Роджер Желязны. История коммивояжера
(c) R.Zelazny, "The Salesman's Tale", 1994
(c) Kail Itorr, перевод, 2000
Хорошо, что я собирался надолго задержать Мерлина в хрустальной пещере.
Хорошо, что он не остался там на весь этот срок. Когда я прервал козырной
контакт, опрокинув пинком свой бокал ледяного чая и воскликнув: "Вот дрянь!
Я пролил ее...", я одновременно открыл Козырь Рока.
Лесосвалка. Неплохой выбор. Хотя это и не имело значения, пэтому-то я и
попросил Мерлина повернуть карты рубашкой вверх и взял одну втемную. Это
было просто шоу, чтобы обдурить Лабиринт. Все они вели в места, от которых
до хрустальной пещеры рукой подать -- что и являлось истинной причиной
самого факта их существования. Их целью было вывести Мерлина на орбиту
пещеры, в радиус действия системы предупреждения от голубого кристалла.
Получив сигнал, я уже сам должен был поторопиться туда и на месте найти
способ загнать его в ловушку.
К сожалению, система не сработала, когда Мерлин воспользовался
Сфинксом, сматываясь от моей мамочки. Ее нейротоксин исказил излучения его
нервной системы. В который раз она помешала моим планам -- мимоходом, даже
не пытаясь ничего сделать. Ну, неважно, по большому счету. Я все же
заполучил Мерлина, куда хотел. Вот только... после этого все переменилось.
"Люк! Ты дурак!" -- взорвалось послание Лабиринта, подобное
заключительному пассажу рок-концерта. Но Лесосвалка уже обретала ясность, и
я козырнулся туда до того, как Лабиринт сообразил, что по нему течет чай со
льдом, а не моя кровь.
Когда видение Лабиринта исчезло, я поднялся на ноги -- среди кустов из
ржавых напильников и ножовок, деревьев из скрученных радиомачт и весело
разукрашенных клумб из битых бутылок. Я побежал, кровь по-прежнему капала из
пореза на левой ладони. Времени на перевязку не оставалось: как только
Лабиринт очнется от шока и сообразит, что с ним ничего не случилось, он
немедленно примется сканировать Тени в поисках меня и остальных. Они вне
досягаемости около второго Лабиринта, а вот я... Стены хрустальной пещеры
блокировали все виды парафизического воздействия, на которые только я их
проверял, и я сильно подозревал, что от ока Лабиринта они меня укроют.
Вопрос был в том, чтобы добраться туда до того, как он прочешет Тени
достаточно далеко.
Я увеличил скорость. Да, я еще оставался в форме, я мог бежать.
Оставляя позади ржавые машины и завитки диванных пружин, битую черепицу,
сломанные ящики... Вниз по аллее праха, вверх по тропе бутылок и счетов за
выпивку... Тревога. Надо ждать. Ждать океана нервного тика и дрожи, ждать,
пока торжествующий глас Лабиринта провозгласит: "Попался!"
Я обернулся и поймал вдали отблеск синевы. Лесосвалка, возникшая после
древней теневой грозы, оборвалась внезапно, когда я соскользнул вниз по
склону, вознагражденный видом более природной растительности.
Здесь я услышал пару птичьих криков, почувствовал шевеление насекомых
под твердо упирающейся в мои ноги землей. Небо было чистым, но на бегу я не
мог определить ни ветра, ни температуры. Мерцающая синяя гора росла. Я
сохранял прежний темп. Сейчас остальные должны быть вне опасности, если это
вообще для них возможно. Черт! Сейчас они должны быть хорошо вне опасности.
Время идет здесь значительно медленнее, чем в главной линии. Они давно могли
просто сесть где-нибудь, закусить и обменяться шуточками. А то и
вздремнуть... Я проглотил проклятье, сберегая дыхание. Это могло также
значить, что Лабиринт ищет меня куда дольше, чем кажется...
Больше, еще больше эта синяя громада. Я решил проверить, насколько
хорошо сохранился мой финишный рывок, и перешел на высокие обороты.
Воздух и земля вибрировали от того, что казалось раскатами грома. Это
могло быть реакцией разгневанного узора, наконец обнаружившего меня. Это мог
быть и просто гром.
Дыша как насос, я наконец вынужден был затормозить, чтобы не
расплющится об основание хрустального утеса. Молний пока не было, и я,
цепляясь руками и ногами, полез вверх. Никогда раньше не пытался
вскарабкаться с этой стороны. Легкие раздувались как меха, выступивший пот
смешивался с начавшим капать дождиком. Я оставлял кровавые потеки на камнях,
но их скоро смоет.
Добравшись до вершины, я на четвереньках дополз до отверстия, влез
ногами вперед, повис на руках, затем спрыгнул в темноту, игнорируя лестницу.
Быстрота решала все. И только когда я очутился в сумеречной голубизне, все
еще отдуваясь, я наконец ощутил себя в безопасности. Переведя дыхание, я
наконец позволил себе рассмеяться. Я сделал это! Я сбежал от Лабиринта!
Я прошелся по камере. Такие победы были хороши на вкус, я просто не мог
не отметить ее. Я смотался на склад, нашел там бутылку вина, откупорил ее и
сделал глоток. Затем переместился в боковую пещерку, где до сих пор лежал
спальный мешок, расположился на нем и продолжил радоваться жизни, вспоминая
все то, что узнал там, в Первозданном Лабиринте. Моя леди Найда была просто
великолепна. Да и Мерлин тоже.
Интересно, способен ли Лабиринт таить зло? В смысле, сколько мне тут
еще оставаться, прежде чем можно будет вылезти наружу, не рискуя немедленно
нарваться? Никак не узнать. К сожалению. Однако Лабиринт должен был помнить
очень и очень многое, как и те, кто постоянно крутятся вокруг него --
амбериты, то есть. Не так ли? Я сделал еще глоток. Я могу застрять тут
надолго.
Использую чары для изменения внешности, решил я. Когда я уйду отсюда, у
меня будут темные волосы и борода (над зачатками настоящей бороды), серые
глаза, прямой нос, скулы повыше и подбородок поменьше. Я буду выглядеть
более высоким и тощим. Свои яркие тона изменю на темные оттенки. Но это не
будет какое-то поверхностное, косметическое заклинание; тут нужно кое-что
посильнее, с воздействием на глубины и плоть.
Я нашел консервированное мясо и бисквиты, и маленьким заклинанием
подогрел банку с супом. Нет, это не нарушение физических законов этого
места. Хрустальные стены блокируют вход и выход любого воздействия, но мои
заклинания исходят от меня и работают здесь, внутри, как обычно.
За едой я снова подумал о Найде, Мерлине, Корал. Что бы с ними ни
произошло, хорошего или плохого, время играло на них. Даже если я останусь
тут очень ненадолго, разница во времени несоизмерима из-за замедленного его
течения здесь. А какой счет времени использует Лабиринт? Все существующие,
вероятно, -- а значит, свой собственный, -- но мне думалось, что особенно
хорошо он настроен на главный его поток, по Амберу. Фактически я был уверен
в этом, ведь именно там происходила игра. И если я хотел быстро вернуться в
игру, я должен был остаться здесь, просто пока не заживет рука.
Но если серьезно, насколько сильно Лабиринт хотел меня? Много ли я в
действительности для него значил? Что я, с его точки зрения? Правитель
небольшого королевства из Золотого Круга. Убийца одного из принцев Амбера.
Сын человека, который однажды пытался его уничтожить... Тут я вздрогнул, но
вспомнил, что Лабиринт позволил мне прожить всю мою жизнь вплоть до этого
момента без всяких репрессалий за действия моего папочки. А в текущем деле
мое участие было минимальным. На первом месте стояла Корал, затем Мерлин.
Возможно, я перестраховщик. Может быть, он вовсе выкинул меня из своих
основных планов в тот момент, когда я исчез. Я, однако, не собирался и шагу
делать отсюда, не замаскировавшись.
Я прикончил еду и вино. А когда я сделаю этот шаг? Чем в точности я
тогда буду? Множество возможностей крутились у меня в голове... Я зевнул.
Спальный мешок выглядел так притягательно.
Сверкали молнии, голубые волны пробегали по стенам; потом грохотом
прибоя отозвался гром. Завтра. Завтра буду думать...
Я заполз в мешок и устроился поудобнее. В следующее мгновение я
отключился.
Понятия не имею, сколько я спал. Поднявшись, я по привычке обошел все
вокруг, проверяя надежность защиты, проделал энергичную утреннюю разминку,
умылся и неторопливо сьел завтрак. Чувствовал я себя лучше, чем вчера, рука
уже начала заживать.
Затем я сел и пялился на стену, наверное, несколько часов. Каким будет
лучшее направление действий?
Я мог вернуться в Кашфу, где меня ждал трон. Я мог попробовать отыскать
друзей. Я мог просто залечь на дно, наблюдать и не высовываться, пока не
вникну, что происходит. Тут вопрос приоритета. Что я мог сделать наиболее
важного, что затрагивало бы всех? Я размышлял об этом до ленча.
Поев, я достал свой маленький блокнот-этюдник и карандаш, и начал
набрасывать образ одной леди, добавляя черту за чертой. Я возился с этим до
вечера, просто чтобы заполнить время, хотя знал, что помнил ее верно. Когда
я ушел на обед, план на следующий день уже обретал форму.
Наутро мой порез почти затянулся, и я выколдовал себе зеркало из
гладкого участка стены. Воспользовавшись масляной лампой, чтобы не
расходовать освещающее заклинание, я вызвал в зеркале высокий, темный,
худощавый образ поверх своего отражения, наложил его орлиные черты на мои
собственные, завершая бородой; и я посмотрел на свою работу, и увидел, что
это хорошо. Затем я изменил вид своих одежд, чтобы они соответствовали
новому мне -- это потребовало лишь одного заклинания. Достану настоящие
вещи, как только смогу. Ни к чему расходовать мощные воздействия на нечто
столь тривиальное. Все это я сделал первым делом, потому что планировал
носить личину весь день. Пообвыкнуть, а заодно проверить, нет ли какой
скрытой слабины в моей работе. И спать буду в ней, по той же причине.
После полудня я снова достал этюдник. Внимательно изучил вчерашний
набросок, затем перевернул страницу и нарисовал Козырь. Он чувствовался
точно таким, каким следовало.
Утром, после обычной процедуры, я как следует осмотрел свое отражение в
зеркале и, удовлетворенный, установил лестницу, чтобы выбраться из пещеры.
Рассвет был сырым и холодным, с несколькими разрывами синевы в облачном
покрове высоко над головой. Дождь может сорваться снова. Но какого черта
меня это должно заботить? Я уже уходил.
Я достал свой блокнот, остановился. Вспомнил другие Козыри, с которыми
имел дело за эти годы, и кое-что еще. Я раскрыл свою колоду. Медленно
перетасовал карты, пока не нашел грустную -- папы. Я хранил его Козырь из
сентиментальных побуждений, не для использования. Он выглядел в точности
таким, как я запомнил его, но я искал не воспоминаний. Мне нужно было то,
что он носил на боку.
Я смотрел на Вервиндл, клинок, магический по всем статьям, неким
образом связанный с Корвиновым Грейсвандиром. Вспомнил рассказ Мерлина о
том, как его отец призвал Грейсвандир из Тени после своего бегства из
Амбера. Была какая-то связь между ним и этим оружием. Теперь, когда события
развивались гигантскими шагами, в преддверии новых приключений, было бы
разумно встретиться с ними, приготовив соответствующую сталь. Папа был
мертв, но Вервиндл -- по-своему жив. Я не мог добраться до отца, но быть
может, я смогу добыть его клинок -- по последним сведеньям, укрытый где-то
во Дворах Хаоса?
Я сфокусировался на нем, взывая внутри моего разума. Кажется, я что-то
почувствовал, и когда я дотронулся до этого, карта дрогнула и похолодела. Я
потянулся. Дальше, тверже. А потом пришла ясность и близость, и ощущение
холодного, чужого разума вознаградило меня.
-- Вервиндл, -- сказал я мягко.
Если только может существовать эхо звука при отсутствии собственно
звука, то как раз это я и услышал.
"Сын Бранда," -- пришел отклик.
-- Зови меня Люк.
Тишина. Потом провибрировало: "Люк."
Я потянулся, поймал эфес и потянул на себя. Меч был в ножнах. Я
отступил, держа его обеими руками, и обнажил клинок. Узор на нем сиял
расплавленным золотом. Поднял над головой, вытянул в выпаде, нанес короткий
режущий удар. Он был прекрасен. Он был идеален. Он был средоточьем огромной
мощи в каждом своем движении.
-- Спасибо, -- сказал я, и смеющееся эхо пришло и ушло.
Я открыл блокнот на нужной странице, надеясь, что выбрал подходящее
время для звонка. Лицо леди было тонко очерчено, рассеянный, невидящий взор
передавал необычайную ширину и глубину ее зрения. Через несколько секунд
страница похолодела, мой набросок обрел трехмерность и чуть зашевелился.
"Да?" -- прозвучал ее голос.
-- Ваше Величество, -- начал я, -- хотя вам может показаться это
несущественным, я хотел бы известить вас, что я сильно изменил свою
внешность. Я надеялся, что...
-- Люк, -- молвила она, -- конечно, я тебя узнаю. Ты ведь теперь и сам
-- Величество. -- Ее взгляд по-прежнему был рассеянным. -- У тебя
непроятности.
-- Это точно.
-- Хочешь пройти?
-- Если это возможно и удобно.
-- Разумеется.
Она протянула руку. Я потянулся, осторожно касаясь ее руки своей, и ее
студия стала реальной, вытеснив серое небо и хрустальный холм. Еще шаг
вперед, и я был там.
Я тут же опустился на колено, расстегнув пояс и протягивая ей свой
клинок. Где-то вдали раздавался стук молотка и визг пилы.
-- Встань, -- коснулась она моего плеча. -- Иди и садись. Выпей со мной
чаю.
Встав, я последовал за ней к столику в углу. Она сняла свой запыненный
фартук и повесила на крючок на стене. Пока она готовила чай, я заметил
небольшую армию статуэток выстроенных вдоль одной стены, а также
разбросанных тут и там по всей комнате -- большие и маленькие,
реалистические и импрессионистские, прекрасные и гротескные. Она работала в
основном с глиной, но парочка маленьких были каменными; в дальнем конце
помещения стояла печь для обжига, сейчас холодная. Несколько металлических
конструкций необычных форм свисали с потолочных балок.
Когда она присоединилась ко мне, она взяла мою левую руку, сразу
нащупав кольцо, которое дала мне.
-- Да, я дорожу защитой Королевы, -- заметил я.
-- Даже сам будучи монархом из страны, которая находится с нами в
дружбе?
-- Даже тогда, -- кивнул я. -- И дорожу настолько, что хочу вернуть
прошлые долги.
-- О?
-- Я не полностью уверен, что Амбер в курсе некоторых недавних событий,
в которых я лично принимал участие или о которых знаю, -- событий,
затрагивающих его благополучие. Если только Мерлин недавно не связывался с
вами.
-- Мерлин не связывался, -- ответила она. -- Если у тебя имеется
информация, жизненно важная для королевства, возможно, тебе лучше передать
ее непосредственно Рэндому. Сейчас его здесь нет, но я могу достичь его для
тебя через Козырь.
-- Нет, -- проговорил я. -- Я знаю, что он недолюбливает меня и не
доверяет мне, убийце своего брата и другу человека, поклявшегося разрушить
Амбер. Уверен, он будет просто счастлив узреть меня, заменившего его
марионетку на троне Кашфы. Полагаю, в один прекрасный день я буду иметь с
ним дело, но не сегодня. Мне еще слишком многое надо сделать прямо сейчас.
Но эта информация выше пределов местной политики. Она затрагивает Амбер и
Дворы Хаоса, Лабиринт и Логрус, смерть Свайвилла и возможное восшествие
Мерлина на престол во Дворах...
-- Ты серьезно?
-- Можете пари держать. Я знаю, вас он выслушает. И даже поймет, почему
я сообщил именно вам. Позвольте мне избежать его внимания таким способом, от
этого многое зависит.
-- Рассказывай, -- молвила она, поднимая свою чашку.
Так я и сделал, включив все, что поведал мне Мерлин, до противостояния
в Первозданном Лабиринте и моего бегства в хрустальную пещеру. В процессе мы
осушили полный чайник, и когда я закончил, некоторое время просто сидели в
тишине.
Наконец она вздохнула.
-- Ты взвалил на меня очень важные сведения.
-- Знаю.
-- Однако, боюсь, это лишь малая часть куда большего.
-- Это еще как? -- спросил я.
-- Несколько мелочей, которые я услышала, знала, предполагала и, быть
может, видела во сне -- и несколько других, которых я, полагаю, просто
боюсь. Вряд ли связанных логически. Но достаточно, вероятно, чтобы вопросить
силы земли, с которой я работаю. Да. Я уже думала об этом, и сейчас должна
попробовать. В такое время.
Она медленно поднялась, сделала паузу, указала ввысь.
-- Сие да будет Языком, -- проговорила она, и порыв ветра тронул одну
из металлических конструкций, исторгнув из нее сразу несколько тонов.
Она пересекла студию, подойдя к правой стене, -- маленькая, вся в сером
и зеленом, волосы цвета каштана спадают до середины спины, -- пробежала
пальцами по стоящим там скульптурам. Наконец, выбрав статую с широким лицом
и узким торсом, она начала толкать ее на середину комнаты.
-- Позвольте мне, Ваше Величество. -- Я уже стоял рядом с нею.
Она покачала головой.
-- Зови меня просто Виала. Нет, я должна разместить их сама. Имя этой
-- Память.
Она установила ее под Языком, к северо-западу от него. Затем вновь
вернулась к фигурам и выбрала тоненькую, с чуть раздвинутыми губами, которую
поставила к югу от компаса Языка.
-- А это -- Страсть.
Быстро найдя третью -- высокую, косоглазую фигуру, -- она разместила ее
на северо-востоке.
-- Осторожность, -- добавила она.
Леди, с гордо вытянутой правой рукой, встала на западе.
-- Риск, -- продолжила она.
На востоке она установила другую леди, с широко раскинутыми руками.
-- Сердце.
На юго-западе встал философ с высоким челом и сросшимися бровями.
-- Глава.
И на юго-востоке -- улыбающаяся леди, невозможно сказать, поднята ли ее
рука в приветствии, или готовится нанести удар.
-- Шанс, -- завершила она, встав в середине круга, напомнившего мне
одновременно Стоунхендж и остров Пасхи.
-- Принеси два стула, -- попросила она, -- и поставь их сюда и сюда, --
указав позиции к северу и к югу от ее круга.
Я так и сделал, и она села на северный стул, позади последней
установленной фигуры -- Прозрения. Я занял свое место за спиной Страсти.
-- Сейчас -- тихо, -- приказала она.
Затем она несколько минут сидела неподвижно, сложив руки на коленях.
-- Что нарушило равновесие -- на глубинных уровнях?
Слева от меня заговорила Осторожность, но металлический голос исходил
сверху, от Языка.
-- Перераспределение древних сил.
-- Каким образом?
-- Сокрытое стало известным и перемещается, -- ответила Риск.
-- Это касается и Амбера, и Хаоса?
-- Верно, -- ответила Страсть передо мной.
-- "Древние силы", -- повторила Виала, -- насколько древние?
-- Они были до появления Амбера, -- молвила Память.
-- Они были до появления Камня Правосудия -- Глаза Змея?
-- Нет, -- ответствовала Память.
Она резко вдохнула.
-- Их число?
-- Одиннадцать, -- ответила Память.
Она побледнела, но я хранил молчание, как было приказано.
-- Те, кто ворошит прах былого, -- проговорила она затем, -- чего
желают они?
-- Возвращения славы дней, что прошли, -- молвила Страсть.
-- Этот исход возможен?
-- Да, -- ответило Прозрение.
-- Этого исхода можно избежать?
-- Да, -- сказало Прозрение.
-- Но это опасно, -- добавила Осторожность.
-- Как следует начать?
-- Спроси хранителей, -- молвил Глава.
-- Насколько плохо положение?
-- Все уже началось, -- ответил Глава.
-- И угроза уже реальна, -- сказала Риск.
-- Как и благоприятная возможность, -- вставила Шанс.
-- Какая? -- вопросила Виала.
По комнате прошел лязг, когда мой клинок в ножнах соскольнул на пол,
там, где я прислонил его к стене. Виала повернула голову.
-- Мое оружие, -- объяснил я, -- только что упалло.
-- Его название.
-- Это был меч моего отца, зовущийся Вервиндл.
-- Я знаю о нем. -- Потом: -- Этот человек, Люк, -- сказала она, --
существует нечто, связанное с его клинком и парным к нему оружием, нечто,
связанное со всем этим. Мне, однако, неизвестна их история.
-- Они связаны, -- подтвердила Память.
-- Как?
-- Их создали по единому образцу, в одно время, и они являются частью
сил, о которых мы говорили.
-- Здесь будет конфликт?
-- Да, -- сказало Прозрение.
-- В каком аспекте?
Прозрение молчало, Шанс издала смешок.
-- Я не понимаю.
-- Шанс смеется, когда нет уверенности, -- пояснил Глава.
-- Люк примет участие в конфликте?
-- Да, -- ответило Прозрение.
-- Ему следует искать хранителей?
-- Он должен попробовать, -- решила Сердце.
-- А если он не преуспеет?
-- Уже теперь приближается Принц, которому известно больше, -- сказал
Глава.
-- Кто это?
-- Освобожденный узник, -- ответил Глава.
-- Кто?
-- Он носит серебряную розу, -- молвил Глава. -- У него второй клинок.
Виала вскинула голову.
-- У тебя есть вопросы? -- спросила она меня.
-- Да. Но сомневаюсь, что получу ответ, если спрошу, победим ли мы.
Шанс рассмеялась, когда Виала встала.
Она позволила мне помочь ей вернуть статуи по местам. Затем, когда мы
вновь сели, я спросил:
-- "Искать хранителей"?
-- Есть страж, возможно, их двое, -- объяснила она. --
Самоустранившийся принц Амбера и его сестра с давних пор стерегли часть этой
силы. Было бы неплохо проверить, живы ли они, блюдут ли еще свой обет.
-- Самоустранившийся? Почему?
-- Личные причины. Это связано с прежним Королем.
-- Где они?
-- Не знаю.
-- Тогда как мы можем их найти?
-- Существует Козырь.
Она поднялась, подошла к шкафчику, достала ящичек с колодой. Медленно
отсчитала несколько карт сверху и достала одну.
Вернувшись, она передала мне карту, изображавшую стройного человека с
волосами цвета ржавчины.
-- Его зовут Делвин, -- сказала она.
-- Думаете, я просто должен вызвать его и спросить, есть ли у него
по-прежнему то, что у него там было?
-- Быстро объясни, что ты не из Амбера, -- проговорила она, -- но
упомяни свое происхождение. Спроси, контролирует ли он спикарты непрерывно.
Попытайся узнать, где он, или пройди прямо туда, чтобы обсудить все это
лично -- если сможешь.
-- Ладно, -- согласился я, не желая сообщать, что как-то уже говорил с
ним (очень коротко), когда искал союзников против Амбера. Тогда он просто
сбросил мою карту, но я не хотел ворошить воспоминания Виалы о тех днях. Так
что я просто кивнул: -- О'кей, попробую.
Я решил заговорить с ним первым, поскорее -- чтобы дать ему время
сообразить, что я не один, и не позволить упоминать ничего из нашего
прошлого разговора. Моя измененная внешность также должна была помочь в
этом.
Я потянулся, ища контакт.
"Кто это?" -- Я услышал вопрос еще до того, как возникло ощущение жизни
и глубины.
-- Люк Рейнард, иначе известный как Ринальдо, -- назвался я; карта
сразу ожила и я почуствовал его движение. -- Король Кашфы и бакалавр
делового управления, Калифорнийский Университет, Беркли. -- Наши взгляды
пересеклись. Он не был ни агрессивен, ни дружелюбен. -- Мне хотелось бы
знать, контролируете ли вы спикарты непрерывно.
-- Люк-Ринальдо, -- сказал он, -- что тебе за дело до этого вопроса, и
как ты вообще о нем узнал?
-- Сам я не из Амбера, -- ответил я, -- но мой отец был. И мне
известно, что скоро этот вопрос будет беспокоить там всех, потому что
Мерлин, сын Корвина, является непосредственным кандидатом на престол во
Дворах Хаоса.
-- Кто такой Мерлин, я знаю, -- молвил Делвин. -- Кем был твой отец?
-- Принц Бранд.
-- А мать?
-- Леди Ясра, бывшая королева Кашфы. Теперь мы можем вернуться к нашему
вопросу?
-- Нет, -- сказал Делвин. -- Не можем.
И поднял руку, намереваясь прервать контакт.
-- Погоди! У тебя есть микроволновая печка?
Он остановился.
-- Что?
-- Ну, такая штуковина вроде ящика, которая может в два счета разогреть
обед. Я разработал чары, которые позволят ей работать почти повсюду в Тени.
Как насчет проснуться посреди ночи от аромата горячей, парной запеканки из
тунца? Просто достаешь одну из холодильника, снимаешь упаковку и суешь
внутрь. Что такое холодильник? Хорошо, что спросил. Еще один ящик, а внутри
вечная зима. Хранишь там жратву, вынимаешь порцию и разогреваешь в
микроволновке, когда только вздумается. Кстати, холодильники я тоже
поставляю. Не хочешь говорить о спикартах -- ладно, поговорим о бизнесе. Я
могу организовать тебе выгодную сделку с этими штуковинами, в таком
количестве, чтобы в момент сбить цену у любого другого, кто бы был способен
поставлять их -- и я не думаю, что окажется так просто найти другого
поставщика. Но это далеко не все, что я хотел тебе предложить...
-- Извини, -- проговорил Делвин. -- Никаких агентов-оптовиков. -- Его
рука снова поднялась.
-- Погоди! -- заорал я. -- Я сделаю тебе предложение, от которого ты не
сможешь отказаться!
Он прервал контакт.
-- Вернись, -- я устремил свою волю в его образ, но рисунок оставался
плоским, и карта снова нагрелась до комнатной температуры.
-- Извините, -- сказал я Виале, -- я сделал все что мог, но он ничего
не покупает.
-- Сказать по правде, я даже не думала, что тебе удастся удержать его
так долго. Но могу сказать, что он был заинтересован в тебе, пока ты не
упомянул свою мать. Это что-то изменило.
-- Не впервой, -- произнес я. -- Думаю, может, позже попробовать еще
раз.
-- В таком случае оставь Козырь у себя.
-- Мне он не нужен, Виала. Я сделаю свой, когда придет время.
-- Ты -- художник и Мастер Козырей?
-- Ну, я рисую. Иногда кое-что получается.
-- Тогда ты должен посмотреть все мои работы, пока ожидаешь. Твое
мнение для меня ценно.
-- С удовольствием, -- сказал я. -- Но вы имеете в виду, пока ожидаю...
-- Корвина.
-- А, так. Благодарю.
-- Ты можешь стать первым, кто вселится в одну из новых комнат. Мы тут
провели серьезный ремонт и кое-какие реконструкции после конфронтации
Логруса и Лабиринта.
-- Я слышал об этом, -- промолвил я. -- Очень хорошо. Интересно, когда
он прибудет?
-- Чувствую, скоро, -- сказала она. -- Я вызову слугу и прикажу, чтобы
тебя немедленно разместили. Другой приведет тебя вечером, пообедать со мной,
и мы побеседуем об искусстве.
-- Это будет чудесно.
Интересно, куда все это заведет? Кажется, основной расклад снова круто
менялся.
Хорошо, впрочем, что Делвин не заинтересовался микроволновыми печками.
Над этими чарами еще работать и работать...
(c) R.Zelazny, "The Salesman's Tale", 1994
(c) Kail Itorr, перевод, 2000
все книги автора
