Эрик Фрэнк Рассел. Против странного устройства.
7
Он тяжело ударился о покрытый травой откос и покатился вниз. И хотя
он приземлился на ноги, скорость поезда и наклон откоса заставили его
лететь по диагонали, постоянно перевертываясь и изо всех сил стараясь
сгруппироваться и принять форму мяча. Ему показалось, что откос тянется
больше мили и он уже думал, что ему никогда не достигнуть дна. Но вот,
наконец, он ударился о дно канавы, запыхавшийся и грязный, с забитым пылью
носом.
Какое-то время он лежал тяжело дыша и прислушиваясь к замирающему
грохоту удаляющегося поезда. Поезд не показывал никаких признаков близкой
остановки, он с той скоростью продолжал удаляться и с каждой секундой
уносил от него проклятого Рирдона.
Рирдон покроет уже миль десять или двадцать, прежде чем поймет, что
Брансома там уже нет и начнет действовать.
А может этот проницательный агент предвидел прыжок Брансома и сам
тоже прыгнул с поезда. Брансом так резко и настороженно вскочил на дне
канавы, даже не подумав, что его может остановит резкая боль от
какой-нибудь сломанной кости. Он осмотрел себя. Пострадала только одежда.
Да, такой побег редко бывает даже в кино.
Эта последняя мысль вдруг вернулась к нему, как бы стараясь себя
подчеркнуть, такой побег редко бывает даже в кино. От этой мысли он чуть
было не выскочил из канавы. Кино? КИНО?
Странно, что случайное упоминание о такой вещи, как кино, так на него
подействовало. Когда-то он думал о кино также, как многие думают о
собаках, французских булочках и прочих обычных предметах обихода,
рассматривая их как неотъемлемую часть цивилизации. Но теперь это было
совсем по-другому и без всяких видимых причин. Теперь он думал о кино с
каким-то чувством, которое нельзя было назвать ужасом или страхом, а
каким-то новым чувством, которое он затрудняется определить. Ближайшее,
что он мог придумать для этого чувства, это то, что в понятие кино им
вкладывается какое-то несоответствие или же нарушение какого-то закона и
это трогало его персонально.
Может быть, Рирдон и был прав, когда говорил, что Брансом не в своем
уме или на пути к этому. Возможно, когда его состояние ухудшится, он будет
реагировать на праздные мысли вытаращив глаза не раз в две недели, а
каждый час. И тогда он будет жить в аду иллюзий, из-за решетки которых он
будет изредка в моменты прозрения видеть плачущую Дороти.
Выбравшись из канавы, он поднялся на железнодорожное полотно и
посмотрел вдаль него. Поезд скрылся из глаз, а запыленного, поцарапанного
Рирдона нигде не было видно, что доказывало отсутствие нежелательной
компании. Удовлетворенный этим, он осмотрел себя и пришел к выводу, что
как бы не выглядел, он страдает от чего угодно, но только не от безумия.
Он попробовал совладать со своими чувствами и вполне убедился, что он еще
не свихнулся, он просто был человеком, перегруженным тревогами, от которых
ему надо было избавиться любым способом, который он сможет придумать.
Бредя в обратном направлении по полотну, он дошел до железнодорожного
моста через грязную дорогу. Он сошел с насыпи и вышел на нее. В какую
сторону направиться для скорейшего достижения цели, об этом можно было
лишь догадываться, а времени ждать какого-нибудь редкого прохожего у него
не было. Можно было спорить уже на что угодно, что Рирдон уже водит
пальцем по карте ища возможное местопребывание его, Брансома.
Итак он повернул налево и полупобежал-полупошел по узкой проселочной
дороге с глубокими колеями. Здесь, через две мили, он вышел на более
широкую комфортабельную дорогу, где через десять минут его подобрал
грузовик, груженный овощами. Не расспрашивая его, кто он и откуда, шофер
подвез его двадцать миль до ближайшего города и там высадил, попрощавшись
коротким кивком.
Это место скоро для него будет очень опасным и болтаться здесь для
него просто непозволительно. Он сел на ближайший автобус, благодаря бога
за то, что хоть он и оставил чемодан в поезде, но бумажник и деньги были
все еще при нем.
Он проехал около шестидесяти миль и приехал в довольно большой город.
Представляя, в каком он виде, Брансом задержался в городе как раз на то
время, чтобы помыться, побриться и причесаться. После этого он поел и
несколько восстановил силы. Из ресторана он пошел на автобусную станцию,
по дороге пройдя мимо двух полицейских. Оба скучали на углах и ни один из
не обратил внимания на Брансома. Очевидно, тревога еще не дошла сюда, но
это может случиться в любое время.
От станции вскоре отходил автобус, который ехал в город,
расположенный примерно в семидесяти милях на восток. Он сел на этот
автобус и без всяких приключений добрался до него. Там он слился с толпой
и стал незаметным. Теперь он сделал прыжок ближе к дому. Дом! Он
обнаружил, что до боли хочет услышать какой-нибудь голос, который напомнил
бы ему о доме. Он знал, что его домашний телефон, возможно, прослушивают,
и все разговоры записываются на магнитофон, а подозрительные звонки тут же
отслеживают. Звонок Дороти может подсказать официальным агентам, где его
можно найти. Это был риск, на который он согласен был пойти, учитывая ту
моральную поддержку, которую он даст своему духу. Кроме того, обыскать
этот город будет много труднее, чем такие местечки, как Бельстон и
Хенбери. Если он наберется смелости, то сможет быть здесь около месяца,
несмотря на то, что каждый полицейский будет искать его.
Ряд телефонных будок стоял в помещении центральной почты. Он выбрал
одну из средних и набрал свой домашний номер. Ответила Дороти.
Изо всех сил он постарался, чтобы его голос звучал бодро и весело,
когда он приветствовал ее:
- Привет, крошка. Это твой сбежавший любовник.
- Рич, - воскликнула она, - я ждала твоего звонка вчера вечером.
- Я собирался это сделать, но у меня никак не получалось. Тут один
зануда полностью монополизировал меня. Я решил отложить это дело на
сегодня. Лучше поздно, чем никогда, правда?
- Конечно! Как у тебя дела? Ты чувствуешь себя лучше?
- На пять, - соврал он. - А как дела у вас?
- Все хорошо, правда, были два странных события.
- Что случилось?
- На следующий день, как ты уехал, кто-то звонил, якобы из института
и спрашивал куда ты уехал.
- И что ты сказала ему?
- Такой вопрос показался мне очень странным, зная что ты уехал в
командировку. А ты сам говорил быть очень аккуратной в разговорах о твоей
работе. Ну, я и сказала этому типу, чтобы он поинтересовался в твоем
отделе.
- И что он ответил?
- Не думаю, что это понравилось ему, - ответила Дороти, в ее голосе
послышались нотки беспокойства. - Он повесил трубку, по-моему очень
раздраженный. И надеюсь, что я не отшила кого-нибудь из начальства.
- Ты поступила совершенно верно, - успокоил ее Брансом.
- Но это не все, - продолжала она. - Через пару часов после этого
звонка к нам пришли двое мужчин и сказали, что они из охраны института,
они даже показали документы, удостоверяющие это. Один был высокий худой
парень с глазами бусинками, другой коренастый, с сильно развитой
мускулатурой. Они сказали, что мне нечего беспокоиться, что они делают
обычную проверку. Затем они спросили меня, сказал ли ты куда едешь и если
да, то что ты еще говорил об этом. Ну, я им сказала, что ты поехал в
Бельстон, но ничего не сказала, зачем ты туда поехал, да и знать не хочу.
Они сказали, что этого им вполне достаточно, поболтали немного и уехали.
Они были вполне приятными парнями.
- Что-нибудь еще?
- Да. На следующее утро здоровенный мужчина пришел к нам и спросил
тебя. Но у меня было такое чувство, что он прекрасно знает, что тебя нет.
Я сказала, что ненадолго уехал. Он спросил куда и насколько. Он не назвал
своего имени, ни зачем ты нужен ему и мне не понравилась его настырность.
Я направила его в институт. Мне показалось, что он не собирается
обращаться туда. Правда, я не могу сказать почему я так решила. Во всяком
случае, я от него отделалась.
- Возможно, это был тот же человек, который звонил перед этим? -
предположил Брансом, пытаясь переварить все это.
- Не думаю. Его голос звучал совсем по-другому.
- А как он выглядел?
Будучи очень наблюдательной от природы, она сумела обрисовать
посетителя до мельчайших подробностей. Полученный портрет очень напоминал
человека, который следил за ним, несколько раз провожая его до дома. По
крайней мере, он не мог припомнить больше никого, кто подошел бы под
описание, которое дала Дороти.
- А он не сказал, зачем я ему нужен?
- Нет, Рич, он больше ничего не сказал, - ответила Дороти, потом
задумалась и добавила. - Может, это просто мои глупости, но мне
показалось, что он вообще не хочет тебя видеть. Он, по-моему, просто хотел
убедиться, что тебя здесь нет и что ты действительно уехал. У меня
сложилось твердое мнение, что он ожидал, что откажусь сказать ему что либо
большее и поэтому не удивился, когда я так и сделала.
- Возможно.
- Но, надо отдать ему должное, он был чрезвычайно вежлив. Он был так
вежлив, как бываю вежливы только иностранцы.
- Да? - Брансом навострил уши. - Ты думаешь, он иностранец?
- Я уверена в этом. В его манерах было что-то излишнее. Он говорил
довольно свободно, но в его речи слышались какие-то гортанные звуки.
- Ты позвонила в институт тем двоим и сказала им об этом?
- Нет, не звонила. А что, надо было? Мне не показалось, что в этом
было что-то такое, о чем стоило сообщить.
- Ладно, оставим это. Не так уж это и важно.
Он поболтал с ней еще немного, спросил как ведут себя дети, немного
пошутил, предупредил, что его возвращение задерживается еще на несколько
дней. Окончив разговор, он поспешил покинуть будку, чувствуя, что разговор
продолжался опасно долго. Он быстро перешел улицу, все еще переваривая те
слова, которые почерпнул из разговора с Дороти и пытаясь понять, что все
это значит.
Если последний посетитель был тем, кого он подозревал, и если Дороти
не ошиблась в своем предположении об иностранце, тогда его начальное
предположение должно быть в корне неверным. Тогда этот парень не был ни
переодетым полицейским, ни каким-нибудь официальным агентом. Он следил за
ним, это факт, но делал это не по поручению официальных властей.
Итак, сначала кто-то позвонил, уверяя что звонит из института, но его
интерес не удовлетворили. Затем к ним зашел Рирдон со своим коллегой,
причем Рирдон не последовал за ним сразу на станции, а по каким-то
причинам задержался. Возможно, он хотел доложить об этом, возможно, они
хотели все это обсудить или просто проверить все это у Дороти, прежде чем
пуститься в преследование.
А потом пришел этот иностранец. Единственным объяснением было то, что
две совершенно разные группы заинтересованы в его передвижении.
Но ни одна из этих групп не принадлежала полиции.
И в тоже время только полиция имела основания интересоваться его
действиями и следить за ним. Чем больше он об этом думал, тем более
бессмысленным все это казалось. Во всей этой бессмыслице должен быть
какой-то смысл. Должно быть где-то решение для всех этих проблем, но вот
может ли он найти его?
Брансом провел ночь в маленьком меблированном домике на окраине.
Местечко было грязное, немногим лучше, чем крысиная нора, но хозяйка,
некрасивая женщина с мрачным лицом, не задавала никаких вопросов и
производила впечатление, что без надобности лишнего не сболтнет, а будет
заниматься своими делами. Это ее добродетель привлекала к ней, как
подозревал Брансом, людей, которым надо было получить более, чем спокойное
убежище. Он нашел это место, поговорив на углу с мальчиком-разносчиком
газет.
К десяти часам Брансом был опять в центре города. Он нашел
библиотеку, спросил там национальный справочник и уселся с ним читальном
зале. В справочнике оказалось множество различных "лейков": Лейктизесов,
Лейкехестов и Лейксадов. Только последние заинтересовали его и он начал
читать подробности. В первом население составляло около четырехсот
человек, а во втором вообще тридцать два. И хотя он ничего не знал о
торговле промышленными товарами, он сообразил, что ни в одном из этих мест
не смысла торговать. А вот последние два Лейксада были многообещающими.
Оба были населением около двух тысяч.
Немного подумав, он пришел к выводу, что сидя здесь, он не сможет
определить, какой из двух ему нужен, даже если он сейчас начнет звонить
туда. Ему надо попробовать поехать в один из них наугад, а если
потребуется, то оттуда уже поехать второй. Из экономических соображений
стоило выбрать ближайший. Путешествовать дальше, чем надо, было бы пустой
тратой времени и денег.
Он отправился на главный вокзал и пока брал в кассе билет и шел к
вокзалу, постоянно следил, не идет ли кто-нибудь за ним. Вокзалы и
автобусные станции были узловыми местами для передвижения по стране и, что
они же являются и центром наблюдения для агентов и прочих официальных лиц,
занимающихся слежкой. Это были как оазисы в пустыне. Эти места были
местами встречи как охотников, так и дичи. Поэтому он был начеку, пока не
сел в поезд. В поезде он понял, что повышенного интереса к его личности
никто не проявляет.
Путешествие заняло у него добрую часть времени всего дня, к тому же
ему пришлось два раза пересаживаться. Ранним вечером он сошел с поезда и
оказался в маленьком городке, затерянном в лесистой местности. С южной
стороны города блестело озеро, которое разделяло город. Брансом зашел в
кафе, съел несколько сандвичей и выпил кофе, а потом спросил у хозяина:
- Вы не подскажите, где здесь ближайший магазин?
- Пройдите квартал вверх и окажитесь рядом с ним, - ответил владелец.
- У этого магазина недавно сменился хозяин, не так ли?
- Вот уж не знаю.
- Спасибо, - ответил Брансом и подумал, что в таком маленьком городе
каждый должен знать все о каждом.
Выйдя из кафе на улицу, он понял, что не может определить в какую
сторону будет вверх, а в какую вниз. Ни в одну сторону не было уклона. "Ну
хорошо" - безразлично подумал Брансом и повернул направо и прошел один
квартал, повернул за угол и понял, что выбрал правильное направление. Он
оказался перед маленьким промтоварным магазином. Брансом толкнул в дверь и
вошел в него.
В магазине было всего два покупателя, один покупал моток проволоки
для забора, другой изучал сорта масла. Первого обслуживал молодой человек,
довольно долговязый с прической, напоминающей гнездо. Рядом со вторым
стоял мужчина в очках с толстыми стеклами. Когда Брансом вошел, этот
мужчина взглянул на него, по его лицу проскользнула тень удивления, но он
тут же отвернулся, вернувшись к обслуживанию покупателя. Брансом вошел,
сел на ящик с гвоздями и стал ждать пока покупатели закончат свои покупки
и удалятся. Когда покупатели вышли, Брансом сказал:
- Привет, Хенни.
Без всякого восторга Хендерсон ответил:
- Что вы желаете?
- Вот это я и называю сердечным приемом, - ответил Брансом. - Разве
ты не рад видеть своего старого коллегу?
- Я думал, что я тебя знаю только в лицо и по имени. То, что ты мой
приятель - для меня новость.
- Знать в лицо и по имени достаточно, чтобы начать долгую и крепкую
дружбу, не так ли?
- Ты ведь проделал весь этот путь не для того, чтобы поцеловать меня,
- возразил Хендерсон очень недовольным голосом. - Так что давай отбросим
всю чушь. Что ты хочешь от меня?
- Поговорить с глазу на глаз.
- Кто тебя послал?
- Никто! Ни одна живая душа не посылала меня сюда. Я приехал
полностью по своему желанию.
- Я не могу поверить в это, - возразил Хендерсон, не скрывая
раздражения. - Ты хочешь сказать, что увидел мой адрес в кофейной гуще?
- Нет.
- Тогда откуда ты взял его?
- Я смогу тебе все объяснить и ты будешь полностью удовлетворен, но я
хотел бы сделать это в более спокойной и приятной обстановке, - он поднял
руку и остановил Хендерсона, который хотел перебить его, и добавил. - Это
не подходящее место для того, чтобы препираться. Как ты насчет того, чтобы
я зашел к тебе, когда ты закроешь магазин?
Хендерсон нахмурился и очень недовольно, но согласился.
- Хорошо! Приходи в восемь часов. Позвони в боковую дверь.
- Договорились.
Брансом вышел как раз, когда в магазин входил новый покупатель. Уже
снаружи он вспомнил, что Рирдон упомянул, что за домом Хендерсона ведется
тайное наблюдение, такое наблюдение отмечает каждого, кто приходит сюда и
наверняка быстро может определить человека, которого ищут. Он внимательно
оглядел улицу в надежде определить соглядатая, но тот был или очень
профессионален, или у него был выходной. Насколько он мог определить,
никто не вел пристального наблюдения за этим местом.
Как провести время до встречи с Хендерсоном было тоже проблемой. Было
тоже проблемой. Болтаться взад и вперед по главной улице два часа - это
несомненно привлечет к нему внимание, а этого он хотел меньше всего. Он
решил эту проблему, спустившись к озеру и начав прогуливаться по берегу,
изображая праздного туриста. Когда ему это наскучило, он вернулся в город,
но ему еще надо было деть куда-то полчаса. Он решил подкрепиться в кафе,
где уже был.
- Кофе с молоком и сэндвич с ветчиной.
Хозяин подошел и бесцеремонно поставил заказ на стол:
- Шестьдесят центов.
Потом он бросил счет на прилавок и принялся наводить порядок на
задних полках.
Ровно в восемь Брансом звонил в боковую дверь магазина. Хендерсон
открыл сразу, провел его в гостиную и указал на мягкий стул. С
непроницаемым лицом он устало сел напротив, закурил сигарету и заговорил
первым:
- Я хочу предупредить тебя, Брансом, что эту музыку я слышал уже
раньше. Ее исполняли раза два или три и все для моей пользы. - Он выпусти
в воздух струйку дыма и задумчиво посмотрел как она растворяется в
воздухе. - Твоя работа на оборону приносит тебе очень круглую сумму. Разве
этот затхлый магазинчик приносит тебе столько? Как можно сравнивать такую
торговлю с научными исследованиями? На переднем крае науки? В чем
действительные причины того, что вы поменяли свою научную карьеру на
заштатный магазинчик? - Он немного помолчал, потом спросил. - Правильно?
- Нет, - ответил Брансом. - Мне все равно, содержи хоть бордель.
- Приятная перемена, - цинично усмехнулся Хендерсон. - Итак, они
решили взять меня под другим углом атаки, а?
- Я приехал сюда не для того, чтобы взять тебя.
- Тогда зачем?
- У меня достаточно своих неприятностей! И я думаю, что ты можешь мне
здорово помочь.
- Это почему я...
- И, - оборвал его Брансом, - у меня такое чувство, что я тоже могу
оказать тебе большую помощь.
- Не нужна мне никакая помощь, - заверил его Хендерсон, - все что я
хочу - это спокойной жизни в полном покое.
- Того же хочу и я, но у меня не получается, - он сделал жест
пальцем, подчеркивая свои слова, - не получается она и у тебя.
- Это мне решать.
- Я не собираюсь обсуждать твои права на такой случай. Все, что я
хочу сказать - это то, что я не могу получить душевного покоя, как хотел и
как это должно бы быть. И я не верю, что ты тоже обрел его. Но я думаю,
что подумав над этим вместе, мы можем найти решение этой проблемы. Хочешь
услышать, что произошло со мной?
- Можешь рассказывать все, что хочешь, раз уж ты здесь, но не начинай
этой старой песни: "Вернись, я все прощу". Я уже научился сопротивляться
этим разговорам и продолжать делать все, что мне заблагорассудится.
- Ты все еще подозреваешь меня, - сказал Брансом, - Ноя тебя за это
ни капельки не осуждаю. Когда ты услышишь мою историю, ты, возможно,
изменишь свое мнение. А теперь, слушай, что я тебе расскажу.
Он начал так:
- Хенни, мы оба с тобой ученые, ты в одной области, я - в другой. И
мы оба знаем, что главной чертой любого ученого или просто хорошего
инженера является память. Без нее мы оба не смогли бы получить нужного
образования с самого начала. Без нее мы не смогли бы делать выводы из
данных, полученных опытным путем и решать научные проблемы. Для нас
слишком необходимое условие - хорошая память. Ты согласен с этим?
- Это слишком очевидно, чтобы упоминать об этом, - заметил Хендерсон
невозмутимо. - Надеюсь, что ты перейдешь к чему-нибудь более интересному,
чем обычная лекция.
- Не сомневайся. Потерпи немного. Продолжаю: моя память всегда была
прекрасной, если бы это было не так, я бы не смог стать ведущим
специалистом в моей области. Я привык использовать ее полностью и привык
полагаться на нее. Не сомневаюсь, что все это можно отнести и к тебе.
- Несомненно, - согласился Хендерсон, изображая на лице явную скуку.
- А теперь я скажу тебе больше - я убийца. Я убил девушку двадцать
лет назад и тщательно убрал это из моей памяти. Я полностью убрал это из
моей головы, так как не хотел чтобы это тревожило меня. А недавно я
услышал, что это стало известно. Это значит, что полиция начала
расследование по этому делу. И если они не узнали пока обо мне, то скоро
узнают. Я в бегах, Хенни, потому что не хочу быть пойманным. Я не хочу,
чтобы меня казнили в худшем случае или приговорили к пожизненному
заключению в лучшем.
Хендерсон с изумлением уставился на него:
- Ты хочешь мне сказать, что ты действительно настоящий убийца?
- Так меня уверяет моя роскошная память, - Брансом подождал пока его
собеседник переварит эти слова, потом резко вскочил и закончил. - Но моя
память врет бессовестным образом.
Наполовину выкуренная сигареты выпала из рук Хендерсона. Он
наклонился и поднял ее с кровати. Он уже собирался сунуть ее в рот горящим
концом, когда заметил это, перевернул и глубоко затянулся. Но дым попал не
в то горло и Хендерсон закашлялся. Наконец он смог говорить:
- Давай поставим точки над "i", Брансом. Ты виновен или нет в этом
убийстве?
- Моя память уверяет, что да. Она мне описывает это в мельчайших
подробностях. Я как сейчас вижу рассерженное лицо этой девушки, когда мы
орем друг на друга. Я прекрасно помню как она меняла цвет лица, пока
лежала у моих ног и умирала. Я помню ее безразличное мертвое лицо, когда в
моей голове все это прокручивалось. Я прекрасно все это помню. Это как
фотография, как будто все произошло неделю или две назад. И у меня
родилась теория, что это живо в моей памяти так потому, что это
ДЕЙСТВИТЕЛЬНО случилось неделю или две назад.
- Что ты мелешь? Ты только что сказал, что ты сделал это двадцать лет
тому назад.
- Это говорит моя память. Моя память, повторяю, умелый и умный лжец.
- Откуда ты знаешь это?
- Факты противоречат ей. Или точнее отсутствие фактов. Они хором
утверждают, что я никогда не совершал этого преступления.
- Какие факты, - спросил Хендерсон, безуспешно стараясь скрыть свой
интерес.
- Я набрался смелости и сбежал. Я был перепуган, и, очевидно, был в
полной уверенности, что движущуюся цель труднее поразить. Я мог бежать
куда угодно, но я сделал то, что любят приписывать преступникам и что они
делают в настоящей жизни исключительно редко. Я побежал на место
преступления.
- А, - сказал Хендерсон, наклонился к собеседнику в полном внимании и
затушил сигарету. - И что тогда?
- Я не нашел никаких доказательств.
- Никаких?!
- Абсолютно никаких. Я убил эту девушку в пригороде маленького
городка под названием Бельстон. Знаешь такой?
- Нет.
Брансома, казалось, не совсем удовлетворил такой ответ, но он
продолжал:
- Я приехал в Бельстон и разговаривал с жителями, которые провели там
всю свою жизнь. Они ничего не слышали о недавно открытом убийстве. Я
обошел все окрестности, стараясь найти то место, но и этого я тоже не
нашел, не нашел даже ничего похожего. Я просмотрел подшивки всех старых
газет, я просмотрел из за целый год и там я не нашел никакого намека на
недавно открытое преступление.
- Может быть, ты поехал не в тот Бельстон? - спросил Хендерсон.
- Я тоже подумал об этом и проверил по национальному справочнику. Но
там есть только один Бельстон.
- Ну хорошо, может быть, ты перепутал название. Может быть, это было
место с другим, похожим названием.
- Моя память говорит, что это был Бельстон и ничто другое.
Хендерсон немного подумал, потом предположил:
- Послушав тебя, можно подумать, что твоя память играет с тобой
страшные игры.
- Чертовски верно, - согласился Брансом со странной интонацией. - А
твоя?
Резко вскочив на ноги, Хендерсон спросил:
- Что ты имеешь в виду, говоря "А твоя?"
- Ты помнишь девушку по имени Элайн Лафарк?
- Никогда не слышал о ней и это истинная правда, Брансом, - Хендерсон
начал расхаживать взад и вперед по комнате, держа руки за спиной, лицо
сосредоточенно. Он весь был как-то напряжен. - Это та женщина, которую ты
убил?
- Да.
- Тогда почему я должен знать ее?
- Я надеялся, что ты убил ее тоже, - сказал Брансом спокойно. - Это
открыло бы нам обеим глаза на происходящее. Мы бы тогда смогли вместе
разобраться как мы дошли до этого и как нам вместе лучше с этим
справиться, - он внимательно наблюдал как Хендерсон мечется взад и вперед
по комнате, как загнанный зверь.
Наступила долгая напряженная тишина и тут Брансом спросил:
- А кого убил ты, Хенни?
- Ты с ума сошел? - спросил Хендерсон, резко остановившись.
- Вполне возможно, но если я сошел с ума, то это произошло далеко не
со мной одним. Многие покинули институт за последнее время при загадочных
обстоятельствах. У меня данные из достоверного источника, что другие
институты тоже теряют персонал. И никто не может сказать почему это
происходит. Я сам не мог понять всего этого. Но теперь знаю, что заставило
меня изображать напуганного кролика. Каждый человек знает свои собственные
причины пустится в бега, но мало кто знает причины, которые заставили
пуститься в бега другого человека. Некоторые даже не догадываются, что
есть и другие жертвы.
- Я знал, - тихо сказал Хендерсон, ковыряя носком ботинка ковер. - Я
был еще там, когда некоторые из них бежали.
- Не обращая внимания на его слова, Брансом продолжал:
- Я многое проверил, Бог знает почему. Возможно у меня просто более
подозрительная натура, чем у других. А может быть, эта идея взяла меня и
не так крепко, как других. У меня не было той норы, в которой я мог бы
свернуться калачиком и отсидеться, и я не знал, что мне еще делать, вообще
какими бы ни были причины, но я поехал в Бельстон. Я проверил все, что мог
и обнаружил, что я считаю себя виновным в преступлении, которое никогда не
совершалось.
- Для чего ты все это мне рассказываешь?
Когда Брансом отвечал, он внимательно следил за выражением лица
собеседника.
- Если все исчезнувшие бросились в бега по таким причинам, как и я,
то неплохо было бы им вернуться на место преступления и поискать
доказательства. Могу поклясться, что это было бы очень результативно. То,
что они найдут там, точнее не найдут, подействует на них так, что у них
волосы встанут дыбом. И это поможет им докопаться до самой сути, если,
конечно, они сумеют объединить свои усилия и все сопоставить.
- Поэтому ты и приехал ко мне? - спросил Хендерсон.
- Да.
- Ты сумел найти еще кого-нибудь?
- Нет. Они исчезли в никуда. Я нашел только тебя по счастливой
случайности. Я думаю, что это была такая счастливая случайность, что было
бы обидно упускать ее. Но это мне ничего не даст, если мы не будем
откровенны оба.
- Этот шаг сделал ты, не я.
- Я знаю. Я рассказал тебе о своих причинах. Я также могу дать тебе
прекрасный совет, если на твоей совести что-нибудь висит, то лучше
проверь-ка это со всей тщательностью. Я могу ставить десять к одному, что
никак ты не сумеешь доказать этого. Хотя твоя память и сознание будут
утверждать тебе обратное.
- Я не считаю твою проверку убедительной, - возразил Хендерсон. - На
твой взгляд она была убедительной, но если бы я был в твоей шкуре, я бы
сделал следующее. В конце концов, ты ищешь доказательства, что ты
свихнулся, потому что свихнувшимся может быть приятнее, чем виновным. Для
меня надо несколько больше, чем доказать такими пустяками, что голова у
меня поехала в сторону.
- Не могу не согласиться с тобой, - заявил Брансом. - Завтра я
собираюсь окончательно решить эту проблему.
- И как же?
- Я переложу решение на плечи полиции.
- Ты пойдешь сдаваться?
- Ни за что на свете! Я признаюсь виновным только когда мне докажут
это, но не раньше. Нет, не сдаваться, - он улыбнулся Хендерсону и
продолжил. - Я собираюсь позвонить в полицию по междугородному телефону и
выслушать их. Если они не проявят интереса и будут безразличны ко мне так
же как и остальные люди, то все полностью подтвердится и встанет на свои
места. Я тогда буду полностью удовлетворен и как ты и предположил я просто
свихнулся.
- А потом?
- Я постараюсь понять, что послужило причиной для того, чтобы я сошел
с ума. Если будет возможно, то я постараюсь что-нибудь сделать с этим. У
меня совершенно нет желания получить новый кошмар в будущем.
- Логично, - согласился Хендерсон, он перестал теребить ногой ковер,
сел в кресло и закурил новую сигарету. Но его курение было скорее просто
нервной реакцией, чем удовольствием. Он задумчиво рассматривал своего
собеседника и наконец сказал. - Ну, давай предположим ради эксперимента,
что ты знаешь, где начать искать корни этого.
- Конечно! Там, дома.
- Прямо у себя в доме?
- Нет, я такого не сказал. Дома или в институте, или где-нибудь
посредине. В общем, в том районе. Единственный другой источник информации
- это Бельстон. Но если полиция ничего не знает...
- Отлично! У тебя есть приблизительная идея, где искать. А что
искать?
- Я понятия не имею - на данный момент, - признался Брансом, - но
если полиция в Бельстоне оправдывает меня, то я поеду обратно с твердым
намерением найти это, если смогу, конечно. Я не профессиональный детектив
и мне придется все это делать по наитию и при помощи Бога.
Хендерсон переварил это и задумчиво сказал:
- Хотел бы я, чтобы здесь был Маерсоу.
- Кто это такой?
- Знакомый парень. Он работал в отделе бактериологического оружия. Я
слышал кое-какие слухи, которые ходили там. Говорят, что они изобрели
какой-то вирус, который делает людей совершенно безумными. Может, этот
вирус упустили. Он бы мог нам рассказать об этом.
- Нам? - переспросил Брансом, ухватившись за эти слова.
- Это, конечно, твоя проблема, но мы ее обсуждаем вместе, не так ли?
- вывернулся Хендерсон.
- Так. Но это никуда нас не привело. И знаешь почему?
- Почему?
- Я неоднократно поддевал тебя и тебе это не нравилось. Ты слишком
уклончив в ответах. С самого начала ты практически не подпускаешь меня к
себе ни под каким углом.
- Ну, Брансом, я имею право хранить.
- Ты что-то скрываешь и хочешь оставаться в безопасности до тех пор,
пока это не раскроется. Без сомнения ты мне симпатизируешь, надеясь тоже,
что вся эта история правда. Но это все, на что ты можешь идти, потому что
ты не уверен, что это правда. Это вполне может быть приманкой, на которую
тебя хотят поймать. А вот в этом ты не окажешь никакого участия.
- Постой, смотри...
- Слушай меня, - твердо приказал Брансом. - Давай предположим, что ты
в таком же положении, как и я, Но в твоем случае галлюцинации прошли
намного глубже, и ты не рискнул пойти на место преступления и проверить
все это. Ясно, что ты не хочешь создавать себе неприятности, сознавшись в
преступлении и назвав имя жертвы. С твоей стороны это будет достаточным
доказательством вины.
- Но...
- Однако предположим, что ты мне скажешь, что когда-то раньше или
позже, ты убил кого-то или сделал что-то в этом роде. Предположим, я сразу
побегу с этой информацией в полицию. Знаешь, что сделают они? Они
пригласят меня к себе и будут улыбаться до ушей. Они найдут мне кресло и
предложат кофе. А вот потом они захотят узнать когда, где и кого и как. И
я скажу, что не знаю. Они вырвут из-под меня кресло, отберут кофе и пинком
вышвырнуть за дверь. А если они придут к тебе, что ты им скажешь? Ты
будешь все отрицать и скажешь им, что я свихнулся. Полиция успокоится на
этом и дальше копаться не будет. У них и так по горло работы, чтобы еще
терять время на сумасшедшие бредни.
Хендерсон потер подбородок и взъерошил волосы. Он выглядел совершенно
озадаченным.
- И ты хочешь, чтобы я ответил на этот бред?
- Мне не надо имен, дат и прочих подробностей. Я хочу четкий ответ на
прямой вопрос. Скорее даже на два вопроса. Первое - ты твердо уверен, что
убил кого-то? Второе - нашел ты или пытался найти какое-то доказательство
тому, что ты сделал?
После долгой паузы Хендерсон ответил:
- И да и нет.
Главы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
все книги автора
