мы подняли восстание, у меня
были только люди, --  соб-ственно говоря, мальчишки, -- да  и то вооруженные
отцовскими  охотничьими  ружьями.  Вот  мы  и  проиг-рали.  А теперь  у  нас
привезенное вами чудесное ору-жие. И  ваши солдаты,  и большие  пушки --  да
теперь еще и это. Монреаль свалится  с одного удара, скажу я вам, потому что
в городе всего пара-тройка сотен английских солдат. А у меня уже там агенты,
толку-ют с местными  канадскими ополченцами, не  питаю-щими любви к Anglais.
Они восстанут, перейдут на нашу сторону, все до последнего.
     --  Да  вдобавок  будут  усилены  моими войсками.  Поскольку  англичане
совершают  набеги  на юг  от  Ка-нады,  я без  каких-либо  угрызений совести
вторгнусь в вашу страну.
     --  Это  не  вторжение  Вас   примут  с  распростерты-ми  объятьями.  Я
воспринимаю ваши действия как братскую помощь.
     --  Нам  придется  переправиться  через реку.  Где  вы  предлагаете нам
высадиться?
     Джонстон расстелил на столе карту.  Папино вни-мательно рассмотрел ее и
у казал место.
     -- Здесь. Тут плоские луга и старая деревянная
     пристань, вот  тут вот,  так что  высадиться с  кораблей  будет  совсем
легко. Вдобавок вот этот лесок заслоняет место высадки от города, он за этой
излучиной реки. Путешествие не очень дальнее, а мои люди знают  все  тропы и
дороги.  Марш можно провести ночью, чтобы к рассвету выйти на исходный рубеж
атаки.
     --Согласен. Именно  так мы и поступим. Раздался гудок -- это броненосцы
повернули  к  берегу;  солдаты  громко закричали "ура" и  бросились  к воде,
приветствовать  матросов.  Взор   Папино   зату-манился,  будто  перед   ним
разворачивались невероят-ные события будущего.
     --  Сперва  Монреаль,  за ним Квебек Нас ждет успех,  иначе и  быть  не
может. Канада снова станет французской.
     Генерал Джонстон кивнул,  будто в знак согласия. Правду говоря, особого
дела до Канады ему не было, будь она французская или чья угодно. Он  вступил
в  эту войну, чтобы поколотить британцев. Если восста-ние французской Канады
поможет уничтожить вра-га,  что  ж, он всей душой за. На войне все подручные
средства хороши. В этом он целиком и полностью со-гласен с новым командующим
генералом Шерманом. Войны ведут, чтобы побеждать.

     А далеко  на  юге,  в  куда  более  теплом климате, под-ходил  к  концу
краткий,  но  яростный бой. В Вест-Ин-дии  укрепленные позиции  у  британцев
имелись  лишь на  Ямайке,  Барбадосе  и  Сент-Люсии.  Оба  мелких  ост-рова,
стратегически  важные  пункты  погрузки  угля,  скоро  сдались  американским
кораблям,  и те двину-лись походом на Ямайку.  Штаб Имперской  Вест-Ин-дской
базы всегда считался  неприступным  для  атаки  с моря. Вход в  Кингстонскую
гавань  охраняли  бас-тионы,  и  тяжелые  пушки  разбили  бы  в щепу  всякий
вражеский корабль, попытавшийся войти в порт.
     Вернее, всякий  деревянный корабль. Генерал Улисс С. Грант уже набрался
опыта в  уничтожении береговых батарей  с  броненосных  канонерок в  фор-тах
Генри  и  Донелсон.  Теперь же  в его распоряжении  был  "Мститель" с  двумя
орудийными башнями, каж-дая из которых несла пару четырехсотфунтовых ору-дий
Пэррота, куда более  мощных, чем  генералу  дово-дилось использовать прежде.
Стоя на палубе парового  фрегата  "Роанок", он следил,  как огневые  позиции
англичан подвергаются бомбардировке и подавляются одна  за другой. Некоторые
были   защищены   камен-ными   стенами,   хорошо   противостоявшими   ударам
цельнометаллических ядер.  Против них  "  Мститель"  пускал  в  ход фугасные
снаряды,  проделывавшие  в стенах  громадные бреши  и  уничтожавшие  орудия.
Обороняющиеся стреляли до последнего, но все ядра лишь безобидно отскакивали
от брони стального ко-рабля.
     Как  только  броненосец заставил смолкнуть пос-леднее орудие,  в гавань
вошла флотилия  транспортов с деревянным "Роаноком" во главе. Как и ожидали,
сопротивление оказалось  незначительным. Лазутчи-ки выяснили,  что  гарнизон
Ньюкасла  состоит всего из  четырех рот Вест-Индского полка. Остальные полки
--  пехотный, Королевский инженерный и  Ко-ролевский артиллерийский --  были
отправлены для участия в Американской  кампании. Оставшийся полк был рассеян
по всему  острову  и  не успел собраться ко  времени, чтобы помешать высадке
американцев.  Как  только   был   захвачен  порт   и   взята  губернаторская
ре-зиденция, Грант дописал рапорт об операции и лично доставил его командору
Голдсборо на "Мститель".
     -- Отличная работа, командор, отличная работа!
     --  Спасибо,  генерал  Мне  ведомо, что у  вас имеет-ся опыт совместных
боевых действий сухопутных  войск и  флота, но  для меня эта операция  стала
по-учительным уроком. Это рапорт президенту?
     -- Да.
     -- Превосходно. Я отправлю его телеграфом, как
     только остановлюсь во  Флориде, чтобы пополнить запас угля. В Балтиморе
приму на  борт снаряды и по-рох  и далее последую на север. На всех парах. В
бла-гостном климате этих островов как-то и не верится, что пришла зима.
     --  Нам  предстоит еще много сделать,  пока не на-чались снегопады и не
замерзли озера. Генерал  Шер-ман уже  вывел  войска на позиции и ждет только
вести, что вы в пути.
     -- Отправляюсь, сэр, отправляюсь -- курсом на
     победу!

БИТВА ЗА КВЕБЕК



     В воздухе висел гул от стрекота телеграфных ап-паратов и шороха  перьев
телеграфистов, переводив-ших  на  человеческий язык загадочные, одним только
им доступные щелчки. Подхватив очередной испи-санный  лист, Николай поспешил
к президенту.
     --  Монреаль   захватили   неожиданно   легко.   Бро-неносцы  подвергли
бомбардировке Королевскую ба-тарею под  городом и  Цитадель над ним. Батарея
была  уничтожена, а Цитадель так пострадала, что люди Папино захватили его в
результате первого же
     штурма.
     --  А  как  насчет  этих  башен Мартелло,  так  беспо-коивших  генерала
Джонстона?
     --  Об  этом  позаботились  агенты  Папино.  Башни были  укомплектованы
артиллеристами местного  добровольческого  полка  -- сплошь  франко-канадцы,
кроме  офицеров. Как  только  сражение  началось,  они выбросили офицеров из
орудийных портов и обрати-ли пушки против британцев. Через час после первого
выстрела все обороняющиеся  либо сдались, либо об-ратились в бегство. Теперь
там распоряжаются ка-надцы.
     --  Чудесно, просто  чудесно!  Дверь  в  Канаду  от крыта,  а  Грант  и
Голдсборо тем временем  очищают от врага Вест-Индию. Надеюсь,  я  не слишком
искушаю судьбу, сказав, что конец близок. Быть  может, еще несколько военных
неудач, и  британцы  пересмотрят  свою стратегию  проволочек  в Берлине. Они
наверня-ка должны уразуметь,  что их  гибельное предприятие рано  или поздно
должно подойти к концу.
     -- В их  газетах  определенно  не  отыщешь ни ма-лейшего намека  на эту
тему. Вы видели газеты, до-ставленные вчера французским судном?
     --  Разумеется.  Особенно  меня пленило мое  весь-ма  точное  подобие с
заостренными рогами и хвостом. Мои враги в  Конгрессе наверняка оправили его
в рамку и повесили на стену.
     Встав,  президент  подошел  к окну,  чтобы  полюбо-ваться унылым зимним
пейзажем. Но  вместо того ви-дел  залитые  солнцем  острова Карибского моря,
более  не  принадлежащие Британии, более  не являющиеся базой для набегов на
американский материк. Теперь взят еще и Монреаль. Будто сжимающиеся стальные
тиски,  военная мощь объединившихся Соединенных  Штатов очищает континент от
захватчиков.
     -- Так и будет, -- с мрачной решимостью проро-нил президент. -- Генерал
Шерман на позициях?
     -- Выступил, как только получил от генерала Гранта известие, что Ямайка
пала и " Мститель" на всех парах идет на север.
     -- Жребий брошен, Николай, и конец грядет, как говорят проповедники. Мы
предлагали мир, а они  его отвергли.  Так что теперь мы  завершим  войну  на
собственных условиях.
     --Будем надеяться...
     -- Оставьте это.  У  нас есть  право --  и сила. Наше будущее вверено в
руки компетентнейшего генерала  Шермана. Наши  объединенные  армии тверды  в
своей решимости избавить от британцев нашу страну,  если не  наш  континент.
Пожалуй, в каком-то смысле нам даже следует испытывать благодарность к  ним.
Не
     напади они  на нас,  мы  и по сей день воевали бы с юж-ными штатами.  К
счастью, кровопролитная война те-перь осталась в прошлом. Быть может, всякая
враж-да скоро закончится, и мы снова сможем подумать о мирной земле.

     Висящая  на  растяжке   палатки   керосиновая   лампа  освещала  карты,
разложенные  между  двумя  генера-лами.  Подавшись  вперед,  Шерман  покачал
головой.
     --  Генерал Ли, мое место должны занимать вы, и никак иначе. Ваш  план,
ошеломительный  в  своей  простоте,  даст  великолепный  результат, когда мы
ударим по врагу.
     -- Если помните, мы разрабатывали его вместе.
     -- Я собирал войска, но тактика сражения пред-ложена вами.
     --  Скажем  так: я просто накопил более обшир-ный опыт  в этой области,
причем почти  все  время обороняясь против превосходящих  сил  противника. В
подобных обстоятельствах становишься мудрее. И вы кое о чем забываете, Камп.
Ни я,  ни  какой-либо  другой генерал не может  занять ваше место  во  главе
объединенных  войск.  Ни  один  другой генерал  Союза  не может  командовать
одновременно  и войсками  Юга, и  войсками Севера. То,  что вы  совершили  в
Миссисипи, будут помнить всегда.
     -- Я сделал лишь то, что должно.
     -- Никто другой этого не  сделал, --  твердо  возра-зил Ли. --  Ни один
другой человек не мог так посту-пить. Теперь же война между штатами с Божьей
по-мощью закончилась, и скоро о ней останутся лишь горькие воспоминания.
     -- Да сбудутся ваши слова, -- кивнул Шер-ман. -- Но я знаю Юг почти так
же хорошо,  как и вы. Неужели акт об освобождении  негров будет при-нят  без
горечи?
     Ли с  мрачным  видом  откинулся  на спинку поход него стула,  задумчиво
погладил седеющую бороду. И наконец промолвил:
     --  Это  будет нелегко. Но довольно просто  для солдата, подчиняющегося
приказам.  Так  что у нас на  стороне правосудия  войска, блюстители  нового
зако-на.  А  благодаря  деньгам  все перемены  будут  приняты безболезненно,
поскольку война разорила  большин-ство  плантаторов.  Деньги, полученные  за
рабов, по-могут им встать на ноги.
     -- И что тогда? --  не  унимался  Шерман. -- Кто будет собирать хлопок?
Свободные люди -- или сво-бодные рабы?
     -- Над этим предстоит всерьез поразмыслить; га-зеты наверняка  ни о чем
другом и не пишут. Но  это должно быть сделано.  Или все жертвы, все лишения
были напрасны.
     -- Это и будет сделано, -- с искренним чувством проговорил  Шерман.  --
Поглядите, как наши люди бьются бок о бок. Если уж люди, недавно пытавшие-ся
убить  друг  друга,  могут сражаться плечом  к плечу,  то  уж  наверняка  не
видевшие войны могут по-ступить точно так же
     --   Отнюдь   не   все   разделяли  подобные  чувства,  когда  Конгресс
Конфедерации собирался в послед-ний раз.
     -- Горячие головы! Как  же я  их  презираю. Бед-ный Джефф Дэвис. До сих
пор под присмотром док-торов. Рана у него заживает не очень хорошо.
     Несколько долгих минут Ли сидел молча, а потом тряхнул головой.
     -- Мы все обсудили, и я уверен, что  дело  пойдет как  надо. Деньги для
плантаторов.  Работа   для   воз-вращающихся   солдат,   когда   Юг   начнет
возрождать-ся. Думаю,  все  эти  осязаемые материи  сделают  свое  дело, и с
рабством в нашей стране будет  покончено  раз и  навсегда. Тревожат меня как
раз материи не-осязаемые.
     --Я что-то не улавливаю
     -- Я говорю  о подразумеваемом верховенстве белой расы. Как  бы ни  был
южанин  беден, к  каким бы  отбросам  общества ни  принадлежал, он  даже  не
думает,  а  знает, что он выше негра только благодаря цвету кожи. Как только
все  уладится и  люди  вернутся по  домам, они увидят свободных  чернокожих,
разгу-ливающих  по  улицам, и это придется им весьма  не  по вкусу.  Беды не
миновать, определенно не миновать.
     Шерман даже  не знал, что ответить. Он прожил на Юге  достаточно долго,
чтобы  понимать, насколь-ко Ли  прав.  Они еще  немного посидели в молчании,
каждый  погрузился в собственные раздумья. Затем Ли  достал часы, со щелчком
откинул крышку.
     -- Рассвет не за горами, пора мне вернуться к войскам,  --  и поднялся.
Шерман тоже встал и, пови-нуясь  внезапному порыву, протянул руку. Пожар ее,
Ли улыбнулся в ответ.
     -- За утреннюю победу. За разгром врага.  После ухода  генерала Роберта
Ли генерал  Уиль-ям  Шерман опять  склонился  над  картами,  чтобы  еще  раз
проработать детали атаки. Его  адъютант  полков-ник  Роберте присоединился к
нему.
     На южном берегу реки высился город Квебек, четко обрисовываясь на  фоне
утреннего  небосвода.  Опустив подзорную  трубу,  Шерман  снова поглядел  на
карту.
     -- Прошло  всего чуть  более ста лет  с тех пор, как Вольф взял  город.
Похоже, с тех пор мало что изме-нилось.
     -- Разве что укрепления стали  мощнее,  -- пол-ковник Роберте указал на
оконечность мыса Даймонд. -- С тех пор выстроены стены и береговые бата-реи.
Я бы сказал, что в лобовой атаке их не сокрушить.
     -- О лобовой атаке никто и не думал.
     -- Знаю, но вчера ночью река была покрыта льдом.
     --  Тоненькой  корочкой.  Река  святого  Лаврентия  редко  замерзает до
середины декабря, у нас в запасе почти две недели. А мы должны все закончить
сегодня.
     -- По крайней мере, нам не придется высаживать  людей  в бухте Вольфа и
заставлять их карабкаться на равнины Авраама, как Вольф.
     Шерман не улыбнулся, не видя в войне ничего смешного.
     -- Мы не должны отклоняться от намеченного плана операции, если  только
не возникнут веские ос-нования для обратного. Броненосцы на местах?
     -- Пришли ночью. Береговые наблюдатели доно-сят, что они бросили  якоря
в предписанных точках.
     -- Как дела дивизии генерала Ли?
     -- Очистила британские позиции на  острове Ор-леан  над городом. Сейчас
его войска заняли позиции там и со стороны озера святого Карла от города.
     --  Хорошо. Уже достаточно  светло.  Начинайте атаку  на артиллерийские
позиции  на мысе  Леви.  До-ложите, когда они будут  захвачены  и наши пушки
переведены.
     Шерман снова поднес к  глазам  подзорную  трубу,  пока телеграф клацал,
передавая приказ.  Мгновение спустя  с  юга долетел басовитый грохот орудий,
сме-шивающийся с треском ружей.
     Британцы ожидали атаки с севера, через равнины Авраама, являющие  собой
самые  ровные  и  простые  подступы   к  Квебеку.  Их  разведка  донесла   о
наступ-лении  дивизии генерала Уоллеса с той стороны. Пока что  все  идет по
плану. Армии к северу и к  югу от го-рода, броненосцы на реке, все орудия на
позициях.
     В поле  за  палаткой телеграфа  послышались  кри-ки, потом тарахтение и
дребезг  повозок, съехавших с дороги  и  трясущихся на ухабах. Не успели они
оста-новиться,  как  вышколенные  солдаты  уже спрыгнули,  вытащили и начали
расстилать  на  земле смятое  жел-тое полотнище.  Вскоре в утреннем  воздухе
разнесся едкий  запах серной кислоты,  наливаемой  в контейне-ры с железными
опилками.   Крышки  контейнеров   за-хлопнули,  и  через  считанные   минуты
порожденный
     химической реакцией водород устремился по бре-зентовому шлангу. По мере
того как  шар  все  более и более  раздувался,  люди  хватались за  веревки;
по-требовалось тридцать человек, чтобы не дать ему вырваться. Как только был
протянут   провод,   наблю-датель   и  телеграфист   забрались   в  корзину.
Наблюда-тельный  воздушный шар поднялся в небеса, и про-вод -- все восемьсот
футов-- протянулся к земле.
     Генерал  Шерман одобрительно  кивнул. Теперь он может обозреть  битву с
высоты  птичьего   полета;   пол-ководцы  столетиями   мечтали   о  подобной
возможности. Железный рычаг телеграфа в фургоне принялся вы-стукивать первые
донесения небесного наблюдателя. Похоже,  все идет гладко и строго по плану.
Уже  через час  американские  -- и захваченные британские  --  орудия начали
обстрел осажденного города.

     -- Неужели ничего нельзя  поделать с  этой  чер-товой  штукенцией?!  --
бросил  генерал Харкурт, от-ступая в  сторону  от ядра, ударившего в парапет
непо-далеку, разбросав во  все стороны осколки  камня. Желтый наблюдательный
шар завис в недвижном воздухе, обозревая осажденный город.
     --  Увы, сэр, -- отозвался адъютант. -- Ружья не до-бивают, а попасть в
него из пушки просто невозможно.
     -- Но этот  наглец смотрит  прямиком на наши по-зиции! Им видно падение
каждого снаряда...
     Подбежавший курьер остановился и козырнул.
     -- Капитан Граттон, сэр.  На севере обнаружены пушки и войска.  Батарея
полевых орудий уже откры-ла огонь.
     -- Знаю! Равнины Авраама. Они тоже читают учебники истории. Но  я им не
Монткам. Мы никогда не покидаем оборонительных позиций, чтобы напо-роться на
пулю. Пойду сам погляжу. -- Генерал Харкурт  вскочил  в седло и поскакал  по
улицам города, а штаб следовал за ним по пятам.
     Теперь артиллерия окружила Квебек со  всех сто-рон. Районы, недоступные
для обстрела  с  противопо-ложного берега реки, подверглись бомбардировке  с
броненосцев. Некоторые из  них,  вооруженные  мор-тирами,  швыряли в  воздух
пятисотфунтовые   ядра,  и  те   лениво  взмывали  по  параболе  высоко  над
крепост-ными стенами, чтобы с сокрушительной мощью обру-шиться на укрывшиеся
за ними  войска.  Убежища от  бомбардировки  тяжелыми  орудиями нельзя  было
отыскать ни в каком уголке крепости.
     Броненосцы все  время пребывали в движении, все  время отыскивали новые
мишени. Три из них -- защищенные самой мощной броней -- сошлись вместе ровно
в  одиннадцать  часов,  покинули  реку  святого  Лаврентия  и  вошли в  реку
Сент-Джеймс, протекаю-щую к  востоку от города. В ту же  самую минуту из-под
прикрытия деревьев взмыла  желтая громада вто-рого воздушного шара, воспарив
позади кораблей.
     Артобстрел усилился, осколочные гранаты с ужас-ной  точностью  сыпались
на  укрепления  с  флангов. Телеграфные  сообщения  с  наблюдательного  шара
передавали на корабли семафором.
     В момент самой яростной бомбардировки, когда защитники  стен ослепли от
застлавшей  укрепления  пелены дыма, войска генерала Роберта Э.  Ли пошли на
приступ.  Они  высадились  у города  со стороны ре-ки  под покровом  тьмы  и
оставались  в укрытии среди  деревьев. Рассветная  бомбардировка  не  давала
бри-танцам высунуть носа,  и присутствие  войск обна-ружено не было.  Войска
южан  добрались  до  разру-шенных  укреплений  в  ту   самую  минуту,  когда
бри-танскому  генералу   Харкурту,  находившемуся  в  противоположном  конце
города, доложили  о новой атаке. Он  даже  не  успел  выслать  подкрепления,
ко-гда  атакующие стрелки  вгрызлись  в  землю среди  раз-валин,  стреляя во
всякого британского солдата, по-падавшегося на глаза.
     Через их ряды хлынула вперед вторая волна сол-дат  в серых мундирах, за
ней еще. Воинственный клич мятежников раскатился в стенах Квебека. В обороне
англичан зияла огромная  брешь,  сквозь которую вли-вались все новые и новые
подкрепления, разворачи-ваясь в боевые порядки и развивая успех.
     Остановить их было  невозможно.  К тому  време-ни, когда генерал Шерман
поднялся на борт броне-носца, чтобы тот переправил его через реку, сомне-ний
в исходе битвы не осталось.
     Вся  дивизия  южан  уже  проникла  в  стены  города,  разворачиваясь  и
наступая. Английскому генералу пришлось сиять часть людей с обороны западных
ук-реплений.  В  дивизии  генерала  Лью  Уоллеса  имелась  саперная  рота --
углекопы из Пенсильвании. Под во-рота подвели мину и заложили заряды черного
поро-ха. Угодившим  в тиски между двумя наступающими  армиями, оказавшимся в
безнадежном  положении  британцам  оставалось  выбирать  одно  из  двух: или
сдаться, или умереть.
     Через час был выброшен белый флаг.
     Квебек пал.  Последний британский  оплот в Се-верной Америке  перешел в
руки американцев.
     
     СЛАДОСТЬ ПОБЕДЫ
     
     Совещание Кабинета было намечено на десять часов. Назначенный час давно
прошел, а президент все  не показывался. Взбудораженные  министры  почти  не
замечали его отсутствия, громко перекликаясь  друг с другом.  Когда же вошел
военно-морской  министр  Уэллс,  все  взоры  обратились  к  нему,  зазвучали
во-просы о новостях с моря.
     -- Победные,  только  победные.  Враг  усмирен и  подавлен  могуществом
нашего  оружия, сокрушен и  разбит. Острова, некогда называвшиеся Британской
Вест-Индией, ныне у нас в руках.
     --  Как  же тогда мы будем  их  называть? --  поин-тересовался  военный
министр Эдвин Стэнтон -- Американской Ост-Индией?
     --   Грандиозная  идея,   --  отозвался  Уильям  Сью-ард.   --  Властью
государственного секретаря наре-каю их.
     Раздался  дружный взрыв смеха. Даже суровый Уэллс позволил себе чуточку
усмехнуться, загибая пальцы.
     -- Во-первых, британцы лишились единственных опорных пунктов близ наших
берегов. У них нет  ни порта, где можно разместить корабли,  какие у них еще
остались, ни  угля,  дабы  снабдить топки их  ма-шин, буде они  отважатся на
новые нападения из-за  океана. Теперь варварские набеги на наши  прибреж-ные
города прекратятся.
     -- Но они по-прежнему могут  устраивать вылазки из Канады,  --  заметил
министр юстиции Бэйтс, всег-да ухитрявшийся видеть во всем худшую сторону.
     -- Если замените  "по-прежнему могут" на  "рань-ше могли", вы окажетесь
куда ближе  к истине,  -- возразил  Стэнтон. -- Успех восстания  французских
националистов  лишил их базы  в  Монреале.  Враг  бежит  перед  победоносным
наступлением  войск гене-рала  Шермана. В эту  самую минуту  Шерман сжима-ет
кольцо вокруг Квебека. Когда кольцо сомкнется, британцы обречены. Их войскам
останется  только  бе-жать на  северо-восток, на Новую Шотландию,  где у них
осталась последняя военно-морская база в Гали-факсе...
     Он оборвал фразу на полуслове, когда дверь зала  распахнулась  и  вошел
президент Линкольн. За ним по пятам следовал Иуда П. Бенджамин.
     -- Джентльмены,  -- провозгласил  Линкольн, уса-живаясь во главе стола.
--  Все вы  знакомы с мисте-ром Бенджамином. Теперь прошу любить  и жаловать
его как нового члена Кабинета министров -- мини-стра по делам Южных штатов.
     Собравшиеся  забормотали   поздравления.  Бенд-жамин  легонько  склонил
голову,   пожал  руку,   вели-кодушно  протянутую  госсекретарем,  и   занял
указан-ное место
     -- На  предыдущих  совещаниях,  --  начал  Лин-кольн, --  мы  обсуждали
необходимость представите-ля  Юга. А  несколько дней назад мистер  Бенджамин
вступил в роль избранного главы  Конфедерации, ко-гда  в  последний раз  был
созван Конгресс Конфедера-ции. Он расскажет вам обо всем.
     Воцарилось напряженное молчание, когда Иуда П.  Бенджамин по-луизиански
врастяжку заговорил тоном глубочайшего уныния:
     -- Не  стану  лгать вам, заявляя, что все  прошло  тихо и гладко. Самых
трезвых  джентльменов  Юга в  Конгрессе уже не  было, некоторые из  них ныне
пре-бывают  в Вашингтоне,  в  палате  представителей.  Я не  стану  заходить
настолько  далеко,  чтобы  заявлять,  будто остались  одни  горячие головы и
закоснелые  ретрограды,  но  желчных  нападок  все-таки  хватало.  Некоторым
кажется,  будто  поругана  честь  Юга.  Вно-сили разнообразные  предложения,
страсти бушевали  вовсю С прискорбием сообщаю, что еще  двое  кон-грессменов
арестованы  за  угрозу насилия. В конце концов мне  пришлось вызвать войска.
Повидав крова-вое пекло войны, они никому  не  позволили бы  встать на  пути
мира. Их командир  генерал  Джексон  (Здесь  косвенно  обыгрывается прозвище
генерала  Джексона   --   Твердокаменный,  полученное   после  сражения  при
Булл-Ране,  где  его  бригада стояла  "как  каменная  стена".)  стоял  перед
раскольниками каменной стеной, недосягае-мый для просьб и проклятий, твердый
в  своей реши-мости,  он  заботился  лишь о том, чтобы  последнее за-седание
Конгресса Конфедерации закончилось мирно.
     Он немного помолчал, видя что-то, доступное только  его взору.  Страну,
которой  служил,  ныне  ушедшую  навсегда.  Быть  может,  видел  Юг  скорого
будущего, изменившийся до неузнаваемости. Нахму-рившись, он тряхнул головой.
     -- Не думайте, что я оплакиваю павшую Конфе-дерацию. Я не оплакиваю, но
могу лишь надеяться, молиться, что мы  сумеем оставить рознь  в  прошлом.  Я
закрыл  собрание, велел выгнать тех, кто  пытался  остаться, и провозгласил,
что Конгресс Конфедера-ции  прекратил  свое существование.  А  затем  здание
заперли на замок. Думаю, я сыграл свою роль в про-цессе исцеления. Теперь же
призываю  вас,  джен-тльмены, и Конгресс Соединенных  Штатов,  сыграть свою.
Сдержать  данные вами обещания. Позаботить-ся о честном и справедливом мире.
Если же  вы этого не  сделаете  -- что ж, тогда  я участвовал  в величай-шем
предательстве за всю историю человечества.
     --  Приложим все старания,  не пожалеем сил,  -- заверил  президент. --
Теперь,  когда  штаты  Юга по-сылают  своих представителей в  Конгресс, раны
не-давней войны  должны  исцелиться.  Но  попутно воз-никают  и проблемы,  и
отрицать их существование было  бы откровенно глупо.  В последние недели  мы
работали с Иудой  П.  Бенджамином  в  таком тесном сотрудничестве, что между
нами  возникли  опреде-ленные  узы.  Мы  сходимся во мнениях  по целому ряду
вопросов и верим в одно и то же будущее.
     И  чтобы это будущее  настало, мы  должны гово-рить  в  один голос. Наш
кабинет  должен  быть  тверд  в  своей  решимости.  Воссоединить   страну  и
уврачевать  ее  раны  будет  нелегко. Уже теперь из южных  штатов  поступают
доклады  о  трениях из-за приобретения  рабов.  Мы  должны обеспечить, чтобы
возникающие  проблемы разрешались  через  посредство мистера Бенджамина,  не
только весьма  осведомленного в этих вопросах, но также  весьма уважаемого и
пользу-ющегося доверием во всех уголках бывшей Конфеде-рации.
     -- Горячие головы и недовольные будут всег-да, -- отметил Бенджамин. --
Особенно на  Юге, где честь ставят  превыше всего, а кровь  у  людей горяча.
Беспорядки,  упомянутые  президентом, происходят в  Миссисипи, я уже получил
корреспонденцию на дан-ную тему. Проще говоря, дело в Акте о реконструк-ции.
Хотя  процедура  выкупа  рабов  разработана  весь-ма  подробно, цены  весьма
туманны, что и  влечет беспорядки.  Я  намерен отправиться  в  Миссисипи при
первой  же  возможности,  чтобы  проработать  де-тали  на месте.  Мы  должны
проводить  политику,  при-емлемую  и  удобную  для  всех.  Если мне  удастся
под-готовить рабочее соглашение с плантаторами штата Миссисипи, то остальные
владельцы  плантаций  по  всему  Югу  будут  твердо  придерживаться  правил,
ко-торые мы выработаем, это я знаю определенно.
     --  Отлично,  -- одобрил Линкольн. -- Это  крае-угольный камень  нашего
соглашения, а оно должно работать, и работать хорошо.  -- Он  бессознательно
сложил  руки ладонями  перед  грудью, будто в молит-ве. --  Со временем наши
проблемы будут множиться. В прошлом  мы думали только о том, как выжить, как
выиграть войну. С прекращением военных действий мы смогли направить все силы
на  борьбу  с  внешним  врагом.  Но  и  в  этой  борьбе  перед   нами  лежал
один-единственный путь. Мы должны были уничтожить противника, изгнать  его с
нашей  земли.  И, с  Божьей  помощью, осуществили  это.  Но  что нас  ждет в
буду-щем? --  Он устало прикрыл  глаза, потом, открыв  глаза, выпрямился. --
Теперь  наш  путь  утратил  однозначность.   Впереди  нас  ждут  развилки  и
пере-крестки,  ведущие в самые разные  стороны. Могучий  поезд  Союза должен
отыскать путь сквозь все пре-грады к триумфальному будущему.
     -- И каким же в  точности оно  будет? -- поинтересовался Уильям Сьюард,
чьи претензии на прези-дентское кресло в преддверии выборов ни для кого
     не были тайной.
     --  В  точности  не  знаем, мистер  Сьюард, -- отве-тил Линкольн. -- Мы
вынуждены просить руковод-ства по этому вопросу. Но на сей раз не у Господа,
а  у   человека,  отличающегося  великой  мудростью.  Он  по-делился  своими
познаниями со мной и мистером Дэ-висом, а  недавно и с мистером Бенджамином,
и ока-зал нам  неоценимую  помощь при подготовке  Билля  об  освобождении. Я
просил  его  сегодня  поговорить со  всеми вами, дабы  ответить на серьезные
вопросы  наподобие последнего.  Сейчас  мы  за  ним  пошлем.  --  Он  кивнул
секретарю, и тот тихонько выскользнул из
     комнаты.
     -- Слыхали  мы  о  вашем  советнике.  Он ведь анг-личанин? --  в голосе
министра юстиции прозвучала
     угрюмая подозрительность.
     --  Да, --  твердо сказал Линкольн. -- Как другой  великий политический
советник  нашей нации,  Том Пейн. И, по-моему, как и  отцы-основатели  нашей
Республики. То есть  те из них, которые не были шот-ландцами или ирландцами.
Или валлийцами.
     Раздался  смех, и Бэйтс нахмурился, но промол-чал, оставшись  при своем
мнении.
     --  Мистер  Джон  Стюарт  Милл, джентльмены, --  провозгласил Линкольн,
когда Хей ввел философа в комнату.
     --  Вы можете прорицать  будущее? -- осведомил-ся  министр  юстиции. --
Можете предсказывать, ка-кие события произойдут, а какие нет?
     --  Разумеется,  нет,  мистер  Бэйтс.  Но  я  могу  ука-зать   западни,
поджидающие  вас на дороге к будуще-му, а также указать  достижимые цели. --
Он невоз-мутимо огляделся,  прекрасно владея  собой и своей речью. -- Мне бы
хотелось узнать всех вас как  мож-но лучше. Ведь это вы, господа, формируете
буду-щее, ведь это вы и президент -- путеводные светочи
     сей  державы. Так что я в общих чертах опишу цели, каковые достижимы на
самом  деле, а  затем с радос-тью  отвечу  на  конкретные вопросы касательно
ваших чаяний и стремлений.
     Я   поговорю  с   вами  о  важности  представительского  правления,   о
необходимости свободы дискуссий. Я противник непросвещенной демократии, как,
не-сомненно, и все вы. Таковы понятия, забывать о ко-торых не следует, цели,
к которым  надо  стремиться. Но вашей  первоочередной  задачей должна  стать
эко-номическая мощь. В ратной войне  вы победите. Но  вы откроете,  что куда
труднее победить в мире, в гря-дущей экономической войне.
     -- Вы говорите загадками, -- наморщил лоб Стэнтон.
     --Вовсе нет.  Воюя  с британцами, вы  также  воева-ли  и  с  Британской
империей. Вы когда-нибудь виде-ли эту Империю на  карте, где составляющие ее
стра-ны  раскрашены  розовым?  Розовый  цвет   раскинулся  по  всей   карте,
джентльмены, розовый цвет опоясывает планету.  На протяжении  двадцати  пяти
тысяч  миль  по  всему  миру  развевается  британский  флаг.  Розо-вый  цвет
покрывает   одну  пятую  земной  поверхности,  и  королева  Виктория  правит
четвертью населения планеты. Империя сильна, значит, вы должны быть сильнее.
Я  знаю своих  соотечественников и  знаю,  что  они не  потерпят  поражения,
каковое  вы им несли. Не знаю, какие действия они предпримут, но на этом они
не остановятся. Так что вы должны подготовить-ся. Легкая жизнь на Юге пришла
к концу -- хоть я и понимаю, что это всего лишь миф о Юге, что его на-род на
самом деле умеет много и хорошо трудиться. Ваша страна богата,  а  ваш народ
-- и на Севере, и на Юге --знает толк в работе. Но Юг должен стать та-ким же
индустриальным, как  и Север. Натуральное  хозяйство не приведет к изобилию.
Для увеличения национальных богатств Юг должен производить не только хлопок.
Если у вас есть воля, то  у вас  есть и хрипоты, срывая голоса,  и  даже  не
замечали этого от счастья.
     О  победе  кричали во  всеуслышание, вопили во  всеуслышание,  пели  во
всеуслышание.  С   падением  Квебека  пала   и  власть  британцев.  Заслышав
радост-ную весть, люди высыпали  на улицы, Победа!  День, такой пасмурный  и
холодный  с  утра,  согрелся  теп-лом  победы, озарился солнцем успеха.Возле
Белого дома собралась толпа, криками призывавшая президента.
     -- Я должен выйти и поговорить с ними, Мэри, -- промолвил Линкольн.
     -- Но не в этом же старом, помятом костюме в день такого праздника!
     Она стояла  на своем, пока  президент  не отказался хотя бы на денек от
своего потрепанного, лоснящего-ся черного костюма  ради нового черного фрака
из тончайшего  сукна,  белой крахмальной  полотняной  сорочки  и  фуляра  из
превосходнейшего французско-го шелка.
     -- Я так горжусь тобой, отец,  --  с улыбкой всплеснула руками Мэри. Он
ответил радостной улыбкой, потому  что  после смерти  Вилли  Мэри улы-балась
очень редко. Она тоже отказалась от своего черного платья, хотя  бы на день,
надев белое бальное платье, украшенное сотнями черных цветочков.
     Рука об руку вышли они на балкон, и толпа ра-достно  взревела. Линкольн
не мог сказать ровным счетом ничего, и даже если бы попытался, его бы ни-кто
не  расслышал. Они просто с улыбками махали руками, пока не замерзли. К тому
же,  когда  они  воз-вращались  в дом, к подъезду  уже  подкатывали  пер-вые
коляски.
     Члены Кабинета  собрались в Зеленой комнате,  где к ним  присоединилось
воинство  старших  сенато-ров  с   Капитолийского  холма.  В  тесных  стенах
пере-катывалось  эхо  восторгов  и  веселого  смеха.  Протолк-нувшись  через
собрание, Хей привлек внимание пре-зидента.
     -- Тут русский посланник.
     -- Барон с непроизносимой фамилией?
     -- Да, сэр. Барон Штокль. Хочет поздравить.
     -- Еще бы ему не  хотеть после того, что британцы  сделали с русскими в
Крыму.
     Пышно одетый барон с золотой звездой  на шее размером с суповую тарелку
схватил Линкольна за руку и принялся встряхивать ее, будто рукоятку помпы, с
такой энергией, что его парик грозил сполз-ти на глаза.
     --Позвольте сердечнейшим образом, господин президент, поздравить вас  с
победой на  поле  боя.  --  Отступив  в сторону,  он  указал  на  военного в
элегант-ном  мундире.  --  Позвольте  представить  вам  адмира-ла  Нахимова,
пришедшего сюда на флагманском ко-рабле с визитом, по случайному совпадению,
весьма своевременно.
     У адмирала оказались мозолистые ладони, креп-кое пожатие и на удивление
хороший английский.
     -- Я знаю, как  трудно топить английские кораб-ли, и восхищен тем,  как
это делают ваши моряки, -- сказал он.
     Линкольн кивнул в знак согласия.
     -- Мы ив самом деле потопили множество кораб-лей.
     Тут к его локтю прикоснулись, отзывая в сторону.
     -- Миссис Линкольн хочет, чтобы вы вместе  с ней встречали  гостей,  --
проговорил Николай.
     По мере того как в Белый дом набивалось все больше и больше доброхотов,
выстроилась  своеоб-разная  очередь на прием. Линкольн обменивался с  каждым
гостем  парой слов  и рукопожатием.  Мэри, отнюдь не жаждавшая прикасаться к
такому количе-ству чужих рук, держала букет, кивая и улыбаясь.
     Собрались по  большей части  политики  и их дамы, хотя было и несколько
генералов, да еще  русский адмирал;  большинство офицеров еще не вернулись с
моря и полей сражений. Конечно,  присутствовали  и  зару-бежные сановники, и
послы, а также местная знать.
     -- Какой величественный день! -- сказала мисс Бетти Дюваль.
     --  Несомненно,  -- отозвалась  Мэри Тодд  Лин-кольн.  Голос  ее  обрел
интонации южных Тоддов, а не янки Линкольнов. -- Хорошо ли вы поживали?
     Мягкость   ее   слов   противоречила   резкости   их   смысла.   Сперва
подвергнувшись домашнему  аресту в Вашингтоне  за откровенно  конфедератские
воззре-ния, мисс Дюваль  была  выслана  на  юг  вместе  с  вдо-вой  Гринхау,
стоявшей  теперь  рядом  с  ней.  К  послед-нему  средству  прибегли,  когда
выяснилось, что  они сочувствуют  южанам не только  на словах, но и актив-но
шпионят  в  пользу  Юга.  О  заключении  под  стражу женщин их  положения  и
преклонных лет не могло быть и речи. Ссылка на обнищавший военный Юг сама по
себе послужила немалым наказанием.
     -- Весьма недурно. Наши мальчики справились, не правда ли?
     --  Несомненно. Солдаты Севера  и Юга  бились  плечом  к  плечу,  чтобы
вышвырнуть иноземных за-хватчиков. Восхитительный день.
     Все они улыбнулись, забыв о прошлом хоть на минуту. Нынче вечер победы,
а не сведения счетов.
     Скоро в комнате  скопилась такая толпа, что у Мэ-ри от  духоты заболела
голова.  Шепнув об  этом мужу, она выскользнула за  дверь. Линкольн прилежно
по-жимал протянутые руки, но почти не смотрел на по-сетителей.
     -- Нынче день  победы американского оружия, -- сказал офицер.  Линкольн
взглянул  сверху вниз  на коренастого военного, тряхнул  его  руку и тут  же
вы-пустил.
     --Искренне надеюсь, что вы оправились от го-рячки, генерал Макклеллан.
     -- Целиком и полностью, -- решительно заявил
     Наполеончик. -- И снова готов Послужить своей стра-не на поле брани. --
В голосе  его  не  прозвучало ни намека ни на медлительность и  уклонение от
битвы, ни на потери, понесенные, когда  он в конце концов неохотно вступил в
борьбу.
     --  Ничуть  не  сомневаюсь.  Но я  уже  сдал  пост  главнокомандующего,
принятый  мной  из-за  вашей  болезни.  Ныне  это  звание носит  куда  более
доблест-ный  и  опытный  воин,  нежели  я.--  Тон  президента  едва  уловимо
подразумевал,  что генерал Шерман куда талантливее  и самого Макклеллана. --
Вам сле-дует обратиться с этим к нашему победоноснейшему командиру, когда он
вернется с фронта.
     В  этот вечер все  стремились переговорить  с пре-зидентом, даже бывший
лейтенант военного  флота Густав  Фокс,  ради торжественного случая на время
забывший  о разведывательной деятельности  и  надев-ший морской мундир. Взяв
под  локоть  невысокого человека  в темных одеяниях с эбеновой  тросточкой в
руках и напускным равнодушием в манерах, он сде-лал знак Линкольну.
     --  Господин  президент,  позвольте представить вам нового французского
посланника герцога де Ва-лансьена.
     Герцог  с  высокомерным  видом  слегка  поклонился  в  талии.  Линкольн
энергично тряхнул его вялую ру-ку, прежде чем француз успел ее выдернуть.
     -- Герцог  как раз объяснял мне,  -- с улыбкой со-общил Фокс, -- почему
его страна на днях высадила еще  тридцать  тысяч солдат в мексиканском порту
Веракрус.
     Валансьен отмахнулся от такого пустяка небреж-ным движением ладони.
     --Всего  лишь деловой  вопрос.  Мексиканское правительство не выполнило
своих обязательств и не погасило кое-каких долгов Франции.
     -- У  вас весьма  впечатляющий  подход к погаше-нию  векселей,--заметил
Линкольн.
     -- Ваши войска высадились в Веракрусе четыр-надцатого декабря  прошлого
года, не так ли? -- спросил Фокс.
     Этот вопрос тоже был отвергнут взмахом ладони.
     -- Дела, все дела. Нам помогали испанцы, требо-вавшие уплаты по тем  же
векселям. А также, по-моему, человек семьсот британцев. Тоже за уплатой.
     --  Кое-что  припоминаю,  --  кивнул  Линкольн.  --  Но британцы  тогда
причинили нам  массу  неприят-ностей из-за  своего  корабля  "Трент", и  мое
внимание  несколько  рассеялось.  Но  теперь  я  весь внимание. По-моему,  в
Мексике новая конституция, основанная на американской, не  правда ли, мистер
Фокс?
     -- Совершенно верно. Принята в 1857 году.
     --  Полагаю,  это  делает  Мексику нашей сестрой-республикой.  Тридцать
тысяч  человек --  это ужасно  много  кредиторов  в  гостях у нашей  сестры.
Полагаю,  доктрина  Монро охватывает  вопросы подобного  рода.  Мистер Фокс,
нельзя ли мне получить полный до-клад об этом?
     -- Разумеется.
     --  Примите  мои поздравления по поводу ваших  военных побед, --  изрек
Валансьен, внезапно про-никнувшись желанием  сменить тему. -- Нельзя ли  мне
повидаться с миссис Линкольн, дабы передать поздравления и ей?
     -- По-моему, она удалилась на отдых, но я  непре-менно передам  ей ваши
слова.
     Фокс увел француза, и Линкольн улыбнулся. Пока его внимание было занято
другими делами, беда пришла через заднее крыльцо. Что ж, теперь он смотрит в
нужную сторону.
     Давно пробило полночь, но всеобщее оживление и не думало идти на убыль.
Пробравшись  через тол-пу доброжелателей, Линкольн  поднялся по лестнице,  и
там его привлек  стрекот телеграфа в комнате рядом с его  кабинетом. Николай
занимался там сортиров-кой толстой кипы бумаг.
     -- По  большей части поздравления, сэр.  А также предложения,  как  нам
следует  поступить с  повержен-ным врагом, некоторые весьма поучительные.  А
так-же традиционные просьбы о назначениях.
     Линкольн со вздохом опустился в кресло.
     --А что с пленными? Сколько тысяч человек мы захватили?
     -- Итоги пока  не подведены,  но после падения Квебека  наверняка будет
еще больше.  Пленные ир-ландцы приветствовали  нашу  фермерскую програм-му и
останутся у нас. Считают, что устроятся куда лучше, обрабатывая землю здесь,
нежели на своей обнищавшей  родине.  Хотя  некоторые  из них черес-чур  юны,
чтобы заниматься тяжелым трудом, я уве-рен,  что все они  придутся ко двору.
Среди  ирланд-ских  солдат  попадаются  восьми-  и   десятилетние  мальчики.
Утверждают, что пошли в британскую армию добровольцами. Иначе им пришлось бы
голо-дать. Касательно пленных англичан решение пока не принято.
     -- Что вы хотите этим сказать?
     --Предложение   фермерской   работы   и  возмож-ность  получить   надел
предназначалось  только  для ирландцев.  Но теперь  объявились  и английские
добровольцы, предпочитающие возвращению домой возможность остаться здесь.
     -- Я бы сказал, пусть остаются. Одни ничуть  не хуже других.  Ну, пойду
лягу, Нико. Денек выдался исключительный.
     -- Несомненно.
     Но  о постели  думать  было  рановато. В кабинете его  дожидался Гидеон
Уэллс,  глядя  в  окно  и погла-живая  свою окладистую  бороду.  Как  только
Лин-кольн вошел, он обернулся.
     -- Этот день останется в истории навечно. -- В прошлом журналист, Уэллс
порой высказывался га-зетными заголовками.
     --  Наверняка.  Давненько  британцы  не  получали  такой  основательной
трепки.
     -- По-моему, вообще в  первый раз. В последний раз захватчики вторглись
в Англию в 1066 году. С  той поры она не проиграла ни одной войны, хотя вела
их  во  множестве. Поглотила Уэльс, Корнуолл, Шотлан-дию  и Ирландию и стала
Великой  Британией. Не  удов-летворившись этим, принялась мародерствовать по
всему миру и таким образом основала Британскую империю. Я боюсь за наш флот,
господин президент.
     -- Вам по должности положено. Но что конкрет-но вас тревожит?
     -- Меня тревожит  мир. Мы только  что заложили еще восемь  броненосцев.
Найдутся ли теперь деньги на их постройку?
     --  Должны  найтись.  Мы вступим в  мир легкой  походкой,  но не станем
ходить безоружными.  Силь-ный  флот и сильная армия  станут  гарантией нашей
безопасности.
     -- Народ будет сетовать на налоги, а Конгресс прислушается к нему.
     -- Конгресс прислушается еще и ко мне. Ни  один член Кабинета не питает
ни  малейших  сомнений ка-сательно  наших  экономических  нужд  на  будущее,
ка-ковые указал нам мистер Милл.
     -- Вдали уже звучит ропот недовольства.
     -- Пока  он останется там,  пусть  себе. Но никто не смеет вставать  на
дороге могучего крейсера по имени Америка, отплывающего в светлое будущее. А
те, кто находится на его  борту, должны говорить в один голос,  стремиться к
одной цели.
     -- Они должны плыть по ветру -- или прыгать за борт.
     -- Вот  именно.  В прошлом в Кабинете были  пере-становки -- вряд ли вы
забыли своего предшествен-ника Саймона Камерона.
     -- Как не забыл и постигшей его  участи  -- посол в России,--рассмеялся
Стэнтон.
     -- Весьма  заслуженной  участи, как вам известно, поскольку именно  вам
пришлось  разгребать  кавар-дак,   в  который  он  превратил  военный  флот.
Пода-вайте отложим эти материи до утра -- и насладимся ночью победы. Завтра,
когда Кабинет соберется, у нас будет в достатке времени, чтобы обсудить свое
мирное будущее.

ДЕНЬ ПОБЕДЫ


     Крейсер  "Мститель" прибыл  всего на  два дня  раньше генерала Шермана.
Подошел к побережью Новой Шотландии у мыса Сейбл, затем на всех па-рах пошел
на север. Его появление вызвало перепо-лох в гавани Галифакс. Два британских
фрегата, сто-явших в порту,  подняли  пары и направились в море,  как только
американский крейсер был опознан. Будь хоть небольшой ветерок, им удалось бы
скрыться,  прибегнув к  совместной тяге  винтов и парусов. Но в тот холодный
декабрьский день царил штиль,  и па-руса висели,  как  тряпки. Машины только
что сошед-шего со стапелей "Мстителя" невероятно превосхо-дили их двигатели.
Снова сталь  схлестнулась с  дере-вом, и "Кастелян" был  разбит и обездвижен
после   единственного   залпа  двух   орудийных  башен  крейсе-ра.   Капитан
британского фрегата  не  сдал корабль, хотя сражение  не  сулило ему  ничего
хорошего. "Мститель" даже не потрудился предложить ему сдаться и воздержался
от  продолжения боя, чтобы ринуться вдогонку за близнецом  фрегата.  Капитан
"Отважного" оказался более осмотрительным, или практичным, или просто понял,
что  неравный  бой не даст ему  ровным счетом ничего. Он спустил  флаг,  как
только   прогремел   первый  выстрел.  Высланный  абордажный   отряд  принял
командование над судном и привел  фрегат в порт, из которого тот так недавно
бежал.  Нацелив   на  него  заряженные   пушки,  "Мсти-тель"  наблюдал,  как
захваченный  в  плен  корабль подходит к  изувеченному  "Кастеляну", бросает
бук-сир и  ведет его  в  порт.  Подчиняясь  приказу, " Отваж-ный"  остановил
машины, как только вышел на рейд гавани, и бросил якорь.  "Мститель" миновал
сцеп-ленные фрегаты и  медленно двинулся к берегу. Как только он  оказался в
зоне обстрела, береговые бата-реи открыли огонь.
     Пушечные ядра фонтанами  вздымали воду  вокруг американского броненосца
--  и  отскакивали от  его  восьмидюймовой брони  Не  обращая внимания  и не
отвечая  на  огонь,  "Мститель"  обошел акваторию.  Не  стал  стрелять ни  в
торговые, ни в транспортные суда,  стоявшие у причалов. Просто вышел в центр
гавани и бросил якорь.
     Ближайшая  береговая   батарея   выпалила  снова.   На  сей  раз  ответ
последовал.  Залп одной башни  четырехсотфунтовыми ядрами в  одно  мгновение
пре-вратил батарею в руины. Остальные батареи огня не открывали.
     --  Какого  дьявола  эта  штуковина  вытворяет?!  --   вопросил  герцог
Кембридж,  но ответить не вызвался никто. Укутанный от мороза  в меха герцог
стоял на балконе губернаторской  резиденции. Прибыл сюда всего  за несколько
дней до того,  чтобы возглавить Американскую кампанию, поддавшись на уговоры
двоюродной  сестры-королевы. Может,  присутствие главнокомандующего  подняло
боевой дух и ободрило войска, но никоим образом не сказалось на ходе  вой-ны
в целом.
     А новости сплошь дурные.
     -- Сперва это катастрофическое приключение на американском Юге. Разгром
флота на Потомаке. Ге-нерал Чэмпион убит в бою. Наши Вест-Индские базы
     взяты, Квебек пал. А теперь  еще и  это. Ну,  Клайв, вы  у нас вроде бы
башковитый. Можете растолковать?
     Бригадный генерал Клайв  Соммервиль замялся. Ответ  казался и без  того
очевидным.
     -- Ну же, давайте, -- поторопил герцог.
     --  Что  ж,  сэр, полагаю, этот корабль  -- пробка в  бутылке. Согласно
последним донесениям, броненос-цы янки в реке святого Лаврентия направляются
к морю.
     -- Лед их остановит.
     --  Он  недостаточно  толст   и  недостаточно  крепок,  чтобы  помешать
железному пароходу. Ничуть не со-мневаюсь, что за  ними  по пятам  маршируют
вражес-кие войска.
     -- Говорите, пробка в бутылке?
     -- Да, сэр. Этот бронированный линкор мог бы обстрелять город и выгнать
нас, если бы хотел. Пола-гаю, они хотят, чтобы мы оставались здесь.
     Снова поглядев на темный абрис корабля, герцог поежился.
     --  Чертовски  тут холодно. Пойдемте  к огню. Кто-нибудь,  найдите  мне
большой бокал бренди. -- И во-шел первым.
     На следующее утро вскоре  после рассвета из ту-мана  выплыла  небольшая
флотилия броненосцев. Они встали  на якорь рядом с <Мстителем", тотчас же
спустившим шлюпку. Тучный человек в  шинели  мед-ленно спустился в нее и был
доставлен  на  головной  броненосец.  Затем  шлюпка  направилась  к  берегу.
Стоявший на носу солдат держал белый флаг.
     --  Пошлите туда кого-нибудь,  -- распорядился  герцог и  потянулся  за
своим  бокалом  бренди.  В  ожи-дании  офицеры  его  штаба  с  беспокойством
перегова-ривались  между  собой.  Герцог  все  еще  сидел,  когда  посланный
вернулся  в сопровождении офицера  в без-упречно выглаженном  сером мундире,
сверкающих сапогах, золотом кушаке и  шляпе  с  пером.  Остано-вившись перед
герцогом, он козырнул.
     --Генерал Роберт Э. Ли. Армия Соединенных Штатов.
     -- Кого надо? -- буркнул герцог.
     Ли холодно поглядел сверху вниз на разваливше-гося в кресле человека. И
с немалой толикой презре-ния в голосе ответил:
     -- Я хочу поговорить с тем, кто здесь командует. Кто вы такой?
     -- Последите за своим тоном, или я вас заколю!
     --  Это  герцог  Кембриджский,  --  спокойно пове-дал бригадный генерал
Соммервиль, -- главнокоман-дующий.
     --  Что ж, и вправду  годится  за  командира.  Я до-ставил послание  от
генерала Шермана,  главнокоман-дующего  наших  войск. Он хочет встретиться с
вами для обсуждения условий сдачи.
     -- Прежде я увижу его в аду! -- вскричал герцог, осушая стакан и швыряя
его  в  камин. Эта  вспышка ничуть  не тронула Ли;  его  мягкий южный  говор
зву-чал все так же безмятежно.
     -- Если вы откажетесь от упомянутой  встречи, все корабли в этой гавани
-- и  военные,  и  граждан-ские-- будут потоплены. Город будет  сожжен. Наша
армия, находящаяся  в  неполном  дне  пути отсюда,  за-хватит  в  плен  всех
оставшихся в живых, и мы отпра-вим их в кандалах в Соединенные Штаты. Должен
указать вам, что в данном вопросе выбора у вас нет.
     И снова выход из тупика подсказал бригадный ге-нерал Соммервиль.
     -- Герцог примет генерала Шермана здесь...
     --  Нет,  -- отрезал Ли. Теплые интонации  исчезли напрочь. --  Встреча
состоится  на  берегу  ровно через полчаса. Герцогу ведено взять  с собой не
более трех офицеров.
     Теперь  Ли не стал козырять. Просто  развернулся  на пятке и решительно
зашагал из комнаты. В насту-
     пившей тишине треск лопнувшего уголька в камине прозвучал как выстрел.
     На  мостике "Мстителя" командор  Голдсборо  бро-сил взгляд  на  судовой
хронометр и снова поднес под-зорную трубу к глазам..
     -- А, наконец-то! Толстый офицер в шубе, с ним
     еще трое.
     -- Пора!  -- угрюмо проронил  Шерман. Две  шлюпки  стремительно пошли к
берегу.  Воз-никла  небольшая  заминка,  когда  матросы  помогали  командору
Голдсборо выбраться из шлюпки, чуть ли вынеся  его на руках. Затем на причал
вышло  больше  дюжины  офицеров, прежде чем показался  генерал  Шерман.  Они
расступились,  пропуская  его вперед,  затем двинулись следом за  генералом,
зашагавшим по холодным камням  к ожидавшей  группе англичан. Вокруг  их  ног
мела поземка.
     -- Я генерал  Уильям  Тикамси Шерман,  главно-командующий Объединенными
войсками  Соединен-ных  Штатов.  Как  я понимаю,  вы  герцог  Кембридж-ский,
главнокомандующий британской армией.
     Мороз немного остудил воинственный пыл герцо-га. Он резко кивнул.
     -- Хорошо. У  вас есть  лишь  один выход -- безус-ловная сдача. Если вы
подчинитесь,  даю  вам  слово,  что  всем  вашим  рядовым и  офицерам  будет
дозволе-но погрузиться  на  транспорты и вернуться в Англию. Вы  и ваш  штаб
останетесь.  Вам надлежит  следовать со  мной  в  Вашингтон для обсуждения с
американским правительством  вопроса  о  репарациях.  В  качестве  частичной
компенсации за  ущерб, нанесенный  вами  американским городам,  а  также  за
беспричинное ис-требление их граждан придется уплатить золотом.
     -- Прежде я увижу вас в аду!
     -- Нет, не увидите. -- Шерман  едва сдерживал гнев,  его ясный взор был
холоден, как смерть. -- Вы принесли войну на наши берега и заплатите за свои
вопиющие  деяния.  Ваши  полевые  войска  разбиты или  взяты  в  плен,  ваши
военно-морские базы захва-чены. Война окончена.
     Герцог уже кипел от ярости.
     -- Война никогда не окончится, насколько это  за-висит от меня! Слышишь
меня, презренный выскоч-ка-янки, это вам не подмять какую-нибудь  ничтож-ную
крошечную  страну.  Вы оскорбили величайшую  державу  на  свете,  величайшую
Империю! Вы дерзну-ли свершить подобное себе на беду.
     -- Себе на беду? Разве вам не было указано, что вы проиграли войну? Как
уже  однажды проиграли на  этом континенте. Если  вы хоть чуточку  знакомы с
историей, вам следует знать, что  некогда Америка была  британской колонией.
Вас силой изгнали  с на-ших берегов. Вы забыли этот урок в тысяча восемь-сот
двенадцатом году. И снова забыли его теперь. Мы вели революционную войну под
множеством разных  флагов и  знамен.  Теперь  флаг у нас один,  ибо ныне  мы
едины,  как  никогда  прежде.   Однако  должен  на-помнить   вам   об  одном
революционном  боевом  стяге.  На нем была  изображена  змея  с  девизом "Не
наступай на меня". Запомните его на будущее. Вы двинулись в наступление -- и
были разбиты. Ради спасения Аме-рики мы обратили оружие против захватчиков и
от-швырнули вас. Если нам будут угрожать, ради спасе-ния  Америки мы сделаем
это снова.
     Генерал Шерман  отступил  в  сторону,  оказавшись лицом к лицу  с тремя
другими офицерами.
     -- Даю  вам час  на раздумья. Один час.  Затем на-чинаю  бомбардировку.
Больше дискуссий  на эту те-му не будет. Вы должны сдаться безоговорочно. --
Начал  было поворачиваться,  но  тут же  оглянулся. --  Лично я предпочел бы
второе. Во имя родной страны я с радостью стер  бы вас с  лица земли, вплоть
до по-следнего  корабля,  до последнего солдата,  до послед-него  офицера, а
затем  стер бы с  лица земли ваших по-литиканов и вашу  королеву.  Выбор  за
вами, джентль-мены.
     Снег повалил гуще, пасмурные небеса потемнели,
     студеный  ветер окреп.  Американские  офицеры  вер-нулись  на  корабль,
оставив примолкших британских офицеров на берегу.

ЗАКАТ



     Герцог  Кембриджский  не  выходил  из  каюты  с  тех  самых пор,  когда
кюнардовский пароход отбыл из Вашингтона. Сидел в томительной духоте, вперив
не' видящий взор в  пространство, заполненное  пляшу-щими  тенями  от  света
парафиновой лампы, раскачива-ющейся под потолком. Только когда качание лампы
стало более ровным, когда корабль начал размеренно  переваливаться с боку на
бок,  герцог  мало-помалу начал  осознавать происходящее. Это мерная поступь
громадных  валов  Атлантики; должно  быть,  пароход  оставил  реку  позади и
выходит в  море. Герцог  под-нялся, застегнул  воротник  и,  натянув сюртук,
вышел

     на палубу.
     Теплый воздух был напоен солеными ароматами
     моря; упоительный июньский  день, жить  бы да радо-ваться.  Стоявший  у
планшира  бригадный генерал Соммервиль обернулся и отдал честь, когда герцог
вышел  на палубу.  Прислонившись  к  планширу,  они  в молчании  смотрели на
исчезающий  вдали  американ-ский  берег.  Герцог  отвернулся  с  недовольной
грима-сой,  предпочитая  видеть паруса  и  хлопочущих  мат-росов, а не землю
Соединенных Штатов.
     -- Пусть эстафету принимает политическая бра-тия, -- проворчал он. -- Я
свое дело сделал. Слиш-ком уж долго я тут болтал языком.
     -- Вы действительно сделали свое  дело,  ваша милость. Вытащили  из них
куда лучшие условия, чем они предлагали поначалу.
     -- Порой это было все равно что тащить зуб, и так же  болезненно. Но не
стоит  преуменьшать  свой  вклад,  Соммервиль.  Я сидел  с  ними  за  столом
перего-воров. Но верх взяли ваши слова и аргументы.
     --  Рад  служить,  сэр,  --  Соммервиль слегка  по-клонился  и поспешил
сменить  тему. Британские  пра-вящие классы смотрят  на мозговитых свысока и
недо-любливают тех, кто афиширует свой разум. -- Армия дома, в безопасности,
пленных скоро отпустят, с грязным делом покончено. Как  вы и сказали, теперь
политики могут расставить точки над "и". Вопрос за-крыт окончательно.
     -- Разве? -- герцог  откашлялся и сплюнул в  океан.  -- С военной точки
зрения произошла катас-трофа. Наша армия вторжения отброшена. Катастро-фа на
море. Канада практически утрачена...
     --  Английская  Канада  сохранила лояльность.  Они не  присоединятся  к
французам в их новой рес-публике.
     -- Для этого придется порядком надавить на них. А если они отколются --
что   нам  останется  от  целого   континента?  Промороженная   колония   на
Ньюфаун-дленде,  вот что. Такое подавляющим  присутствием в  Новом  свете не
назовешь.
     -- Но мы добились мира, разве этого недостаточно?
     -- Мир? Мы воевали с тех самых  пор, когда моя кузина взошла на трон. Я
слыхал,  это  называли  ма-ленькими  войнами  королевы  Виктории.  Войны  по
не-обходимости, ради распространения Британской им-перии на  всю планету. Мы
выиграли все их до единой. Время от  времени проигрывали  сражения, но войны
-- никогда. А тут такое. От подобного остается мерзкий привкус во рту.
     -- Мы должны дорожить миром...
     --  Разве?!  -- герцог Кембриджский  набросился  на  Соммервиля, гневно
играя  желваками.  --  Если вы  верите в подобное, сэр, то  вы в  чертовском
меньшин-стве,  сэр! Американские  газеты  каркают  о  победе, а  простой люд
раздувается от  гордости, как  петух  на навозной  куче. Зато  на родине  не
смолкает ропот не-довольства. Да, нам навязали перемирие и окаянный мир.  Но
это не означает, что грандиозная битва за место Великобритании  под  солнцем
окончена.  Наша страна не пострадала, наша Империя  изобильна  и процветает.
Нас оскорбили, всех нас оскорбили!
     -- Но теперь  ничего  не поделаешь. Война оконче-на, солдаты вернулись,
репарации должны быть уп-лачены. ..
     -- Она никогда не будет окончена, пока клеймо поражения лежит на нас. В
эту самую минуту на вер-фях  закладываются броненосные  крейсера.  В Вулвиче
полыхают  горны, отливают  пушки  и прочее  ору-жие.  А наш народ недоволен,
весьма недоволен.
     --Так что же вы предлагаете, сэр? -- негромко, бесстрастно, стараясь не
выдать своего мнения  на сей счет, проговорил бригадный  генерал Соммервиль.
-- Мы перевооружимся, и  это уже  делается сию  минуту. Армии будут собраны,
вооружены и  подготовлены. Но  что  дальше?  У нас нет  повода, чтобы начать
сле-дующую войну.
     -- Нет повода?! Вы же лицезрели наше унижение! Надо  что-то делать. Что
-- не знаю. Но  это мы обсу-дим, да, обсудим. Этот жалкий генерал,  как бишь
его?  Шерман.  Набрался   чертовской  наглости  грозить  царственной  особе.
Дерьмовая змея, не  наступай и  всякое  такое. Что  ж,  я  раздавил каблуком
немало змей и без страха проделаю это снова.
     Обернувшись,  герцог  воззрился  на  Америку,  скрывшуюся  в  дымке  на
горизонте.  При воспомина-нии о поражениях и унижениях кровь бросилась ему в
лицо. Подобное свыше всяких сил! В душе его вски-пел гнев, и герцог погрозил
кулаком в сторону этой мерзкой страны.
     --  Что-то  надо  делать,  что-нибудь  будет  сделано.  Вопрос  еще  не
исчерпан. Клянусь душой и телом. Это еще не конец!

ПОСЛЕСЛОВИЕ



     Это правдивая книга.
     Описанные события  происходили  на самом  деле. У президента  Линкольна
действительно  имелась  весь-ма   засекреченная  служба,   и  возглавлял  ее
замести-тель министра военного флота Густав Вейза Фокс.
     Капитан Шульц,  якобы  офицер  русского флота, на  самом  деле  передал
чертежи  британской  пушки  Армстронга,   заряжавшейся  с   казенной  части,
ору-жейнику Роберту Паркеру Пэрроту.
     Дело "Трента" действительно распалило британ-ское правительство, газеты
и общественность. Прави-тельство на  самом деле отправило войска  и  пушки в
Канаду и всерьез подумывало о вторжении в Соеди-ненные Штаты.
     Все  приведенные здесь  речи, а  также  газетные ма-териалы  имеются  в
архивах. Угрожающие заголовки  и напыщенные  статьи, опубликованные в период
кри-зиса, процитированы здесь дословно.
     Фений  капитан   Мигер   действительно   был   приго-ворен   британским
правительством к повешению, сня-тию с виселицы и четвертованию. Впоследствии
при-говор был  смягчен и заменен ссылкой  в  Австралию.  Мигер  находился на
каторжных  работах в  Тасмании,  но  бежал  в Америку,  где  служил в  армии
Соединен-ных Штатов.
     Во  время  войны  1812  года  британцы  действитель-но  издали  приказ,
дословно  приведенный  здесь, о  вы-садке с  целью уничтожения  имущества  и
истребления мирных американских жителей.
     Снайперский   корпус  Соединенных   Штатов  состо-ял   из  великолепных
стрелков. Они действительно уничтожали пушки изложенным здесь способом.
     Письмо Джефферсона Дэвиса губернатору Луи-зианы имеется в архивах.
     В сражении при Шайло сложило голову свыше двадцати двух тысяч солдат.
     Битва  между   "Монитором"  и   "Виргинией"  была   первой   в  истории
Человечества схваткой стальных ко-раблей.
     Слова  Линкольна  о  рабстве  соответствуют истине и взяты из  архивов.
Воззрения Джона Стюарта Милла на свободу, американскую  демократию и упа-док
Европы позаимствованы из его трудов.
     Гражданская   война  в  Америке   была  первой   совре-менной   войной.
Скорострельные  пушки  и  винтовки,  заряжающиеся  с  казенной  части,  были
поставлены на вооружение в самом начале военных действий.
     Через неделю  после  сражения  между  "Вирги-нией" и "Монитором"  Север
начал постройку еще двенадцати броненосцев класса  "Монитор". Они снабжались
зажигательными  снарядами,  наполнен-ными "легковоспламеняющимся  веществом,
каковое после взрыва снаряда горит в течение тридцати минут и никоим образом
не может быть потушено".
     Наблюдательные  воздушные шары использовали  электрический телеграф для
передачи сообщений о передвижениях войск, а железные дороги играли  жизненно
важную роль в переброске личного состава и снабжении армии.
     По  окончании  Гражданской войны армии Севера и Юга состояли  из  сотен
тысяч опытных бойцов. По-добные объединенные войска могли не только отразить
британское  нашествие, но, вне  всякого  сомне-ния, и выиграть битву  против
объединенных армий Европы-- даже разбивая их не одну за другой, а сразу все,
будь те слиты воедино.
     Современное военное искусство родилось в боях  Гражданской войны,  хотя
остальной мир осознал это лишь много лет спустя.
     События, изображенные  в этой книге,  могли бы  разыграться именно так,
как здесь описано.

РЕАЛЬНЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ЛИЦА, ДЕЙСТВУЮЩИЕ В РОМАНЕ


     СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ АМЕРИКИ

     Авраам Линкольн, президент Соединенных Штатов

     Ганнибал Хэмлин, вице-президент

     Уильям Г. Сьюард, государственный секретарь

     Эдвин М. Стэнтон, военный министр

     Гидеон Уэллс, министр военного флота

     Сэмон П. Чейз, министр финансов

     ГуставФокс, заместитель министра военного флота

     Эдуард Бэйтс, министр юстиции
     Джон Николай, первый секретарь президента Лин-кольна

     Джон Хей, секретарь президента Линкольна

     Роберт Паркер Пэррот, оружейник
     Чарльз Френсис Адамс, посол США в Великобрита-нии
     Джон Эрикссон, конструктор корабля ВМФ США " Монитор"
     Капитан Уорден, капитан корабля ВМФ США "Монитор"

     АРМИЯ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ

     Генерал Уильям Тикамси Шерман

     Генерал Улисс С. Грант

     Генерал Генри В. Халлек


все книги автора