Роберт Хайнлайн. Темные ямы луны
Пер. с англ. Г. Усова
В Резерфорд мы двинулись на другое утро после прибытия на Луну. То
есть папе и мистеру Лэтему (мистер Лэтем - служащий треста Харримана,
папа на Луну прилетел, чтобы с ним встретиться) - папе и мистеру Лэтему
нужно было туда по делу. Я приставал к папе, пока он не пообещал взять
меня с собой, - ведь смахивало на то, что это мой единственный шанс
выбраться на поверхность Луны. В Луна-Сити, по-моему, подходяще, но ведь
его коридоры не отличишь от обыкновенных улиц Нью-Йорка. Разве что в
Луна-Сити не идешь, а почти летишь.
Когда папа пришел к нам в номер гостиницы сказать, что скоро ехать,
мы с братишкой играли на полу в ножички. Мама прилегла и попросила меня
занять шкета, чтобы не мешал. Ее одолевала космическая болезнь с той
самой минуты, как мы оторвались от Земли, и она чувствовала себя
неважнецки. Шкет баловался с осветительными плафонами: переводил
регулятор с "сумерек" до "палящего солнца" и наоборот. Я взял его за
шиворот и посадил на пол.
Я-то, конечно, в ножички уже не играю, но на Луне это очень здорово
получается. Нож сам парит в воздухе, и с ним можно проделывать все, что
угодно. Мы выдумали массу новых правил.
Папа сказал:
- Планы меняются, мои дорогие. Мы сию минуту едем в Резерфорд.
Давайте-ка собираться. Мама сказала:
- Ах, Боже мой, кажется, - я не могу. Поезжайте вы с Дикки, а мы с
Бэбинькой побудем здесь денек и отдохнем.
Бэбинька - это шкет.
Я всегда говорил ей, что это неверный подход. Он мне чуть глаз не
выколол ножом и начал канючить:
- Куда? Что? И я поеду. Давайте поедем!
Мама сказала:
- Ну, Бэбинька, не огорчай свою дорогую мамочку. Мы с тобой лучше
сходим в кино.
Шкет на семь лет младше меня, но уж если нужно от него чего-нибудь
добиться, нечего его называть Бэбинькой. Он принялся реветь:
- Ты же говорила, что мне можно поехать!
- Нет, Бэбинька. Я тебе так не говорила. Я...
- Папа говорил, что можно!
- Ричард, разве ты говорил Бэбику, что ему можно ехать?
- Да нет же, дорогая, я этого не помню. Возможно, я...
Шкет завелся еще сильней:
- Вы говорили, что мне можно туда же, куда и Дикки. Вы мне обещали,
вы мне обещали, вы мне обещали...
Приходится иногда отдавать шкету должное: он таки заставил их нудно
и без толку выяснять, кто ему что обещал. Короче говоря, минут через
двадцать мы все вчетвером вместе с мистером Лэтемом были уже на
ракетодроме и садились в резерфордский "шаттл".
Дорога отнимает всего-то минут двадцать, ничего толком и не
увидишь, разве краешек Земли, когда "шаттл" еще неподалеку от Луна-Сити,
а потом и этого не видать, пока на обратной стороне Луны не покажутся
атомные заводы. В "шаттле" было человек десять туристов, и почти все они
начали страдать космической болезнью, как только мы вышли в свободный
полет. И мама тоже. Некоторые никогда так и не могут привыкнуть к
"шаттлам".
Но стоило нам прилуниться и оказаться внутри, "под землей", как
маме сразу же полегчало. В Резерфорде все не так, как в Луна-Сити: там
нет туннеля, который подходит к самому кораблю. Вместо этого на
поверхность посылают специальную герметично закрытую машину, которая
стыкуется прямо со шлюзом ракеты, потом в этой машине проезжаешь около
мили назад, ко входу в подземелье. Мне это понравилось, и шкету тоже.
Папе нужно было ехать по делу с мистером Лэтемом, а маму, шкета и меня
он решил оставить с группой туристов, которая отправлялась осматривать
лаборатории.
Там было довольно интересно, но ничего такого, чтобы поднимать
из-за этого шум. Я убедился, что все атомные заводы на один лад.
Резерфорд вполне мог бы сойти за какой-нибудь крупный завод в
окрестностях Чикаго. То есть я хочу сказать, что все хоть сколько-нибудь
стоящее бывает прикрыто футлярами и щитками и не подлежит осмотру.
Разрешают смотреть только на всякие циферблаты и доски с приборами, да
на персонал, который за ними наблюдает. Устройство дистанционного
управления такое же, как на заводе в Окридже. Гид кое-что рассказывает
об идущих экспериментах, да несколько роликов после показывают - вот и
все.
Наш гид мне понравился. Похож на Тома Джерема из фильма "Армия
космоса". Я спросил, не космонавт ли он, а он поглядел на меня
насмешливо и сказал, что нет, он просто рядовой Колониальной Службы.
Потом он спросил, где я учусь и состою ли скаутом. Он сам когда-то был
командиром скаутов Первого отряда, Резерфорд-Сити, Лунный патруль.
Похоже, там только один патруль и есть - не так уж много на Луне
скаутов, я полагаю.
Папа и мистер Лэтем подошли как раз тогда, когда мы заканчивали
экскурсию и мистер Перрин - это наш гид - объявлял о прогулке на
поверхность.
- В экскурсионный маршрут по Резерфорду, - вещал он голосом
диктора, - входит прогулка в космическом скафандре на поверхность Луны -
без дополнительной оплаты. Вы осмотрите Дьявольское Кладбище и место
Великой Катастрофы 1984 года. Прогулка не включена в обязательную
программу маршрута. Опасности практически нет, у нас еще ни с кем ничего
не случалось, но Компания требует от всех желающих пойти расписаться в
том, что всю ответственность за свою безопасность они берут на себя.
Прогулка продолжается около часа. Кто хочет остаться, может пока
посмотреть кино или перекусить в кафе.
Папа потер руки:
- Вот это для меня, - сказал он. - Мистер Лэтем, как мы вовремя! Ни
за что на свете не хотел бы ее пропустить.
- Вам понравится, - согласился мистер Лэтем. - И вам тоже, миссис
Логан. Мне самому очень хотелось бы пойти.
- Так за чем же дело стало? - спросил папа.
- Нет, я хочу к вашему возвращению подготовить документы, чтобы вы
и директор подписали их до вашего отлета из Луна-Сити.
- Ну зачем же так загонять себя? - убеждал папа. - Уж если нельзя
положиться на слово человека, что толку от подписанного контракта? Вы
можете выслать мне эти бумаги в Нью-Йорк почтой.
Мистер Лэтем покачал головой:
- Дело не только в этом. Я ведь был на поверхности десятки раз. Но
я вас провожу и помогу надеть скафандры.
Мама сказала:
- О, Боже!
Ей кажется, лучше бы не ходить, для нее совершенно невыносимо
сознавать, что она заточена в скафандре, кроме того, палящее солнце
всегда вызывает у нее головную боль.
Папа сказал:
- Не говори глупости, милочка, такой случай бывает
один-единственный раз в жизни.
Мистер Лэтем объяснил ей, что в шлеме имеются фильтры, которые
защищают от палящего солнца. Мама всегда сначала возражает, потом
уступает. Я считаю, что у женщин нет никакой силы характера. Еще
позавчера вечером - то есть я хочу сказать, что по-земному был вечер, а
не в Луна-Сити, - она купила себе классный лунный костюм, чтобы выходить
в нем к обеду в зал со смотровой площадкой, откуда можно наблюдать Землю
прямо не выходя из отеля. Но после она застеснялась и пожаловалась папе,
что слишком толстая для такой одежды. Еще бы, когда со всех сторон одно
только неприкрытое тело. Папа сказал:
- Чепуха, милочка, ты выглядишь восхитительно. И она надела костюм
и прекрасно провела время, особенно когда какой-то пилот пытался за ней
приударить.
Вот и на этот раз было так же. Она пошла. Нас провели в комнату,
где надевали скафандры, и я все разглядел, пока мистер Перрин по очереди
пропускал туда всю компанию и давал расписываться. В дальнем конце этой
комнаты был ведущий в шлюз люк, а в нем довольно большой глазок. В
глазок был виден еще один люк, а в нем - такой же глазок. Можно было
посмотреть через два этих глазка и увидеть поверхность Луны, которая
казалась горячей, яркой и какой-то неправдоподобной, несмотря на
мутно-желтые стекла. А наверху висел двойной ряд скафандров, похожих на
пустые оболочки от людей. Я шнырял везде, пока мистер Перрин не подошел
к нам.
- Можно договориться с хозяйкой кафе, чтобы она присмотрела за
малышом, - сказал он маме, наклонился и взъерошил шкету волосы. Шкет
попытался укусить его, и он поспешил убрать руку.
- Спасибо, мистер Перкинс, - сказала мама, - думаю, что так будет
лучше всего - хотя мне, наверно, лучше остаться с ним.
- Моя фамилия Перрин, - спокойно поправил тот. - Такой
необходимости нет. Хозяйка как следует за ним присмотрит.
Почему это взрослые говорят при детях так, будто те ни слова не
понимают по-английски? Будто его не могли просто спихнуть в это кафе. А
теперь шкет понял, что его хотят провести. Он воинственно огляделся.
- Я тоже пойду, - громогласно заявил он. - Вы мне обещали.
- Нет, Бэбинька, - мама попробовала его унять. - Твоя дорогая
мамочка вовсе не говорила тебе...
Еще бы, говорила она только себе: шкет пустил в ход звуковые
эффекты.
- Вы мне говорили, что я могу ходить туда же, куда и Дикки, вы мне
обещали, когда я болел. Вы мне обещали, вы мне обещали... - затянул он,
при этом голос его с каждой секундой делался все выше и громче.
Мистер Перрин вроде бы растерялся. Мама сказала:
- Ричард, попробуй-ка успокоить своего ребенка. В конце концов, это
же ты ему обещал...
- Я, милочка? - удивился папа. - Да я вообще тут никакой проблемы
не вижу. Положим, мы ему даже и обещали, что позволим делать все, что
делает Дикки, - так возьмем его с собой, да и все.
Мистер Перрин прочистил горло:
- Боюсь, что нет. Вашего старшего я могу отправить в женском
скафандре, он для своих лет довольно высокий. Но у нас нет костюмов для
маленьких детей.
Ну, тут уж у нас все окончательно запуталось. Шкет всегда может
заставить маму бегать вокруг него кругами, а мама то же самое
проделывает с папой. Папа сразу багровеет и начинает сваливать все на
меня. Получается вроде цепной реакции, которая заканчивается на мне -
дальше ее некому передать. Они приняли очень простое решение: я должен
остаться и присматривать за этим шкетом!
- Папа, но ведь ты же говорил... - начал я.
- Мало ли что я говорил. Я не хочу семейных скандалов при людях. Ты
уже слышал, что тебе сказала мама. Я был в отчаянии.
- Слушай, папа, - я старательно произносил слова потише, - если я
вернусь на Землю, так ни разу и не надев скафандра и не высунув носа на
поверхность, придется тебе искать для меня другую школу. Не вернусь я
больше в Лоренсвилд - меня же все засмеют!
- Мы об этом поговорим, когда вернемся домой.
- Нет, папа, ты же дал честное благородное слово...
- Хватит, молодой человек. Вопрос закрыт. Мистер Лэтем стоял рядом,
внимательно слушая, но рта не раскрывал. При этих словах он приподнял
бровь и очень спокойно сказал папе:
- Как, Р.Дж., а я-то думал, что ваше слово - ваш вексель!
Предполагалось, что я ничего не слышу, да и все остальные тоже, и
прекрасно, потому что не стоит, чтобы папа знал, что кто-то знает, что
он неправ. От этого с ним еще тяжелее иметь дело. Я поспешно переменил
тему:
- Слушай, папа, может, мы все сможем пойти? Вон, что это там за
скафандр? - и показал на вешалку внутри какой-то загородки. На загородке
висел замок. На вешалке болталось десятка два скафандров, а на дальнем
ее конце я заметил совсем маленький скафандр - его ботинки едва
доставали до пояса соседнего.
- Ага, - просиял папа, - это как раз то, что нужно! Мистер Перрин!
А, мистер Перрин? На минуточку! Я-то понял так, что у вас вообще нет
маленьких скафандров, а тут висит как раз такой, который будет впору!
Папа уже возился с замком на перегородке. Мистер Перрин его
остановил:
- Этот скафандр брать нельзя.
- Да? Это почему?
- Все скафандры за этой перегородкой - частная собственность, они
напрокат не выдаются.
- Что? Чушь какая - Резерфорд же общественное предприятие. А мне
нужен скафандр для моего ребенка...
- Но он не выдается.
- Я поговорю с директором.
- Думаю, что придется. Этот скафандр изготовлен по специальному
заказу для его дочери.
Они так и сделали. Мистер Лэтем поймал директора на линии. Папа
поговорил с ним, потом директор поговорил с мистером Перрином: потом
опять с папой. Директор не возражал одолжить скафандр, тем более папе,
но не хотел приказывать мистеру Перрину брать на поверхность ребенка.
Мистер Перрин не поддавался, и я его не осуждал, но папа потихоньку
успокоил его и уговорил, и в конце концов мы все влезли в скафандры,
проверили давление и кислородное снабжение, настроили портативные
передатчики. Мистер Перрин устроил перекличку по радио и напомнил, что
мы все на одной волне, поэтому лучше предоставлять ему большую часть
переговоров и не отпускать вслух посторонние замечания, потому что это
будет мешать всем слушать. Потом мы остановились у шлюзовой камеры, и он
предупредил, чтобы мы держались все вместе и не пробовали, как быстро
можно бегать и как высоко прыгать. У меня прямо сердце из груди
выскакивало.
Наружная дверь открылась, и мы гуськом вышли прямо на поверхность
Луны. Это было так же здорово, как я представлял в мечтах, но я так
сильно волновался, что плохо соображал в ту минуту. Солнце сверкало так
ослепительно ярко - ничего ярче я в жизни не видел, а тени были такие
чернильно-черные, что в них с трудом можно было что-нибудь разобрать.
Слышно ничего не было, кроме голосов по радио, но их можно было
выключить.
Мягкая пыль, как дым, обволакивала ноги и медленно оседала вниз.
Больше не двигалось ничего. Это было самое безжизненное пространство,
какое только можно себе представить.
Держась тесной группой, мы не сходили с тропинки, только мне
пришлось дважды бегать за шкетом, когда он обнаружил, что может прыгнуть
на двадцать футов. Я хотел было его отшлепать, но вы пробовали
когда-нибудь отшлепать человека в скафандре? Это бесполезно.
Мистер Перрин велел всем остановиться и начал:
- Мы находимся на Дьявольском Кладбище. Каменные пики-близнецы
позади нас поднимаются на пять тысяч футов над поверхностью. На них
никто еще не поднимался. Эти пики, или монументы, названы в честь
апокрифических или мифологических персонажей, потому что фантастический
пейзаж напоминает гигантское кладбище. Вельзевул, Тор, Шива, Каин,
Сет... - он водил указкой вокруг. - Селенологи расходятся в объяснении
этих странных образований. Некоторые утверждают, что на них заметно
воздействие воздуха или воды, а не только вулканической деятельности.
Если так, эти пики простояли здесь немыслимо долгий период, потому что в
настоящее время, как видите, Луна...
Об этом можно было и в "Космическом журнале" почитать, только
большая разница, скажу я вам, когда своими глазами видишь.
Эти пики напомнили мне скалы в Саду Богов в Колора-до-Спрингс, куда
мы ездили прошлым летом, только здешние были гораздо выше и вместо
синего неба над головой была сплошная чернота и холодные резкие звезды.
Довольно жутко!
С нами был еще один рядовой Колониальной Службы с фотоаппаратом.
Мистер Перрин еще что-то пытался сказать, но тут шкет завопил, и мне
пришлось отключить его радиосвязь, пока никто не услышал. Так я и держал
ее выключенной, пока мистер Перрин не закончил.
Он велел нам выстроиться для снимка на фоне пиков и черного неба.
- Наклоните голову к стеклу шлемов, чтобы было видно лицо. Так -
великолепно. Давай, - скомандовал он, и солдат щелкнул фотоаппаратом. -
Карточки будут готовы, когда вернемся, десять долларов штука.
Я задумался. Одна карточка мне нужна, чтобы повесить у себя в
комнате в школе, еще одна, чтобы подарить - не важно, кому. Словом,
нужна еще одна. У меня оставалось еще восемнадцать долларов из денег,
подаренных на день рождения, остальные можно выпросить у мамы. Так что я
заказал две.
Подъем был долгим, и вот мы таращились на кратер, на роковой кратер
- все, что осталось от первой лаборатории. Он простирался далеко, миль
за двадцать, поверхность его была покрыта блестящим пузырчатым стеклом,
а не пылью. На постаменте я прочитал:
ЗДЕСЬ. РЯДОМ С ВАМИ, ПОКОЯТСЯ ОСТАНКИ
Курта Шаффера,
Мориса Файнштейна,
Томаса Дули,
Хейзл Хайакава,
Дж. Вашингтона Слэппи,
Сэма Хьюстона Адамса.
ОНИ ПОГИБЛИ В БОРЬБЕ ЗА ЗНАНИЕ,
КОТОРОЕ ДЕЛАЕТ ЧЕЛОВЕКА СВОБОДНЫМ.
В одиннадцатый день августа 1984.
Это было потрясающе. Я отступил назад и начал слушать мистера
Перрина. Папа и некоторые другие задавали ему вопросы.
- Точно не известно, - говорил он. - Ничего не осталось. Теперь-то
все показания приборов немедленно передаются в Луна-Сити, но ведь это
случилось еще до установки линии дальней связи.
- А что было бы, - спросил кто-то, - если бы этот взрыв произошел
на Земле?
- Не хочу даже пытаться вам отвечать, но поэтому лабораторию и
устроили здесь, на обратной стороне Луны. - Он поглядел на часы. - Пора
возвращаться.
Все заторопились назад, пробираясь вниз к тропинке, когда мама
воскликнула:
- Бэбинька! Где же Бэбинька?
Я вздрогнул, но пока еще не перепугался. Шкет всегда где-нибудь
болтается, то тут, то там, но далеко не уходит, ему ведь всегда нужно,
чтобы кто-нибудь выслушивал его болтовню.
Папа обнял маму одной рукой, другой он делал мне знаки.
- Дик, - рявкнул он, и голос его резко щелкнул в моих наушниках, -
ты куда девал своего брата?
- Я? - откликнулся я. - Нечего на меня сваливать, я его в последний
раз видел, когда мама вела его сюда за руку.
- Не ври. Дик. Мама присела отдохнуть, когда мы пришли сюда, и
прислала его к тебе.
- Если даже и так, он здесь не показывался.
Тут уж мама зарыдала по-настоящему. Все, конечно, слушали, больше
ничего не оставалось: ведь мы были на одной волне. Мистер Перрин подошел
и выключил мамин микрофон. Сразу сделалось тихо.
- Успокойте свою жену, мистер Логан, - приказал он, потом добавил:
- Когда вы в последний раз видели ребенка?
Папа ничем не мог помочь; как только они пытались снова подключить
маму, приходилось тут же отключать ее. Помочь она ничем не могла, только
нас заглушала. Мистер Перрин обратился к остальным:
- Видел кто-нибудь маленького мальчика, который был с нами? Не
отвечайте, если вам нечего сообщить. Кто-нибудь видел, как он уходил?
Никто не видел. Я сообразил, что он, наверное, убежал, пока все,
повернувшись к нему спиной, разглядывали кратер. Я сказал об этом
мистеру Перрину.
- Похоже на то, - согласился он. - Внимание все! Я постараюсь
разыскать ребенка. Оставайтесь там, где вы находитесь. Не двигайтесь
отсюда никуда. Я отлучусь минут на десять.
- Почему бы всем не пойти на поиски? - поинтересовался кто-то.
- Потому что, - сказал мистер Перрин, - пока у меня потерялся
только один человек. Я не хочу, чтобы их было десять.
И он исчез огромными прыжками, каждый из которых покрывал футов
пятьдесят.
Папа хотел было броситься за ним, но передумал, потому что мама
внезапно пошатнулась, упала на колени и медленно осела на землю. Все
разом заговорили. Какой-то идиот хотел снять с нее шлем, но папа ведь не
сумасшедший. Я отключил радиосвязь, чтобы подумать самому, и начал
осматриваться, не отходя от толпы, стоя у края кратера и пытаясь
рассмотреть все, что было видно.
Я проделал глазами весь путь, который мы прошли. Глядеть на кратер
было абсолютно ни к чему, если бы шкет был там, его было бы видно, как
муху на тарелке.
Другое дело - за пределами кратера: за несколько метров от нас
можно было спрятать целый полк, скалы громоздились вдоль всего пути.
Огромные, как дома, валуны с дырами, нагромождения камней, ущелья -
сплошная каша. Время от времени виден был мистер Перрин, который рыскал
кругом, точно собака, выслеживающая кролика, и подолгу возился на одном
месте. Он почти что летал. Когда ему попадался крупный валун, он
перепрыгивал через него и в прыжке наклонял голову, чтобы лучше видеть.
Потом он снова устремился к нам, и я опять включил радиосвязь. Все
продолжали наперебой разговаривать. Кто-то говорил:
- Надо его найти до захода солнца.
Кто-то другой ответил:
- Глупости какие, солнце не зайдет еще неделю. Дело в запасе
воздуха, говорю я вам. Эти скафандры только на четыре часа.
Первый голос сказал:
- О! - потом тихо добавил: - Как рыба, вытащенная из воды...
Вот тогда я перепугался. Чей-то голос произнес, задыхаясь:
- Бедный, бедный малыш! Надо его найти, пока он не задохнулся.
Тут резко вмешался голос моего папы:
- Перестаньте!
Я услышал чье-то рыдание. Может быть, мамино.
Мистер Перрин подошел к нам почти вплотную и заговорил:
- Всем замолчать! Мне надо вызвать базу, - и произнес решительным
голосом: - Перрин вызывает контрольный пост, Перрин вызывает контрольный
пост.
Ответил женский голос:
- Говорите, Перрин.
Он рассказал о случившемся и добавил:
- Вышлите Смита забрать эту группу, я остаюсь. Мне нужны все
солдаты, которые есть поблизости, и добровольцы из числа опытных
сотрудников Колониальной Службы. С первой же партией пришлите
радиопеленгатор.
Долго ждать не пришлось. Они стаей налетели на нас, точно
кузнечики, наверное, они делали миль сорок-пятьдесят в час.
Было бы на что посмотреть, если бы мне не было так тошно.
Папа попробовал было поспорить, чтобы его не отправляли на базу с
остальными туристами, но мистер Перрин оборвал его:
- Если бы не ваше упрямство, мы не попали бы в эту переделку.
Следили бы как следует за своим ребенком, он не заблудился бы. У меня
тоже дети есть, но я их не таскаю на Луну, пока они еще маленькие и не
могут сами о себе позаботиться. Так что идите со всеми - не могу я еще и
вас на себя брать.
Я думал, папа бросится на него с кулаками, - и он бы так и сделал,
если бы мама снова не потеряла сознание. Мы ушли вместе с группой.
Следующие два часа был сплошной кошмар. Нас посадили рядом с
пунктом управления, и мы могли слышать через громкоговоритель, как
мистер Перрин командует поисками. Сначала я думал, что они наткнутся на
шкета сразу же, как начнут применять радиопеленгатор: даже если шкет не
подавал голоса, можно было бы поймать треск его передатчика. Но с этим
не получилось. Так ничего и не было слышно. И люди, которые отправились
на поиски, тоже ничего не обнаружили.
Хуже всего было, что папа и мама даже не пытались ругать меня. Мама
тихонько плакала, а папа утешал ее и поглядывал на меня с каким-то
странным выражением. Я понял, что он меня просто не видит. Но догадался,
о чем он думает: если бы я не настаивал на прогулке на поверхность,
ничего бы не случилось. Я сказал:
- Да не смотри ты на меня так, папа. Никто ведь мне не поручал за
ним следить. Я думал - он с мамой.
Папа ничего не ответил, только головой покачал. Похоже было, что он
здорово устал, весь даже как-то съежился. А мама, вместо того чтобы
обвинять меня и кричать, перестала плакать, и ей удалось через силу мне
улыбнуться.
- Поди сюда, Дакки, - сказала она и обняла меня свободной рукой. -
Никто тебя не винит, Дикки. Что бы ни случилось, ты не виноват, Дикки.
Помни об этом.
И я позволил ей меня поцеловать, а потом ненадолго присел рядом с
ними, но мне было еще хуже, чем прежде. Я все думал про шкета - как он и
что с ним, кислород-то ведь у него кончается. Может, и не по моей вине,
но я знал, что мог этого не допустить. Не надо было мне полагаться на
маму и надеяться, что она за ним присмотрит, не умеет она этого как
следует. Она из тех людей, которые собственную голову могли бы потерять,
если бы она не была как следует привинчена - для украшения. Мама,
понимаете ли, хорошая, но страшно непрактичная.
Она бы страшно переживала, если бы шкет не нашелся. И папа, да и я
тоже. Шкет всегда ужасно мешает, но чего-то стало не хватать, когда он
перестал болтаться под ногами. Я вспомнил слова: "Как рыба, вытащенная
из воды..." Как-то я нечаянно опрокинул аквариум - и вспомнил теперь,
как эти рыбы выглядели. Довольно неприглядно. Если шкет умрет такой
смертью...
Я взял себя в руки и решил, что лучше придумать, как бы его найти.
Через какое-то время я понял, что могу найти его, если бы только они
пустили меня туда. Но меня, конечно бы, не пустили.
Снова появился доктор Эванс, директор, - он нас встречал, когда мы
только подошли, - и спросил, не может ли он что-нибудь сделать для нас и
как себя чувствует миссис Логан.
- Вы же знаете, что я все на свете бы отдал, чтобы этого не
случилось, - сказал он. - Мы делаем все возможное. Я распорядился, чтобы
из Луна-Сити выслали несколько металлоискателей. Возможно, мы обнаружим
ребенка по металлу его скафандра.
Мама спросила, нет ли у них собак-ищеек, а доктор Эванс даже не
стал смеяться. Папа предложил использовать вертолеты, тут же поправился
- ракеты. Доктор Эванс растолковал ему, что со скоростью ракеты
невозможно тщательно осмотреть окрестность.
Немного погодя я отозвал его в сторонку и стал уговаривать, чтобы
он позволил мне участвовать в экспедиции. Он был вежлив, но непреклонен,
а я все настаивал.
- А почему ты так уверен, что найдешь его? - спросил он. - Мы
собрали сейчас самых опытных людей Лунной Службы, какие только оказались
поблизости. Боюсь, сынок, что ты сам заблудишься или с тобой что-нибудь
случится, если ты попробуешь искать наравне с ними. Если ты здесь
потеряешь из виду ориентиры, то наверняка заблудишься.
- Но послушайте, доктор, - сказал я ему, - я ведь знаю шкета, то
есть я хотел сказать, своего братишку, лучше, чем кто бы то ни было на
свете. Я не заблужусь - то есть если и заблужусь, то так же как он. А за
мной пусть кто-нибудь следит.
Он обдумал мои слова.
- Стоит попробовать, - неожиданно согласился он. - Я сам за тобой
пойду. Надевай скафандр!
Мы вылезли, делая тридцатифутовые шаги, - максимум, на что я был
способен. Доктор Эванс держал меня за пояс, чтобы я не споткнулся.
Мистер Перрин ждал нас. Ему вроде бы мой план не совсем понравился.
- Может быть, старый приемчик "заблудившегося мула" и сработает, -
согласился он, - но я буду продолжать поиски тем же порядком. Ну, малый,
возьми-ка этот сигнальный фонарик, в тени он тебе пригодится.
Я стоял у края кратера и старался представить себе, что я - шкет,
усталый и порядком разобиженный, что на меня не обращают внимания. Что я
стал бы делать дальше?
Я вприпрыжку помчался вниз по склону - без определенной цели, так,
как это сделал бы шкет. Потом остановился и обернулся, чтобы проверить,
следят ли за мной мама, папа и Дикки. Следили за мной хорошо: доктор
Эванс и мистер Перрин держались неподалеку сзади. Я сделал вид, что
никто за мной не смотрит, и продолжал идти. Я оказался совсем близко от
большого скопления скал и повернул к первой из них. Она не была
достаточно высокой, чтобы я мог за ней спрятаться, но шкет там
поместился бы. Похоже, он мог бы здесь затаиться - шкет любил играть в
прятки, чтобы становиться центром внимания.
Вот я и подумал об этом. Когда шкет играл в эту игру, он воображал,
что спрягаться - это забраться подо что-нибудь: под кровать или диван,
под автомобиль или даже под кухонную раковину. Я огляделся вокруг.
Множество подходящих местечек: в скалах было полно глубоких полостей и
нависающих уступов. Я начал прочесывать их. Это было безнадежно -
поблизости таких полостей, наверное, штук сто.
Мистер Перрин подошел ко мне, когда я выползал из четвертого по
счету укромного местечка, слишком тесного для меня.
- Наши уже прошлись здесь с фонариками, - сказал он мне. - Не
думаю, что это что-нибудь даст парень.
- Ладно, - сказал я, но продолжал свое. Я же знал, что смогу
забраться в такие уголки, куда не пролезет взрослый. Я только надеялся,
что шкет не забрался в такое место, куда мне не пролезть.
Шло время, а я все коченел и коченел и стал ужасно уставать. Прямые
лучи Солнца на Луне очень жаркие, но в ту же секунду, как попадаешь в
тень, становится холодно. А среди скал, у их подножий, никогда не бывает
тепло. Скафандры, выданные нам, туристам, хорошо изолированные, но
дополнительная изоляция помещается в перчатках и ботинках, да еще в
задней части брюк, а я большую часть времени ползал на животе, залезая в
укромные местечки.
Тело мое так онемело, что я с трудом двигался, а спереди был весь
покрыт льдом. Из-за этого я, кроме всего прочего, ужасно беспокоился: а
как же шкет? Не замерз ли он?
Если бы я не вообразил себе, как выглядела рыба, и как шкет может
замерзнуть прежде, чем я доберусь до него, я бы уже все бросил. Я почти
потерпел поражение. Кстати, в этих полостях было довольно жутко -
никогда не знаешь, что там в их глубине.
Доктор Эванс взял меня за руку, когда я выполз из очередной дыры, и
прислонил свой шлем к моему, чтобы я мог услышать его голос без
передатчика:
- Пожалуй, пора кончать, сынок. Ты совершенно измотался, а не
обработал и акра.
Я вырвался.
Следующая скала нависала немного, не выше фута. Я направил в
углубление луч света. Оно было пустое и, казалось, не ведет никуда.
Потом я заметил там поворот. Я пригнулся и пополз. Коридор чуть
расширялся и сужался снова. Я подумал, что не стоит залезать глубоко,
ведь шкет не стал бы ползти дальше в темноте, но все-таки пролез еще
немного и зажег фонарик.
И увидел торчащий ботинок.
Вот как это все получилось. Я чуть не разбил голову в шлеме,
выбираясь оттуда, зато тащил за собой шкета. Он был слаб, точно котенок,
и лицо у него было какое-то странное. Когда я вылез, мистер Перрин и
доктор Эванс так и бросились ко мне, начали колотить по спине и радостно
кричать.
- Он умер, мистер Перрин? - спросил я, как только смог перевести
дыхание. - Нехорошо он как-то выглядит. Мистер Перрин осмотрел его.
- Нет... На горле есть пульс. Шок - да, и на холоде он пробыл
слишком долго... Но ведь этот скафандр сделан по специальному заказу...
Мы живо приведем его в чувство.
Он взял шкета на руки, а я потащился следом.
Через десять минут шкет, закутанный в одеяло, пил горячее какао. И
я выпил немного. Все говорили одновременно, а мама опять плакала, но
теперь вид у нее был нормальный, и папа тоже немного пришел в себя.
Он пытался заполнить чек на имя мистера Перрина, но тот резко
отказался:
- Не нужно мне вознаграждения: ведь это ваш мальчик нашел его. Вы
мне можете сделать только одно одолжение.
- Да? - Папа был сама любезность.
- Держитесь подальше от Луны. Здесь вам не место, вы не из породы
пионеров.
Папа принял это как должное.
- Я уже обещал это жене, - ответил он, и глазом не моргнув. -
Можете не беспокоиться.
Когда мистер Перрин уходил, я догнал его и сказал, чтобы никто не
услышал:
- Мистер Перрин, я только хотел вам сказать, что вернусь, если вы
не возражаете.
Он пожал мне руку и ответил:
- Я знаю, парень.
все книги автора